По-видимому, Верховный главнокомандующий стал сомневаться в способности Р.Я. Малиновского остановить немецкое движение на Кавказ. Ведь именно войска его фронта, оставившие Ростов-на-Дону и не сумевшие удержать оборону по берегу реки Дон, фигурировали в известном приказе № 227, подписанном И.В. Сталиным в тот же день – 28 июля 1942 г. Между тем от Военного совета Северо-Кавказского фронта пришел обстоятельный доклад с предложениями по обороне Кавказа. В нем достаточно верно оценивались возможности противника и пути его дальнейшего наступления. Соответственно, предлагалось создать объединенное командование вооруженными силами Северного Кавказа и Закавказья, пополнить их танками и авиацией, обеспечить связь Кавказа с остальной страной через Каспийское море и т. д. Причем в штабе С.М. Буденного не питали иллюзий в отношении обороны в равнинном Предкавказье и предлагали отводить советские войска к Главному Кавказскому хребту и за реку Терек. Тем самым значительная часть Кубани, а также вся территория Ставрополья обрекались на оккупацию.
Но в Ставке ВГК действия советских войск на Кавказском направлении все еще виделись иначе: «Упорной обороной не только остановить на занимаемых рубежах дальнейшее продвижение противника на юг, но во что бы то ни стало активными действиями вернуть Батайск и восстановить положение по южному берегу р. Дон»[17]. Такие требования целиком соответствовали квинтэссенции приказа № 227, выраженной словами «Ни шагу назад!». В войсках приказ зачитали 30 июля 1942 г. Именно в этот день был запланирован контрудар Северо-Кавказского фронта, но состояться ему было не суждено. Не прекращающееся ни на день наступление немцев сорвало сосредоточение советских войск и заставило их продолжить отход на юг, теперь уже по территории Кубани и Ставрополья. Только утром 5 августа штаб Северо-Кавказского фронта получил директиву об удержании рубежа по реке Кубань. По сути, это был не приказ, а констатация факта, так как большинство соединений фронта уже направлялись к переправам, а противник еще 3 августа захватил плацдарм на южном берегу этой реки в районе Армавира.
Выходит, что многочисленные указания Ставки ВГК и основанные на них планы Северо-Кавказского фронта по организации обороны Кубани оказались сорваны. Более того, решения, принимавшиеся Москвой в конце июля 1942 г., выглядят непоследовательными, так как ответственность за оборону Кавказского направления сначала разделялась между Южным и Северо-Кавказским фронтами, потом легла на Р.Я. Малиновского, а в итоге выбор И.В. Сталина пал на С.М. Буденного. Последовавшие за этим события окончились для маршала снятием с должности командующего фронтом. Больше он руководящих постов в действующей армии не занимал. Поэтому легко поддаться искушению и возложить на С.М. Буденного вину за стремительное отступление к предгорьям Кавказа. Однако существовало ли вообще решение задачи защиты Кубани в условиях тяжелого лета 1942 г.?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо проанализировать потенциал и возможности советских войск на Кубани. К 25 июля 1942 г. Южный фронт насчитывал 134,5 тысячи человек, 1516 орудий и минометов, 33 танка. Северо-Кавказский фронт на 28 июля 1942 г. имел в своем составе почти 98 тысяч человек, 501 орудие и миномет, 40 танков[18]. После слияния этих двух войсковых объединений в единый Северо-Кавказский фронт были образованы две оперативные группы войск – Донская и Приморская. Первая из них прикрывала Ставропольское направление. Приморской группе войск в составе 18, 47 и 56-й армий, 1-го отдельного стрелкового и
17- го кавалерийского корпусов предстояло сражаться на Кубани. Но удар, нанесенный 1-й танковой армией по Донской группе в последние дни июля, привел к отступлению в направлении Армавира – Майкопа и 12-й армии. Поэтому в начале августа 1942 г. советская группировка в Краснодарском крае выглядела следующим образом (таблица 3)[19].
Таблица 3
Боевой состав советских войск на Кубани 1 августа 1942 г.
