Александровский парк Царского Села. XVIII – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора

Александр I с самого раннего детства был хорошо знаком с Царскосельскими парками. А поскольку Царское Село при нем было восстановлено в статусе главной загородной резиденции, это не могло не сказаться на состоянии парков, включая и Новый. 27 июля 1801 г. Александр I, видимо, по совокупности заслуг наградил «Царскосельского садовника Буша» золотой табакеркой с бриллиантами, стоимостью в 400 руб.[39]. 10 августа 1801 г., следуя из Павловска в Петербург, императорская чета остановилась у Екатерининского дворца, изволила, «вышед в верхний сад, с час времени по оному гулять». Но главным парком для Александра I и Елизаветы Алексеевны оставался Старый парк, примыкавший к Екатерининскому дворцу.

Так или иначе, но в начале правления Александра I работы по Новому парку носили фрагментарный характер. Например, в 1803 г. последовало распоряжение императора об отводе части территории Зверинца «для опытов» созданной в Софии[40] Школы лесоводства. На протяжении лета 1803 г. провели работы по углублению Крестового канала. При этом извлеченный грунт вывозили на территорию от Крестового моста до Каприза и «от оного, до мосту Китайской деревни, ценою за двести рублей»[41]. Целью этих работ было повышение уровня горизонта парка, поскольку вечной проблемой Китайской деревни был высокий уровень грунтовых вод, а следовательно, сырость.

В начале 1810 г. Александр I инициировал начало работ по развитию Царскосельских парков. В числе прочего, некоторые средства выделили и для Нового сада. В распоряжении императора от 24 января 1810 г. упоминается: «1. В Новом саду построить пять деревянных мостов». Принимались и организационные решения. 14 июня 1810 г. последовало распоряжение вернуть Зверинец из лесного ведомства в подчинение Царскосельской конторе. 6 августа 1810 г. по распоряжению Александра I образовали «Комитет для рассмотрения и улучшения садов Царскосельских, и распоряжения суммами, на оные отпускаемыми». 17 октября 1810 г. перед обер-гофмейстером графом Ю. П. Литта была поставлена задача ревизии «Села Царского по всем его частям»[42].

В 1810 г. Александр I принял решение уволить садового мастера Д. Буша-младшего и заменить его Меннерсом (в документах – Менас). В процессе кадровых перемен работы, проведенные Д. Бушем, внимательно проинспектировали новый садовый мастер Меннерс и архитектор П. В. Неелов, которые в ходе проверки выявили множество недочетов в содержании Нового парка. Например, подрядчиком «мещанином Мазом проездные и прогульные дорожки от малого положения на оные щебня весьма низки ‹…› отводные трубы, сделанные тем же Мазом для стоку воды, никакого действия не имеют, и вода вокруг Грибка, и в других местах, в куртинах и по дорожкам, стоит на поверхности».[43] В результате от подрядчика Маза категорически потребовали все «переделать и дорожки поправить». Кроме этого, «из числа посаженных отставным садовником Чекалиным в разных местах по Новому саду и около Старого сада 1330 березок, большая часть имеется посохшие». Чекалину также предписали «переделать во всем по приказанию садового мастера Менаса…, равно и садовнику Чекалину подтвердить, чтоб он посохшие из посаженных березок, ныне немедленно переменил подсадкою вновь», иначе «выдача денег произведена не будет».[44] В результате в 1811 г., наряду с прокладкой аллей в Новом парке, подрядчики пересаживали засохшие деревья.

В июле 1811 г. Александр I, будучи в Царском Селе, вновь распорядился о продолжении работ по Новому парку: «1. Сделать смету на отделку в Александровском саду подле Нового дворца езжалых дорог и пешеходных дорожек как на плане назначено; «…» 4. Кругом Грибка для отвращения сырости сделать подземельную трубу, для которой употребить как кирпичный, так и плитной, и из пудожского камня щебень, от помянутого строения остающийся от 15 до 20 саж.; 5. Сделать исчисление, чего будет стоить отделка места кругом Парнаса и осмотреть существуют ли при оном показанные на плане дорожки; 6. Кругом Концертного зала, для отвращения в оном сырости, осмотреть удобно ли будет сделать трубу или можно будет истребить оную сырость посредством чугунных печей, кои ставить в нем на зимнее время; мозаичной в оном зале пол исправить, а равно и всю живописную работу подновить по-прежнему; 7. В новом зале подле Малого каприза для отвращения сырости сделать подобные же испытания чугунными печами и будь сим средством сырость не истребится, тогда сделать каменную трубу, представить смету».[45] Собственно из этого перечня видно, что одной из серьезнейших проблем парка оставался высокий уровень грунтовых вод, что не только сокращало жизнь парковых павильонов, но и делало жизнь в них не самой комфортной. При этом непроходящую сырость часто усиливал петербургский дождливый климат:

