Благородный разбойник

Глава 2

– Это ты, Эмма? – позвал отец, услышав, как поворачивается ключ в замке. В его голосе слышалось беспокойство.

Эмма отперла дверь и вошла в маленькую квартирку из двух комнат, которую они снимали.

– Я принесла тебе особенный ужин – свиные котлетки.

– Свиные? – Отец удивленно поднял брови. – Как странно, что у вас осталась свинина.

Это было действительно необычно. Свинина стоила дорого и считалась самым изысканным из всего, что у них подавали. И еще это было любимое блюдо отца. Эмма смогла заплатить за него из своего кармана, благодаря тому что Нэнси сделала ей скидку, но по большей части благодаря щедрым чаевым, оставленным Недом Стрэтхемом.

– С днем рождения, папа. – Отец потянулся ближе, чтобы обнять ее, и Эмма чмокнула его в щеку.

– Сегодня мой день рождения? В последнее время я как-то утратил счет времени. – Он опустился в плетеное кресло, стоявшее в углу комнаты перед ничем не покрытым столом.

– Вот что делают годы, – поддела его Эмма. Однако она знала, что не возраст заставил отца забыть о времени. Просто, когда работаешь изо дня в день, все дни сливаются в один.

Девушка повесила свой плащ на обратную сторону двери, потом села за маленький столик, поставила завернутую в ткань тарелку, развернула ее и, наконец, достала фаянсовую бутыль.

– А для полного удовольствия самый лучший портер из «Красного льва».

– Ты меня балуешь, Эмма, – улыбаясь, посетовал отец. – А ты разве ничего не будешь?

– Я поужинала в «Красном льве». К тому же ты знаешь, что я не выношу пива.

– Чему я очень рад. Достаточно уже того, что моя дочь работает в дешевой харчевне, не хватает только, чтобы она начала пить… – Он демонстративно передернулся.

– Я сто раз тебе говорила, это не харчевня, а мясной ресторан. – Эмма улыбнулась. Честно говоря, разница была невелика, но отцу так было приятнее. Хотя, случись ему увидеть их завсегдатаев, включая ее самых лучших клиентов, он бы не обрадовался. Эмма невольно задумалась, что бы сказал отец про такого человека, как Нед Стрэтхем. И что бы он сказал, если бы видел, как Нед разделался с пятью мужчинами, чтобы защитить ее.

Отец улыбнулся в ответ:

– Пожалуй, я должен только поблагодарить тебя за это.

– Ты же понимаешь, что в мясном ресторане можно получать хорошие чаевые, куда больше, чем на мельнице или в магазине. К тому же это не навсегда.

– Может быть, – задумчиво произнес отец.

– Никаких «может быть», папа, – строго возразила Эмма. – Наши сбережения растут. Я отправила заявку на место в Клеркенвеле. Это, конечно, не Мейфэр, но шаг в правильном направлении.

– Место управляющей в мясном ресторане.

Управляющей в таверне. Но она не стала говорить это отцу.

– Шаг за шагом, и в конце концов мы вернемся в свой мир.

Отец улыбнулся:

– Моя дорогая девочка, разве я не говорил тебе, что упрямством ты можешь поспорить с мастифом?

– Говорил один или два раза. Интересно, откуда во мне это качество? Не припоминаю, чтобы мама страдала подобным недостатком.

Отец засмеялся:

– Ну конечно, это моя вина. Яблоко от яблони… – Он нежно потрепал ее по руке. – Иди посиди со мной. Ты ведь наверняка устала, работая весь вечер.

Эмма опустилась на стул напротив него.

– Не так уж я и устала. – И хотя у нее болели ноги, это была правда. Она подумала про Неда Стрэтхема и про тот разговор, который состоялся между ними этим вечером, и улыбнулась. В этом человеке не было ни намека на мягкость. Он был, пожалуй, самым опасным из всех, кто приходил к ним в харчевню, а посетители «Красного льва» были не из тех, с кем захотелось бы встретиться в темном переулке. Определенно самым опасным, поправила себя Эмма, вспомнив, что он сделал с черноволосым и его приятелями. И все же в нем было что-то отличавшее его от других. Отбросив эти мысли, она снова сосредоточилась на отце. – Как сегодня дела в доках?

