Модные увлечения блистательного Петербурга. Кумиры. Рекорды. Курьезы

Еще одно спортивное место в северных окрестностях Петербурга – Мурино. Здесь появилось одно из первых, если не самое первое, поле для занятий гольфом. Его устроили англичане, отдыхавшие в Мурине и облюбовавшие эти места для занятия гольфом.

Впрочем, не только дачники занимались спортом в Петербургской губернии. В городах повсеместно возникали спортивные кружки и общества, объединявшие увлеченных новым делом местных обывателей. «Гатчина – место для спорта очень благоприятное, – писал в марте 1914 г. обозреватель газеты «Гатчина». – Великолепный парк с идеальными дорожками для бега и велосипедных гонок, горы и обширные озера для катания на коньках и лыжах, хорошие дороги за 30 верст в окружности – все это вместе взятое ставит Гатчину в ряды лучших мест для занятия спортом».

В Царском Селе активно действовало спортивное общество «Луч», довольно быстро завоевавшее хорошую репутацию среди местных обывателей и администрации. Кстати, 20 января 1913 г. именно здесь торжественно открылся, как сообщали организаторы сего действа, ни много ни мало – «первый русский стадион». Под стадионом они понимали место, где можно было бы заниматься всеми видами спорта. Толчком к открытию Царскосельского стадиона стали не самые удачные выступления российских спортсменов на V Олимпийских играх, проходивших в июле 1912 г. в Стокгольме.

Как известно, именно в этих Олимпийских играх впервые официально участвовала российская команда. Трезвые головы в России понимали, что нет смысла стенать по поводу униженного национального достоинства, а следует много и напряженно трудиться, чтобы добиться результатов. Царское Село в начале прошлого века служило одним из спортивных очагов близ Петербурга, поэтому не случайно, что стадион открылся именно тут.

Увы, петербургская хроника сохранила немало примеров и аферистов от спорта, пытавших «надуть» публику. К примеру, в мае 1912 г. редактор-издатель выходившей в Петербурге газеты «Вестник спорта» Н.Я. Петров, известный как предприимчивый антрепренер, устроитель популярных «чемпионатов французской борьбы» и велогонок в провинциальных городах России, объявил петербуржцам о проведении на Семеновском ипподроме доселе невиданного зрелища – грандиозного спортивного праздника с участием аэропланов и мотоциклеток. Горожанам обещали разнообразную программу с сенсационными номерами, в том числе «первое в истории» состязание аэроплана с автомобилем и первое в истории соревнование на скорость между аэропланом, мотоциклом, велосипедом и скаковой лошадью. Кроме того, заявлены были заезды велосипедистов и мотоциклистов и велосипедно-моторные гонки на призы от торгово-промышленного товарищества «Жорж Блок». Героем дня обещал стать знаменитый спортсмен Сергей Иванович Уточкин.

Публике обещали полеты аэропланов «Фарман и Блерио» с препятствиями, метание бомб с аэроплана, «эволюцию в воздухе» и точные спуски, а также полеты авиаторов с пассажирами. Каждого трехсотого посетителя и тех, на кого выпадет жребий, обещали прокатить на самолете бесплатно. «Сегодня весь спортивный Петербург соберется на Семеновский беговой ипподром», – сообщали 27 мая 1912 г., в день праздника, рекламные объявления на страницах питерских газет. Весь сбор от устраиваемого спортивного праздника на Семеновском ипподроме, как обещал Петров, должен был поступить в пользу Уточкина – на приобретение ему аэроплана «Ньюпор».

Публика, купившаяся на рекламу, в назначенный час до отказа заполнила трибуны Семеновского ипподрома. Однако, как стало вскоре выясняться, обещания Петрова оказались обманом. «Боже, какой это был балаган! – возмущался на следующий день репортер «Петербургского листка». – Казалось, все это происходит не в столице, а где-то в маленьком захолустном городишке». Жалкое впечатление производил потрепанный и невзрачный аэроплан Уточкина «Фарман». Обещанное «цветочное корсо велосипедистов» также представляло собой явный суррогат: его представлял один дамский велосипед с огромной шляпой в виде зонтика. Не показали зрителям и запланированного состязания Уточкина на скаковой лошади с мотоциклеткой. Устроители праздника ссылались на погоду, якобы она спутала все карты.