Этим распоряжения императора по совершенствованию инфраструктуры Александровского парка не ограничились. В начале августа 1811 г. Александр I вновь предписал: «…с переменою некоторых аглицких дорог, как означено карандашом на плане, и с уничтожением предполагаемой решетки, а вместо оной насадить деревья на аллее от моста Кузьминской дороги до угла напротив дворца; а от оного другого угла дворца элептическою фигурою, на что и сделать новый план и смету».[46]

Следует подчеркнуть, что даже начавшаяся в 1812 г. война с Наполеоном не прервала работы на территории Нового парка. Распоряжения Александра I, отданные в конце строительного сезона 1811 г., реализовывались летом 1812 г. Например, в сентябре 1812 г. «купцам Яхонтову и Томилину по отделке перед Александровским дворцом площади» выплатили «впредь до расчета 1000 руб.».[47]

Кроме того, в 1812 г. император вновь вернулся к идее проекта по сооружению на горе Парнас беседки: «…смету же на сделание пешеходных дорог вокруг Парнаса с настилкою кайм оных дерном суммою на 3900 руб. Государь Император повелеть изволил: осмотреть могут ли оные дорожки быть вместо пешеходных, поезжалые, и что бы ширина их была по крайней мере три или две сажени; а для построения наверху Парнаса Храма или другого здания, зделать прожект».[48]

Отмечу, идея сооружения на горе Парнас павильона «в античном духе» витала в воздухе буквально с момента насыпки самой горы. В работе над проектом беседки на горе Парнас начиная с XVIII в. принимали участие многие архитекторы: Д. Кваренги[49], П. Неелов, Л. Руска, В. Стасов, В. Гесте и П. Гонзаго, но, в силу разных обстоятельств, ни один из проектов так и не был реализован, как не были устроены и «поезжалые» дорожки на вершину горы. По крайней мере еще в декабре 1816 г. князь П. М. Волконский просил доставить ему «прожект архитектора Стасова о предполагаемом в Царском Селе на горе Парнас строении».[50]

В связи с тем, что основные работы по благоустройству Нового парка велись летом, это требовало значительного увеличения численности персонала за счет привлечения сезонных работников. Например, в 1813 г. к 15 штатным работникам, занимавшихся парком, наняли на летнее время еще 64 человека «для чистоты при дворцах, чистки в садах по прудам тины и прорастающей травы».[51]

Проект павильона на горе Парнас. Арх. Д. Кваренги. 1762 г.

Очень многое в Новом парке начало меняться после того, как в 1817 г. должность начальника Царскосельского Дворцового управления занял генерал-майор Я. В. Захаржевский, который оставался на своем посту почти 50 лет – с 1817 по 1865 г. Его деятельность высоко ценили три императора, которые регулярно отмечали его работу благодарственными рескриптами, высочайшими пожалованиями и чинами[52].

В свой первый летний сезон 1817 г. энергичный генерал-майор приказал (с санкции Александра I, конечно) сократить территорию, занимаемую Зверинцем, за счет чего площадь пейзажного парка, трудами архитектора А. А. Менеласа[53] и садового мастера Ф. Ф. Лямина, значительно увеличилась, и он начал украшаться парковыми павильонами в неоготическом стиле.

