Без памяти
– Я справлюсь сам.
– А Фредди за что получил?
– Слишком много открывал рот.
Останавливаю машину на красный свет. В трубке слышится сопение Уокера. По переходу идет пара, держась за руки и что-то воодушевленно обсуждая. Перевожу взгляд на встречные машины, которые с такой же безмятежностью ожидают зеленый свет.
– Я поговорю с ним.
В голосе Барри проскальзывает печальная нота. Как легкая трель в конце музыкального произведения.
– Я польщен.
– Я положу твои документы в стол… Что ж, будут новости – звони.
– Ок.
«Будут новости – звони», – повторяю про себя слова Барри, ясно понимая, что он имел в виду. Мне бы и самому хотелось услышать что-нибудь новое из уст своих информаторов, а не очередное «ничего».
Тяжело вздохнув, трогаюсь с места, скользя по извивающейся, как змея, улице, ведущей меня через город.
* * *До места встречи доезжаю стремительно. Выкурив сигарету, прохожу через ресепшен, чтобы сообщить, что я к Лео Кастерли.
За эти полгода – самые страшные полгода, которые я провел без Оливии – мне приходится рассчитываться в одиночку за все, что я содеял. Нелегальный бизнес вянет на глазах, а мы не можем найти одну махонькую сошку, которая распространяет гниль внутри коллектива. Теперь нам с Шоном приходится проверять каждого на вшивость.
Шон не отошел от дел, нет, наоборот. Наверное, за долгие годы после того, как я разорвал отношения с Вилли и своим темным прошлым, Шон стал единственным человеком, который всегда придет на помощь. И, черт возьми, я ему благодарен за это.
Поднимаюсь на шестой этаж типичного зеркального офиса, который пестрит пафосом из каждого угла. Я стою в кабине зеркального лифта, облокотившись на металлический поручень, запрокинув голову назад и отстукивая ногой секунды. Легкая мелодия действует на нервы. Как только женский голос сообщает из маленького динамика, что лифт пришел на нужный этаж, с тяжестью в мышцах отдираю себя от холодного поручня и выхожу из кабины.
– Добрый день! – лучезарно улыбается девушка, сидящая за большой стойкой ресепшена. Видны только ее глаза, зализанные волосы и высокий конский хвост.
– Я к Лео Кастерли.
– Знаю, знаю! Пойдемте, я вас провожу.
Девушка поднимается из-за стойки и берет в руки какую-то папку.
– Я помню дорогу, – огрызаюсь на нее.
Не дождавшись ответа, следую в кабинет Лео, который находится практически сразу за ресепшеном. Трижды стучу в дверь и открываю ее.
Лео – один из первых людей, влившихся в мой бизнес. Не сказать, что я чертовски доволен тем, что поднял это «корыто» с колен и открыл филиалы во многих других городах, но все же Лео – один из немногих, в ком я уверен. Был. До определенного момента.
– А, Майкл! – восклицает тот, поднимаясь из-за стола.
Его кабинет мне всегда нравился больше, чем общая обстановка в офисе. Огромные окна выходят на небольшой парк точно так же, как в издательстве «Уокер и Ко». Весь кабинет выполнен в шотландском стиле – ничего не прибавить и не отнять. Двухместный диван располагается слева у входа. По центру, ближе к окну – письменный стол, а напротив – два кожаных темных кресла, между которыми стоит низкий журнальный столик. Слева – три больших шкафа со стеклянными дверцами, в которых хранятся аккуратно сложенные папки, а справа, на белой стене, висят грамоты и пара полок с наградами его дочери и несколькими растениями.
Лео работает в фирме по производству рекламных баннеров, которая в последнее время начала поддавать обороты по прибыли. Безусловно, он мастер своего дела. Ему уже за тридцать пять, а бизнес он получил в наследство от своего дяди, который умер скоропостижно. Была ли это естественная смерть? Вряд ли. Лео слишком хитрый и скользкий человек, чтобы упустить возможность завладеть единственным бизнесом.