Однако публика терпеливо сносила все эти «издевательства», надеясь все-таки дождаться «гвоздя» программы – соревнования между аэропланом и наземными видами передвижения. Наконец, сигнал был дан. Рядом с самолетом разместились автомобиль, мотоциклетка и лошадь с седоком. Загудел мотор аэроплана, «стальная птица» побежала, быстро поднялась вверх, но тут же, едва не задев мачты, грузно села на траву. «Не могу летать, – заявил выбравшийся из аэроплана весьма сконфуженный Уточкин. – Аппарат тяжелый, да и повернуться негде». Без аэроплана обещанное состязание теряло смысл. Уточкин сделал еще одну попытку подняться в воздух, но снова неудачно. Этим праздник и ограничился.

Брать на борт пассажиров, как было заявлено в рекламе, Уточкин категорически отказался, заявив, что сегодня это очень опасно. Публика возмущенно загудела, а какая-то впечатлительная барышня, которая специально приехала в Петербург ради этого спортивного праздника, дававшего возможность побывать в воздухе с ее кумиром Уточкиным, и назавтра должна уже была возвращаться домой в провинцию, забилась в рыданиях. Публика готова была взорваться. Зрители стали догадываться, что они стали жертвой грандиозного надувательства. В толпе раздались свист и негодующие крики: «Это издевательство! Безобразие! Кто устроитель? Подать сюда Петрова! Он забрал все деньги и уехал!»

Наиболее активные представители публики требовали немедленно составить протокол и обещали не уходить с ипподрома, пока не будет оформлен документ и опечатана касса. Полиция пыталась успокоить людей, однако написание протокола ни к чему не привело: деньги зрителям не вернули. В следующие дни газеты довольно скупо отозвались о происходившем на Семеновском ипподроме: одни назвали разыгравшееся действо «позорищем», другие просто сделали вид, что ничего не произошло…

Спортивная жизнь – уникальная часть общественной жизни, как в капле воды отражавшая различные процессы и явления. К примеру, даже в спорте ярко проявлялась ориентация на иностранные модели: так, гимнастические системы пришли в Россию из Германии и Швеции, а «сокольство» – из Чехии. В исключительных исторических условиях спортивные события приобретают особый характер. И хотя в своей книге мы ограничиваемся только началом XX в., нельзя не привести яркий пример: знаменитый «блокадный» футбольный матч, сыгранный летом 1942 г. в осажденном Ленинграде, имел огромное моральное значение для горожан и для всей страны. Он стал символом стойкости ленинградцев, несгибаемости воли и духа, знаком неминуемой победы над врагом.

Спорт невозможно рассматривать обособленно, сам по себе. Это утверждение верно по отношению и к прошлым временам, и к дню сегодняшнему. Как известно, спорт находится в тесной взаимосвязи с физической культурой. Этот термин появился в конце XIX в. в Англии в пору бурного становления спорта, но не нашел широкого употребления на Западе и со временем практически исчез там из обихода. А в России, наоборот, термин «физическая культура», вошедший в употребление с начала XX в., после 1917 г. получил признание в государственных инстанциях и прочно вошел в научный и практический лексикон.

Многие виды спорта находятся на грани с искусством. Причем речь идет не о зрелищной стороне дела, а о том, что некоторые виды спорта – художественная гимнастика, вольные гимнастические упражнения, фигурное катание и т. д. – являются средством выражения чувств, переживаний, настроений.

Характерно и то, что в начале XX в. спорт являлся одной из областей жизни, где дамы имели возможность проявить «эмансипацию» и продемонстрировать женское равноправие, которого в ту пору так добивались.

Практика показала, что спортивная жизнь очень часто переплетается с политикой. К сожалению, приходится признать правоту советских теоретиков спорта, доказывавших, что «буржуазная» концепция «чистого спорта» является ложной. Увы, исторический опыт показывает, что это действительно так: спорт – вовсе не «вне политики». Это можно наглядно видеть на примере дореволюционной и Советской России.

