Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора
Мастер Г. Гамбс поставил в Александровский дворец мебель несколькими партиями, созданными под конкретные помещения.
Великий князь Николай Павлович.
Гравюра с оригинала О.А. Кипренского. 1818 г.
Поэтому список поставок «по комнатам» позволяет реконструировать мебельную интерьерную составляющую половины молодоженов на 1817 г., которая включала шесть комнат: Проходную, Кабинет, Библиотеку, Большой кабинет, Уборную и Ванную.[96] Имелась, конечно, и Опочивальня. По счету от 16 августа 1817 г. (на 5169 руб.) для Опочивальни доставили «кровать с колоннами цельного дерева» (350 руб.). Возможно, для Опочивальни предназначались проходившие по этому же счету «2 ширмы перед камельками, ночной стол, небольшое овальное зеркало, биде (60 руб.), 2 стола для письма».
Церемония бракосочетания Николая Павловича и Александры Федоровны прошла в Большом соборе Зимнего дворца 13 июня 1817 г., и 19 июня 1817 г. молодожены прибыли в Александровский дворец, проведя в нем большую часть своего медового месяца.
Великая княгиня Александра Федоровна. Худ. А. Молинари. Не ранее 1817 г.
Поскольку в Александровском дворце вместе с молодоженами селилась и их свита, то в 1817 г. во всех отремонтированных комнатах мебель также обновили. В свитские комнаты мебель шла по стандартной номенклатуре: «Мебели желтого тополевого дерева для 8 комнат в каждую 1 диван, 6 кресел и 6 стульев, 8 ночных столов, 8 биде, 19 суден».[97] Судя по количеству биде и ночных горшков, в эти комнаты селились минимум по две персоны. Цена всего набора в 8924 руб. предполагает, что мебель была хорошего качества, впрочем, как и вся мебель из магазина Г. Гамбса. Кроме мебели, в мастерской Г. Гамбса в 1817 г. изготовили два комплекта крутящихся дверей для 3-го и 4-го подъездов, которые тогда были главными: «В Царскосельский Александровский дворец в обеих парадных сенях двое крестовых дверей сделано, с круглыми коробками и входами круглыми и просветом» (1650 руб.). Новые двери опять-таки должны были сохранять тепло, что для дворца, рассчитанного только на летнее проживание, было очень важно. Кроме поставки новой мебели мастера Г. Гамбса, отремонтировали всю имевшуюся в Александровском дворце мебель, которая там находилась с 1796 г.[98]
При этом вплоть до 1825 г. главным центром загородной светской жизни оставался Павловск, где безраздельно властвовала вдовствующая императрица Мария Федоровна, супруга императора Павла I.
В июне 1818 г. Николай Павлович с супругой вновь на короткое время посетил Царское Село, где в то время жил Александр I.
Александровский дворец. Современный вид
Александра Федоровна вспоминала об этом времени в дневнике: «Там устраивались катанья в двадцати дрожках, которые следовали друг за другом с Императором Александром во главе; ужины происходили в различных павильонах сада – было вечернее собрание в Эрмитаже, другое собрание на острове, посреди пруда…».
Когда в семье великого князя появились дети, то и их стали вывозить в Александровский дворец, как на летнюю дачу, на ранние фрукты и ягоды, которыми были столь щедры царскосельские теплицы и оранжереи.