Именно А. А. Менелас сформулировал в 1817 г. концепцию развития огромного парка, включавшего регулярный Верхний сад, пейзажные фрагменты Нового сада и огромную территорию Зверинца, с вновь распланированными пространствами и новыми парковыми павильонами. Согласно проекта 1817 г., составленного А. А. Менеласом, предполагались не только прокладка новых аллей, но и расширение старых водоемов, изменение рельефа парка, высадка деревьев и кустов, устройство мостиков и плотин. Еще осенью 1816 г. Александр I распорядился высадить кусты и деревья рядом с Новым дворцом и о перестройке каскада на Фасадном пруду. Эти задачи с 1817 г. по 1823 г. реализовывал А. А. Менелас. С возведением каскада Фасадный пруд углубили и проложили канал для отвода воды. В этом же 1817 г. садовник Ф. Ф. Лямин высадил перед Новым дворцом и колоннадой кусты сирени, которые со временем стали неотъемлемой частью внешнего облика летней резиденции. Результатом работ А. А. Менеласа (1817 – сер. 1820-х гг.) стало формирование знакомого нам облика пейзажного Александровского парка[54], включавшего в свое пространство территорию упраздненного Зверинца.

Зверинец закончил свою 100-летнюю историю именно при Менеласе. В 1814 г. его территорию использовали как питомник для деревьев, которые были необходимы в огромных количествах для формировавшегося пейзажного парка. В 1819–1823 гг. на территории Зверинца в дополнение к симметричным просекам, существовавшим с начала XVIII в., проложили пейзажные дороги и дорожки. Тогда же (с 1818 по 1823 г.) разобрали краснокирпичную стену Зверинца[55], сохранив при этом восточный бастион со рвом, ставший основой павильона Белая башня.

Объем работ, проведенных в Александровском парке в летний сезон 1817 г., поражает. Прежде всего, в огромных количествах высаживались деревья и кусты. Так, еще в феврале 1817 г. закупили (16 100 руб.) липы и кусты сирени, которые высадили перед дворцом весной[56]. Только в Верхнем саду, в куртине «у железного зонта» (т. е. в боскете «Грибок»), «в шпалер», высадили 3-метровые липы («в 4 аршин») на протяжении 1800 метров («860 погонных саженей»). При этом на каждую сажень высаживали по 9 деревьев. В итоге только в одном боскете высадили 7200 деревьев «с посадкой, поливкой и подвязкой». Все работы обошлись в 3600 руб. Напротив Александровского дворца «в яблонной куртине» высадили 12 дубов и 100 «разных дерев», а саму куртину выровняли и застлали дерном (350 руб.).

Поскольку сиреневые кусты с 1817 г. стали буквально частью фасада Александровского дворца, то приведу данные, показывающие, как они рассаживались. Итак, в 1817 г. вокруг дворца садовник Ф. Ф. Лямин высадил всего 800 кустов сирени[57], обошедшиеся в 12000 руб. Во-первых, самое большое количество кустов сирени (600 кустов с расстоянием от куста до куста в 2 метра) высадили на аллеях близ дворца. Во-вторых, 100 кустов сирени высадили между лип на центральной аллее, начинавшейся от Полуциркульного зала. В-третьих, 60 кустов сирени высадили на клумбах в Собственном садике императрицы. В-четвертых, перед террасой Александровского дворца высадили еще 40 кустов сирени.

Как упоминалось выше, все работы в Верхнем парке были связаны с именем садовника Ф. Ф. Лямина. Как следует из архивных документов, путь Ф. Ф. Лямина в профессию начался в 1784 г., когда Павел I «приказал отдать сына солдата Федора в обучение садовничеству»[58]. В 1802 г. Ф. Ф. Лямин участвовал «в обсадке на устраиваемой аллее по Невской перспективе»; в сентябре 1803 г. «принял сад на Каменном острове»; в 1806 г. «Каменноостровский садовый мастер» Ф. Ф. Лямин за добросовестную работу был удостоен «прибавкой жалованья». И, наконец, 7 августа 1814 г. граф Литта распорядился об определении Ф. Ф. Лямина в Царское Село «на место садового мастера Манаса». При этом по приказу Александра I должно было состояться обследование парка и всего садового хозяйства «с наискрупулезнейшей точностию по ведомостям и описям ‹…› при личном свидетельстве других двух садовников Раштета и Шумана за общим с коим подписанием»[59].

Судя по всему, работой Ф. Ф. Лямина Александр I остался доволен. Со слов садовника, в 1816 г. распоряжением Александра I ему была пожалована «в Новом саду куртина, занятая хворостом из садов, по отделке которой на свой счет получал я дохода по 1500 руб. в год, отдавая клубнику на откуп за 200 руб. и издерживая на содержание по 500 руб.»[60]. Забегая вперед, поясню, что при Николае I эту куртину, приносившую садовнику устойчивый доход, изъяли. Собственно этим мы и обязаны появлению цитируемого прошения Ф. Ф. Лямина, датированного маем 1826 г. В этом документе он просит заменить изъятую куртину «прибавкою к жалованью 1500 руб. за 43-летнюю службу».

