Неприрученное сердце
Роми кое-как извинилась и стала внимательно изучать панель, чтобы дать щекам время остыть. Еще одно прекрасное впечатление для босса. Не надо сексуального опыта, чтобы понять, как это плохо с точки зрения перспектив. Клинт, похоже, помрачнел. У Роми душа ушла в пятки. Спас ее завопивший чайник. Она перешла на кухонную половину и налила им обоим кофе. Но молча: вдохновение совершенно покинуло ее.
Клинт сам нарушил молчание:
– Может, вам нужно что-нибудь передвинуть? Кровати, шкафы?
Предложение хорошее, но говорил он будто против воли. Роми огляделась, и ее взгляд упал на вивариумы Лейтона. Его любимые древесные лягушки сейчас помещены в транспортный резервуар, но она знала, как не терпится мальчику выпустить их в привычное убежище. Чтобы Лейтон сразу почувствовал себя здесь увереннее, лучше всего было бы сначала обустроить его лягушек. Но Роми не спешила поднимать сто тридцать фунтов стекла на два пролета без посторонней помощи. И сейчас практические соображения победили гордость.
– Было бы очень любезно с вашей стороны, если бы вы помогли мне поднять наверх контейнеры с лягушками Эла.
– Он держит лягушек? – Клинт сделал большой глоток кофе, потом подошел к контейнерам.
– С шести лет.
– Хорошее увлечение для ребенка, – сказал он.
Переступая и сталкиваясь, они медленно подняли по лестнице первый контейнер в чердачную спальню Лейтона и осторожно опустили на пол.
Комната идеально подходила мальчику с необузданным воображением. Большое окно смотрело на заросший деревьями овраг позади дома – живой, красивый пейзаж. Между стропилами был довольно высокий потолок, подходящий для наклеивания разных эмблем. А вдоль стен можно было бы разместить лягушек, пятерых лучших друзей Лейтона.
Счастливчик Лейтон был еще недостаточно высок, чтобы удариться головой о стропила. Насколько помнила Роми (а о той единственной, изменившей всю ее жизнь ночи девять лет назад она помнила не очень много), отец Лейтона был среднего роста. Если бы сын был таким же бегемотом, как Клинт Маклейш, то, возможно, набил бы себе шишек уже сейчас.
А Клинт оглядывал научно-фантастические модели, постеры с рептилиями и горы книг, ждущих, «чтобы они все были расставлены по полкам».
– Вы хорошо здесь устроились. Это выглядит...
«Опять с неохотой? Если он не хочет со мной разговаривать, зачем начинает?»
– ...совсем не так, как когда-то у меня.
Сияющее лицо Лейтона сразу обратилось к нему.
– Это была ваша комната? Здорово!
Клинт присел на корточки:
– Я рос на этом чердаке. И жил еще два года, пока строил себе дом на той стороне долины, когда вернулся... из-за границы. Мне всегда нравился вид из этой комнаты.
«Значит, он тоже строил собственный дом... Как Джи Ай Джо».
– Извините?
По быстрому взгляду Клинта она поняла, что, кажется, сказала это вслух, и расправила плечи:
– Нужно поднять следующий вивариум.
В гостиной он отмахнулся от ее помощи и второй резервуар поднял сам. И это получилось у него гораздо ловчее, чем с первым. Роми следовала за ним с двумя алюминиевыми подставками под вивариумы и старалась не смотреть, как у него под футболкой играют мускулы.
В результате все три вивариума были подняты наверх и пристроены на места. Роми попыталась представить себе, как бы она сама со всем этим справилась. Наверное, это потребовало бы несколько часов усилий и кучи проклятий. Клинт справился всего за пять минут.
Как только они опять оказались внизу, Роми сказала:
– Спасибо вам за помощь. У вас сегодня, конечно, есть еще дела. – И широко распахнула прозрачную внутреннюю дверь.
«Не очень ловко...»
Внимательный взгляд Клинта был тверд.
– Ничего такого, что нельзя сделать завтра.
Роми глубоко вздохнула:
– Я почти закончила в гостиной. На очереди моя спальня. Если вы не жаждете распаковывать коробки с дамским бельем...
Клинт не бросился к двери, но ее слова все же возымели действие. Он медленно оторвался от створки окна, полез длинными пальцами в передний карман и достал ключи от машины. Роми выглянула в окно и увидела потрепанный старый грузовичок, оставленный на подъездной дорожке, словно он не хотел потревожить новую хозяйку, припарковавшись ближе.