Подхожу к его столу, и мы обмениваемся крепкими рукопожатиями.
– Здоро́во.
– Виски?
– Нет, – отрицательно качаю головой. – Я за рулем.
– Когда тебя это останавливало? – ехидно замечает Лео, усаживаясь обратно за стол.
Я плюхаюсь в кресло и расслабляю все мышцы тела. Худощавый мужчина с впалыми голубыми глазами смотрит на меня, сложив тонкие пальцы рук в замок. Чересчур короткая стрижка и выбритые виски придают его квадратному лицу грузность. Любой пиджак, какой бы Лео ни купил, всегда ему великоват в плечах, но это не смущает его. Он ниже меня на целую голову и остер на язык. Как мы с ним сдружились? Хороший вопрос. Мы чем-то похожи. Он так же, как и я, кое-как выкарабкался из чертовой дыры беспросветной жизни. Скорее всего, это нас и сблизило.
Расстегиваю одну пуговицу на пиджаке и даю себе вдохнуть полной грудью.
– Я тут по делу.
– Да, Шон сказал, что ты забыл документы…
– Я и без бумажек отлично помню, зачем к тебе приехал.
Лео задерживает на мне любопытный взгляд, едва заметно облизывая тонкие губы. Эта привычка чересчур женственна, быть может, он перенял ее у своей нервной женушки.
– Я тебя слушаю, – говорит он своим гнусавым голосом.
– Ты ведь знаешь, что ходят слухи о том, будто я теряю авторитет?
Исподлобья замечаю, как Лео сдавливает замок из пальцев сильнее.
– Слух слуху рознь, – тихо отвечает он. – Что конкретно ты хочешь от меня?
– Я прихожу к тем, кто со мной под одним крылом, лишь за одним – за информацией.
– И какую ты хочешь получить от меня информацию?
– Даже не знаю, – утомленно вздыхаю я. Ненавижу вопросы, которые частенько любит задавать Лео. – Скажи мне, как ты думаешь, кто распускает такие слухи?
Мужчина поднимает указательный палец и смахивает что-то с левой ноздри, наклонив голову набок.
– Те, кто тебя сдал, давно лежат в могиле.
– Неправильный ответ, – говорю ему, ерзая в кресле. – Я знаю, что этот омерзительный слух ты слышал от кого-то своими ушами.
– Майкл, сколько лет мы с тобой вместе?
– Не переводи стрелки!
Лео напрягается. Вена на его шее пульсирует, и мне ничего не остается, как отнести свои опасения на его счет.
Понижаю голос, стараясь удержать в себе нарастающий гнев.
– Если ты знаешь, кто распускает слухи, тебе лучше сказать.
– Я не знаю, – выдыхает он, но его голос дрожит. – Если бы знал, то донес бы тебе. Думаешь, я бы стал с тобой стоять на одной веревке, если бы не был уверен в твоем лидерстве?
– Ты бы при первой же возможности сбежал, как крыса с тонущего корабля. Не строй из себя того, кем ты не являешься.
Лео хмурится, сдвигая брови. Вижу, как он тяжело дышит, раздув ноздри. Он взбешен моими обвинениями. Кому понравится, что ему лукавят в ангельское личико, омрачая его клеветой.
– А я думал, что мы друзья. – Сухость его ответа лишь подтверждает мои догадки. – Слышать такое от того, с кем идешь рука об руку, знаешь ли, очень неприятно.
Окидываю взглядом его «стену почета». Насчитываю примерно двадцать грамот, которые висят рамка к рамке, отражая стеклом дневной свет. «Слышать такое от того, с кем идешь рука об руку, знаешь ли, очень неприятно…» – мысленно повторяю его слова, словно сам себе пытаюсь доказать обратное.
– Ты же знаешь Ларри, не так ли?
