Книга Повеса и наследница - читать онлайн бесплатно, автор Маргерит Кэй. Cтраница 3
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Повеса и наследница
Повеса и наследница
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Повеса и наследница

Разговор на этом закончился. Николас вспомнил о нем только после смерти отца, когда ему сообщили о значительных изменениях в завещании. Он лишь посмеялся и тогда не принял это слишком серьезно. Пока не наступил сегодняшний день.

Даже в ранней юности Николас не испытал ничего похожего на любовь, находя, что это чувство, будучи удовлетворенным, слишком быстро вянет. Из-за эффектной внешности и большой щедрости он считался завидным женихом, но в светском обществе ни одной леди ни разу не удалось заявить свои права на него. В отличие от своих сверстников, он вел себя крайне осторожно. Говорят, недавняя попытка бедной Каролины Лэм отомстить Байрону обернулась тонко замаскированным романом, в котором под вымышленными именами выведены реальные лица. Николас вздрогнул, представляя себе встречу на званом приеме с призраком отвергнутой любовницы, не говоря уже о том, что ужасные детали любого романа всегда становились поводом для сплетен в обществе.

Нет, он взял за твердое правило ограничивать свои амурные дела женщинами другого круга, которые отлично разбирались в правилах игры. Все эти годы ему везло с любовницами – те сочетали в себе красоту с опытом. Когда они надоедали, от них можно было просто откупиться. И никаких обид. Никаких страданий. Никаких сожалений. Всего несколько безделушек, щедрая сумма денег и прощай. Николаса это устраивало. Он сам выбрал такую жизнь, и она устраивала его. Николас считал, что нет никаких причин что-либо менять.

К черту, пусть все остается по-прежнему. Николас отправил письмо Фрэнсиса Элдона в камин. Когда юристы исчерпают все возможности, тогда он, вероятно, задумается о том, не пора ли жениться. Сейчас ему надо занять мысли более приятными вещами. Например, сногсшибательной мадемуазелью Сереной Стамп, ее нелепой сказкой о спрятанных бумагах и давно утерянной дружбе.

Что касается дружбы, то Серена вполне могла сказать правду – его отец в юности вел разгульный образ жизни. Войны с Францией способствовали тому, что многие предпочитали затеряться в неразберихе, царящей на континенте, и полагали, что их темные делишки забудутся. Не оставалось сомнений, что дорогой папочка Серены был одним из этой породы. Ясное дело, он был из тех, кто искал приключений. Серена сама явно принадлежала к породе тех же людей, она выдала себя, заговорив – о чем же это она заговорила? – о странствующем образе жизни.

Стамп. Эта фамилия точно была ему знакома. Утром он напишет Фрэнсису, попросит его поразмыслить над завещанием, затем как можно больше разузнать про очаровательную Серену и ее отца. Николас зевнул, закрыл камин предохранительной решеткой, задул свечи и устало отправился спать.


После долгих размышлений Серена решила представить Николасу мадам Леклерк только в том случае, если возникнет крайняя необходимость. Сама она даже думать не стала над тем, какой смысл заключается в словах «крайняя необходимость». На следующее утро Серена встала рано и покинула свои номера задолго до того, как ее спутница явилась к завтраку. Полагая, что поиск документов обернется пыльной работой, она надела скромное платье из набивного хлопка и крепкие полусапожки. Короткий шерстяной плащ защитит ее от раннего холода английской весны, волосы она уложила на голове кольцом и повязала их лентой из того же материала, что и платье.

Очаровательно! – таким эпитетом встретил ее Николас Литтон. Он сам оделся просто – облегающие лосины, темный жилет и скромный темный фрак. В знак приветствия он быстро пожал руки Серены, одетые в перчатки, но не предпринял иных попыток коснуться ее. Серена не знала, радоваться этому или нет.

Они сели в маленькой столовой, примыкающей к кухне, за чашечкой кофе и стали обсуждать, как лучше приступить к поискам, следуя единственной догадке, которая пришла им на ум.

– Думаю, можно смело предположить, что тайник находится здесь, – сказала Серена. – У вас ведь нет других домов, на панелях которых красовались бы розы?

– Нет. Оба лондонских дома и охотничий домик строили еще в то время, когда ваш отец, как вы утверждаете, передал моему эти документы. Это произошло более двадцати лет назад. Я правильно говорю?

Серена кивнула:

– Он сообщил, что отправил документы вашему отцу вскоре после моего рождения.