Роми взглянула на него:
– Хотела сказать «увидимся на работе», но, кажется, не скажу.
Он покачал головой:
– Я вообще-то не много занимаюсь управлением Уайлд-Спрингс, для этого у меня есть штат.
Не слишком тонкое напоминание о том, что она всего лишь его подчиненная.
Роми выпрямилась и, уже стоя на веранде, прохладно попрощалась:
– Благодарю вас за сегодняшнюю помощь, мистер Маклейш. Я это ценю.
Клинт видел, как сошлись ее брови. Итак, они вернулись к мистеру Маклейшу и миссис Карвелл. Она все же должна была бы называть его по имени.
Он развернул грузовичок.
Возможно, это был его промах. Ему с самого начала неловко было входить в ее дом, но когда она дала задний ход из чулана и его руки легли на ее бедра, они были точно такой же парой крыльев, как у того орла у нее на пояснице. Две стороны его души сошлись в жестокой схватке подобно скандинавским богам: болезненная подозрительность, как некое напоминание свыше о том, что ближе подходить не надо, и солдатский голод, толкающий пощупать искусную татуировку на ее коже – самую сексуальную вещь, какую он видел за три года.
Эта женщина могла быть профессионалом по части наблюдения за кем-то, но совершенно не умела скрывать собственные мысли. Клинта учили разбираться в людях – много лет от этого зависела его жизнь. Роми Карвелл была открытой книгой. И сейчас книга открылась на странице «убирайся ко всем чертям!».
Когда он увидел, что по дороге к его дому направляется юный Лейтон, Клинту показалось, что его пнули в живот. Слишком многое это напоминало. Другого бегущего мальчика. Другое время. Появился неуловимый привкус чего-то, что он больше не желал испытывать. Но когда Лейтон заскочил в его дом, это было не просто пятисекундное ощущение себя отцом, это был шанс увидеть Роми Карвелл в ее естественной среде обитания.
У Клинта вдруг возникло желание не возвращаться в свое убежище под кронами, где его ждали книги, музыка, лес...
Развернув машину, он опустил стекло и неохотно поднял руку в прощальном жесте:
– Увидимся в понедельник, Роми.
– Я думала, вы не слишком увлекаетесь управлением.
«Интересно, знает ли она, как привлекательно выглядит, стоя вот так, подбоченясь, на веранде старого фамильного дома? Наверное, нет, иначе не тратила бы эту привлекательность на меня. Впустую».
Клинт нацепил на нос темные очки и, оглянувшись на нее, нажал на газ.
Она уменьшалась в зеркале заднего вида, пока совсем не пропала за поворотом. Добравшись до развилки к своему дому, Клинт не стал сворачивать. У него были еще субботняя ночь и целое воскресенье, чтобы наверстать упущенное и разобраться в том, что происходило в Уайлд-Спрингс, пока он был в самовольной отлучке.
Он хочет в понедельник, прямо с утра, взять все дела в свои руки.
Хотя, может быть, уже поздно и мало что можно сделать с этой темно-рыжей красоткой, поселившейся теперь в родительском коттедже.
Может быть...
Глава 3
Магазин подарков оказался не единственным, что обследовала Роми в этой глуши в течение первой недели. Люди были милы с ней с первых же дней, с этой молоденькой городской штучкой, шастающей везде с телефоном GPS-комбо в темно-синей, почти как у полицейских, форме и делающей замечания везде, где бы ни появлялась.
К четвертому дню ее новые коллеги уже утомились слишком пристальным ее вниманием к их обязанностям и рекомендациями по улучшению безопасности, но посчитали, что проще все же уступить.
Это были не только победы. Джастин решительно отказался обсуждать вопрос о кабельном телевидении на входе в зону, утверждая, что некоторые их гости ценят ненавязчивый и доверительный подход, который предлагает Уайлд-Спрингс. И местный фермер, который в одном из многочисленных фруктовых садов набрал авокадо и которого Роми арестовала, теперь на всю округу возмущался необходимостью оплачивать дорогостоящие вкусы своих свиней из собственного кармана.
Роми приободрилась – у нее теперь была новая работа, новый дом, новый старт...