В Александровском дворце рождались дети Николая I. Любопытно, что поиском кормилиц занималось руководство Царскосельского Дворцового правления. Например, когда летом 1819 г. великая княгиня Александра Федоровна готовилась к очередным родам,[99]Я.В. Захаржевский по приказанию санкт-петербургского военного генерал-губернатора графа М.А. Милорадовича озаботился поиском кормилиц. В письме Милорадовича указывается, что Александр I распорядился поискать кормилиц «из деревень в окружности московской дороги». В результате к Захаржевскому доставили 11 потенциальных кормилиц в возрасте от 18 до 22 лет из деревень: Славянской Ямской (5 чел.), Ижорской Ямской (1 чел.) и Тосненской Ямской (5 чел.).[100]
Садовый павильон Эрмитаж
Наверное, так было и 12 июня 1825 г., когда Александра Федоровна родила в Александровском дворце маленькую Адини – так родители называли свою третью дочь – великую княжну Александру Николаевну. Кстати, рождение девочки возродило почти утраченную дворцовую традицию. Дело в том, что в конце июня 1825 г. царскосельский придворный протоирей Павел Сергеев обратился к князю П.М. Волконскому с просьбой «о выдаче церковнослужителям придворной Царскосельской церкви 1000 руб. по случаю рождения Ея Императорского Высочества Великой Княжны Александры Николаевны в Царском Селе». Он мотивировал это тем, что Екатерина II всегда жаловала по 1000 руб., когда кто-то из августейшей фамилии рождался в Царском Селе, «каковой Высочайшей милости и я был участником при Рождении здесь Его Высочества Великого Князя Николая Павловича». Волконский запросил сведения в Кабинете, те подтвердили, князь доложил императору, и Александр I распорядился выдать памятливому священнику «на всех» 1000 руб.[101]
Именно в Александровском дворце в августе 1825 г. между Александром I и Николаем Павловичем состоялся прощальный разговор, в котором правящий император вновь упомянул о своем возможном отречении. Вскоре после этого разговора Александр I уехал в Таганрог, откуда он вернулся в Царское Село уже в гробу.
После воцарения Николая I в декабре 1825 г. Александровский дворец превращается в одну из главных загородных резиденций, включенной в череду круглогодичных переездов императорской фамилии. Но еще до того как Николай I въехал в Александровский дворец как император, туда продолжали идти поставки различной утвари, заказанной еще при Александре I. Так, 28 декабря 1825 г. мебельные мастера Г. Гамбс и В. Боков поставили в Александровский дворец сукно для занавесок, сукно для обивки пола и провели обойные работы.[102]
Александровский дворец в 1826–1836 гг.
31 марта 1826 г. Николай I с супругою отбыли в Царское Село из Петербурга, поселившись в Екатерининском дворце. Обустраиваться в Александровском дворце на новом, императорском уровне Николай I стал через несколько дней. Он посетил Александровский дворец 3 апреля и утвердил список первоочередных работ, представленный архитектором В.П. Стасовым, которые следовало срочно провести на протяжении лета.
Итак, 3 апреля 1826 г. Николай Павлович распорядился провести в Александровском дворце следующие «перемены»: «кабинет и уборную расписать без мраморной обделки стен; в уборную сделать мебель из Папели[103]; ванну не ставить; в окна сделать жалюзи; в комнату для Мердера разделить между окон надвое и на одной половине оной сделать антресоль».
Общая же смета, составленная архитектором В.П. Стасовым, предполагала ремонт и устройство: Приемной, Кабинета императора, Отделения для ванной и «water closets», Камердинерской, устройство лесенки в Гардероб на 2-й этаж, ремонт коридора, устройство антресоли[104] для дежурной прислуги, устройство комнаты наследника и комнаты его воспитателя К.К. Мердера. Все эти комнаты левого флигеля окнами выходили на двор резиденции.
Великий князь Александр Николаевич. Худ. К. Кронневеттер. 1828 г.
Общая сумма строительной сметы составила 38 537 руб.[105] Распоряжением Николая I эти деньги были выделены из средств Кабинета Е.И.В. 2 мая 1826 г.[106] На все работы отпускалось два месяца (май-июнь). Одновременно с этими работами в Зимнем дворце в его северо-западном ризалите также оборудовались половины для императорской семьи, которые должны были занять все три этажа.
Поскольку Николай I в будущем предполагал жить в Александровском дворце после окончания Красносельских маневров, то есть с августа и до глубокой осени, то летом 1826 г. начались первоочередные работы по утеплению императорских комнат и самые необходимые интерьерные работы. Окончательную отделку помещений предполагалось провести в летний сезон 1827 г.
