Нет сомнений, что Рорбах не учитывал надежды и чаяния этих небольших этнических групп с сильно развитым чувством национального самосознания, но при этом он спешит предостеречь соотечественников против высокомерного отношения «господствующей нации» к народам Прибалтики и призывает предоставить им автономию, сделав их партнерами в общем деле. За такие взгляды пангерманисты резко критиковали и осуждали Рорбаха.
Сторонники концепции «Восточная Европа» внесли свой вклад в дело популяризации украинского вопроса в Германии военного времени. Правда, он поднимался многими германскими политологами не столько из-за того, чтобы добиться расчленения Российской империи и создания ряда новых независимых пограничных государств на Востоке, сколько в надежде дождаться развала или, как минимум, ослабления русской армии и обеспечения победы центральных держав на Восточном фронте. Однако с самого начала деятели типа Рорбаха разрабатывали далекоидущие планы установления нового порядка на Востоке и безоговорочно поддерживали создание независимой Украины.
Помимо германских политологов, выступавших за создание независимой Украины, имелось немало украинцев из Галиции, а также эмигрантов из Восточной Украины, пропагандировавших эту идею либо самостоятельно, либо при немецкой финансовой поддержке. Ханс Бейер выделяет «пять основных украинских тезисов», которые встречаются в большинстве пропагандистских материалов подобного рода:
1. Украинцы образуют отдельную, отличную от других нацию, а не ответвление русизма. Украинский язык – самостоятельный язык, а не диалект русского.
2. Украинское возрождение прослеживается от «Энеиды» Котляревского, а национальное движение однотипно с другими движениями народов Центральной и Восточной Европы. С 1798 года (дата публикации «Энеиды» на украинском языке) оно укрепилось и приобрело размах, стало мощной политической силой в Приднепровье.
3. Это национальное движение преследует цель отделения от России и стремится к сотрудничеству с центральными державами.
4. Не только московиты, но и поляки являются естественными врагами Украины (это было общее мнение украинцев Галиции и политологов-эмигрантов из Восточной Украины).
5. В экономическом отношении Украина – ключевой регион Востока. Ее отделение от Москвы внесет существенный вклад в победу центральных держав.
Эти усилия Германии, несомненно, стали важным источником вдохновения для украинцев Австро-Венгрии, так же как и для писателей-эмигрантов и политических лидеров из России, которые видели в Рорбахе и его сторонниках серьезную силу, оказывавшую сильное воздействие на официальную политику Германии. Однако, поскольку во время войны связи между центральными державами и Россией прервались, влияние этих германских публикаций на украинское национальное движение было незначительным.
Степень влияния сторонников концепции «Восточная Европа» на официальные разработки и планы в отношении Украины определить непросто. Согласно утверждению Фит Валентина, политические взгляды Рорбаха в значительной степени и неизменно влияли на германскую «остполитик». Они, по его мнению, играли весьма важную роль вплоть до подписания договора в Брест-Литовске. Генри Корд Мейер, изучавший труды Рорбаха более глубоко, чем Валентин, пришел к другому заключению. Он считал, что сам Рорбах и его концепция перед русской революцией пользовались лишь незначительной поддержкой среди немецких политиков и что влияние ученого на официальные взгляды чересчур преувеличено. Дмытро Дорошенко также пришел к выводу, что там, где немецкая печать и, в меньшей степени, общественное мнение поддерживало активную политику на Востоке и использование украинского движения против России, правящие круги Германии и Австрии воздерживались от открытого выражения собственных симпатий. Фактически среди влиятельных политических лидеров рейха лишь бывший канцлер князь Бернхард фон Бюлов понимал важность Украины для германской политики и без колебаний, публично высказывался по этому поводу.
