Золотое предательство

Глава 1

Наверное, Анне Ричардсон стоило радоваться, что агенты Интерпола хотя бы не стали ее обыскивать и надевать наручники, но после шестичасового допроса в душной комнате она не чувствовала ничего, кроме раздражения.

Агент Хейди Шоу снова вернулась, держа в одной руке пластиковый стаканчик с кофе, а в другой – пачку каких-то бумаг, и продолжила изображать из себя плохого копа. Роль хорошего досталась агенту Фитцу Лидоллу. Любуясь этой парочкой, Анна подумала, что полутораметровой девушке весом сорок пять килограммов и двухметровому здоровяку с бульдожьим лицом и широченными плечами стоило бы поменяться ролями.

Анна успела за свою жизнь увидеть парочку детективных драм и теперь прекрасно представляла, чего ждать от этих агентов. Вот только она невиновна, и им не удастся добиться от нее признания в том, что она приобрела краденую статуэтку для своего работодателя, Аукционного дома «Ваверли».

За последнюю пару месяцев она много узнала о «Золотых сердцах» Райясов, которые были созданы по приказу шейха Хазима Баджала в начале восемнадцатого века. Согласно легенде, эти статуэтки должны были принести удачу в любви его трем дочерям, которые просто обязаны были выйти замуж для процветания своего рода и страны. И одна из этих статуэток до сих пор хранится во дворце прямых потомков Хазима Баджала, вторая ушла на дно вместе с «Титаником», а третью пять месяцев назад украли из дворца кронпринца Раифа Коури. И Раиф убежден в том, что статуэтку украл Рорк Блек по поручению «Ваверли». Нелепое, ни на чем не основанное обвинение, однако кронпринц слишком упрям и настойчив, а Интерпол и ФБР готовы плясать под его дудку.

Бросив пачку бумаг на стол, Хейди уселась за стол напротив Анны:

– Расскажите о Далтоне Ротшильде.

– А вы не читаете газет? – Анна изобразила удивление, чтобы выгадать время и придумать, что именно ей стоит говорить о генеральном директоре аукциона-конкурента.

– Как я поняла, вы были с ним весьма близки.

– Мы были друзьями. Причем «были» – ключевое слово. – Она никогда не простит Далтона за то, что он ее предал и навсегда испортил ее профессиональную репутацию.

– Друзьями? – нарочито недоверчиво переспросила Хейди.

– Значит, вы все-таки читаете газеты.

– Читаю и знаю – вы даже не пробовали отрицать, что между вами была любовная связь.

– А вам бы хотелось, чтобы я все отрицала?

– Мне бы хотелось, чтобы вы просто ответили на вопрос.

– Я уже ответила.

– Но почему вы пытаетесь уйти от прямого ответа?

Анна попробовала поудобнее устроиться на жестком металлическом стуле. Ни от чего она уйти не пытается, а говорит так, как все было на самом деле.

– Мы были друзьями. Он оклеветал меня. Больше мы не дружим, – медленно произнесла Анна.

Хейди поднялась.

Анне очень хотелось взять с нее пример, но как только она пыталась встать с надоевшего стула, кто-нибудь сразу же резко велел ей сесть обратно. Так что ноги у нее уже давно затекли, а о пояснице лучше даже и не вспоминать.

– Где сейчас эта статуэтка? – набросилась на нее Хейди.

– Я не знаю.

– А где Рорк Блек?

– Без понятия.

– Он работает на вас.

– Он работает на «Ваверли».

– Не играйте словами.

– Повторяю, я не знаю, где он.

– Вы знаете, что врать Интерполу противозаконно?

– Я знаю, что могу вызвать репортера из «Нью-Йорк таймс».

Хейди сложила руки на столе и подалась вперед:

– Это угроза?

Анна чувствовала, что у нее уже начинают сдавать нервы.

– Я бы хотела позвонить моему адвокату.

– Виновные люди постоянно так говорят.

– Так же как и женщины, которым пять часов подряд не дают сходить в ванную комнату.

– Я могу задержать вас и на двадцать четыре часа даже без всякого обвинения.

– И даже без ванной комнаты? – уточнила Анна.

– По-вашему, мы здесь шутки шутим?

– По-моему, это уже переходит все границы. Я уже шесть раз ответила на все ваши вопросы, и я полностью доверяю Рорку Блеку. В этом деле замешаны две статуэтки, и ни при каких обстоятельствах наш аукцион не станет иметь дело с крадеными вещами.