Воспитатель цесаревича К.К. Мердер
Перечень ремонтных работ, намеченных на лето 1826 г., детализируется в рапорте архитектора В.П. Стасова. За два летних месяца предполагалось «для содержания должной теплоты в комнатах, назначенных для зимнего пребывания в Новом Дворце Царского Села», провести следующие работы: «1. Поднять паркеты и полы и сделать нижние полы (перемены балок которые найдутся сгнившими) с настилкой кирпичом и заливкою извести по войлокам снизу и сверху; 2. Около закладных оконных и дверных наружных рам штукатурку обрезать, законопатить смоленою паклею, то же и около подоконных досок, а после снова оштукатурить с галателями; 3. Некоторые оконные переплеты по большей части сделать новые по причине, что находящиеся много раз были уже поправляемы и имеют щели, шпингалеты починить, а петли сделать новые; 4. Входные наружные двери переделать по непрочности их и неудобности к удержанию теплоты в комнатах, и приделать к ним тамбуры; 5. Входные комнаты или сени сделать теплыми устройством в них духовых печей – которыми нагреваться будут и лестницы, идущие в верхний этаж; 6. Коридор тоже делать теплыми устройством в погребах духовых печей; 7. Сделать из коридоров в комнаты двойные двери; 8. Две двери, выходящих в сад, по ветхости переделать вновь».[107]
Тогда же, в апреле 1826 г., по распоряжению императора началась реконструкция обязательного Собственного садика императрицы, устроенного еще летом 1796 г. и примыкавшего к Угловому кабинету (ранее – Голубому кабинету Александра I). Именно в этом кабинете должны были установить две новые двери взамен обветшавших.
Для Собственного садика на Александровском литейном заводе заказали чугунную скамейку с деревянным сиденьем, длиной в 8 аршин.[108] Тогда же изготовили решетку, украшенную фигурами, с воротами и калитками. Забегая вперед, добавим, что в 1845 г. Собственный садик в очередной раз увеличили, а в 1846 г. вокруг него установили новую решетку. Кроме этого, в 1826 г. провели работы по кардинальному обновлению инженерной инфраструктуры Александровского дворца.[109]
Вид на левый флигель Александровского дворца. Видна ограда Собственного садика и ступени крыльца из Углового кабинета
Поскольку в Александровском дворце начались масштабные ремонтные работы, то первую половину лета 1826 г. наследник Александр Николаевич с двумя сестрами – Марией и Ольгой – размещался в комнатах Старого (Екатерининского) дворца. Придворный штат наследника тогда состоял только из воспитателя цесаревича К.К. Мердера и надзирателя, уроженца французской Швейцарии Жилля. В записках маршала Мармона[110] рассказано о том, как он встретил детей императора в парке, близ Екатерининского дворца. Маршал увидел наследника, управляющего «лодкой на речке, протекающей по парку, и когда один из сопровождавших меня офицеров попросил перевезти его чрез речку на этой лодке, последняя, при быстром входе в нее офицера, пошатнулась настолько, что в нее втекла вода. Другой ребенок этого возраста непременно бы вскрикнул. Он же не выказал ни малейшего смущения и схватил сначала багор, чтобы оттолкнуть лодку от берега, потом весла, чтобы грести. При этом он проявил замечательную уверенность в себе и хладнокровие».
Великая княгиня Александра Федоровна с детьми Александром и Марией. Худ. Дж. Доу. 1821–1824 гг.