До революции, когда спорт являлся занятием отдельных индивидуумов, по своей воле объединявшихся в различные общества и объединения, никакой государственной «принудиловки» не было и быть не могло. Тем не менее уже в начале 1910-х гг., когда спорт стал приобретать все больший размах, делались первые попытки поставить спорт на службу государству. Это ярко выразилось в поощрении властями «потешного войска». А в 1913 г. впервые в истории России появилась специальная должность – «заведывающий физическим развитием и спортом в России», которую занял генерал-майор Владимир Николаевич Воейков.

Сделать спорт делом государственным царские правители просто не успели. Зато уж новые, большевистские власти необычайно преуспели в том, чтобы поставить спорт и физическую культуру на службу новой власти и ее задачам. «Октябрьская революция, наряду с другими реформами, выдвинула вопрос и о физической культуре, которая с 1917 г. стала служить государственным целям, – отмечал в 1923 г. на страницах «Красной газеты» известный петроградский журналист Федор Бугровский. – Спорт в Советской России, при содействии органов Всевобуча, получил всенародный характер и способствовал поднятию боеспособности Красной Армии».

В советской стране спорт рассматривался как одно из средств воспитания «нового человека». Политизация, идеологизация и милитаризация спорта стала отличительной чертой спорта в Советской стране, особенно в сталинское времена. Впрочем, такое отношение было характерно и для других тоталитарных режимов того времени. Явление, имевшее место в тоталитарных режимах в СССР и Германии, историки нередко именуют «всеобщим физкультурным психозом». Увы, спорт, и особенно Олимпийские игры, de facto стали элементом и нередко непосредственным орудием политики. Кадры германской кинохроники превосходно демонстрируют, каким образом проведение летних Олимпийских игр 1936 г. в Берлине использовалось машиной нацистской государственной пропаганды. Неужели после всего этого кто-то сможет утверждать, будто бы спорт – «вне политики»?..

В книге уделяется внимание и такому немаловажному для Петербурга и петербуржцев вопросу, как спорт и город. Ведь спорт самым серьезным образом влияет на облик города. И речь идет даже не столько о том, что спортивные мероприятия являются существенной частью городской жизни, сколько о том, что спортивные сооружения составляют заметную часть архитектурного ансамбля города. Причем они могут как украшать, так и уродовать городской пейзаж.

Плакат 1930-х гг.

Вспомним, какие яростные споры вызвало устройство зимой 2007/08гг. в Петербурге ледового катка на Дворцовой площади вокруг Александровской колонны. Противники катка доказывали, что сам он по себе весьма полезен, но в данном конкретном месте совершенно неуместен, поскольку не соответствует парадному облику и характеру площади, превращая ее в примитивный балаган наподобие парков культуры советских времен. Как это нередко бывает, история повторяется: почти такие же страсти, как ныне вокруг катка на Дворцовой, в начале 1910-х гг. сопутствовали сооружению скетинг-ринка на Марсовом поле. Борцы за светлый образ Петербурга всячески поносили это заведение, называя его «убогим сараем» и т. п., говоря, что не место ему в блистательном центре столицы. И, в конце концов, они добились своего: скетинг-ринк разобрали.

Несколько слов о том, как создавалась эта книга. В ее основу легли материалы рубрики «Спортъ-архивъ» в журнале «Спорт-бизнес-маркет», над которой автор этой книги работал с 1999 по 2008 г. Основными источниками служила старая городская хроника – многочисленные публикации петербургских газет, служивших настоящим зеркалом столичной жизни. Спортивные разделы существовали практически во всех самых популярных городских газетах – «Петербургском листке», «Петербургской газете», «Биржевых ведомостях», «Вечернем времени» и т. д.

Важнейшим источником информации послужили спортивные журналы, в изобилии издававшиеся в Петербурге в начале XX в. Естественно, исследование не состоялось бы без фундаментальных трудов по отдельным видам спорта. К примеру, нельзя не отметить имена «классиков» – историка футбола Юрия Лукосяка и историка тенниса Бориса Фоменко. Что же касается темы «спортивного краеведения», то здесь серьезным подспорьем послужили давние и, к сожалению, практически позабытые публикации замечательного краеведа, знатока северных окрестностей Петербурга Сергея Красногородцева.