– Так, значит, вы подняли со дна «Титаник»?

– Я не знаю подробностей, но уверена, что Рорк заполучил пропавшую, а не украденную статуэтку.

А заодно подписал договор о неразглашении с последним владельцем этого «Золотого сердца», так что если он теперь кому-нибудь все расскажет, даже самой Анне, то навсегда разрушит и свою собственную репутацию, и репутацию всего аукциона.

– Ну а где доказательства? – настаивала Хейди.

– А где мой адвокат?

– Вы действительно хотите, чтобы все зашло так далеко? – резко выдохнула Хейди.

Как же Анна от всего этого устала, устала отвечать на вопросы и тщательно подбирать слова. Она ни в чем не виновата, и ничьи слова и поступки не смогут этого изменить.

– Вы действительно хотите долго и продуктивно работать в правоохранительных органах?

Брови Хейди взлетели на лоб.

– Тогда советую вам побыстрее начать поиски нового подозреваемого. Потому что ни я, ни Рорк не имеем к этой краже ни малейшего отношения. Возможно, в этом замешан Далтон, ведь он просто спит и видит, как бы очернить наш аукцион. Но даже если он и вправду в этом замешан, то я об этом ничего не знаю. На этом я заканчиваю свою речь, агент Шоу, но, наверное, мне стоит добавить, что больше вы от меня ничего не добьетесь. Вам хочется разгадать большое запутанное международное дело и стать героем? Тогда оставьте меня в покое и займитесь чем-нибудь полезным.

– А вы умеете говорить складно, – после небольшой паузы заметила Хейди.

Анна подумала, что ей стоило бы поблагодарить ее за такие слова, но продолжала сидеть, плотно сжав губы.

– Как опять-таки большинство виновных, – добавила Хейди.

Анна упрямо сложила перед собой руки. Она уже попросила ванную комнату и адвоката. И в том, и в другом ей отказали, так что если они и дальше собираются нарушать все ее гражданские права, то и вправду дойдут с этой историей до «Нью-Йорк таймс».

Кронпринц Раиф Коури уже устал ждать. Пусть он и не знал, как принято вести расследования в Америке, но если бы ему дали волю, то Анна Ричардсон уже давно сидела бы за решеткой. Пара ночей в застенках, и она сама будет молить, чтобы ей позволили признаться во всех своих грехах.

Нельзя было ее отпускать, когда она сама заявилась к нему в гости в прошлом месяце. Хотя если бы он просто аннулировал ее визу и запер в подвале, мог бы получиться неплохой международный скандал. К тому же тогда ему хотелось от нее избавиться еще сильнее, чем ей самой убраться восвояси.

– Ваше высочество? Мы через пару минут приземлимся в Тетерборо.

– Спасибо, Гари, – поблагодарил Раиф и потянулся, сидя в белом кожаном кресле.

– Пока мы здесь, могу показать тебе город, – предложил его двоюродный брат, Тарик, разглядывая из окна Манхэттен. Он три года проучился в Гарварде на адвоката.

Отец Раифа, шейх Сафвах, всегда считал, что образование за рубежом просто необходимо отпрыскам королевской семьи. Так что сам Раиф провел два года в Оксфорде, изучая историю и политику, а потом неоднократно посещал Европу и Азию, но в Америке ему еще бывать не приходилось.

– Я сюда не на экскурсию приехал.

– А местные женщины сильно отличаются от наших, – усмехнулся Тарик.

– И даже не за женщинами. – Точнее, за одной конкретной женщиной, пусть она только попадется ему в руки, а уж говорить ее он точно заставит.

– Есть один чудесный ресторанчик с видом на Центральный парк, и…

– Ты хочешь, чтобы я сразу отправил тебя домой?

– Я хочу, чтобы ты немного расслабился.

Пусть Тарик и приходился ему всего лишь двоюродным братом, он все равно играл немаловажную роль в их королевской семье. Так что ему прощались многие вольности, но всему есть предел.

– Мы сюда прилетели за «Золотым сердцем», – твердо напомнил Раиф.

– Но нам все равно придется где-нибудь есть.

– Нам нужно сосредоточиться на главном.

– А семга в кленовом сиропе и грибы мацутакэ нам в этом отлично помогут.

– Тебе нужно выступать в суде, – усмехнулся Раиф, застегивая ремень безопасности. Они дружили с самого детства, но ему еще ни разу не удалось переспорить Тарика.