Сегодняшняя неприятность не из разряда крупных. В ходе одного из обходов (маршрут, естественно, выбирался наугад) выяснилось, что в конце парка, как раз возле дамб, повреждена изгородь. Без сомнения, это местные жители пробирались с садками за жирными раками, обитавшими на дне у плотины. Или дети охлаждались в прохладных глубинах. Если не считать, что у детей не бывает машин, которые оставляют следы прямо от заброшенного въезда...
– Привет, Симоне, – приветствовала Роми помощницу управляющего, входя в кабинет Джастина, тремя дверями дальше чуланчика, который она называла своим кабинетом. – Я направляюсь чинить изгородь и возьму последний рулон проволоки. Вы не забудете пополнить запас у Гарретсона?
Симоне подняла глаза и пробормотала:
– Конечно. Еще один босс дает мне задания?
Роми сдержалась и голос не повысила:
– Все в порядке, Симоне?
– Нет. – Она взглянула на нее и вздохнула: – Вы тут не виноваты. Я знаю, вам есть что делать. Только на этой неделе, с тех пор как вы приступили к работе, у меня нагрузка утроилась. А тут еще вдруг явился мистер Маклейш...
Ах, территориальные проблемы!
Роми улыбнулась:
– Наверное, вам лучше устроить перерыв на кофе. Давайте устроим.
Симоне продолжала ворчать, но довольно охотно проследовала за Роми в кухоньку.
– Я вас не обманываю, Роми. До того дня как вы пришли на собеседование, я мистера Маклейша не видела целый год.
Роми налила две чашки:
– Год? Серьезно?
– Вы не знаете, потому что новенькая, но Клинт Маклейш самый загадочный здесь человек. Никто, кроме Джастина, вообще его почти не видел, – доверительно сообщила Симоне.
«В последнее можно было поверить. Он действительно всем видом требовал, чтобы его оставили в покое».
– И вот теперь мне дают работу Джастин и вы, а мистер Маклейш днем прячется в тени, а потом всю ночь рыщет по офису. Мне как-то неспокойно.
«Он работал один, ночью? Черт возьми!»
Она отхлебнула растворимого кофе и продолжила ворчать:
– А что такого? Вы новенькая. Но у нас у всех первая неделя с ним! И почему он выстилает вам путь, я не знаю.
«Выстилает мне путь?»
Симоне застонала:
– Ох, извините. Грубо получилось. Я вообще-то не о вас. Просто если уж он задумался о чьей-то нагрузке, то хорошо бы подумать и о моей. – Она опять отхлебнула кофе. – Это похоже на психотерапию... столько накопилось, что лучше выплеснуть.
– Я не понимаю. Чью работу он делает?
Симоне удивилась:
– Вашу. По крайней мере, часть.
– Что?!
– Он приходит ночью, Роми, и охраняет парк. Я думала, вы знаете.
– Откуда мне это знать? Я не шпионю за своим работодателем. – «Без крайней необходимости». – Даже в городе. Неудивительно, что люди держатся от меня на расстоянии.
Лицо Симоне вытянулось. До нее дошло, что она ляпнула что-то не то.
– Ох, нет, я не то хотела сказать! Мы все только что узнали вас... насколько смогли...
Роми поморщилась:
– Я кажусь строгой?
– Не строгой, но...
«Настойчивой? Любопытной? Решительной? В свое время меня называли и так и этак...»
Симоне соскользнула со скамьи:
– Господи. Извините. Вечно я все путаю. Квендануп, знаете ли, провинция. Людям хочется все о вас знать, а вы держитесь особняком, вот и все. Люди переживают из-за мистера Маклейша, а тут еще...
Роми расслабилась. Есть только один способ погасить сплетни.
– Что вы хотели бы обо мне знать?
Направившаяся к дверям Симоне притормозила:
– Можно спросить?
– Давайте, мне скрывать нечего. Три вопроса.
«Ха, нечего скрывать!»
Симоне сунула чашку в раковину и стиснула руки перед собой:
– Почему вы уехали из города?
Вопрос на миллион долларов. И ответа нет. Кроме правды.
– Был... кое-кто... Мне захотелось уехать от него подальше.
Пусть думают, что речь идет об отце Лейтона. Роми не сомневалась, что эти слова моментально разнесутся по всему парку.
– И мне не нравились дети, с которыми связался мой сын.
Симоне подумала о чем-то, и ее глаза загорелись.
– Второй вопрос. Откуда вы знаете мистера Маклейша?