Огромную благодарность хотелось бы выразить создателям уникального альбома «Спорт наших дедов», в который вошли фотоматериалы по истории спорта в Петербурге, собранные в Центральном государственном архиве кинофотофонодокументов Санкт-Петербурга. Кроме того, на страницах книги читатель найдет немало иллюстраций из петербургских газет и журналов начала XX в., а также почтовые открытки тех времен, связанные со спортивной темой. Без сомнения, немалый интерес вызовут рекламные объявления столичных коммерсантов, работавших в «спортивном сегменте» тогдашнего рынка.

Гимнастика: «И телом здоров, и душа не слаба!»

«В России, в интеллигентном слое населения, страдающем неправильным питанием, вследствие сидячего образа жизни, при чрезмерной умственной работе и полном отсутствии физической, значение гимнастики особенно велико», – читаем в знаменитом энциклопедическом словаре Ф. Брокгауза и И. Ефрона.

В битве гимнастических систем

С очень давних времен гимнастикой назывались вообще все физические упражнения. Только в XIX в. понятие «гимнастика» несколько сузилось и стало определением одного из средств физического воспитания. Тем не менее официальная система физического воспитания дореволюционной России продолжала называться гимнастикой. Она во многом зависела от культурных связей со странами Западной Европы и основывалась на заимствовании гимнастических систем, существовавших там.

Процесс возникновения гимнастических систем проходил в начале XIX в. преимущественно в странах континентальной Европы – Германии, Швеции, Франции и т. д. Правда, понятие «гимнастика» в те времена объединяло не только упражнения на снарядах и без снарядов, но и другие виды упражнений – бег, прыжки, борьбу, катание на лыжах, коньках, приемы защиты и нападения и др. Лишь в середине XIX в. наметилось разделение упражнений на гимнастику, спорт, игры и туризм.

Возникшие в Европе гимнастические системы имели общую основу, но каждая из них отражала своеобразие той страны, где она создавалась. Различия проявлялись также в применении снарядов, в средствах, способах, организации и формах проведения занятий. Любопытно, что очень часто гимнастика являлась не столько спортивным занятием, сколько формой проявления общественных настроений.

Так, немецкая гимнастика, появившаяся во второй половине XVIII в., свое широкое развитие получила с начала XIX-го, став одной из форм борьбы за национальное объединение страны. В 1810 г. в Германии возник первый кружок любителей гимнастики, положивший начало турнерскому гимнастическому движению. Активная роль в нем принадлежала Фридриху Яну, считавшему, что с помощью гимнастики немецкая молодежь сможет возродить воинственность древних германцев.

Турнером (от латинского слова «турнаре» – поворотливость, изворотливость) в Германии называли человека, занимавшегося упражнениями на специально оборудованных гимнастических площадках – турнплацах. Занимались немецкой гимнастикой, уделяли много внимания туризму и экскурсиям, военно-игровым упражнениям, развитию воли, физической силы и выносливости, а также воспитанию дисциплины. Немецкая гимнастика пользовалась популярностью в Австро-Венгрии, Италии, Швейцарии, Дании, Голландии.

Одним из мотивов становления в конце XVIII – начале XIX вв. французской гимнастической системы являлся революционный подъем в стране, а затем стремление возродить военную мощь национальной армии после разгрома Наполеона. Не случайно создателем французской гимнастики стал приверженец Наполеона полковник Франциско Аморос, которому поручили работу по введению гимнастики в армии. А сокольская гимнастика, возникшая в Чехии в 1860-х гг. и распространившаяся во многих славянских странах, в первую очередь боровшихся за свое национальное освобождение, обуславливалось усилившейся в то время национально-освободительной борьбой чехов против гнета Австро-Венгерской империи (подробнее о ней будет сказано в параграфе «Русский сокол – для всех русских граждан»).