– Я бы с удовольствием, но король против, – вздохнул брат, откидываясь в кресле.

– А когда вся власть достанется мне, я тебя в суд и подавно не пущу.

– Когда ты придешь к власти, мне вообще придется эмигрировать.

Оба постарались сдержать усмешку.

– Если, конечно, мне так и не удастся научить тебя расслабляться, – продолжил Тарик. – Наверное, стоит познакомить тебя с девушкой.

– С девушками я как-нибудь и сам справлюсь. – Раифу, конечно, нужно было вести себя благоразумно, но сторонником целибата он никогда не был.

Любуясь декабрьским снегом во время приземления, Раиф в очередной раз задумался о том, как такой город мог возникнуть в таком отвратительном холодном месте.

– На Пятой авеню есть отличный клуб.

– Я не за этим прилетел в Нью-Йорк.

У него никак не получалось выбросить из головы Анну Ричардсон. И зачем он только ее поцеловал? И что хуже всего, ему понравилось. А уж о том, что получилось из этого единственного поцелуя, лучше и не думать.

И теперь, когда он закрывал глаза, перед его мысленным взором вставали ее светлые волосы, нежная молочная кожа и поразительные голубые глаза. Он до сих пор чувствовал вкус ее горячих сладких губ и аромат ванильных духов.

А когда они с Тариком наконец-то вылезли из самолета, их уже ждали посол с парочкой помощников и охранники.

Остается лишь радоваться, что пока он может так свободно перемещаться по свету, ведь совсем скоро каждая его поездка станет событием государственного значения. Ведь хоть его отцу еще нет и семидесяти, тропическая болезнь, которую он когда-то подцепил в Африке, периодически дает о себе знать, а последнюю пару месяцев Раиф уже начал серьезно беспокоиться, что на этот раз она может вконец доконать отца.

– Ваше королевское высочество, – как и положено, кланяясь, приветствовал его посол в традиционных одеждах.

Раиф заметил, как он слегка прищурился, увидев западный костюм самого Раифа.

Но что бы там посол ни подумал, озвучивать свои мысли он не стал и просто добавил:

– Добро пожаловать в Америку.

– Спасибо, Фариоль, – ответил Раиф и пожал послу руку, вместо того чтобы, как было принято, обнять собеседника и поцеловать воздух. – Машину ты нам приготовил?

– Конечно. – И он махнул рукой на лимузин «хаммер».

– Кажется, я просил нечто неприметное.

– Но здесь нет ни гербов, ни флагов, ничего такого, что могло бы вас выдать, – нахмурился Фариоль.

Раиф заметил, как Тарик отвернулся, чтобы спрятать усмешку.

– Я имел в виду какую-нибудь обыкновенную машину, которую смогу водить сам.

Сбитый с толку, Фариоль попятился, но один из его молодых помощников шагнул вперед:

– Я все сейчас устрою, господин посол.

– Пожалуйста, и побыстрее, – обратился Раиф прямо к помощнику, заслужив еще один неодобрительный взгляд Фариоля.

Помощник отошел и вытащил из кармана телефон, а Фариоль переключился на Тарика:

– Шейх Тарик.

Совсем легкое, но намеренное оскорбление, ведь это не кронпринц, а посол сказал последнее слово в разговоре.

Тарик многозначительно глянул на Раифа, а потом ответил:

– Господин посол, спасибо, что пришли лично нас поприветствовать.

– Вы уже знаете, когда вернетесь в Райяс?

– Разумеется, когда кронпринц решит, что нам пора покинуть Америку, – изобразив удивление, ответил Тарик.

От такого ответа Раиф сам едва не усмехнулся. Пусть наедине Тарик иногда и наглел почти до неприличия, но на людях он всегда строго придерживался формальностей этикета.

– Ваша машина будет здесь уже через пару минут, – сообщил вернувшийся помощник. – «Мерседес», седан, С-класс. Надеюсь, ваше высочество все устроит.

– Да, такая машина мне подойдет, – признал Раиф, а затем повернулся к Тарику: – Ты же знаешь, куда нам ехать?

Брат обернулся к одному из телохранителей:

– Джордан?

– Сэр, мы готовы.

Джордан Джонс, начальник их американской охраны, сдружился с Тариком во время учебы в Гарварде. Раиф никогда еще не встречал этого человека, но брат столько о нем рассказывал, что Раиф не сомневался – на него можно полностью положиться.