– Как обычно. Но есть хорошие новости. Завтра мне дадут работать дополнительную смену.

– Опять? – Его усталое лицо тревожило Эмму. – Тебе слишком тяжело работать в две смены. – Даже одна смена работы на складах лондонских доков была слишком тяжела для человека, который был воспитан и прожил всю свою жизнь как джентльмен.

– Что подходит гусыне, сгодится и для гусака, – откликнулся отец. – И прошу тебя, Эмма, не начинай.

Эмма вздохнула и слабо улыбнулась. Сегодня у отца был день рождения, и ей хотелось, чтобы он чувствовал себя хорошо. Они поговорят об этом в другой раз.

– Ладно.

– Возьми себе чашку. Я хочу сказать тост.

Она сделала, как просил отец.

Он налил в ее чашку каплю портера. Поднял свою кружку.

– Господь подарил мне еще год, я рад и благодарен ему за это. – Однако глаза отца затуманила тень грусти, и Эмма понимала, о чем он думает. – За тех, кто нам дорог и кого нет с нами, – продолжил он. – Где бы ни был теперь Кит. Что бы он ни делал. Пусть Господь хранит его и вернет домой. К нам.

– За тех, кто нам дорог и кого нет с нами, – повторила Эмма, пытаясь справиться с бурей противоречивых чувств, которые охватывали ее каждый раз при упоминании имени Кита.

Они чокнулись и одновременно выпили свой портер. Горечь заставила Эмму передернуться. Было время, когда в день рождения отца они пили из хрустальных бокалов самое изысканное шампанское и самый сладкий лимонад со льдом. Было время, когда они жили совсем другой жизнью.

Словно догадавшись, о чем она думает, отец взял руку Эммы в свои и пожал ее. Их глаза встретились и на мгновение затуманились темной тенью общих воспоминаний, но потом Эмма прогнала эти мысли прочь. Никто из них ничего не сказал. Это было не в их правилах. Эмма заставила себя улыбнуться.

– Ешь свинину, пока не остыла.

– С удовольствием, моя дорогая. – Отец улыбнулся ей в ответ и принялся за еду.

На следующий день на другом конце города в столовой дома на Кавендиш-сквер состоялся весьма примечательный ланч.

Камин украшал искусной работы резной портал из черного мрамора. На стенах красного цвета расположились изысканные картины с изображением Шотландии и заморских стран, где Нед никогда не бывал. Над столом висела огромная люстра, вспыхивавшая тысячами танцующих хрустальных капель при легком дуновении воздуха. В комнате имелись два окна, оба большие, арочные, обрамленные длинными тяжелыми гардинами из красного дамаска с фестонами понизу. Оба окна были снабжены кремовыми маркизами, поднятыми вверх в это время дня.

Снаружи полуденное летнее солнце окрасило ясное небо в золотистые тона. Его лучи играли на серебряных приборах и хрустальных бокалах, на полированной поверхности длинного стола красного дерева, напоминавшего столы, за которыми в старые времена пировали короли. За этим столом хватало места для восемнадцати человек. Однако сейчас роскошной трапезой наслаждались лишь пятеро мужчин. Место почетного гостя занимал министр торговли. Слева от него сидел секретарь министра. Прямо напротив министра восседал самый крупный владелец мукомолен с севера, а рядом с ним – корабельный магнат, основным родом деятельности которого было морское сообщение с Вест-Индией и Америкой. Место хозяина в этом собрании влиятельных людей занимал Нед Стрэтхем.

Он потчевал их самыми изысканными блюдами и соусами, приготовленными шеф-поваром, в свое время состоявшим на службе у принца-регента. Его дворецкий и лакеи своевременно наполняли бокалы гостей самыми лучшими французскими винами. К каждому блюду был приставлен отдельный лакей.

Нед знал, как вести эту игру. Он понимал, чтó нужно, чтобы добиться успеха в делах и влияния в политике.

– Я не могу ничего обещать, – сказал министр.

– Я и не прошу вас это делать, – ответил Нед.

– А какой порядок цен вы предполагаете?

– Разумный.

– Думаете, это получится?

Нед кивнул.

– Вы рискуете не меньше нас, а учитывая, что деньги ваши, возможно, даже больше.

– Чем выше риск, тем больше прибыль.

– Но если нас не поддержат и билль провалится…

– Вы это переживете.

– А вы? – спросил министр.

– О, это уже не ваша проблема. – Несколько секунд Нед смотрел прямо на министра, пока тот, в конце концов, не кивнул.

– Я завтра же пущу в дело свои рычаги.

– Значит, решено. – Нед протянул руку для рукопожатия.

Министр сглотнул. Его взгляд затуманила тень сомнения. Одно дело – говорить, другое дело – ударить по рукам. После рукопожатия на кону оказывалась честь мужчины.

В наступившей тишине все почувствовали себя неловко. Все, кроме Неда. В такие моменты, когда ему удавалось воспользоваться в своих целях неловкостью, вызванной у джентльменов его сомнительным происхождением, он испытывал какое-то порочное удовольствие.

Остальные трое в нервном напряжении ждали, что сделает министр.

Нед продолжал смотреть ему прямо в глаза. И не убирал руку. Оба стояли не шелохнувшись.

Наконец министр улыбнулся и пожал руку Неда.

– Вы меня убедили, сэр.

– Я рад это слышать.

Было уже больше шести вечера, когда ланч наконец закончился, и четверо мужчин, считавшихся одними из самых влиятельных в стране, покинули дом на Кавендиш-сквер.

Дворецкий и два лакея вернулись в столовую и встали спиной к стене. Они смотрели прямо перед собой, сосредоточившись на какой-то удаленной точке. Неда поражало, что джентльмены могли обсуждать самые секретные детали бизнеса в присутствии слуг, как будто не считали их за людей, которые могли видеть и слышать то, что происходит у них на глазах. Нед так не считал и никогда не допускал подобных ошибок.

Он сидел за столом в одиночестве, держа в руке бокал, до половины наполненный вином. В солнечных лучах, которые, проникая из окон, окрашивали портвейн в темно-красный цвет, на поверхности бокала вспыхнула выгравированная монограмма – «С».

Министр колебался, но в конечном итоге дело было сделано. И теперь Нед испытал чувство мрачного удовлетворения.

Дворецкий откашлялся и подошел к нему сбоку.

– Еще вина, сэр?

– Нет, спасибо, Кларксон. – Нед подумал, что стал бы делать Кларксон, если бы он вдруг попросил портер. Но нет, джентльмены из Мейфэра не пили пива. Ни в дорогих заведениях, ни даже в собственных домах. И Нед должен был держать марку.

Однако портер напомнил ему об Уайтчепеле, о «Красном льве»… и об Эмме де Лайл. Ему вспомнились темные проницательные глаза, то живое тепло и радостная уверенность, которые исходили от нее.

Нед посмотрел из окна на солнце, на проезжающий мимо экипаж и почувствовал, как прохладный воздух свежей волной проник сквозь висевший в столовой сигарный дым.

У него были и другие дела. Но не сегодня.

Нед поставил свой изящный хрустальный бокал на стол и встал.

Рядом с ним снова возник дворецкий.

– Я ухожу, Кларксон.

– Хорошо, сэр. Должен ли я распорядиться насчет экипажа?

– Нет, экипаж мне не понадобится. – Там, куда он собирался, уж точно. – Сегодня приятный вечер. Я прогуляюсь пешком.

Нед переоделся в свою старую кожаную куртку и сапоги.

В душной застывшей атмосфере «Красного льва» жар с кухни смешивался с горячим воздухом летнего дня. Все окна и двери харчевни были открыты, но это почти ничего не меняло.

Воспользовавшись этой жарой, Нэнси заставила прислугу вытащить несколько столов на улицу, чтобы посетители могли сидеть там и наслаждаться пивом в прохладной тени.

– Три кувшина эля! – крикнула Нэнси.

Эмма поспешила на зов. Она чувствовала, как пот стекает каплями у нее по спине и между грудей. Эта смена казалась ей особенно долгой. У нее разболелись ноги, а ступни, казалось, горели огнем. Она подняла поднос и, попытавшись отбросить упавшие на глаза пряди, выбившиеся из прически, торопливо пошла по комнате к выходу как раз в тот момент, когда Нед Стрэтхем входил в харчевню.

Эмма наткнулась на него и едва не уронила поднос. Неду пришлось поддержать ее, не давая кувшинам соскользнуть на пол.

– Нед Стрэтхем, – сказала она, чувствуя, словно внутри вспорхнула стайка скворцов, устремившихся к закатному небу. – Работали два вечера подряд?

Эти голубые-голубые глаза встретились с ней взглядом и задержались на секунду дольше.

– Вы считали?

– Можно подумать, у меня было время считать.

Нед сделал шаг в сторону, давая ей пройти, и она заметила в его глазах довольный блеск.

Эмма не оглядывалась назад. Она вышла на улицу и стала разносить кувшины по столам посетителей. Но все это время она чувствовала, что он там, внутри. Слишком остро чувствовала. Эмма криво усмехнулась сама себе и продолжила убирать со столов, а потом пошла назад к бару.

Все места в зале оказались заняты, и Нед устроился у стойки. Удобно облокотившись на нее, он уже потягивал свой портер. Обилие народа, казалось, ничуть не беспокоило его, как и жара и отсутствие стола или стула.

– Шесть портеров, два маленьких пива и одно крепкое, Эмма! – выкрикнула Полетт и грохнула последние кружки на деревянную поверхность стойки рядом с Недом.

Эмма быстро подошла к бару и, разгружая свой поднос, скользнула взглядом в сторону Неда Стрэтхема.

– Сегодня у вас много работы, – заметил он.

– В доки зашла шхуна. И вся команда торчит у нас с самого ланча.

– Это же хорошо.

– Да, но не вовремя. Том сегодня не вышел. Нэнси приходится работать на кухне вместо него. – Говоря это, Эмма ставила на поднос новые кружки с портером.

– Бьюсь об заклад, что она так и дышит нежностью, – усмехнулся Нед.

– Вы хорошо ее знаете.

В это самое время в окошке показалось багровое от жары, залитое потом лицо Нэнси. Она шлепнула на стойку три тарелки.

– Три мяса на гриле! – Нэнси сверкнула недовольным взглядом в сторону Эммы.

– Где моя чертова еда?! – крикнул кто-то с противоположного конца зала.

– Еще одно слово – и она будет на твоей чертовой заднице! – крикнула в ответ Нэнси и бросила на мужчину такой взгляд, которым могла бы пробить дырку в стене.

Эмма и Нед обменялись веселыми озорными взглядами.

– Пейте с удовольствием, – сказала девушка и, подхватив по дороге тарелки, пошла разносить пиво.

– Давай, детка! А то мой желудок уже решил, что мне перерезали глотку! Сколько здесь нужно ждать, чтобы парню принесли выпивку? – выкрикнул посетитель, сидевший за столом в самом центре зала.

– Мы и так стараемся работать как можно быстрее! – взвизгнула обиженная Полетт, высунув из-за стойки красное потное лицо.

– Пять портеров, джентльмены. – Несмотря на то что голос Эммы звучал тихо на фоне громкого гомона, криков и смеха, он выделялся из общей массы. Она говорила как леди. Эмма быстро и ловко поставила пять кружек на стол перед пятью мужчинами и направилась дальше разносить те, что оставались на подносе.

Нед смотрел, как она стремительно пронеслась по залу к большому стоявшему в углу столу, где разместилась уже изрядно нагрузившаяся команда со шхуны. И замер, заметив, как один из них сделал попытку облапать Эмму, когда она наклонилась над столом, расставляя выпивку.

Она сделала какое-то легкое, едва заметное движение, и содержимое кружки оказалось у грубияна на коленях.

Моряк вскрикнул, выругался и, вскочив, уставился на темное пятно, расползавшееся по его штанам.

– Посмотри, что ты наделала, чертовка!

Его товарищи хохотали до упаду.

– Мне так жаль, – произнесла Эмма без малейшего намека на серьезность. – Я принесу вам другую кружку. И будем надеяться, что с ней не случится ничего подобного. – Эти слова сопровождались твердым предупреждающим взглядом.

Мужчина, ворча, уселся на свое место.

– Интересно, что натолкнуло вас на эту мысль? – спросил Нед Стрэтхем, когда Эмма вернулась к барной стойке. Его взгляд был сосредоточен на диске, катавшемся у него между пальцев.

– Действительно, интересно, – отозвалась Эмма.

Нед поднял на нее взгляд. Выбившиеся из прически влажные пряди волос, словно ветки черной ивы, обнимали золотистую кожу ее шеи. Покачивающаяся грудь, казалось, вот-вот выпадет из красного лифа. Он видел, как она поднималась и опускалась при каждом вздохе девушки. Ее щеки разрумянились от жары, а сверкавшие, как черные агаты, глаза смотрели прямо на него. Они обменялись улыбками, и Эмма снова пошла в зал. Она была такой яркой и полной жизни, что желание, которое Нед привык держать под контролем, вспыхнуло в нем с необычайной силой.

Между тем это относилось не только к Неду. Моряки тоже посматривали на нее. После нескольких месяцев, проведенных в море, большинство этих мужчин думали только о двух вещах: выпивке и женщинах. Первое они уже получили и теперь жаждали получить второе.

– Что ты делаешь после работы, дорогуша? Мы с тобой могли бы пойти куда-нибудь немножко выпить.

– Убери руки. Эмма, дорогуша, ты ведь пойдешь со мной, верно? – перебил его другой.

– Боюсь, и то и другое исключено, джентльмены. У меня свидание с моим нареченным, – ничуть не смутившись, ответила она, продолжая собирать со стола пустые кружки.

– Вот жалость.

Второго моряка это не убедило. Он жадным похотливым взглядом скользил по телу девушки, пока та возвращалась к стойке. И не он один. Только тот мужчина, в жилах которого текла вода, мог не желать ее. А то, что текло в жилах моряков, было совсем не похоже на воду.

Нед говорил себе, что выпьет всего одну кружку. Но теперь он уже не мог уйти. И даже не хотел. Он заказал Полетт еще один портер.

Прошел час, прежде чем толпа начала редеть, и два, прежде чем Полетт возвестила, что заканчивает принимать заказы.

Еще через полчаса оставшиеся посетители «Красного льва» расползлись по соседним улицам.

Эмма облокотилась на край стола, пытаясь снять тяжесть с ног, и стала застегивать свой плащ. Харчевня опустела. Столы были вытерты, перевернутые стулья поставлены на них. Пол подмели, чтобы назавтра осталось только протереть его. Нед Стрэтхем ушел какое-то время назад, пока она помогала Нэнси на кухне отскребать гриль. Ушел, даже не попрощавшись, подумала Эмма, но тут же поняла, какая это глупая мысль. Он был таким же посетителем, как все остальные. И если она обладала хоть малой толикой благоразумия, то должна была радоваться этому.

– Нед Стрэтхем положил на тебя глаз, Эм, – с лукавым видом заявила Полетт.

– Глупости. – Эмма сосредоточилась на пуговицах своего плаща и понадеялась, что тусклый свет не позволит Полетт заметить, как она покраснела.

– Я видела, как он смотрел на тебя. И задавал вопросы.

– Ему просто нечего делать, – отмахнулась Эмма.

Полетт ухмыльнулась:

– Мне так не кажется.

– Ну и денек! – Нэнси выплыла из кухни. – Хорошо бы Том пришел завтра, иначе у нас будут проблемы.

Нэнси отперла входную дверь, чтобы выпустить Эмму и Полетт.

– Будьте осторожны, девочки. Вокруг болтаются подгулявшие моряки.

Эмма кивнула, и они с Полетт вышли на улицу.

Последние вечерние лучи давно растаяли в чернильном небе. Дневная жара спала. Дверь с шумом захлопнулась у них за спиной. Впереди их поджидал одинокий моряк.

Эмма взглянула на Полетт.

– Все в порядке, Эм. Джордж говорил, что будет меня ждать. Он боцман на корабле, который стоит в доках, – объяснила Полетт.

Эмма понизила голос:

– Полетт…

– Я знаю, что делаю. Честно, Эм. Все будет хорошо, – прошептала Полетт и вместе с боцманом пошла дальше по улице.

За спиной у Эммы раздался звук лязгающих засовов. Нэнси запирала двери на ночь. Темноту нарушал только свет, падавший из высокого кухонного окна.