От этого имени Лео меняется в лице. Губы слегка приоткрываются, будто он хочет что-то сказать, но не решается. Его плечи поднимаются ровно, но видно, что дыхание сбилось из-за учащенного пульса, который бьется на шее.
– К чему ты клонишь?
Я его раскусил. Лео понял, что я в курсе об их недавней встрече прямо в этом кабинете. На том стуле, на котором сейчас сижу я, возможно, и сидел Ларри, самый крупный наркобарон Крейгена. Сказать по правде, с тех пор, как отошел от дел, я его не видел.
– Я всегда знал, что все возвращается бумерангом, но знаешь ли… – Встаю с кресла, замечая, с какой невероятной нервозностью наблюдает за мной Лео. – Никогда бы не подумал, что его направляешь ты.
– Ты говоришь загадками…
– А ты подумай хорошенько, и загадок не будет.
Подхожу к стене. Мой взгляд привлекает фотография, где Лео стоит со своей дочкой. Я знаю, что с малых лет Лео водит ее на фигурное катание, и малышка уже показывает отличные результаты в столь юном возрасте. Засовываю руки в карманы, внимательно разглядывая фотографию.
– Я не распускал слухи о тебе, Майкл, – оправдывается Лео. – Да, новый Ларри был у меня в офисе, но ты ведь знаешь, что от такого прошлого никому из нас не отмыться.
«Новый Ларри»… Анализирую его слова, не понимая, что он имеет в виду.
Однако мое внимание занимает другое. С фотографии на меня смотрит хрупкая девочка в костюме цвета морской волны. Она похожа на Лео. В руках сжимает кубок, а на шее висит золотая медаль.
– Он попросил меня об одолжении, так скажем… Занять небольшую сумму денег.
Лео нежно обнимает дочку за плечи, а на лице запечатлена отцовская гордость за это хрупкое чудо.
– Но я ему отказал…
– Забавно, – перебиваю его, распрямив плечи. – Говорят, что родители воплощают в своих детях несбывшиеся мечты и нереализованные амбиции. Ты хотел посвятить себя спорту?
– Нет, – твердо отвечает Лео. – Это была идея жены.
– Твоя дочь, должно быть, вырастет красивой женщиной.
– Не трожь Кэтрин.
Лео встрепенулся, чем заставил меня взглянуть на него.
– Я всего лишь сделал комплимент.
– Ты пришел сюда рассуждать не о моей семье!
– И то правда, – соглашаюсь с ним.
– Ты говоришь, что не стоит прикидываться тем, кем не являешься. Так вот…
Я понимаю, что в одной только фразе, в обычном комплименте, пускай и лживом, Лео почувствовал угрозу и тем самым вынул скелет из своего шкафа.
– Не думай, что я тебя боюсь.
– Поэтому ты так активно распускаешь слухи под крылом «нового Ларри», который заверил тебя о том, что ты в безопасности? Безопасность от самого злостного торчка на районе – не лучшая сделка купли-продажи. И вообще, с чего вдруг ты называешь его «новым»? Он что, перестал долбиться?
– Кто бы говорил!
Лео ерзает на офисном кресле, словно ему на сиденье подложили горох, и теперь он вонзается ему в пятую точку. Он сжимает ручки кресла настолько сильно, что белеют костяшки пальцев.
– Ты сделал неправильный выбор.
– Не тебе судить о том, что правильно, а что нет, когда ты сам не святоша.
– Правда? – с изумлением смотрю на мужчину, выгнув бровь. – Все мы не святые.
– Ты уж точно не лучше меня. Или ты забыл? – Лео поднимается с кресла и неторопливо идет в мою сторону. – Ты утрачиваешь авторитет потому, что дал слабину, когда спутался с той рыжей.
Тщетно стараюсь расслабиться и не выказать ни единой эмоции. Понимаю, что, если сейчас, под агрессивным давлением Лео, я дерну хотя бы одним мускулом, это будет расценено как согласие с тем, что я вскоре лишусь авторитета окончательно. В таких важных разговорах следует думать, прежде чем что-либо предпринимать.