В них насчитывалось более 147 тысяч человек личного состава[20]. По другим сведениям, численность войск 12-й и 18-й армий составляла на 25 июля 1942 г. не 21 и 28 тысяч человек, а 17 и 20 тысяч соответственно, то есть на 12 тысяч меньше[21]. К этому необходимо добавить, что 4-я и 172-я стрелковые дивизии в первых числах августа оказались отрезаны от основных сил 12-й армии и в боях на Кубани фактически не участвовали. А 318-ю стрелковую дивизию 9-й армии военные дороги, напротив, привели на Туапсинское направление, а затем под Новороссийск. Поэтому вероятность погрешности при подсчетах сохраняется, но вряд ли она превышает 15–20 тысяч человек. Так или иначе, в августе 1942 г. в рядах советских войск на территории Краснодарского края оказалось меньше людей, чем у немцев и их союзников.
В отличие от разнородной по своему составу группы армий «А», Северо-Кавказский фронт состоял преимущественно из пехотных соединений. При столкновении с танковыми, моторизованными и кавалерийскими дивизиями противника в кубанских степях, советские стрелковые части заранее оказывались в проигрышном положении. Наши немногочисленные подвижные подразделения представляли собой довольно пеструю картину. Так, Майкопская танковая бригада была создана на базе Орловского танкового училища буквально накануне битвы за Кавказ, а 40-я мотострелковая бригада возникла после переформирования 72-й кавалерийской дивизии, понесшей тяжелые потери в майских боях на Керченском полуострове. Донские и кубанские дивизии 17-го казачьего кавалерийского корпуса изначально комплектовались второочередным личным составом, имели слабую артиллерию. Не подлежит сомнению высокий боевой дух кавалеристов, защищавших родной край, но боевые возможности были несопоставимы с немецкими танковыми соединениями и могли сравниться разве что с румынским кавалерийским корпусом.
Но при всех своих особенностях и определенных слабых местах 17-й корпус, наряду с танковой и мотострелковой бригадами, был укомплектованным и свежими соединениями. Большинство стрелковых дивизий и бригад не могли похвастать и этим. Если соединения 47-й армии и 1-го отдельного стрелкового корпуса представляли собой полнокровные подразделения, то состояние войск 12, 18 и 56-й армий иначе как удручающим не назовешь. В июле 1942 г. на их долю выпали тяжелые бои на Дону в составе Южного фронта. Соответственно, стрелковые дивизии и бригады имели существенный некомплект личного состава и особенно активных штыков, то есть тех, кто непосредственно должен был сражаться на передовой. Таковых имелось от 300 до 1200 человек на дивизию[22].
Соединения 56-й армии, которой вскоре предстояло защищать Краснодар, имели к 5 августа следующий состав: 30-я стрелковая дивизия – 6232 человека, 349-я стрелковая дивизия – 4833 человека, 339-я стрелковая дивизия – 3492 человека, 76-я стрелковая бригада – 561 человек. И это с учетом того факта, что армия была отведена с фронта в район Краснодара и ее дивизии получили в качестве пополнения более 7 тысяч человек[23]. К сожалению, его основную массу составляли местные призывники, почти не получившие боевой подготовки и не всегда обеспеченные даже стрелковым оружием. Но в других подразделениях дела могли обстоять еще хуже. Например, прибывшая вскоре в ту же 56-ю армию 216-я стрелковая дивизия насчитывала лишь около 1600 человек.
Данные по другим армиям неполны, но достаточно красноречивы. К 1 августа в 261-й стрелковой дивизии 12-й армии имелось 3757 человек, в 383-й и 395-й стрелковых дивизиях 18-й армии – 4444 и 4840 человек соответственно. 68-я морская стрелковая бригада той же армии насчитывала 1837 бойцов и командиров. Напомним, что по штату стрелковой бригаде полагалось иметь более 5 тысяч человек, а стрелковой дивизии – 12 725 человек. 28 июля 1942 г. штатная численность стрелковых дивизий сократилась до 10 386 человек, но соединения 12, 18 и 56-й армий не дотягивали и до этой цифры.