За маленькими детьми Николая I ухаживали старые няньки, те самые, кто вырастил самого Николая Павловича и его младшего брата Михаила – надзирательница Н.В. Тауберт, которой подчинялись три бонны-англичанки – А.А. Кристи, Е.И. Кристи и М.В. Кассовская. Одна из фрейлин императрицы Александры Федоровны упоминала, что в 1826 г. она видела в Царском Селе, как дочь Николая I, великая княжна Александра Николаевна, «каталась в своей маленькой коляске еще с мамкой, няней Коссовой, а вез ее камердинер Тутукин».[111]
Императрица Александра Федоровна и Николай I до июля 1826 г. тоже жили в Екатерининском дворце. Император Николай I в рабочем кабинете своего старшего брата Александра I принимал дела от А.А. Аракчеева. По свидетельству А.О. Смирновой-Россет, «около 10-ти часов слышен был мерный и твердый шаг государя. Он приходил в старом сюртуке Измайловского полка, которого был шефом, без эполет, бледное лицо его выражало усталость. Императрица сказала ему: “Боже мой, какой у вас усталый вид”. – “Да, поработать с Алексеем Андреевичем нелегко, дела страшно запутаны, и мне приходится их разбирать за несколько лет”. Мы ужинали, а государь, посидев с четверть часа, уходил к себе в кабинет, за китайскую залу».[112]
Лето 1826 г. было очень жарким, и императрица Александра Федоровна спасалась от жары в Екатерининском дворце «в мраморной комнате; там она писала свой журнал и письма», сами же фрейлины «из старых комнат спасались от жары в других комнатах окошками в сад».[113]
Там же, в Екатерининском дворце Царского Села, 10 июля 1826 г. Николай I подписал указ о казни пяти декабристов. 12 июля 1826 г. императрица Александра Федоровна записала в дневнике: «Я бы хотела, чтобы эти ужасающие два дня уже прошли… О, если бы кто-нибудь знал, как колебался Николай! Я молюсь за спасение душ тех, кто будет повешен. 1) Пестель. 2) Сергей Муравьев. 3) Бестужев-Рюмин. 4) Рылеев. 5) Каховский». 13 июля императрица записала в дневнике: «Что это была за ночь! Мне все мерещились мертвецы. Я просыпаюсь от каждого шороха. В 7 часов Николая разбудили. Двумя письмами Кутузов и Дибич доносили, что все прошло без каких-либо беспорядков; виновные вели себя трусливо и недостойно, солдаты же соблюдали тишину и порядок…».[114]
После казни декабристов семья императора выехала в Москву для проведения коронационных торжеств. Возвратились они в Царское Село 27 сентября 1826 г., где вновь поселились в комнатах Екатерининского дворца. При этом планировалось, что дети должны поселиться в отремонтированных комнатах Александровского дворца, однако этого не случилось, поскольку строители не уложились в отведенные им сроки.
Еще до возвращения из Москвы в Царское Село шли запросы о ходе ремонтных работ в Александровском дворце. Более того, из Москвы пришел запрос на список «для занятий комнат». Для этого Я.В. Захаржевскому направили список свиты наследника (7 чел.) и великой княжны Марии Николаевны (8 чел.).[115] Однако уже тогда рассматривалась и возможность размещения детей в Екатерининском дворце.
Великая княжна Ольга Николаевна. Худ. К. Брюллов. 1837 г.
Князь А.Н. Голицын 16 сентября 1826 г. предписывал Я.В. Захаржевскому: «…приготовить комнаты в Александровском дворце, ежели в нем не стыло и тепло; в противном же случае, хоть малейшее будет неудобство, то поместить Их Высочеств в Большом дворце в их обыкновенных комнатах». 21 сентября Захаржевский сообщал Голицыну: «Комнаты, отделываемые для Его Императорского Высочества в Новом дворце еще не окончены (теперь настилка паркетных полов делается) и при том новая штукатурка не совсем суха».[116]Поэтому и было принято решение поместить детей в Екатерининском дворце «в их прежних комнатах, ибо комнаты в Новом Дворце, находясь в смежности с переделываемыми, совершенно не удобны к занятию».
Любопытно, что, судя по воспоминаниям великой княгини Ольги Николаевны, в 1826 г. в Александровском дворце некоторое время жили девочки строящегося Патриотического женского института, который после смерти императрицы Елизаветы Алексеевны курировала императрица Александра Федоровна. Великая княгиня вспоминала: «Во время строительства одного из домов,[117] для этого предназначенных, детей поместили в Александровском дворце в Царском Селе. Мы часто ходили туда и играли и танцевали на газонах с девочками. Нам сшили форменные платья, какие носили они, коричневые камлотовые с пелеринками, передниками и нарукавниками из белого перкаля, нас поставили между ними по росту. Бабушка, которую мы хотели этим удивить, уверяла, что она нас не узнала, подняла меня за подбородок и спросила, как моя фамилия. Начальница, госпожа фон Вистенгаузен,[118] немного сгорбленная, с нежными чертами лица и выражением печали и страданий, завоевала наши сердца».