– С той, от которой твой мозг выключился разом. Но да, тут не поспоришь – недурственная деваха, вышла и умом, и фигурой. Но ты забываешь об одном нюансе: бизнес, который ты поднял с колен, – это нереализованный проект Ларри, который он отдал твоему брату Бену как своей правой руке. И обидчивый братец принял решение, что не стоит делить его с тобой, потому что жадность душила и душит тебя.
Лео останавливается в двух метрах от меня, точно скопировав мою позу: прямая спина, ноги на ширине плеч, руки в карманах. «Жалкий подражатель», – определяю про себя, продолжая наблюдать за Лео.
– И как только подвернулась огромная возможность, ты с неподражаемой легкостью подставил Бена и завладел его бизнесом. И тебя стали обожать за невозмутимость, которой нет у Бена. За ум, протрезвевший после того, как ты соскочил с порошка. И за свинцовые обеты, которые ты осуществляешь в срок. – Лео приставляет указательный палец к губам, что-то мысленно представляя, отчего на его губах появляется удовлетворенная усмешка. – Но ирония заключается в том, что Ларри нет в живых уже больше года. А ты до такой степени слеп, что из-за своей меркантильности и высокомерности не видишь ничего дальше своего носа. Слухи распространяю не я. Они сами проистекают из твоего поведения, хочешь ты этого или нет.
Глава 3
Она
– Когда выйдешь с йоги, пожалуйста, позвони мне, – заботливо говорит Джек, стоя в дверях.
– Обязательно!
Не успеваю обвить его шею руками, как он тянется за очередной порцией поцелуя.
– Тебе было мало?!
Муж притягивает меня к себе и томно вздыхает, ослепительно улыбаясь. От его харизмы не раз кружилась голова. Эта улыбка, глаза, выглядывающие из-под рубашки татуировки – все это кажется одновременно родным и в то же время незнакомым.
– Иди, а то на работу опоздаешь, – шепчу сквозь жаркий поцелуй и, разомкнув наши губы, отстраняюсь от него.
Наверное, есть что-то романтичное в том моменте, когда женщина провожает взглядом своего мужчину. Что-то невесомое и возвышенное, настолько легкое, что не сразу замечаешь такую мелочь. Смотрю, как Джек садится в черную «БМВ», поправив пиджак, и когда машина уезжает, пару секунд спустя закрываю дверь.
Как только кошмары участились, перепады настроения стали моим вторым я. На душе скребут тысячи кошек, раздирающих мои внутренности в клочья. Моральное истощение дает свои плоды, как бы я этого ни избегала. Понимаю, что сейчас, как никогда, мне необходима душевная перезагрузка.
Не успев дойти до кухни, чувствую жужжание телефона в кармане. Вижу на экране СМС от Джека: «Не могу перестать думать о твоем теле». Многие считают, что получать такие сообщения очень мило. Я же ощущаю невообразимый стержень отвращения, словно его поведение нервировало меня всегда. «Еще и пяти минут не прошло, а он уже соскучился», – мелькает мысль в голове, которая исчезает так же быстро, как желание что-либо отвечать.
* * *Занятия по йоге проходят три раза в неделю в центре города. Меня записал на них Джек с воодушевительными словами о том, что в гармонии с собой я смогу наконец-то вспомнить свою прошлую жизнь. Однако идет уже третий месяц занятий, а я, как ни крути, ни капельки не чувствую ту самую гармонию, о которой все так неустанно трещат.
Ровно в одиннадцать часов за мной приезжает машина. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Личный водитель Джека возит меня в те дни, когда у мужа нет важных встреч. Зовут его Ларри.