Неутешительным оказалось состояние советской артиллерии. При переправе через реку Дон в конце июля 1942 г. армии Южного фронта потеряли значительную часть армейской артиллерии. В результате в четырех артиллерийских полках 12-й армии имелись 54 орудия, а в трех полках 18-й армии – 42 орудия. Единственный артполк 56-й армии насчитывал 11 пушек[24].
Отступление войск Южного фронта повлекло и другие негативные последствия. Одни из них связаны с нарушением централизованного снабжения и пополнением войск. Тыловые структуры фронта, а затем и армий, ринулись вглубь Краснодарского и Ставропольского краев, когда войска еще держали оборону южнее Дона. В движении находились и штабы всех уровней, поэтому часто нарушались связь и управление войсками.
Другой проблемой стала предельная усталость личного состава. Бойцы и командиры, прошедшие через тяжелые бои на Дону, около месяца провели в непрерывном отступлении. И многим казалось, что конца ему не будет, отчего ухудшалось моральное состояние войск. Ответом на эти настроения в войсках стал знаменитый приказ № 227. Его пронизывала мысль о гибельности сдачи врагу все новых и новых территорий, о необходимости прекратить самовольный отход войск любой ценой, не исключая самые жесточайшие меры. Но вряд ли приказ «Ни шагу назад!» мог иметь мгновенный эффект и сразу сказаться на развитии обстановки. Даже порожденные этим приказом штрафные части появились в составе армий Северо-Кавказского фронта только в конце августа 1942 г.
Выходит, что к началу битвы в распоряжении С.М. Буденного оказались свежие войска Северо-Кавказского фронта, которые только приступили к развертыванию на пути немецкого наступления, и ослабленные в предыдущих боях силы Южного фронта, продолжавшие отступать под напором превосходящего их противника. Не будем забывать, что Северо-Кавказский фронт объединился с Южным лишь за несколько дней до описываемых событий. В столь сжатые сроки даже надежную связь наладить сложно, а создать устойчивую оборону – и подавно. Тем временем противник продолжал наносить удар за ударом, стараясь добить отступавшие советские войска. В такой ситуации остановить вал немецкого наступления было практически невозможно. С.М. Буденному и его штабу оставалось позаботиться о спасении своих войск от уничтожения и организации их поэтапного отступления на удобные оборонительные рубежи в предгорья Кавказа.
Авиация Северо-Кавказского фронта состояла из двух воздушных армий. 4-я воздушная армия генерал-майора К.А. Вершинина прежде находилась в составе Южного фронта. С началом битвы за Кавказ она действовала в интересах Донской группы войск, защищавшей Ставропольское направление. Поэтому ее летчикам практически не довелось принять участие в обороне Кубани, за исключением недолгих боев в северо-восточных районах края. В распоряжении К.А. Вершинина находилось шесть авиационных дивизий и еще пять авиаполков, но после тяжелых боев на Дону в них осталось лишь 128 исправных самолетов. Немногим больше – 135 машин – имелось в четырех дивизиях и трех полках 5-й воздушной армии генерал-майора С.К. Горюнова[25]. Армия начала формироваться в мае 1942 г. на основе ВВС разгромленного Крымского фронта. Ее авиационный парк, систему наземного обеспечения и органы управления фактически пришлось собирать с нуля, но к началу битвы за Кавказ эта огромная работа в целом была завершена[26]. Именно летчикам К.С. Горюнова предстояло взаимодействовать с прикрывавшей Северо-Западный Кавказ Приморской группой войск.
Наряду с ВВС Красной армии в битве за Кавказ предстояло принять участие авиации Черноморского флота. Ее численность составляла 342 самолета, в том числе 121 истребитель, 31 штурмовик, 30 бомбардировщиков и торпедоносцев. Практически все боевые машины морской авиации базировались на аэродромах Краснодарского края и могли оказать поддержку войскам Северо-Кавказского фронта. К сожалению, 58 из них нуждалось в ремонте, а 47 самолетов истребительной авиации относилось к машинам устаревших типов[27]. Отчасти эти недостатки компенсировались значительным боевым опытом черноморских летчиков, полученным в боях за Крым.