Весной 1827 г. традиционный переезд в Царское Село не состоялся. Николай Павлович в апреле уехал на фронт очередной Русско-турецкой войны, а императрица Александра Федоровна переехала в Одессу с дочерьми, наследник остался в Павловске с бабушкой – императрицей Марией Федоровной. Поэтому в 1827 г. ремонтные работы в Александровском дворце были продолжены, а именно на первом этаже левого флигеля. Например, в ходе этих работ Угловой кабинет Александра I перешел во владение императрицы Александры Федоровны со всеми сопутствующими интерьерными изменениями.
В 1827 г. ремонт в комнатах императорской четы продолжили. Отметим, что в Александровском дворце половина императора Николая I была очень скромной по перечню помещений, включая: Приемную (№ 51), Кабинет (№ 52), Уборную (№ 53) и Камердинерскую (№ 54). Такой лаконизм был обусловлен как относительно небольшим числом помещений левого, императорского флигеля (при внушительной площади каждой из комнат), так и тем, что часть обязательных для императорской половины комнат входила в число парадных залов Александровского дворца, например Бильярдная и Библиотека.
Судя по смете, составленной архитектором В.П. Стасовым в 1827 г., на половине императора предполагалось провести следующие работы.
В Приемной (№ 51) планировалось «исправить» штукатурку на стенах и потолке; «переменить» роспись на стенах и потолке, установить вместо голландской шведскую печь, устроить двойные двери и положить новый паркет. Мебельный гарнитур в Приемной был выполнен из красного дерева, включавший два непременных «плевальника с крышками».
Центральное место в покоях императора Николая Павловича занимал его рабочий Кабинет (№ 52). Отметим, что Кабинет Николая I еще до воцарения был устроен на первом этаже левого флигеля дворца.[119] Окна кабинета выходили во внутренний двор.
Кабинет императора Николая I в Александровском дворце. Э.П. Гау. 1860-е гг.
В 1827 г. в Кабинете установили двойную дверь полированного орехового дерева, вместо печки возвели камин работы Трискорни, карниз и плафон заново перештукатурили и расписали. Потолок расписал «под лепное» живописный мастер Брандуков. Плафон представлял сложную разбивку из пересекающихся рам с орнаментальными и групповыми фигурными композициями, исполненными тушевкой под лепку: в боковых широких частях – полукруги с фигурными группами, в узких – гирлянды с факелами. На фоне голубого потолка вырисовывались венки. Поперечная ось комнаты подчеркнута на плафоне двумя сюжетными группами в полуовалах.[120]
Стены Кабинета покрыли искусственным мрамором и уложили новый паркет. Мебель в Кабинете поставили из полированного орехового дерева: большой письменный стол, стол для планов, шкафы, два дивана, шесть кресел и шесть стульев, обитых зеленым сафьяном, два «шкапа книжных со стеклами» и один «глухой шкаф», корзины для бумаг.[121] Отметим, что всю мебель на половину императора в 1827 г. поставил мебельщик А. Тур[122] и обошлась она в 33 436 руб.
В Кабинете установили трюмо и зеркало на камин, а также солидные напольные часы. Для украшения камина приобрели каминные часы золоченой бронзы, корпус которых воспроизводил западный фасад знаменитого Реймсского собора. Зеркала и зеркальные стекла для дворца заказывались на Императорском Стекольном заводе. Освещался Кабинет двумя канделябрами, двумя бра и люстрой. В Кабинете, как и в других помещениях резиденции, применялось локальное зонирование жилого пространства, для чего использовались ящики с декоративными растениями.[123]
Каминные часы «Реймсский собор»
Все вышеописанное убранство можно увидеть на акварели Э.П. Гау, выполненной в 1860-х гг., когда кабинет императора Николая Павловича, хотя и с некоторыми утратами, продолжал сохраняться как объект мемориального характера.