Мне не нравится ездить с ним, он пугает меня своим видом. Двухметровый бритоголовый амбал с квадратным лицом и широкими плечами. На левой щеке – глубокий шрам от пореза. Мясистый нос, который был переломлен не один раз, горбится по центру переносицы. Из-под косматых бровей выглядывают маленькие круглые глаза, как у свиньи, а взгляд свиреп, как у хищника. Так он и взирает на меня через зеркало заднего вида во время каждой поездки – равнодушно, словно я пустое место, – и этот взгляд почему-то пробирает до костей.
Когда он звонит в дверь, а после, сложив руки перед собой в замок, ожидает меня, я каждый раз ловлю стойкое ощущение страха и гнета хаоса, но не могу разобраться почему. Он постоянно молчит, не скажет лишнее слово, будто боится исчерпать лимит словарного запаса.
– Доброе утро, Мия.
Сиплый голос Ларри пробуждает ужас, как только я открываю дверь.
– Доброе утро, – отвечаю я и, передав ему в огромные руки спортивную сумку, спешу закрыть дверь.
– Хороший денек, не правда ли?
Я в недоумении. Прежде Ларри никогда не обсуждал со мной погоду. Хороший ли день, плохой ли, дождливый или жаркий – ему всегда было все равно.
Поворачиваю ключ в замочной скважине и, развернувшись, тихо произношу:
– Лучше, чем вчера.
Ларри уже отошел к машине, поэтому вряд ли меня слышит. Кинув сумку в багажник, он с силой закрывает его, потом подходит к задней двери и учтиво открывает ее передо мной. Беззвучно роняю «спасибо», едва шевеля губами, усаживаюсь на заднее сиденье и пристегиваюсь.
Водитель ставит легкую классическую музыку, и мы трогаемся с места. Завести разговор, а тем более поддержать его, сегодня у меня нет ни сил, ни настроения. Утыкаюсь взглядом в окно и смотрю на меняющиеся картинки города.
– Вам нехорошо? – спрашивает Ларри, смотря на меня в зеркало заднего вида.
От неожиданного вопроса я вздрагиваю.
– Все в порядке.
– Вы, если что, говорите, а то босс с меня три шкуры сдерет…
– Хорошо.
Остальную часть дороги мы едем молча, лишь изредка встречаемся взглядами через зеркало.
* * *Центр йоги находится на одной из главных улиц Мейджора. Это одна из самых престижных и дорогих улиц, здесь расположены самые лучшие спортивные центры и магазины. Здесь шумно, людно и много машин.
Ларри паркует машину у входа и выходит, чтобы открыть мне дверь. Я лениво выползаю из салона, ожидая, когда водитель достанет сумку из багажника. Как только он поворачивается в мою сторону и протягивает мне сумку, с его уст срывается тихое:
– Хорошего вам дня.
– И вам, – единственный ответ, на который я способна.
Быстро переодеваюсь в раздевалке. Ровно в назначенное время, как самые точные часы, я распахиваю огромную зеркальную дверь и вхожу в зал. Мои занятия проходят индивидуально, и Джуди уже ждет меня, как всегда, лучезарно улыбаясь.
– Доброго утречка!
Мелодичный тонкий голос тренера разносится по тихому залу, ударяясь о стеклянные стенки.
– Доброе.
Джуди моя ровесница, окончила спортивный вуз. Несколько лет работала учителем физкультуры, а потом ударилась в йогу. Она стройная высокая девушка, быстрая и юркая, если можно так сказать. Темные волосы собраны в высокий хвост, на овальном лице – большие карие глаза и острый носик. Когда я смотрю на нее во время небольших перерывов, всегда восхищаюсь ее изящностью и нескончаемым воодушевлением, которое она привносит и в мою жизнь.
Ставлю сумку на пол рядом с большим зеркалом и начинаю разминаться. Джуди не обращает на меня никакого внимания, продолжает смотреть в окно, выходящее на оживленную улицу.
В большой толпе я начинаю теряться, в особенности если стоит оглушающий гул или, наоборот, мертвая тишина. Поэтому я знаю, что она мне вновь предложит – попробовать себя в совершенно другом формате, чтобы разработать социализацию. Однако мы с мужем пока против такого формата.