– Где вы родились?

– В La Bourgogne. В Бургундии. Моя мать родом оттуда.

– Значит, это место вы можете считать своей родиной?

– Нет, нет, родители мамы не одобрили ее брак. Мои родители не хотели говорить об этом. Думаю, нет такого места, которое я могла бы назвать родиной. Я нигде не оставалась столь долго, чтобы пустить там корни.

– Почему?

Серена на мгновение задумалась, поджала губы, чуть нахмурила красивые брови.

– Странно, но мне как-то не пришло в голову спросить об этом. Папа говорил, что все зависит от его деловых интересов, но я не думаю, что он сказал всю правду. Ему просто нравилось путешествовать. Я жила в красивых городах – Вене, Риме, Страсбурге и, конечно, в Париже, но все время считала себя там чужой. Мы, мои родители и я, так долго вращались в собственном маленьком мирке. У меня сколько угодно знакомых, но в действительности нет ни одного друга.

– Можно поинтересоваться, в чем именно заключались деловые интересы вашего отца?

– Ну, он пытался заниматься многими делами, – неопределенно ответила Серена. – Он предпочитал, чтобы я в них не участвовала.

– Чем бы ни занимался ваш отец, должно быть, это приносило доход. Я не мог не обратить внимания на качество и стоимость того восхитительного наряда, который был на вас вчера. Разумеется, если предположить, что деньги на него дал ваш отец.

Николас смотрел на нее с кривой усмешкой, которая волновала и в то же время злила ее.

– Вы полагаете, у меня есть богатый покровитель? Возможно, толстый пожилой джентльмен, которого я награждаю своей благосклонностью за подарки?

Николас почувствовал неожиданный укол ревности при мысли, что кто-то мог бы снискать благосклонность Серены, и он неискренне улыбнулся.

– Это нелепый разговор, – сказала Серена, почувствовав в нем перемену настроения. – У меня нет тайн, уверяю вас. А теперь давайте не будем попусту тратить время и начнем поиск документов.

Николас пожал плечами:

– Что ж, пусть будет так. Насколько мне известно, здесь имеется ряд скрытых панелей и пара тайников. Можно начать с них. Надеюсь, вы не боитесь испачкаться пылью? В некоторые из этих мест никто не заглядывал годами. Ничуть не сомневаюсь, что мы будем иметь дело с пауками. А может быть, даже с крысами.

– Поверьте мне, я оказывалась и в более неприятных ситуациях. Я не люблю этих тварей, но и не страшусь их. Отец учил меня никогда не быть слишком щепетильной. Можете не бояться, что я упаду в обморок и вам придется хлопотать надо мной. – Серена подняла глаза и заметила удивленное лицо Николаса. – О боже, вы хотели, чтобы я потеряла сознание и оказалась в ваших объятиях? Прошу меня извинить. Пожалуй, можно сделать вид, что я испугалась, если вам этого так хочется.

Николас тихо рассмеялся:

– Нет, спасибо. Если бы мне хотелось заключить вас в объятия, моя смелая мадемуазель Стамп, я мог бы придумать более простой способ, как добиться этого.

Серена встала и встряхнула свои юбки.

– Вы слишком самоуверенны, мистер Литтон.

– Посмотрим, – коротко ответил он.


Спустя три часа они оба перепачкались пылью, к оборкам юбок Серены прицепилось множество паутины, но документов нигде не было.

В первом тайнике под буфетом близ камина, на котором были вырезаны розы Тюдоров, обнаружился лишь мышиный помет.

Следующий тайник оказался в гостиной верхнего этажа и представлял собой хитроумный люк, приводимый в действие поворотом розы на соседней панели. Когда Николас опустился в него, он обнаружил там сплющенную шляпу более ранней эпохи, с невысокой тульей. Он появился из тайника с этой шляпой на голове. Серена рассмеялась не столько над нелепым видом Николаса, который придавала ему чересчур большая шляпа, сколько над ободком из грязи, оставшимся на его лбу, когда он снял этот головной убор. Серена подумала: с этим ореолом из пыли и стального цвета глазами он напоминает причудливого черного ангела. Или, быть может, дьявола. Серена протянула руку, чтобы смахнуть пыль с его лица, но тут же отдернула ее, встретив его тревожный взгляд.

– Простите, но… если вы посмотрите в зеркало… ваши волосы в пыли.