Как только подъехал обещанный «мерседес» серо-стального цвета, экипаж частного самолета принялся перекладывать королевские чемоданы в багажник.

– Вы свободны, – кивнул Раиф, отпуская Фариоля, и направился к машине, а за ним последовали и Тарик с Джорданом. – Я сам сяду за руль. – Раиф протянул руку за ключами, когда из «мерседеса» вылез водитель.

– Сэр? – Джордан быстро глянул на Тарика.

Убедившись, что Фариоль с помощниками их не слышат, тот тихо заметил:

– Поверь мне, Раиф, ты не хочешь садиться за руль.

– Вообще-то очень даже хочу.

– Нет, не хочешь.

Водитель-американец нерешительно посмотрел на них. А в Райясе ни у кого бы даже не возникло сомнений в том, что слова Раифа – закон.

– Кто из нас тут принц? – вопросил Раиф.

– А кто из нас водил на Манхэттене? – возразил Тарик.

– Я поведу, – вмешался Джордан и одним стремительным движением отобрал ключи у водителя. А потом открыл заднюю дверцу машины и добавил: – Иностранные члены королевской семьи поедут сзади, а коренной бруклинец – впереди.

– А ты весьма самоуверен, – заметил Раиф.

– А вы в этом сомневались… сэр?

– В моей стране тебя бы за такое обезглавили, – соврал Раиф, вслед за Тариком усаживаясь на заднее сиденье.

– А в моей стране я могу высадить вас в нужном месте, – не задумываясь, ответил Джордан.

И Раифу ничего не оставалось, кроме как улыбнуться, ведь, в конце концов, он никогда не возражал против того, чтобы ему говорили правду. Разумеется, если это делали достаточно уважительно и без лишних свидетелей. И уж человек, родившийся и выросший в Нью-Йорке, наверняка сумеет довезти его до Анны Ричардсон куда быстрее, чем он сам найдет к ней дорогу.

– Как я понимаю, вы остановились в «Плазе»? – уточнил Джордан, поправляя зеркало заднего вида. – Там отличное обслуживание и система безопасности.

– Никто не знает, что я сейчас в Нью-Йорке, – возразил Раиф, радуясь, что сможет обойтись без излишней охраны.

– Интерпол знает. – И когда Тарик усмехнулся, добавил: – Причем про то, что вы оба здесь.

– У Интерпола нет ко мне никаких претензий, – заметил Раиф.

– Да, но они боятся, что кое у кого они могут быть.

– Насколько мне известно, во всей Америке что-то против меня имеет только Анна Ричардсон, да и то потому, что я скоро выведу ее на чистую воду.

– Интерпол будет следить за вами, а все остальные будут следить за Интерполом. Так что, если у Райясов есть какие-то трудности или несогласия с соседями, или вообще с кем бы то ни было, сейчас самое время мне об этом сказать.

– У нас есть немного внутрисемейных трудностей, но кража «Золотого сердца» – единственный международный скандал, в котором за последнее время были замешаны Райясы, – ответил Тарик.

– Я слышал, ваш отец болен? – спросил Джордан, взглянув на Раифа в зеркало заднего вида.

– Он уже поправляется.

– Правда не имеет никакого значения, важна лишь видимость. И эта видимость заключается в том, что ваш отец при смерти. А это значит, скоро вы станете королем, а это, в свою очередь, означает, что кто-нибудь обязательно хочет вас убить.

– Просто из принципа? – усмехнулся Раиф, хотя и понимал – Джордан прав.

– Просто потому, что вы – важная фигура. Вам наследует двоюродная сестра Калила?

– Да.

– А кто к ней ближе всего? Особенно в последнее время?

– Вообще-то я приехал сюда всего на пару дней, – заметил Раиф.

– Но мне все равно нужно знать общую картину.

– У нее недавно появился новый парень-англичанин, – ответил Тарик.

Раиф быстро взглянул на брата. Им вовсе не нужно трясти перед Джорданом грязным бельем их семьи. И то, что Калила подобрала себе какого-то непонятного студента, вместо того чтобы соединиться с сыном уважаемого шейха, как и было запланировано много лет назад, позором легло на всю их семью. Но к государственной безопасности это не имеет ни малейшего отношения.

– Как его зовут? – настаивал Джордан, включая дворники, чтобы хоть что-то видеть в начавшейся метели.