Определенное влияние на борьбу в небе Причерноморья оказывал Краснодарский дивизионный район ПВО. Он относился к войскам противовоздушной обороны и подразделения, которое, как правило, не учитываются в составе сил Северо-Кавказского фронта. В то же время он включал в себя истребительный авиаполк, один полк и восемь дивизионов зенитной артиллерии[28].
Оценивая численность немецкой авиации в начале битвы за Кавказ, отечественные авторы, как правило, приводят данные об 1 тысяче самолетов, то есть обо всем 4-м воздушном флоте. Между тем летом – осенью 1942 г. его силы сражались на всем пространстве от Среднего Дона до Северного Кавказа. Непосредственно с группой армий «А» взаимодействовал 4-й авиационный корпус этого флота противника. Так, в конце июля 1942 г. на Кавказском направлении оказались сосредоточены около 500 самолетов[29]. Однако, беря в расчет эти данные, нужно помнить, что в люфтваффе часто практиковали маневр силами на широком пространстве. Очень активно немцы маневрировали своей авиацией в пределах Кавказского направления. Поэтому назвать точную цифру самолетов противника, действовавших над Кубанью в тот или иной день, крайне сложно. Другой особенностью военно-воздушных сил противника являлось преобладание бомбардировщиков и пикировщиков при незначительном количестве истребителей. В связи с началом операции «Брауншвейг» люфтваффе получили такие указания: «В ходе дальнейшего развертывания операции главная задача авиации состоит во взаимодействии с войсками, продвигающимися к портам Черного моря, причем помимо непосредственной поддержки сухопутных сил необходимо воспрепятствовать воздействию военно-морских сил противника на наступающие войска, взаимодействуя при этом с военно-морским флотом»[30].
Также в директиве № 45 подчеркивалось, что налеты на нефтяные промыслы и морские порты разрешено производить только в случае действительной необходимости для сухопутных войск.
В организации противовоздушной обороны немцы больше полагались на зенитную артиллерию, которая являлась частью люфтваффе. Полоса наступления 17-й армии оказалась в зоне ответственности 17-й зенитной дивизии. Ее управлению в период наступления на Кубани подчинялись два дивизиона и 13 батарей зенитной артиллерии из восьми различных полков[31].
Сравнивая состав советской и немецкой авиации на Кавказском направлении, мы видим, что их численность оказалась приблизительно равной. Более того, по мере разворачивания Сталинградского сражения силы люфтваффе все больше отвлекались от задач на Кавказе, тогда как советские воздушные армии пополнялись за счет ВВС Закавказского фронта.
И соотношение сил должно было меняться в пользу советской авиации.
В реальности за сухими цифрами скрывалась совершенно иная картина. С сожалением приходится признать, что в 1942 г. боевые возможности немецких самолетов и мастерство их пилотов оставались выше, чем у общей массы советских машин и летчиков. Существенно отставала советская сторона и в организации управления авиационными частями и соединениями. Люфтваффе более умело маневрировали своими авиагруппами, лучше взаимодействовали с армией и флотом. Советской авиации оперативно реагировать на запросы с земли удавалось редко, а заранее спланированные совместные действия при быстром изменении обстановки часто запаздывали. Представить же в 1942 г. маневр крупных сил советской авиации на стратегическом уровне и вовсе было невозможно. Воздушные армии и ВВС флота были буквально привязаны к районам базирования и конкретным оперативным направлениям.