В большой строгой столовой, в которой панели также украшали узоры из роз, они обнаружили потайную дверь, ведшую в пустоту, выдолбленную в колонне.

– Мой отец собирался хранить свои бумаги здесь, пока я не сообщил ему, что домочадцы, а то и все жители этой местности узнали об этом. После этого он вернулся к более традиционному методу, заперев документы в письменном столе.

И на этот раз они ничего не нашли.

Когда в хозяйской спальне Николас открыл одну ставню, обнаружилось еще одно потайное место, а на пол, кружась, упала какая-то бумажка. Он передал ее Серене и улыбнулся, видя, с каким нетерпением та развернула ее, и разразился хохотом, когда выяснилось, что это счет за три пары вечерних перчаток и шесть страусовых перьев.

– Здесь спал отец. Могу лишь представить, как ему хотелось, чтобы этот счет не попал на глаза матери. До второй женитьбы отец был щедр на подарки.

– Правда? Что ж, полагаю, так же вел себя мой отец после смерти матери и до того, как женился на ней.

– Вас это не шокирует?

– Нет. С какой стати? Папа очень любил мою маму, а интерес к другим женщинам он стал проявлять лишь через много лет после ее смерти. Стоило ли завидовать тому, что он проводил время в приятной компании?

– Весьма просвещенный взгляд.

Спокойный ироничный тон Николаса раздражал ее. Однако, вовремя спохватившись, что не в ее интересах ссориться с ним, Серена сделала вдох, успокаивая себя, и заговорила снова:

– Не просвещенный, а всего лишь честный взгляд. Стоит ли делать вид, что в мире все происходит по заведенному порядку, если всякому, кто желает, видно, что это не так? Это не значит, что я одобряю подобное поведение, но было бы совсем глупо утверждать, что ничего подобного не происходит.

– Соглашусь, это глупо. Все же прекрасный пол причастен к этому не меньше. Хотелось бы спросить: придерживался ли ваш отец того же просвещенного взгляда, когда дело касалось его дочери?

– Разумеется, нет. Вы ведь хорошо знаете, что с женщинами дело обстоит иначе. Думаю, вы подтруниваете надо мной.

– Совсем наоборот, я должен отдать вам должное за столь искренние взгляды.

Снова Серена с трудом сдержала гнев, вызванный словами Николаса, и хотя он это отрицал, она поняла, что ее умышленно пытаются вывести из себя. Удержавшись от колкости, готовой слететь с ее уст, Серена присела в насмешливом реверансе.

– Сэр, вы слишком добры. О, если бы я только могла похвалить вас за то же самое.

– Браво, мадемуазель. Должен признаться, вы попали в самую точку.

Серена невольно рассмеялась:

– Ради бога, зовите меня Сереной. Терпеть не могу формальностей. Во всяком случае, смешно ползать по грязи и в паутине, величая друг друга мистер Литтон и мадемуазель Стамп, именем, которое я нахожу странным, хотя и ношу его.

– Я польщен. Серена звучит прекрасно. Мне было бы приятно, если бы вы тоже звали меня по имени.

– Отец назвал меня так за безмятежность, хотя я не уверена, что он разобрался во мне. Тем не менее благодарю вас, Николя.

Серена произнесла его имя на французский лад, опустив последнюю букву, чем пробудила в нем смутные догадки. От Серены веяло какой-то чувственностью, становившейся все более ощутимой, потому что Николас никак не мог определить, проявляется ли она осознанно. Николя. Его имя ласкало слух.

– Я так понимаю, что вам самому эта комната не совсем по душе, – заметила Серена, оглядываясь вокруг и не замечая его пристального взгляда. – В этом нет ничего удивительного, она производит угнетающее впечатление.

– Согласен, – ответил Николас, мысленно возвращаясь к началу их разговора. – Честно говоря, мне никогда не хотелось селиться в комнату покойного родителя. В этом мало приятного, особенно когда хочешь кого-то пригласить к себе. Возникает ощущение, будто за тобой следят как раз в то время, когда этого хотелось бы избежать.

От испуга у Серены перехватило дыхание.

– Не стоило говорить столь откровенно! Мне лишь показалось, что эта комната оставляет тягостное впечатление. И не мое дело, чем кто-то занимается в своей спальне.