Широкое распространение во многих странах Европы, в том числе в России, Финляндии и Норвегии, получила шведская гимнастическая система. Ее основателем являлся Пер Линг, по предложению которого в 1813 г. в Стокгольме создали гимнастический институт. Все упражнения, составлявшие шведскую гимнастику, подразделялись на четыре основные группы – педагогическую, военную, врачебную и эстетическую. Причем если в немецкой гимнастике предпочтение отдавалось упражнениям на брусьях и коне, то в шведской гимнастике чаще всего использовались стенка, скамья и бревно.

Кроме национальных гимнастических систем, к концу XIX – началу XX вв. уже не отвечавших новым требованиям времени, стали набирать популярность многочисленные системы индивидуальной гимнастики. Наибольшую известность получили домашняя гимнастика Иоганна Мюллера «Моя система», а также различные разновидности художественной гимнастики для женщин Жака Далькроза и Айседоры Дункан.

Спортивная гимнастика появилась в Петербурге в начале XX в., но отдельные гимнастические упражнения использовались задолго до этого. Еще в 1820-х гг. в Россию проникли немецкая и шведская гимнастические системы. Во второй половине 1820-х гг. гимнастику ввели в военных училищах, а в 1838 г. разработали инструкцию по применению гимнастики в армии. К 40-м годам XIX в. относятся первые серьезные попытки по применению гимнастики в армии.

«Главные снаряды по системе школьной гимнастики капитана Докса».

Иллюстрация из книги «Школьная гимнастика в Голландии, Дании, Швеции и Германии» (СПб., 1875)

В виде эксперимента правительство решило ввести гимнастику в 6-м пехотном и отдельном гвардейском корпусах, причем непосредственное руководство ею осуществлял швед Густав де Паули – ученик Франциско Амороса, вводившего гимнастику во французской армии. После смерти Паули в 1839 г. эту гимнастику заменили шведской системой, но она также не получила в армии широкого распространения.

Впрочем, Паули прославился в России не только деятельностью по введению гимнастики в армии. Кстати, Паули, шведский уроженец, прибыл в Петербург в 1832 г. из Гельсингфорса, где в 1830-1832 гг. содержал частное гимнастическое заведение. В 1834 г. он открыл в Петербурге школу плавания, просуществовавшую всего два сезона, а в 1836 г. – частное врачебно-гимнастическое заведение на Большой Миллионной улице, которое он назвал «гимнастическим институтом». В 1836 г. этот институт посещали 94 человека, в 1838 г. – 80 (из них 43 мужчины и 37 женщин). Применял Паули гимнастическую систему Амороса.

После смерти Паули продолжателем дела стал его соотечественник де Рон. Ему поручили руководство гимнастическими упражнениями в столичных военно-учебных заведениях и в гвардейском корпусе. В 1842 г., с разрешения правительства, де Рон основал гимнастическое общество, а в сентябре 1846 г. устроил частное гимнастическое заведение на Английской набережной, на содержание которого много лет получал дотации от правительства.

Основным направлением деятельности этого заведения было лечебное: по мнению историков, оно являлось первой попыткой в России лечить больных при помощи гимнастики. При этом де Рон взял за основу шведскую систему гимнастики. За посещение гимнастического зала на Английской набережной взималась плата 15 р. в месяц с тех, кто пользовался врачебной гимнастикой, и 10 р. – с посещавших общую гимнастику. Занятия проводились с 8 до 10 часов и с 14 до 16.30. Отдельно проводились занятия с детьми. Впоследствии был организован подобный зал гимнастики в павильоне Инженерного замка под руководством Вальфельта – преемника де Рона.

«Попытку построить научную педагогическую гимнастику сделал П.Ф. Лесгафт, положив в основу своей системы подробное изучение анатомии и физиологии органов движения», – говорилось в энциклопедическом словаре Ф. Брокгауза и И. Ефрона.

К концу XIX в. в Петербурге параллельно существовали немецкая и шведская гимнастические системы, причем немецкая постепенно вытесняла шведскую. Некоторое оживление шведской гимнастики началось с 1909 г., это связывалось с блестящей работой группы шведских гимнастов, продемонстрировавших свою гимнастическую систему на российско-шведской выставке спорта, проходившей в Михайловском манеже в 1909 г.