В Уборной (№ 53) императора установили на новом месте перегородку с углублением для большого дивана, позади которой располагались «удобства» – ванна, ватерклозет, большое зеркало «до полу» и умывальный стол. Отапливалось помещение шведской печью. В ходе ремонта выложили новый паркет, стены «омраморивались», то есть покрывались искусственным мрамором, потолок устроили «сводом» и заново расписали. Мебельный гарнитур для Уборной выполнили из полированного серого, или «пепельного», клена. Он включал (кроме дивана) 6 кресел, 4 стула и 2 табурета. Освещалась Уборная двумя бра и одной люстрой.
В Камердинерской (№ 54) императора (а также в помещении на антресолях) всю мебель А. Тур выполнил из ясеневого дерева.
Например, на антресолях мебельщик установил гардеробный шкаф длиною 10 аршин, два больших комода, две кровати, два дивана, 8 плетеных стульев и 4 умывальных стола.
В 1827 г. в Александровском дворце отремонтировали комнаты 9-летнего наследника, великого князя Александра Николаевича (№ 50) и его воспитателя (с 1824 г.) К. Мердера (на плане № 47–49). В комнатах наследника переделали печку, «поправили» и расписали штукатурку, сделали двойную дверь и установили мебель красного дерева. В комнатах воспитателя К. Мердера всю мебель выполнили из «бюджетного» березового дерева. Во всех жилых комнатах резиденции сделали «новые занавесы, маркизы или жалузи». Окна убрали кисейными занавесями, в том числе в Уборной, Кабинете и Приемной императора.[124]
Отметим, что все мебельные гарнитуры из тополя, ореха, ясеня, осины, березы и красного дерева, поставленные в Александровский дворец в 1826–1827 гг., изготавливались в мастерской А. Тура по эскизам В.П. Стасова. Результатом такой работы стала стилистическая законченность интерьерных композиций, в которых все предметы и отделка комнат находились в неразрывной лаконичной связи. Может быть, с точки зрения представления о комфорте такие классицистические интерьеры не были столь уютны, как это будет позже, в период так называемого историзма, но эти строгие интерьеры идеально вписывались в контекст царствования императора Николая I.
В 1827 г. Николай I принял решение сформировать в Александровском дворце библиотеку, основу которой составили дублеты из библиотеки Императорского Эрмитажа. В марте 1827 г. из каталога Эрмитажной библиотеки исключили первые дублеты, поскольку их передавали в библиотеку Александровского дворца.
Важной частью работ 1827 г. в Александровском дворце стало его утепление. Это было связано с тем, что во дворце подолгу жили маленькие дети, а петербургское лето далеко не всегда бывает жарким. Кроме этого, периодически семья императора задерживалась в Александровском дворце до ноября. Камины, выполнявшие преимущественно декоративную функцию, сохранялись, но наряду с ними начали ставить и вполне функциональные печи. Поскольку ремонт отопительной системы довольно затратная позиция, то к концу строительного сезона, 1 августа 1827 г., по распоряжению Николая I «за отделку комнат» разным подрядчикам выплатили 83 005 руб.
Великая княжна Мария Николаевна в детстве
Великий князь Константин Николаевич. Худ. П.Ф. Соколов. 1829 г.
Лето 1828 г. три дочери (Мария, Ольга и Александра) императорской четы и их маленький брат Константин прожили в Александровском дворце без родителей, «под надзором княгини Волконской, незначительной и очень некрасивой женщины, и князя Александра Голицына, старого друга семьи и бывшего пажа Императрицы Екатерины Великой».[125]
В то лето наследник в сопровождении К. Мердера и двух товарищей периодически наезжал в Царское Село, где мальчишки катались на лодке по озеру, играли на Детском острове, пили чай на Ферме; занимались уженьем рыбы, стрельбой и купаньем. Как следует из воспоминаний А.О. Смирновой-Россет, «фрейлины помещались в Большом дворце, а Жуковский в Александровском, при своем царственном питомце…».[126] Только 13 сентября 1828 г. наследник с сестрами вернулся в Зимний дворец. Это было их последнее лето, проведенное под опекой бабушки – императрицы Марии Федоровны, скончавшейся в Зимнем дворце 24 октября 1828 г.