– Не спешите! – Не давая Серене время ответить, он взял ее под локоть и повел к выходу. – Это последний тайник, о котором я сегодня вспомнил. Вы его явно не заметили, но полдень уже давно миновал, и я страшно проголодался. Я велел Хью приготовить нам обед внизу, но прежде, чем вы сядете за стол, моя прелестная Серена, должен сообщить, что у вас на носу сажа, так что я отведу вас в комнату, где можно привести себя в порядок, затем я составляю вам компанию, поступив так же. Только не заставляйте меня ждать, иначе со мной случится обморок от голода.

Повернув Серену за плечи, он указал ей на дверь в конце длинного коридора и безмятежно стал спускаться вниз в направлении гостиной.


После обеда они провели еще несколько часов в бесплодных поисках. Затем Николас решил, что на сегодня хватит.

– Утро вечера мудренее, – весело заключил он. – Не волнуйтесь, я поломаю голову над тем, чем нам заняться.

– Похоже, вы не слишком расстроены тем, что мы ничего не нашли, – с подозрением сказала Серена. – В самом деле, похоже, вы этим вполне довольны.

Николас одарил ее соблазнительной улыбкой:

– Чем дольше это продлится, тем благосклоннее вы будете.

– Как я уже говорила, мистер Литтон, вы слишком уверены в себе. Сейчас я бы с удовольствием отправилась спать. Выдался долгий и утомительный день, мне пора возвращаться к себе.

– В таком случае я настаиваю, чтобы вы позволили моему слуге проводить вас. Не хотелось бы, чтобы клеветники бросили тень на вашу репутацию или намерения, не так ли?

– Да, мистер Литтон, – согласилась Серена и улыбнулась, – нам бы точно ничего подобного не хотелось бы.


– Если я до своей смерти больше не увижу ни одной розы Тюдоров, то буду довольна. – На следующий день Серена рискованно пристроилась на подоконнике в английской столовой Найтсвуд-Холла. – Мои пальцы болят от простукивания и прощупывания панелей. Мне кажется, что мы охотимся за призраками.

Ведя поиски уже не один час, они ничего не нашли, и, хотя Серена знала, что должна хранить бдительность, чувство осторожности изменяло ей. В эту ситуацию ее впутал отец, не оставив ей иного выбора, как проводить время в обществе мужчины, который был повесой. На этот счет у нее почти не оставалось сомнений. Свет точно проклянет Серену, если обнаружится, что это правда, но она постарается, чтобы этого не случилось, а пока повеса ведет себя прилично, у нее нет повода для беспокойства.

Николас безмятежно и довольно улыбался, сидя в кресле и наблюдая за тем, как Серена пытается дотянуться до розы, которую он показал ей наугад. Сейчас Николас вел себя весьма подозрительно. Серене пришлось тянуться вверх, ее платье натянулось, обнажая перед ним стройные ноги и обтягивая соблазнительные, еще более симпатичные ягодицы.

– Бедная Серена, не теряйте надежды. Уверен, я найду еще много мест, где можно поискать.

Она обернулась и, уперев руки в бока, взглянула на него:

– Я в этом не сомневаюсь. Думаю, что и тогда мне придется что-то доставать или ползать на четвереньках.

Николас поднялся и помог ей спуститься с подоконника.

– Вы сами виноваты в том, что у вас такой чертовски очаровательный зад.

– Джентльмен не стал бы обращать на это внимание.

– Нет, тут вы ошибаетесь. Любой мужчина, джентльмен или нет, невольно обратил бы на это внимание, но настоящий джентльмен сделал бы вид, что ничего не заметил.

– Вы утверждали, что вы джентльмен.

– Я соврал.

– Вы несносны, – сказала Серена, пытаясь сдержать подступавшую к лицу краску, отчего Николас еще больше осмелел.

«А вы прелестны», – подумал Николас. Длинный локон высвободился из заколок, опустился по нежному затылку на спину, придавая Серене очаровательный растрепанный вид. Николас не раз представлял, как бы она выглядела, если убрать все эти заколки, распустить волосы и позволить им волнами окутать ее обнаженные плечи. Волосы скрыли бы соблазнительные груди, отчего розовые соски напряглись и потемнели бы, отчетливо выделяясь на полной кремового цвета…

Николас отвел взгляд.