– Тебе нужно всего лишь отвезти нас к Анне Ричардсон, а не составлять семейное досье, – не выдержал Раиф.

– Найлз, – ответил Тарик. – Больше нам ничего добиться от этой упрямой девчонки так и не удалось. Калила стала первой жертвой проклятия, а теперь еще и Маллика бросила невеста.

Раиф закатил глаза:

– Никакого проклятия не существует.

– Проклятие «Золотого сердца»? – уточнил Джордан.

– Всего лишь глупая легенда, – устало отмахнулся Раиф. Он, конечно, терпеливый человек, но всему есть предел.

– А что насчет этого Найлза? Откуда он появился?

– Он студент.

– Араб?

– Типичный англичанин, – резко ответил Раиф. – Давайте не будем отвлекаться. Сейчас нас в первую очередь интересует Анна Ричардсон.

– А это ты видела? – спросила Анну соседка, Дарби Мерси, следом за ней заходя в дом.

Анна искренне любила Дарби, но сейчас ей хотелось побыть в одиночестве. После общения с Интерполом она мечтала лишь о горячем душе, травяном чае и двенадцатичасовом сне.

– Что видела? – уточнила она, надеясь услышать в ответ что-нибудь простое и короткое.

– Сегодняшний «Инквизитор»?

– Я была слишком занята, чтобы читать газеты.

– Даже мимо газетного киоска не проходила? Ведь все прямо на первой полосе.

– Что – все?

Судя по тону Дарби, ей это «все» точно не понравится. Однако на сегодня проблем и так выше крыши, так что бы там ни было, она как-нибудь справится с этим завтра, после того как хорошенько отоспится и отдохнет.

– Твоя фотография.

Анна устало вздохнула и отправилась на кухню, но вместо чая решила прибегнуть к каберне совиньону. Оба этих напитка помогали ей быстро заснуть, но вино, в отличие от чая, еще и давало ей на время возможность забыть о том, во что превратилась ее жизнь.

– И на чем меня подловили на этот раз?

Она уже не раз попадала на первые полосы газет, особенно после того, как Далтон Ротшильд наврал об их отношениях.

– «Кутерьма на великосветском аукционе», – прочитала Дарби.

– Понятно, – пробормотала Анна, доставая из холодильника бутылку и роясь в шкафчике в поисках штопора. – И что там дальше?

Дарби уселась на высокий барный стул и расправила перед собой газету:

– «Не в силах очистить ни свое собственное имя, ни репутацию своей фирмы после скандала с «Золотым сердцем», Анна Ричардсон решила пойти по давно протоптанной тропинке».

– По какой еще тропинке? – удивилась Анна, откупоривая бутылку.

– Решить все проблемы через постель.

– Через постель Далтона? – Какая-то странная логика. Про них писали уже два месяца подряд, к чему опять возвращаться к этой теме?

– Через постель принца Раифа Коури.

Анна замерла с поднятым штопором в руке:

– Что?

– Ты меня слышала.

– Это что-то новенькое.

– Но у них есть фотография.

– И что с того? – В газетах уже мелькали сотни ее фотографий, и лично ей больше всего нравилась та, на которой она проливает кофе себе на блузку перед Метрополитен-оперой.

– На ней ты целуешь принца.

Анна почувствовала, как кровь отлила у нее от лица.

– И на фотошоп не похоже.

Анна подошла к столику, на котором лежала газета.

– Черт, – выдохнула она, любуясь на себя и Раифа. Она обнимает его за шею, их губы соприкасаются в страстном поцелуе…

– Подделка?

– Это было в Райясе. – Но кто мог тогда их снять?

– Так это правда? – Дарби прямо засветилась от радости. – Ты переспала с Раифом Коури?

– Нет, конечно. Но я его поцеловала. – И как бы ей сейчас ни хотелось свалить все на фотошоп, было бессмысленно отрицать правду. – Мы поцеловались один-единственный раз. И больше ничего не было. Но бог ты мой, это произошло на другом конце света, за высоченными дворцовыми стенами!

Анна невольно вспомнила тот волшебный поцелуй перед тем, как она улетела из Райяса. Можно подумать, что она и так редко его вспоминала.

– А ты и не говорила, что успела в него влюбиться.

– А я в него и не влюблялась. Он – заносчивый нахал, и к тому же твердо уверен, что я – воровка и врунья.