Роми повернула голову:
– С чего вы взяли, что знаю?
Симоне рассмеялась:
– В тот день, когда вы появились, он впервые за год вышел из леса. Как раз когда вам понадобилось собеседование. Потом, не посоветовавшись с Джастином, нанял вас. Потом в доме помогал вам таскать вещи...
«Откуда люди это знают? Или у лесных опоссумов есть свой блог?»
– ...и наконец, в вас обоих было столько... электричества, что могло бы возникнуть короткое замыкание. Такое на пустом месте не появляется.
Роми покачала головой:
– Симоне, вы после собеседования видели нас вместе всего секунд двадцать.
– Я почувствовала напряжение в комнате. Позвольте вам сказать, что вибрация между вами была такая, будто вы вот-вот... перейдете к действиям.
– Единственным напряжением было раздражение. Он кипел от негодования, потому что я поставила его в неловкое положение. По этой же причине он взял меня на работу. Кроме того, если он так долго не появлялся, то где же я могла его встретить?
– О, он появляется среди людей. Только не здесь. Пару раз в год он ездит в город... Вы знаете... – Она смущенно тряхнула головой.
– Для чего?
Симоне открыла и закрыла рот. Хорошенькое личико покраснело. Роми сразу напряглась.
– Я постараюсь понять правильно. Люди думают, что я знаю Клинта Маклейша по городу, где он иногда кого-нибудь подцепляет?
Симоне вспыхнула до корней волос:
– Ну-у...
– И то, что он так вдруг меня нанял, является доказательством того, что мы оба на повестке дня? Правильно, еще не забудем электричества, которое образуется между нами. Плюс, я полагаю, он – отец моего ребенка, да?
Роми не знала, что кожа может стать такой темно-красной. Она поставила чашку в раковину.
– Вы меня разыгрываете. Для отчета, Симоне: отец моего сына не Клинт Маклейш. Мы с ним никогда не встречались. Мы не тайные любовники. Он не помогает мне в работе. И нет никакого электричества. Он мне даже не особенно нравится. Ясно?
Грудь ее гневно вздымалась. Симоне на всякий случай попятилась:
– Я верю. Мне жаль, что я поспешила с выводами...
Роми только кивнула:
– Не хотела бы я, чтобы кто-нибудь сказал о вас что-то подобное!
– Однако... ночью он охраняет. В этом я не ошибаюсь.
Сердце Роми сжалось. «Он делает мою работу. Я произвела плохое впечатление, раз он считает меня ни на что не способной».
– Я обсужу это с ним, – твердо пообещала она.
Симоне кивнула и повернулась к двери. Уже выйдя, она опять просунула голову в дверь:
– И об электричестве, Роми. В этом я тоже не ошибаюсь. Извините. – Она пожала плечами и исчезла.
«Клинт тайно выполнял мою работу!»
Роми фантастическими усилиями пыталась справиться с раздражением. Все раздражение, естественно, отразилось на поврежденной изгороди. Поэтому, когда она увидела его видавший виды грузовичок, оставленный на дамбе, рядом с которой она работала, то поняла, что судьбе угодно, чтобы она ему, Клинту, кое-что сказала.
Роми бросила проволочную сетку, скинула тяжелые рабочие перчатки, широкополую шляпу и спустилась по зеленому склону к плотине. Мухи жужжали вокруг потного лица и шеи. Она смахнула их со словами, которые никогда не употребляла при сыне. Как смеет Клинт ее опекать?! Она сама может справиться с делом, для которого ее наняли. Она не в первый раз начинает на новом месте и уверена в своих способностях. Но ведь он еще делает это тайно! Крадется ночью и готовит для нее вещи или заказывает новое оборудование раньше, чем успеет она...
«Наглость какая!»
Она спешила, но когда спустилась на дамбу, то Клинта нигде не увидела. Она огляделась вокруг, посмотрела на дорогу, которой пришла... Нигде никого.
– Маклейш!
Ее крик был похож на боевой клич. Он разнесся над пустыней и пропал среди деревьев.
Никакого отклика. «Черт бы побрал этого Клинта!»
Сзади послышался плеск. Она повернулась.
– Звали?
Клинт, весь в блестящих каплях, болтался возле дамбы, как поплавок. Он окунулся, вынырнул и откинул с лица волосы. Потом сильные руки вынесли его туда, где было помельче. Он был очень хорош...
– Что я могу для вас сделать, миссис Карвелл?