– Идем прогуляемся. Свежий воздух нам не помешает. – Николас взял пальто Серены, переброшенное через кресло, которое стояло во главе длинного дубового стола. Серена выглядела восхитительно, прелестно, к тому же с ней было весело. Сочетание, которое сильно кружит голову и соблазняет. Подтверждением тому стало что-то, настойчиво подпиравшее его бриджи. Поправив оборки на рукавах рубашки, он подтянул жилет. – Идемте, берите шляпку и шарф. На улице стоит такой прекрасный день, что грех сидеть взаперти. Нет ничего лучше прогулки по парку. Вы будете довольны, увидев, что розы еще не расцвели. Для этого еще слишком рано.

Николас смело обнял ее за талию и вывел из помещения.

На улице Серена подставила лицо солнцу, впитывая его теплые нежные лучи.

– Вы правы… – довольно сказала она, – это отличная мысль. Куда мы пойдем?

– Удобная тропинка ведет через парк к речке, где водится форель, – ответил Николас. – Почти неделю держится сухая погода, так что тропинка не должна быть слишком грязной.

– Жаль, что вы не можете сказать это мадам Леклерк. Она считает, что дождь не перестает с тех пор, как мы приехали сюда.

– Добрая мадам… Как же ее героический храп?

Серена захихикала:

– Не знаю, слава богу. Я так устала, что прошлой ночью почти ничего не слышала. Однако должна сообщить вам, что ее французское чувство приличия оскорблено тем, что я так много времени провожу наедине с вами. Мадам постоянно напоминает, что мой отец отнесся бы к этому весьма неодобрительно.

– Он и вправду так отнесся бы к этому? – с любопытством поинтересовался Николас.

– Это неуместный вопрос, поскольку я нахожусь здесь с вами исключительно по его желанию. Отец бы посчитал, что наше знакомство неблагоразумно.

– Наверное, он оказался бы прав. Большинство отцов были бы обо мне того же мнения, ибо у меня скверная репутация. Как-никак я поцеловал вас уже два раза. Кто знает, что я еще задумал по отношению к вам?

Серена оступилась:

– Вы же сказали, что не позволите себе вольностей.

– Я сказал, что не сделаю ничего без вашего согласия. А ведь это меняет дело.

– Ах. – Она поглядела на него сквозь ресницы.

– Знаете, я подумала, не взять ли мне с собой мадам Леклерк, чтобы между нами не случилось ничего предосудительного.

– Боже милостивый, я рад, что вы этого не сделали. Подозреваю, что тогда я бы пошел на убийство.

– Если мне придется терпеть ее слишком долго, я сама решусь на убийство. Возможно, ее платья очаровательны, зато характер невыносим. В ее обществе мне скучно, а она считает, что оставаться здесь дольше просто невыносимо. Жду не дождусь, когда избавлюсь от этой женщины.

– Когда это произойдет?

– Когда доберусь до Лондона. Как только найдутся документы отца, я передам их его лондонскому адвокату.

– А затем? У вас есть какие-нибудь планы?

Серена нахмурилась:

– Мне казалось, что они есть, сейчас я в этом не столь уверена. Вы посчитаете меня капризной, но у меня такое ощущение, будто я… на корабле. Будто всю свою жизнь я спокойно прожила в гавани, где мой корабль бросил якорь, попал в штиль или пристроился к другому судну. Теперь я свободна и могу ехать куда хочу, делать что хочу. Пока мне не хочется думать ни о каких планах. Не смейтесь.

– Я не смеюсь, отнюдь нет. Я нахожу весьма тревожным сюжет, где вы поднимаете паруса.

Серена покраснела, слыша его доверительный тон, но решила промолчать. Они шли рядом по узкой тропинке, окаймленной вишневыми деревьями, которые только начали цвести. Николас держал Серену за руку, оба шли ровно в ногу, но никто из них этого не заметил.

Последние два дня они вели себя непринужденно и слегка заигрывали. Пока Николас не подавал признаков, что собирается предпринять более решительные действия. Серена твердила себе, что это хорошо. Она почти уверовала, что дела обстоят именно таким образом. Почти. Часть ее существа испытывала соблазн разобраться во влечении, которое возникло между ними, хотя ей лучше было обойтись без подобных осложнений. Всякий раз, когда Николас касался Серены, сколь безобидно это ни было, чтобы передать книгу или перчатки, усадить за стол или, как сейчас, когда держал ее за руку, внутри ее возникала еле ощутимая дрожь. А что, если он чувствует то же самое?