«Вот где творится великое дело светлого будущего»

С 1860-х гг. в России стали появляться гимнастические общества. В Петербурге в 1863 г. первым возникло гимнастическое общество «Пальма». Оно непрерывно и с большим успехом действовало до самой революции. В 1908 г. «Пальма» приобрела в собственность участок земли на Крестовском острове для летних спортивных занятий на открытом воздухе.

«В этом обществе почти исключительное внимание обращено на гимнастику, и за время своего существования оно дало многих прекрасных гимнастов и целый ряд прекрасно тренированных и развитых молодых людей, – говорилось об обществе «Пальма» на страницах журнала «Сила и здоровье» в декабре 1909 г. – Занимаются гимнастикой в этом обществе дети, взрослые обоего пола и даже старики, из которых некоторые уже достигли 80-летнего возраста. Занятия проходят по вечерам: среда и суббота – мужчины, вторник и пятница – женщины, старики занимаются по вторникам от 10 часов вечера. Вот где действительно творится великое дело светлого будущего, вот кому от души можно пожелать успеха, с кого следует брать пример».

Добавим, что в то время почетным председателем общества являлся действительный статский советник доктор философии, профессор Эмиль Густавович Шмидт, а председателем – Николай Адольфович Янсон.

Мужская группа общества «Пальма» выполняет пирамиду. 1913 г.

Фотограф Карл Булла

В начале XX в. в Петербурге существовало немало заведений, специально посвященных занятиям гимнастикой. Одним из первых стала С.-Петербургская школа гимнастики. Днем ее основания считалось 8 марта 1902 г., когда посещение школы разрешили учащимся всех учебных заведений Петербургского учебного округа. По словам заведующего школой, штабс-капитана К. Алексеева, она являлась «результатом моих стремлений к осуществлению занимающей меня мысли об учреждении начальной школы, где бы образование умственное рука об руку шло с образованием физическим».

Первыми вехами в создании школы он считал февраль 1902 г., когда начальник Павловского военного училища разрешил ему использовать для устройства школы гимнастический зал училища; затем март того же года, когда посещение школы разрешили учащимся всех учебных заведений Петербургского учебного округа. И наконец, апрель 1902 г., когда школу торжественно открыли. Ей разрешили пользоваться конным манежем и стрельбищем Павловского военного училища, а также соседним Петровским пехотным манежем.

Руководящим началом штабс-капитан Алексеев считал «высочаший рескрипт» государя Николая II от 10 июня 1902 г., данный на имя управляющего Министерством народного просвещения. В нем говорилось о необходимости «умственного и физического развития молодежи». В свою очередь, управляющий министерством издал 15 августа 1902 г. специальный циркуляр попечителям учебных округов по вопросу о постановке физических упражнений в учебных заведениях под девизом «И телом здоров, и душа не слаба!».

«Санкт-Петербургская школа гимнастики главнейшей своей целью имеет занятия с молодежью самого раннего возраста, – отмечал штабс-капитан Алексеев. – Мы твердо уверены в том, что из таких учеников впоследствии могут выйти и руководители физического образования, действительно образцовые в полном смысле этого слова».

Во главе школы встал «комитет сотрудников», в который вошли мать и братья штабс-капитана Алексеева. Николай и Владимир Алексеевы были штабс-капитанами 1-го Уссурийского железнодорожного батальона, а Иван Алексеев – подпоручиком 3-го Ново-Георгиевского пехотного полка. Кроме того, в комитет вошли несколько классных наставниц, учитель фехтования и другие педагоги.

Первое время занятия проходили по воскресеньям в две очереди: до 6 вечера – для детей («Школьные праздники»), с 6 вечера и до ночи – для взрослых («Вечера для взрослых»). 2 января 1903 г. состоялся 19-й по счету «Школьный праздник», украшенный на этот раз новогодней елкой, а 4 января – 20-й «Школьный праздник» с новогодним костюмированным балом. С 1903 г. начались ежедневные общие занятия, к которым относились прогулки, подвижные игры, танцы, фехтование, строевые занятия, телесные упражнения и т. д. На Крестовском острове, при содействии С.-Петербургского Парусного клуба, школа Алексеева организовала катания с гор, бег на лыжах и гонки на буерах, «работы в снегу и т. п. развлечения».