Хотя политическое и военное руководство Германии было обязано своим знанием Востока концепции Рорбаха, последний, видимо, не сумел сильно повлиять на официальные взгляды. Из заявления самого Рорбаха известно, что в июне 1916 года он беседовал с Бетманом Гольвегом и вскоре после этого пытался добиться поддержки собственной концепции со стороны генерала Людендорфа. Он встретился с генералом и полковником Гофманом в Ковно, познакомив со своим планом развала Российской империи. В ответ Людендорф сказал: «Это – политика, в которую я как солдат не должен вмешиваться. Если бы мне приходилось определять нашу политику, то она свелась бы к простому тезису – я ненавижу Англию!»
Просьбу Рорбаха по поводу встречи с фельдмаршалом Паулем фон Гинденбургом Людендорф отверг в присущей ему прямой солдафонской манере, но на Гофмана Рорбах произвел сильное впечатление. Полковник отзывался о нем весьма уважительно. Однако в данном случае это было не столько результатом влияния, сколько следствием сходства взглядов. Более того, в наиболее сложный период участия Германии в делах Украины – во время оккупации ее немцами – ни Гофману, ни Рорбаху не позволили принимать активное участие в происходящих событиях.
Рорбах поддерживал тесные связи с германским МИД и сотрудничал с ним через Бюро пропаганды и информации данного ведомства до весны 1917 года, когда решил уйти в отставку «из-за отсутствия в министерстве иностранных дел объективности в отношении России». Визит Рорбаха в Украину в мае 1918 года, предпринятый по инициативе германского МИД, не сблизил его с официальными кругами.
Таким образом, в Германии того времени Рорбах пользовался влиянием в основном как известный писатель и популярный лектор. Его концепция «Восточная Европа» никогда не оказывала непосредственного и продолжительного воздействия на какого-либо важного политического или военного деятеля рейха. Переговоры в Брест-Литовске и последующая политика рейха в Украине в период оккупации (март – ноябрь 1918 года) проходили без Рорбаха и учета его рекомендаций.
Русская концепция (в ее разработке русские не принимали никакого участия) играла более важную роль в формировании «остполитик» рейха военного периода, чем другие – конкурирующие. Отождествляемая с концепцией «единства России», она глубоко укоренилась в немецком сознании и ассоциировалась с Бисмарком и его политикой. Это обстоятельство значительно укрепляло позицию ее приверженцев.
Профессор Отто Хецш, известный немецкий историк и депутат рейхстага, был наиболее влиятельным сторонником этой концепции и также считался ее основоположником. Русская концепция не публиковалась так много и часто, как «Восточная Европа» и «Средняя Европа». Ее распространение даже отдаленно не может сравниться с лавиной памфлетов и других печатных материалов, выпущенных сторонниками пангерманской идеи. Однако сторонники этой концепции поддерживали тесные связи с рядом влиятельных депутатов рейхстага (Густав Штреземан и Вальтер Ратенау) и, согласно утверждению Ханса Бейера, пользовались большим влиянием на правительственных чиновников и военных, «с поддержкой которых идея неделимости России стала фактически догмой».
Вместе с тем более глубокое исследование роли университетской профессуры в Германии военного времени рисует несколько противоречивую картину. Влияние профессора Хецша считается столь же значительным, как и у его коллеги и соперника Теодора Шимана. В то же время первый изображается довольно одинокой фигурой среди своих коллег по изучению России из-за его исключительно прорусской позиции. Фишер пошел еще дальше, сделав вывод, что русская концепция Хецша «потерпела сокрушительное поражение» от ее противников.
Разумеется, степень влияния сторонников различных концепций на принятие руководством страны политических решений невозможно измерить сколько-нибудь точно. Нельзя также не учитывать важность национальных обычаев и традиций, которые сторонники русской концепции Хецша взяли себе на вооружение. Эммануил Бирнбаум своевременно напоминает нам, что во всех германских партиях имелись как прорусские, так и антирусские фракции. Надо, следовательно, видеть различие между влиянием Хецша на ранней фазе войны, которое, очевидно, было не слишком большим, и следующими факторами: влиянием русской концепции в период усилий, предпринимаемых сторонами по заключению сепаратного мира (1915-1916 гг.); падением ее влияния во время переговоров в БрестЛитовске; медленным, но очевидным усилением этой политической жизни летом 1918 года.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