В ходе разбирательства выяснилось, что никаких документов на передачу упомянутой куртины Ф. Ф. Лямину нет. Со слов самого садовника «в 1825 г. император Александр I во время прогулки, заметив на упоминаемом месте русских нарядных девок вместо белорусских, по большей части нанимающихся в садовые работы, спросил у Лямина: что это за девки? Лямин отвечал, что это кузьминские, собирают ягоды с его гряд, присовокупя, что он землею сею пользуется, но бумаги не имеет». Далее в документе констатируется, что садовник «сам сознался, что бумаг у него нет, и тогда же решено оную куртину, как казенную присоединить к теплицам для обращения в фруктовый сад»[61]. На документе имеется резолюция: «Объявить о сем Лямину», который, как следует из документа, никаких денег так и не получил.

Возвращаясь в 1817 г., отмечу, что в этот год с большим размахом проводились гидротехнические работы. Например, вокруг части парка планировали выкопать канал «вокруг Нового саду при Александровском Дворце с постановлением посреди оного полисаду и с наружной стороны столбов с брусками»[62]. Поскольку планируемый канал со всеми работами стоил внушительные 21 233 руб., то император Александр I распорядился сделать только земляные работы, прочие работы «оставлены за дороговизной до удобнейшего времени»[63].

Тогда же прокладывались новые дороги и ремонтировались (расширялись) старые. Для прокладки и ремонта дорог навозили песка и щебня[64]. Среди прочего, проложили дорогу к каскаду и расширили имеющуюся дорогу «по назначению Менеласа».

В парке разбивались новые клумбы: «В Александровском саду перекопать клумбы дерновые, кои никогда не были перекопаны» (500 руб.). «На островках» Китайской деревни устроили 8 клумб «у сосны в верхнем Александровском саду» (по 50 руб. на клумбу). Всего в 1817 г. было сделано 35 клумб «с цветами, сиренью и разными деревьями»[65]. Поэтому, когда молодожены, великий князь Николай Павлович и Александра Федоровна, 19 июня 1817 г. приехали в Царское Село[66], Александровский парк было не узнать.

Работы по высадке новых деревьев и кустов активно велись и в последующие годы. Всего с 1817 по 1820 г. «в дворцовом саде Его Императорского Высочества Великого Князя Николая Павловича в Царском Селе» было высажено более 4000 деревьев и кустарников, например, кленов 175 шт., барбариса 4 шт., берез 210 шт.[67].

Любопытно, что, когда в 1817 г. в Царскосельских садах начались активные посадочные работы, Александру I стали дарить деревья.

Например, курляндский граф Медем в 1819 г. подарил императору 120 саженцев каштана из своего питомника. Император отдарился бриллиантовым перстнем. Для садового мастера Ф. Ф. Лямина перевели на русский язык письмо графа Медема, в котором давались советы по уходу за саженцами, в частности рекомендовалось не сажать их в глинистую почву и в направлении северных ветров. Граф писал императору: «Я надеюсь что деревья, посаженные в Царском Селе, привьются удачно, в случае же, ежели некоторые из них пропадут, осмеливаюсь покорнейше просить Государя Императора их заменить растениями из моего питомника».[68]

Как упоминалось выше, столь масштабные работы по приведению в порядок Александровского парка были связаны с женитьбой великого князя Николая Павловича, будущего Николая I, для которого старший брат, император Александр I, и шел на эти внушительные траты. Впрочем, и в последующие годы на развитие Александровского парка усилиями генерал-майора Я. В. Захаржевского продолжали выделяться значительные средства.