Роми решила не смотреть, как его ноги медленно показываются из воды. Сердце колотилось как бешеное.
– Вы можете не держать меня за руку?
Он перестал двигаться и растянулся в воде.
– Объясните.
Он приставил руку к глазам, защищаясь от яркого солнечного света. И солнце отражалось от его твердой груди.
Этого она тоже постаралась не заметить.
– Вы делаете за меня мою работу. – Теперь она не кричала, ведь он был в нескольких ярдах от края дамбы, где находилась она.
Сейчас он походил на водяного бога и, кажется, пришел в бешенство. В то время как она отвратительно вспотела. Опять.
Роми вспылила еще больше:
– Я сама способна делать дело, за которое вы мне платите, и не нуждаюсь в вашей помощи.
– Кто говорит, что я вам помогаю?
Ноги несли его по отмели, а дамба, казалось, уменьшалась по мере его приближения.
Роми с трудом дышала, когда из воды показались широкие мышцы, потом живот, потом темные шорты...
– Вы приходите ночью и делаете то, до чего у меня еще руки не дошли.
«Попробуй отрицать!»
Он поставил ногу на песок и, наконец, весь предстал перед ней.
– Откуда вы знаете, что я делаю ночью?
Великолепно! Еще один думает, что она способна на шпионаж. Но не добавлять же неприятностей Симоне!
Роми увильнула от ответа:
– Так это правда или нет?
Темные слипшиеся ресницы прикрыли зеленые глаза. Неудивительно, что жители имели о нем такое романтическое представление.
– Это правда, что я работаю по ночам.
– И?..
– И правда, что я отслеживаю некоторые аспекты нашей безопасности.
Роми повернулась, чтобы уйти, но влажная рука ухватила ее за локоть.
– Но это не значит, что я это делаю для вас. Зачем? Я вас едва знаю.
«О-о-о!»
Роми мысленно застонала и обозвала себя идиоткой. Она позволила собственным комплексам подкормиться представлениями Симоне о том, что происходит ночью в офисе. А он прав. Действительно, с чего бы ему помогать ей?
– Во всяком случае, зачем вы это делаете?
Он вынул из машины полотенце и вытер лицо и шею. Она в первый раз увидела на его левом бицепсе татуировку. Обвитый змеями меч.
– Затем, что мне эту часть работы выполнять сподручнее. И дублер здесь не нужен.
Не успел он продолжить, ее уже понесло дальше:
– Над чем бы вы ни продолжали работать, хорошо было бы держать меня в курсе, чтобы мы не делали двойную работу.
Он перекинул полотенце через плечо:
– Я почти все сделал.
– И еще на год спрячетесь в убежище? – не удержалась она.
Он покачал головой:
– Вы всегда так нелюбезны?
Его слова были такими же холодными, как испаряющаяся с кожи влага.
Она глубоко вздохнула.
– Знаете, я не покупаюсь на такие глупые штучки. Уверена, что в городе пару лет назад они многое сделали для вашей репутации. Но вам не кажется, что сейчас это несколько устарело?
Его глаза превратились в щелочки.
– Так вы знакомы с моим прошлым? Должен сказать, мне ваша заносчивость уже кажется утомительной.
Игла вонзилась прямо в грудь Роми. Заносчивость? Почему это так ранит? После всего того, что было в ее жизни?
И все же она, хоть и с трудом, выговорила:
– Вы могли бы придумать что-нибудь получше, мистер Маклейш. Меня как только не называли. Я пережила. Я выдержу и палки, и камни. Слишком много мозолей.
Он медленно моргнул:
– От чего?
Стоп! Как они до этого дошли? Она только хотела сделать ему выговор за внепрограммную ночную деятельность.
Роми стиснула руки и попятилась:
– Извините, мне нужно заниматься изгородью. – Она указала на поврежденный забор на вершине холма, и он скептически проследил за ее взглядом. – Успокойтесь, Маклейш, я вас не преследую. Зачем? Я вас едва знаю.
Он улыбнулся:
– Вы знаете, как натягивать изгородь?
Столь явное сомнение заставило ее покраснеть.
– Думаете, только вы на это способны? Ох уж эти военные служаки!
Он мягко возразил:
– Вопрос в том, что общего у вас с военными служаками.
– Ничего, что касалось бы вас.
«Ох, Роми, можно подумать, тебе двенадцать лет».