– А он неплохо целуется для заносчивого нахала, – улыбнулась Дарби, еще раз взглянув на фотографию.

– Но это же не я его целую, а он меня, – соврала Анна.

Пусть все действительно и начал Раиф, но она уже через секунду ему с готовностью ответила.

– Так это он в тебя влюбился? – протянула Дарби так, как будто просчитывала все возможные варианты.

– Это не романтический поцелуй, а обычная демонстрация силы. Этакий способ показать, кто тут хозяин.

– Как-то не похоже, чтобы ты сильно сопротивлялась.

Что ж, с правдой не поспоришь, ведь, как бы ей сейчас ни хотелось все изменить, тогда она действительно даже и не думала сопротивляться. Пусть Раиф заносчив и упрям, но при этом он еще и чертовски сексуален и отлично умеет целоваться. И когда их губы встретились, между ними что-то навсегда изменилось, однако Дарби об этом знать не нужно.

Ведь ей и самой непросто было забыть всю ту историю.

– Раиф всего лишь хотел показать, что это – его страна и он может делать в ней все, что захочет, и я ничем не смогу ему в этом помешать. И следующим же рейсом я улетела.

– Например?

– Что – например?

– Ты сказала, что он может там делать все, что захочет. Например?

Анна пожала плечами и вернулась к бутылке вина, в котором сейчас нуждалась как никогда.

– Например, обложить бедных непосильными налогами, отобрать частную собственность, национализировать любое предприятие или бросить ни в чем не повинного человека в тюрьму.

– И он собирался бросить в тюрьму тебя?

– Точно не знаю.

– Но вместо этого он тебя поцеловал?

– Наверное, и вряд ли он думал, что ему понравится. Но ему понравилось, и он на минуту отвлекся, так что у меня появилась возможность спастись бегством.

– А почему ты мне раньше об этом не рассказывала? – спросила Дарби, доставая два бокала.

– Проще все отрицать, когда ты не рассказываешь все подробности лучшей подруге.

– Да, тебе крупно не повезло, что вас сумел подкараулить какой-то фотограф.

Ладно, у нее в любом случае не слишком хорошо получалось все отрицать. И она все еще чувствовала, как сильные руки Раифа обнимают ее, ее губы до сих пор хранили вкус его губ, а терпкая восточная ночь и тихий океанский бриз не шли у нее из головы. И от одного этого воспоминания по всему ее телу пробежала волна сладостной дрожи.

– Лучше побыстрее все это запей, – откуда-то издалека послышался голос Дарби, и подруга заботливо подтолкнула к ней бокал вина.

Анна уже с благодарностью хотела последовать ее совету, как в дверь позвонили.

– Не открывай, – предложила Дарби. – Вдруг это очередной репортер?

Кроме репортера это еще может оказаться и Эдвина Барроуз, один из членов совета директоров их аукциона, которая любила заскочить к ней вечером, когда выгуливала своего кокер-спаниеля.

И ей просто необходимо рассказать Эдвине и о допросе Интерпола, и о том, откуда взялась эта фотография в газете, ведь Эдвина – одна из ее главных сторонниц в совете, а прямо сейчас ей нужна вся поддержка, на которую только можно рассчитывать.

Так что Анна направилась к домофону, решив, что если это окажется репортер, то она просто соврет и скажет, что Анны нет дома.

– Да?

– Анна? Это принц Раиф Коури, – заявил мужчина с очевидно поддельным акцентом. – Нам нужно поговорить.

– Ну конечно. Можете сразу сказать своему редактору, что ваша попытка не сработала.

Хотя акцент на самом деле весьма неплох, похоже, в «Инквизиторе» люди действительно знают свое дело.

– Вы всерьез считаете, что меня так легко обмануть?

– Ничего не говори! – прошептала Дарби. – Они же обязательно растащат все твои слова на цитаты!

– Мисс Ричардсон… – На этот раз голос был еще более надменным. – А вы серьезно считаете, что я могу так просто оставить вас в покое?

– Что? – тихо спросила Дарби, глядя на застывшую Анну.

– Это он, – выдохнула Анна, чувствуя, как у нее внезапно пересохло горло.

– Он?

Анна кивнула.

– Принц Раиф?

Анна еще раз кивнула. Раиф в Америке, и он знает, где она живет.

– Не впускай его, – предложила Дарби.

Анна чуть не рассмеялась от такого предостережения. Можно подумать, она сама не знает, как опасен может быть Раиф.