Например, в отчете Я. В. Захаржевского за 1818 г. упоминаются следующие расходные статьи, так или иначе связанные с развитием Александровского парка:

«За относку булыжного камня с плотины Верхнего сада на Кухонный двор при Новом дворце» (40 руб.);

«На сделание в Новом саду вокруг Китайской деревни 8 садиков и деревянного моста с работою, материалами и прочими принадлежностями» (73 633 руб.);

«За починку Крестового мостика» (552 руб.);[69]

Кроме того, в 1818 г. Александр I приказал садовому мастеру Ф. Ф. Лямину расширить дорогу, идущую от Малого Каприза вдоль Крестового канала мимо Кухонного флигеля до казарм Гвардейской инвалидной роты. Эти работы весной 1819 г. провел генерал-лейтенант А. А. Бетанкур «за счет сумм, определенных на исправление дорог».[70]

В 1819 г. масштабные работы в Царсоксельских парках продолжили. Сведения об этих работах встречаются в скупых строках финансовых документов:

– «Ассигнование в Новом Царскосельском саду вокруг Китайской деревни семи садиков и деревянного моста – 9405 руб.»; при этом на ремонт Крестового мостика пошло только 642 руб. 45 коп.[71]

– «За сделание на гончарном заводе для беседки на Крестовом мостике фаянсовых изразцов» – 368 руб.;

– «На отделку при Зверинце парка» – 16 904 руб.;

– «За разобрание части стены Зверинца со стороны Верхнего сада и Петербургской дороги» – 2232 руб.;

– «За бревна на сделание палисада во рву около Зверинца и Петербургской дороги» – 1115 руб.;

– «За разные материалы на построение в Верхнем саду оранжереи для вишневых дерев» – 4395 руб.[72].

После начала масштабных работ в 1817 г. Александр I сделал расходы на восстановление «ветхостей» в Царскосельских парках приоритетными. Однако денег постоянно не хватало, и многие планы Я. В. Захаржевского «по исправлению ветхостей» и новому строительству в императорских резиденциях оставались нереализованными. Ситуация была объяснима. Страна недавно вышла из тяжелой войны с Наполеоном, финансы были расстроены, усилились инфляционные процессы. Поэтому Захаржевскому деньги приходилось буквально выбивать. Такая характерная история произошла в 1820 г., когда Захаржевский попытался получить из Государственного казначейства огромную сумму 2 512 540 руб. на исправление «ветхостей» в Царском Селе, Петергофе и Ораниенбауме.

Даже зная о поддержке императором Александром I инициатив Захаржевского, министр финансов Д. А. Гурьев твердо заявил, что бюджет сверстан и выделение таких колоссальных денег невозможно. Он предложил Захаржевскому получить эти деньги по статье чрезвычайных расходов «с ведома императора». Однако главный дворцовый хозяйственник князь П. М. Волконский ответил, что сумма на чрезвычайные расходы уже распределена и не предполагает более «никакого отпуска». Тогда Захаржевский представил свои огромные сметы прямо Александру I. После состоявшейся беседы император распорядился, чтобы Захаржевский вновь отправился к министру финансов и предметно, по каждой позиции, «определил на какие строения можно будет отпустить суммы в 1821 г.». В результате Захаржевский и Гурьев пришли к компромиссу – из Государственного казначейства финансировались работы на 1821 г. в сумме 339 743 руб., как «нужные на исправление самоважнейших и нетерпящих ни малейшего отлагательства».[73]

Из этой суммы в 339 743 руб. на Царскосельские дворцы и парки выделялось 284 445 руб. и на г. Царское Село – 56 916 руб. Но это были буквально крохи по сравнению с тем, что первоначально хотел получить Захаржевский на три дворцовых пригорода – 2 512 540 руб.[74]. Добавлю, что еще в 1819 г. при планировании бюджета на 1820 г. были заложены крупные сверхсметные средства на содержание Царскосельских садов, оранжерей и теплиц «в порядке и чистоте» – 71 133 руб.[75].

После таких значительных трат Александр I счел возможным, впервые после многих лет, устроить «презентацию» обновленного Александровского парка. 22 июля 1821 г., в день тезоименитства матери, племянницы и сестры (императрицы Марии Федоровны, а также маленькой великой княжны Марии Николаевны и великой княгини Марии Павловны), в Александровском парке устроили фейерверк с иллюминацией.

Любопытен перечень «ресурсов», необходимых для проведения фейерверка с иллюминацией «императорского уровня»: чистого сала 26 бочек; шкаликов больших и малых 18 873 шт. (на 990 руб. 83 коп.); ракет; «фитилей палительных свеч» (на 6 руб. 50 коп.); светильников плошечных; факелов восковых 960 шт. При этом шкалики из цветного стекла, переложенные сеном, везли из Петергофа[76] на 79 колясках.