Не обращая внимания на удивленные искорки в его глазах, она отбросила назад волосы и, отмахиваясь от мух, стала карабкаться на холм.
– Позвольте вам помочь.
Клинт появился сзади и протянул ей рабочие перчатки. Она убедилась, что он уже полностью одет.
– Спасибо, я в помощи не нуждаюсь.
– Я знаю, но мне хотелось бы...
Она искоса взглянула в открытое, искреннее лицо и еще раз хотела поблагодарить, но он не позволил:
– И я босс, так что я говорю: давайте.
Роми подавила возражения и улыбку и обернулась к изгороди. Она видела, как Клинт бросил взгляд на валявшееся на земле сломанное приспособление для натяжки проволоки, потом на воткнутую в сетку вместо него отвертку. Из-за сердитых рывков трещотка сломалась в самый критический момент, принудив Роми в такое пекло натягивать вручную четыре струны. Конечно, каждый поворот отвертки все туже натягивал проволоку, но это было чертовски тяжело. Натяжение одной струны занимало у нее минут двадцать.
– Вперед, – смягчилась она, отступила и позволила ему занять ее место.
Он присел на корточки у изгороди и спросил из-под широкополой шляпы, ощупывая проволоку:
– Могу я задать вам вопрос?
Роми колебалась. Что-то подсказывало ей, что вопрос будет не о работе.
– Конечно.
Он повернул проволоку раз, другой и проверил, легла ли она на место. Мускулатура явственно ощущалась под рукавами футболки. Он сделал еще пару скручиваний, потом все зафиксировал. Тогда он вытащил отвертку и взглянул на Роми:
– Где отец Лейтона?
Роми уставилась на него. Она предпочла бы прямой подход шепоткам Симоне, но была совсем не готова к вопросу, которого боялась. Даже самого простого ответа не находилось.
– Я не знаю...
Это был самый честный ответ из всех возможных. Из-под шляпы сверкнули любопытные зеленые глаза.
– Разве он не видится с сыном?
– Нет.
«Коротко, но тоже правда».
– Вы не хотите об этом говорить?
Он сидел на корточках и, кажется, мог просидеть так весь день.
«Не с тобой».
– Я обычно об этом не говорю.
– И никто этим не интересовался? Трудно поверить.
Роми разогнала ногой пыль:
– Подобные расспросы считаются неприличными. Он приподнял брови и, кажется, покраснел...
– Наши с ним пути... разошлись давным-давно, – объяснила она.
Опять возник призрак Полковника: «Шлюха!» Даже еще хуже...
Клинт пристально глядел на нее, потом тихо спросил:
– Он знает, что у него сын?
«Хороший вопрос, прямо в точку. Такое чутье у кого-нибудь другого пропадало бы зря, только не у специалиста. Коммандос, наверное? Или оперативная разведка?»
Поскольку опять заныли старые раны, Роми изо всех сил старалась сдержать гнев.
– Сомневаюсь, знает ли он, что у него случился секс, – мрачно пробормотала она.
Клинт на мгновение отвел глаза, потом опять взглянул на нее:
– Так. Меняем тему?
Она глубоко вздохнула:
– Да, пожалуйста.
«Ну, слава богу, отцепился!»
Зато она хоть с кем-то поделилась своим позором! Но этот человек был самым последним, перед кем ей хотелось бы открыться. Однако он не издевался и даже не осуждал. В его глазах было только сочувствие.
Роми рискнула:
– Могу я вас спросить?
– Пожалуйста.
– В каких частях вооруженных сил вы служили?
– Если скажу, то придется вас ликвидировать. – Он рассмеялся. – Это имеет значение?
Голос у него был почти такой же напряженный, как проволока, которую он натягивал. Она выдержала его взгляд:
– Нет, но я любопытна.
– Не надо бы.
– Эй, я только что едва ли не обнажилась перед вами. Вы могли бы хоть о чем-то рассказать.
Сильные руки перестали работать, и глухой смешок донесся из-под шляпы:
– Так и хочется выразиться, Роми.
Она не смутилась, только смотрела на широкие плечи, пока молчание не затянулось.
– Я был оперативником в ударном отряде «Тайпан». Тактическое нападение и освобождение. – Его тон из сдержанного стал раздраженным. – Чему вы улыбаетесь?
«Тайпаны». Она могла представить себе, как Клинт в камуфляже скользит под звездным небом.