Почему-то в голове всплывает тревожное воспоминание, как я впервые пришла на групповое занятие. Тогда, помнится, был другой преподаватель, и он пытался сблизить присутствующих между собой путем знакомства. И вот тогда у меня случился первый приступ паники. Миловидная девушка, которая младше меня лет на пять, спросила, откуда я. Чудовищное ощущение тоски сдавило ребра так, что я едва могла дышать. Девушка не поняла, почему я не помню свое прошлое, и бессовестно начала лезть в мою жизнь. С тех пор я и не хожу на групповые занятия.
– Тебе лучше?
Этот вопрос Джуди задает каждый раз при встрече. Она усаживается рядом со мной, на расстоянии полутора метров.
– Немного.
Поджав губы, я снова вру ей о своем самочувствии. Мне не становится лучше, только хуже.
Джуди садится в свою любимую позу лотоса, выпрямляет спину и аккуратно берет мои руки в свои. Легкий цитрусовый парфюм ударяет мне в нос, и по телу расплывается небольшая волна спокойствия.
– Я рада, что ты не бросаешь занятия, – говорит тренер.
– Я стараюсь влиться в жизнь, как-никак, – признаюсь ей, потупив взгляд в пол.
– Ты не выспалась, но выглядишь довольной! – Джуди подмигивает мне и тянет меня на себя. – Начнем?
Улыбаюсь ей самой чистой улыбкой и, поднявшись на ноги, мы начинаем занятие.
В йоге главное – настроиться на правильную волну. Она помогает расслабиться, забыть все обиды и страхи. Легкая ненавязчивая музыка отстраняет тревожные мысли, и я могу немного отдохнуть. Чувствую, как после кошмарной ночи тело расслабляется, и становится легче. Понимаю, что это лишь мимолетное ощущение невесомости, лишь некая призрачная имитация того, что я выбрасываю свои кошмары из жизни, отпуская тревогу на волю.
Но, к великому сожалению, этого мало. Через каких-то двадцать минут осознаю, что вся легкость улетучилась, а грузные мысли вновь заполнили мой разум. Мне сложно собраться, вновь почувствовать опору внутри себя и гармонию с миром. Джуди, кажется, этого не замечает, но от этого не проще. Я не выдерживаю.
– Я не могу сосредоточиться…
Тренер распахивает глаза и, опустив руки, тихо спрашивает:
– Опять снились кошмары?
– Угу, – выдыхаю со свистом и усаживаюсь на коврик. – Сегодня я не спала полночи…
Джуди закусывает нижнюю губу, сложив руки на груди.
– Слушай, – начинает она, – это, конечно, не мое дело, но… быть может, стоит сменить психотерапевта?
Я пропускаю ее слова мимо ушей, словно не хочу их слышать. Чувствую, как подступает тошнота. Перед глазами мелькают непонятные вспышки, как от фотокамер.
– Дело не в нем…
Я отрицательно мотаю головой, но Джуди перебивает меня:
– А дело в тебе, да?
Повисает пауза. Поднимаю голову и вижу свое отражение в большом зеркале во всю стену. Из него на меня смотрит замученная девушка с короткими темными волосами и уставшими глазами. Худые руки, выпирающие ключицы… Вспоминаю фото, стоящее в спальне, и не узнаю себя. Я была другой: цветущей, радостной и полной сил, с аппетитными формами и шелковистыми волосами…
– Типа того…
Сжимаю губы в плотную ниточку, внимательно вглядываясь в свой образ в зеркале.
Джуди опускается на корточки рядом со мной и дотрагивается холодной ладонью до моего плеча.
– Я не мастер утешений и мотивирующих фраз, но… попробуй посмотреть на свою жизнь с другой стороны.
– Что ты имеешь в виду?
Мы встречаемся с ней взглядом. В глазах Джуди вижу искру доброты – чистой, милосердной, воодушевляющей. Но внутри себя ощущаю щиплющий сгусток, который прожигает мое сердце.