Наряду с общими для всего советско-германского фронта факторами, применение авиации на Кубани летом 1942 г. определялось целым рядом местных особенностей. В это время года световой день все еще оставался долгим, погода – преимущественно солнечной, что создавало практически идеальные условия для действий самолетов над открытой степной частью Краснодарского края. К началу его обороны советские ВВС располагали разветвленной сетью аэродромов, мастерских и складов. Стремительное немецкое наступление лишило нашу авиацию этого преимущества. Если к началу августа в состоянии перебазирования находилась только 4-я воздушная армия, то к концу месяца такую же проблему пришлось решать 5-й воздушной армии и большинству частей ВВС Черноморского флота. На Северо-Западном Кавказе им оставалось полагаться на незначительное число тесных и неудобных аэродромов Черноморского побережья, тогда как в руках противника оказалась вся равнинная часть Кубани с множеством удобных площадок для размещения авиации.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Кирин И.Д. Черноморский флот в битве за Кавказ. М., 1958.
2
Завьялов А.С. Битва за Кавказ ⁄ А.С. Завьялов, Т.Е. Калядин. М., 1957.
3
Гречко А А. Битва за Кавказ. М., 1967.
4
Горшков С.Г. На южном приморском фланге. М., 1989.
5
Безугольный А.Ю. Народы Кавказа и Красная армия. 1918–1945 гг. М., 2007. С. 7.
6
Платонов А.В. Борьба за господство на Черном море. М., 2010.
7
Морозов М.Э. Черноморский флот в Великой Отечественной войне. Краткий курс боевых действий ⁄ М.Э. Морозов, А.Я. Кузнецов. М., 2015.
8
Юрина Т.И. Новороссийское противостояние: 1942–1943 гг. Краснодар, 2008
9
«Совершенно секретно! Только для командования». Стратегия фашистской Германии в войне против СССР: Документы и материалы. М., 1967. С. 388.
10
Генералы и офицеры вермахта рассказывают… Документы из следственных дел немецких военнопленных. 1944–1951. М., 2009. С. 66.
11
Война. Юг. Перелом (лето 1942 – осень 1943 гг.). Ростов н/Д, 2012. С. ПО.
12
Сост. по: Tessin G. Verbände und Truppen der Deutschen Wehrmacht und Waffen SS im Zweiten Weltkrieg 1939–1945. Bd. 2. Osnabrück, 1973. S. 6, 158; Ibid. Bd. 4. S. 51.
13
Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933–1945 гг. М., 2002. С. 330–333.
14
Axworthy М. Third Axis, Fourth Ally. Romanian Armed Forces in the European War, 1941–1945 / M. Axworthy, C. Scafes, C. Craciunoiu. London, 1995. P. 78–79.
15
ЦАМО. Ф. 224. On. 760. Д. 96. Л. 1.
16
Горшков С.Г. На южном приморском фланге. М., 1989. С. 109.
17
Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16 (5–2). Ставка ВГК: Документы и материалы: 1942 г. М., 1996. С. 330.
18
Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Кампании и стратегические операции в цифрах: В 2 т. Т. 1. М., 2010. С. 462.
19
Сост. по: Боевой состав Советской Армии. Ч. 2. Январь – декабрь 1942 г. М., 1966. С. 150.
20
Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Кампании и стратегические операции в цифрах. С. 462.
21
Битва за Кавказ. М., 2002. С. 35.
22
ЦАМО. Ф. 209. Оп. 1063. Д. 178. Л. 1.
23
Там же. Ф. 224. Оп. 760. Д. 306. Л. 33.
24
Мощанский И.Б. Оборона Кавказа. Великое отступление. 25 июля – 31 декабря 1942 года. М., 2010. С. 41.
25
Пшеняник Г.А. Крах плана «Эдельвейс». Советская авиация в битве за Кавказ. 1942–1943. М., 2013. С. 42, 69.
26
Гречко С.Н. Решения принимались на земле. М., 1984. С. 36–41.
27
Военно-Морской Флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.: В 4 т. Т. 2. Черноморский флот. СПб., 2005. С. 240–241.
28
Боевой состав Советской Армии. Ч. 2. Январь – декабрь 1942 г. М., 1966. С. 155.
29
Война. Юг. Перелом (лето 1942 – осень 1943 гг.). С. ПО.
30
«Совершенно секретно! Только для командования». Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. С. 389.
31
Plocher Н. German Air Force versus Russia, 1942. Air University, 1966. P. 226.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги