– Только с теми, которые упрямятся и ведут себя безрассудно.
Софья глубоко вдохнула и опустила глаза. Его темные мужские чары действовали безотказно. Она просто не могла сопротивляться им.
– Я всего лишь хочу провести спокойный вечер. Что же в этом безрассудного?
– Я желаю, чтобы сегодня вы провели вечер в моей компании. – Очертив рот, палец проследовал вверх по скуле.
– А поскольку вы герцог и хозяин Мидоуленда, то всегда получаете свое?
Теперь он улыбнулся уже по-настоящему.
– Я всегда получаю то, чего желаю, потому что не приемлю ничего другого.
Она облизнула губы и тут же пожалела об этом, заметив, как полыхнули желанием темные глаза под сдвинутыми бровями. И ее собственное бедное сердечко шевельнулось в ответ.
– Вы не можете принудить меня спуститься к обеду.
– Вообще-то могу, – насмешливо возразил он. – Но если вы все же предпочтете обедать у себя в комнате, я просто приду к вам.
– Да вы совсем потеряли рассудок! Вам нельзя…
– Почему это?
– Потому что… это неприлично. Будет скандал.
– Скандал коснется только вас, а я герцог. Меня здесь давно знают и уважают, и запачкать мою репутацию очень трудно. – Он помолчал. Взгляд его, скользнув вниз, медленно прогулялся по шелковому, цвета янтаря платью и остановился на серебристой нижней юбке. Потом он нахмурился и, подняв руку, потянул за край шали, которой она укутала плечи. – А я и забыл, как вы любите тепло. Скажу служанке, чтобы разожгла камин, пока мы будем обедать.
Софья стиснула зубы.
– Только не притворяйтесь заботливым.
– Но мне действительно не все равно, как вы устроились в Мидоуленде. – Герцог положил руку ей на шею, погладил большим пальцем пульсирующую жилку у горла. – Я намерен сделать все возможное, чтобы угодить вам, чтобы вы не испытывали никаких неудобств.
– Просто оставьте меня в покое.
– Вы и впрямь этого хотите? – Он поймал ее взгляд. – Покоя?
– Да, – прошептала она, пытаясь обмануть и его, и себя.
Ни тот ни другая не поверили. Герцог прищурился:
– Лгунья.
– Почему вы так говорите? Что вы знаете обо мне?
– Слишком мало. Но намерен узнать больше. И уж поверьте мне, я способен разглядеть одиночество в женских глазах. Даже таких синих, как ваши.
Этого еще не хватало! Она оттолкнула его. Отвернулась.
– Не смотрите на меня так.
Герцог взял ее за плечи, но поворачивать к себе не стал.
– Разве я не прав? Разве вам не одиноко?
– Я… я скучаю по дому.
– А есть ли он у вас, мисс Софья? Настоящий дом?
Негромкие слова попали в цель, разбудив давнюю-давнюю боль, и Софья вдруг почувствовала себя совершенно одинокой, беззащитной и никому не нужной.
Стефан уже завладел ее телом – нельзя позволить, чтобы он так же завладел и ее сердцем.
– Что за вопрос? Я живу в одном из красивейших домов Санкт-Петербурга.
Он наклонился к самому ее уху:
– Есть жилище, и есть дом. Я сам лишь недавно уяснил себе эту простую истину.
Ресницы дрогнули и опустились. С его дыханием пришла и раскатилась по всему ее телу горячая волна. Рядом со Стефаном холода можно было не бояться.
– Вам неуютно в Мидоуленде? Вы несчастливы здесь?
– Меня здесь все устраивает… по большей части. Я доволен.
– Быть довольным и счастливым не одно и то же.
– Да, не одно и то же. – В его словах она уловила печальную нотку, которая странным образом отозвалась и в ее душе.
Неожиданно для себя самой она резко повернулась к нему. Боже, да что же это с ней такое? В списке тех, кто нуждался в ее сочувствии и заслуживал ее симпатии, герцог Хантли определенно значился бы последним.
Красив, богат, жесток и беспощаден, уверен в своем праве получать все, что пожелает…
Если он при этом еще и одинок, то так распорядилась не судьба. Таков его собственный выбор.
– Я так понимаю, вы не уйдете, пока я не соглашусь пообедать вместе с вами?
В его глазах мелькнуло что-то похожее на разочарование.
– Вы столь же умны, сколь и прекрасны.
– А вы, сэр, самоуверенный грубиян.
Он взял ее за подбородок.
– У вас есть четверть часа. Не спуститесь в столовую – я сочту это приглашением отобедать в вашей спальне.
* * *