В результате за один вечер «сожгли» по первоначальной оценке 17 537 руб., но позже сумму уточнили, увеличив до 25 541 руб.[77] Поясню, что почти 19 000 шкаликов цветного стекла развешивали на деревьях в парке и одновременно зажигали. Зрелище само по себе, без всякого фейерверка, было фантастическим.

Поскольку мероприятие удалось, то непосредственные сценаристы и организаторы придворного действа получили подарки из Кабинета Е.И.В. в соответствии со своим статусом: архитектор коллежский советник П. В. Стасов получил бриллиантовый перстень, архитекторские помощники А. А. Тон, Е. И. Диммерт – золотые часы и А. М. Горностаев – золотую табакерку.[78]

В конце 1821 г. история с определением объема бюджетных средств, выделяемых на развитие Царскосельских садов и парков, повторила историю выбивания денег в 1820 г. Так же как и в 1820 г., Я. В. Захаржевский планировал потратить на приведение в порядок подведомственного ему хозяйства значительные суммы. Например, в документах упоминается, что предлагалось выделить на «постройку у стены Зверинца вишневой оранжереи второго отделения» 17 792 руб. и на «сделание в Верхнем саду в куртине, близ Оперного дома у молодых лип, шпалера и 4 чугунных канапей» 3 777 руб. Самые крупные затратные позиции шли по восьми сметам архитектора А. А. Менеласа «на разные построения в Царскосельском парке», на общую сумму 295 917 руб. Если выбрать работы по Александровскому парку, то картина будет следующей:

«На вырытие остальной части рва по С. Петербургской дороге и постановление в нем бревенчатого палисада» (36 511 руб.);

«На отделку вырытого рва на стороне кузминского поля и постановление в нем бревенчатого палисада» (35 569 руб.);

«На разобрание остальной части зверинской стены по С. Петербургской дороге: от каменного моста до гончарной мастерской до 600 пог. саж.» (7638 руб.).[79]

В конечном счете после всех поправок по Царскосельскому Дворцовому правлению в 1821 г. предлагалось потратить 284 445 руб., хотя по первоначальной смете планировались 1 419 691 руб. Однако и эти почти 300 000 руб. безжалостно урезали. 5 марта 1822 г. П. М. Волконский сообщил Я. В. Захаржевскому, что Александр I вновь скорректировал выделяемые средства: «Государь Император высочайше повелеть соизволил: копание рва и другие работы на избранном месте для выгона лам (26 240 р.) – отложить впредь до повеления, остальные работы ‹…› произвести из ассигнованных сумм на другие работы» (ров по Петербургской дороге с палисадом, ров против Кузьмина).[80] В числе прочего выделенные деньги по сметам архитектора А. А. Менеласа и садового мастера Ф. Ф. Лямина планировалось потратить на развитие системы оранжерей и теплиц, Ферму и Ламский павильон.

Последний раз Александр I отдал распоряжения по перечню строительных работ в Александровском парке в декабре 1824 г. Тогда на рассмотрение императора архитекторы представили 10 смет «на назначенные Государем Императором разные построения и работы, также и на окончательную отделку произведенных уже таковых в чернь». Из них архитектор Менелас представил 9 смет: по Царскосельскому парку и Большому саду на 409 565 руб. 67 коп. Архитектор Стасов представил одну смету на строительство Экрезцицзала 13 612 руб. (при общей сумме, отпущенной на строительство 423 177 руб.).[81]

Если привести «Реестр сметам на предполагаемые в производство работы в парке в 1825 г.», то картина будет следующей:

1. «На построение Баболовских ворот с 16 чугунными колоннами» – 119 553 руб.

2. «На построение Шапели» – 85 103 руб. (в 1825 г. потрачено 54 200 руб.[82]).

3. «На отделку башни (близ Нового дворца)» – 62 676 руб. (за 1825 г. освоили 26 656 руб.).[83]

4. «На отделку при башне ворот» – 21 745 руб. (в 1825 г. потрачена вся сумма).

5. «На сделание при башне садика, огороженного чугунною решеткою и сделание в оной железных ворот» – 21780 руб. (в 1825 г. потрачено 11 590 руб.).

6. «На сделание во рве круг парка, со стороны Кузьмина, палисада» – 57941 руб. (в 1825 г. потрачено 20 000 руб.).

7. «На отделку бывшего огородного места за Большим капризом с сделанием на пруде 2-х плотин и мостика».