– Не стоит слушать то, что говорит муж, – продолжает Джуди, слегка сдавливая мое плечо рукой. – Ты вольна делать, что хочешь, и…
– Ты правильно говоришь, это не твое дело.
Я понимаю, что Джуди старается из благих побуждений. Что она прониклась моей историей и всеми силами хочет мне помочь, но… Сейчас мне не нужны советы извне, потому что я не могу прислушаться даже к своему сердцу. А если я не могу услышать себя саму, то какая мне польза от чужих советов?
– Извини…
– Все в порядке. Я… я, наверное, пойду.
Молча встаю с пола и вижу в зеркале, как Джуди провожает меня печальным взглядом. Беру свою сумку и тихо выхожу в коридор. Медленно иду к раздевалке, по пути открывая бутылку с водой. Думаю о том, что, возможно, ее слова все же имеют какой-то смысл и выражают взгляд со стороны, но…
Всегда есть это чертово «но», которое выводит из себя. В этой ситуации, которая только что произошла, я ненавижу себя за то, что Джуди, в отличие от меня, помнит свою прошлую жизнь. Поэтому мне не с чем сравнивать, я не знаю, как мне поступать и что для меня правильнее. И это и есть то самое «но», которое меня раздражает.
Захожу в душевую кабинку, включаю прохладную воду и пытаюсь прийти в себя. Тошнота усиливается, приходится опереться рукой на холодный белый кафель. В голове эхом отдаются слова: «Не стоит слушать то, что говорит муж». Снова и снова.
Прохладная вода скатывается тонкими ручьями по моей спине, а следом за ними рассыпаются мурашки. В душевой тепло и тихо, только звуки падающей воды разбивают гробовую тишину. Днем здесь совершенно не людно, по крайней мере в той части раздевалки, в которой мне выделили шкафчик. И сейчас это очень кстати. Сумбур, восседающий на руинах мыслей, отчетливо вбивается в голову неразборчивыми обрывками фраз, заставляя закрыть глаза и прильнуть к прохладным струям воды. Мне хочется раз и навсегда отмахнуться от этих мыслей и никогда не испытывать того, что творится со мной…
Внезапно я слышу шорох. Распахиваю глаза и вижу перед собой окровавленного мужчину, который тянет ко мне руки. Отчетливо подмечаю, что он как две капли воды похож на моего мужа, только комплекцией шире. Окидываю себя взглядом и вижу на своем теле такую же кровь. Она не прекращает литься с меня, словно я вымазалась краской, а вода не может смыть ее. Словно в замедленной съемке, поднимаю глаза и вижу свирепый взгляд мужчины. Я больше не слышу шум воды, все погружается в плотный вакуум. Из моего горла вырывается резкий крик, который меня оглушает еще больше. Вжимаясь в стенку, сползаю по ней и закрываю глаза руками, не прекращая кричать, как будто срывающийся с моих уст крик вперемешку со всхлипываниями поможет забыть это страшное лицо, возникшее передо мной. Я не отдаю себе отчет в том, что делаю.
Темнота.
Страх.
Боль.
Раздаются шаги и голоса, и вакуум растворяется, как только распахивается дверь душевой кабинки. От этого звука я начинаю кричать еще громче.
– Ш-ш-ш, все в порядке.
Знакомый голос заставляет меня успокоиться. Рядом со мной, прямо в воде, сидит Джуди, кутая меня в полотенце.
Выбираясь из кабинки, я ощущаю дрожь в коленях, которая подкашивает ноги, отчего несколько раз поскальзываюсь на плитке. Мне страшно, как самому маленькому ребенку на планете, которого оставили одного в темном шкафу со своими монстрами. Я даже не чувствую, как из глаз льются слезы, которые размывают все перед глазами. Меня трясет от любого шороха и мужских голосов, которые, судя по всему, принадлежат охране.