Эмма повернулась, намереваясь двинуться в противоположную сторону, к своему дому, и как раз в это время в самом начале улицы появились двое мужчин.

Глава 3

– Эмма, дорогуша, ты нас обидела.

В тусклом свете, падающем из кухонного окна, она узнала моряка, который приглашал ее пойти с ним выпить. Его лицо покрывала небритая щетина, а запах пива доносился до нее даже на таком расстоянии. Взгляд моряка был устремлен не на ее лицо – он впился в ее грудь, выступавшую из низкого декольте. У Эммы застучало сердце, страх змейкой проник в ее вены. Но она не подала виду. Вместо этого она с презрением посмотрела на мужчин и плотнее завернулась в плащ.

– Видишь, как хорошо, что мы за тобой пришли, раз уж тут нет никаких признаков твоего «нареченного». Может, теперь мы сможем узнать друг друга чуть-чуть получше.

– Я так не думаю, джентльмены.

– Ишь ты, она так не думает. Придется нам убедить тебя, дорогуша. – Они засмеялись и двинулись к ней.

Рука Эммы скользнула в карман плаща как раз в тот момент, когда рядом с ней из темноты появился Нед Стрэтхем.

Эмма затаила дыхание.

Его лицо казалось бесстрастным, но в холодных глазах светилась острая, как нож, угроза. Он посмотрел на моряков. Просто посмотрел. Но этого хватило, чтобы остановить их.

Тот, который завел разговор, вытаращил глаза и сглотнул, а потом поднял руки вверх.

– Извини, приятель. Я не знал…

– Нет, ты знал, – сказал Нед очень тихим голосом, заставившим мужчин вздрогнуть.

– Ладно, мы не хотели ничего плохого. – Моряки попятились. – Думали, она морочит нам голову своим нареченным. Она твоя. Мы уже уходим.

Нед проследил, пока они не скрылись из виду и их шаги не затихли вдалеке. Только тогда он взглянул на Эмму.

В слабом дрожащем свете, сочившемся из кухонного окна, его глаза казались почти такими же темными, как ее, превратившись из небесно-голубых в темно-синие, цвета ночного неба. У него было выражение человека, которого ничто не способно остановить. Любого другого оно заставило бы выглядеть жестоким. Но его делало красивым. Твердый решительный изгиб губ. Крупный мужской нос с небольшим прогибом на переносице. Одной рассеченной шрамом брови хватало, чтобы у женщины захватило дух. Стоило ее взгляду чуть задержаться на ней, и сердце Эммы забилось быстрее. Она снова посмотрела ему в глаза.

– Что вы здесь делаете, Нед? – осторожно спросила она тихим голосом.

– Дышу воздухом.

Они смотрели друг на друга.

«Она твоя». Ей показалось, что слова моряка тихим эхом отозвались в воздухе, и щеки Эммы потеплели.

– Не думал, что вы сделаете такую глупость – идти домой в одиночку в этой темноте.

– Обычно не делаю. Том живет на соседней от меня улице. Обычно он меня провожает.

– Но сегодня Тома нет.

– Поэтому я прихватила у Нэнси нож. – Эмма достала из кармана нож, и в лунном свете блеснуло его стальное лезвие.

– Это бы их не остановило.

– Может быть, и нет. Но уверяю вас, доставило бы им массу неприятностей.

Наступила звенящая тишина.

– Вы хотите попытать счастья с ножом или примете мое предложение доставить вас домой в целости и сохранности?

Эмма сглотнула, понимая, что он ей предлагает. Ее охватило смятение.

– Только в том случае, если вы понимаете, что речь может идти только о том, чтобы проводить меня до дому. – Она встретилась с ним взглядом, смотря ему в глаза с насмешливой уверенностью.

– Вы полагаете, что я не джентльмен? – Его голос звучал совершенно серьезно, однако разбойничья бровь со шрамом приподнялась вверх.

– Напротив. Я уверена, что вы настоящий джентльмен.

– Возможно, не совсем настоящий.

Эти слова заставили Эмму улыбнуться. Она наконец немного успокоилась, преодолев шок, который испытала, увидев его, и снова убрала нож в свернутое кухонное полотенце, лежавшее в кармане ее плаща.

– Нам надо идти, – сказал Нед.