Я нахожу весьма тревожным сюжет, где вы поднимаете паруса. Серена пожалела, что произнесла эти слова, ибо сейчас обнаружила, что такая мысль ее тоже смущает. Поднимать паруса. Почему эти слова стали столь чувственными?

Они медленно шли по тропинке.

– У речки есть скамейка, оттуда открывается довольно приятный вид на поля, – сказал Николас, показывая рукой вперед. – Там можно отдохнуть немного на солнышке, если хотите.

Со стороны небольшой деревянной скамейки, к которой они подошли, действительно открывался чудесный вид.

– Как прелестно, настоящая красота! – восторженно сказала Серена. – Интересно, ловил ли здесь рыбу мой отец вместе с вашим. Он говорил, что знал вашего папу с детства.

– Правда? Тогда это так и было. – Хотя Николас подумал, что отец Серены скорее занимался браконьерством, нежели рыбной ловлей, он решил не расстраивать ее. – Я сам здесь иногда ловлю рыбу. Большого выбора здесь нет – только форель и карп. Честно признаться, у меня не хватает терпения ловить рыбу на мух. Я не был здесь уже так давно, что забыл о красоте этого места.

Он вытер скамейку большим платком. Серена послушно села, но Николас продолжал стоять и смотрел вдаль.

– Вы часто бываете в Холле? – поинтересовалась она.

– Не очень. У меня есть особняк в Лондоне, там сейчас живут Джорджиана, моя единокровная сестра, и ее мать. Джорджи уже исполнилось семнадцать лет, а Мелисса вводит ее в новый мир. Она еще похожа на мальчишку. Мелисса едва справляется с ней, но Джорджи обязательно поразит всех, она прелестная малышка с хорошим приданым. Я провожу некоторое время в охотничьем домике, навещаю друзей, бываю в Ньюмаркете во время скачек. Я счастлив, если мне удается провести здесь хотя бы месяц.

– Как жаль! Здесь такое чудесное место.

– Да, отсюда открывается захватывающий вид.

Николас не смотрел на природу. Его слова не допускали двух толкований. Серена не могла придумать, что сказать в ответ, но она знала, что последует дальше. Ей не пришлось долго ждать.

– Встаньте, Серена. Я хочу поцеловать вас.

Она невольно встала. Как это произошло? Он привлек Серену к своему разгоряченному телу и, просунув руку под пальто, обхватил девушку за талию. Через тонкое муслиновое платье она почувствовала его горячие пальцы. Другой рукой он уже развязывал ленты ее шляпки и беззаботно швырнул ее на скамью.

– Я не намерена вам этого позволять, – наконец выдавила Серена.

Николас насмешливо приподнял одну бровь:

– Думаю, вы убедитесь, что намерены.

Николас приблизился, следя за ней все время, но не держал ее крепко, не принуждал ни к чему, предоставляя ей возможность отступить. Он взял ее за затылок, нежно поглаживал ее шею, затем добрался до уха. Тело Серены сгорало от нетерпения, нервы напряглись до предела, она всем существом тянулась к нему, будто незримые нити связывали и опутывали их обоих.

– Серена? – хрипло прозвучал голос Николаса. Его темные, неспокойные глаза вопросительно разглядывали ее лицо.

Серена стояла в нерешительности, когда его руки перестали ласкать ее. Он немного отпустил ее. Серена знала, что ей следует сопротивляться. На этот счет у нее не оставалось сомнений.

Глава 3

Николас губами нежно прихватил нижнюю губу Серены, впился в нее, осторожно раскрыл ей рот языком. Их тела сблизились, бедро к бедру, грудь к груди. Он распахнул пальто девушки и почувствовал сквозь тонкую ткань платья, какое у нее горячее тело. Николас все еще дразнил ее, умышленно неторопливо скользя по ее губам, потягивал и целовал их явно с одной целью – мучить ее.

Серену охватило волнение. В нижней части ее тела пылало жаркое пламя, однако она дрожала, на шее, талии, руках, там, где он касался ее, появлялись мурашки. Она сгорала от страсти. Как странно. Как прекрасно. Паруса поднимались.

Серена чувствовала его горячее дыхание на своей щеке. Она хотела раствориться в нем. Растворить его в себе. Больше чувствовать его. Серена невольно ответила на его поцелуй. Она испытывала мириады ощущений. Ее постепенно охватывал жар, но она почти не заметила этого. Внезапно она поняла, что надвигается катастрофа, а ей почему-то совсем не страшно.