Диагностика богатства, или Энергетический код процветания

История первая. Кошелек Рубенса

Синьор Космо, хозяин известной венецианской гостиницы «Маркони», смахнул со стола невидимую посетителям пылинку. Синьор гордился своим заведением: еще бы, ведь через месяц, в августе этого 1600 года, стукнет ровно полсотни лет, как его дед, покойный Сандро Космо, открыл семейное дело в роскошном доме недалеко от Сан-Марко, главной площади Венеции. Только самые богатые жители города и его почетные гости, дворяне и купцы, останавливаются в стенах «Маркони», ибо комнаты здесь весьма недешевы. Сейчас же, в благословенном июне, гостиница и вовсе забита до отказа – ведь через пару дней откроется известный на весь мир летний венецианский карнавал. Улицы и площади, украшенные цветами, флагами, разноцветными лампионами, уже кишат народом. Веселые гондольеры с песнями снуют по водам многочисленных каналов, издавая призывные крики, когда гондола проплывает под аркой очередного перекидного мостика. Представители известных аристократических фамилий Рима, Флоренции, Генуи, Мантуи и других городов еще в конце весны заказали себе комнаты в гостинице синьора Космо. И тот искренне радовался наплыву посетителей, ведь каждый гость принесет свой золотой цехин в кошелек жителей Венеции – владельцев домов и гостиниц, а также торговцев и лавочников, гондольеров и даже нищих, важно восседающих в своих живописных лохмотьях рядом с причудливо изогнутыми венецианскими мостами.

Хлопнула дверь, и синьор Космо поморщился – вот уж с кого многого не получишь! Молодой художник, приехавший из Антверпена, поселился в «Маркони» несколько дней назад. Вообще-то Космо не привечал живописцев, ведь у этой братии карманы вечно пусты. И зачем только они едут в Италию со всей Европы? Здесь и своих голодранцев хватает. Да в Венеции или Флоренции каждый второй рисует, где уж тут получить работу приезжим! Но в тот день на нижнем и весьма сыром этаже гостиницы синьора Космо как раз освободилась крошечная комнатка. Обеспеченных претендентов жить в такой сырости не обнаружилось, вот хозяин и сдал ее приезжему. Тот записался в гостиничной книге: «Питер Пауль Рубенс, фламандский живописец, 23 лет от роду» – и занял комнатушку. Есть в дорогой гостинице он отказался и, входя-уходя, старался проскользнуть незаметно, видно, стеснялся своей одежды, явно не модной в Венеции.

Синьор Космо ухмыльнулся: зря стесняется, будто сам не видит, какой он красавчик. Да такого в любой одежде самая богатая модница готова приветить! И точно – синьор как в воду глядел: в конце темного коридора невесть откуда возникла белокурая Лючия, куртизанка, известная в Венеции под именем Белая Лилия, и направилась прямо ко входящему художнику. Ахнула – и будто случайно, невзначай столкнулась с молодым красавцем. Ну а уж дальше было дело техники…

Опомнился Рубенс на белоснежных простынях, в постели с куртизанкой.

– Отчего ты снял такую сырую и темную комнату? – промурлыкала Белая Лилия. – Разве синьор Космо не мог предложить тебе другую?

Молодой художник улыбнулся:

– Этот хитрый лис видит своих постояльцев насквозь. Он сразу понял, что я – невыгодный клиент. И костюм у меня не модный, и кошелек тощий.

– А почему? – капризно спросила Лючия.

– Потому что я – не король и даже не герцог.

– Но ты ведь можешь поступить на службу к герцогу, – рассудительно произнесла куртизанка. – Это можно устроить.

– Конечно! – саркастически усмехнулся Рубенс. – Герцог ждет не дождется, когда я начну рисовать его портрет, а мой кошелек – когда я его наполню!..

– Но почему же ты не делаешь этого? – удивилась непонятливая красавица. – Может, ты не умеешь?

Рубенс вскочил с кровати, завернувшись в простыню.

– Да весь Антверпен знает, что я лучший из молодых художников! Я могу за несколько минут набросать твой карандашный портрет!

– Тогда чего же ты ждешь? – Обнаженная белокурая красавица приняла самую соблазнительную позу. – Рисуй меня!

Рубенс опешил:

– У нас не принято рисовать голых женщин…

– А в Венеции принято! – захохотала Белая Лилия. – Да все наши художники рисуют богинь с собственных любовниц. Даю тебе полчаса. Если мне понравится, я научу тебя, как надо наполнять кошельки золотом. Тогда ты сможешь покупать себе самые дорогие холсты и краски и написать для меня парадный портрет.

Карандаш Рубенса умело заскользил по листу картона. Пять минут, десять, двадцать…

– Вот, смотри!

Лючия застыла в изумлении:

– Неужели я такая красивая?

– Ты еще лучше! У меня просто не было времени передать твою красоту, – улыбнулся художник.

– А вот у меня есть время, чтоб тебя поучить! – Лючия поудобнее уселась среди подушек. – Слушай, что надо сделать. Только никому не передавай. Это венецианский секрет! Недаром здесь, в Венеции, так много богатейших купцов, торговцев и даже… куртизанок. И все потому, что они знакомы с денежной магией… Завтра же сделай вот что. Раз у тебя глупый кошелек, который не любит наполняться деньгами, купи себе новый. Выбери не большой и не маленький. В маленьком деньгам будет тесно, а в большом – слишком просторно. Не бери кошелька ни красного, ни синего, ни белого цветов. В красном деньги будут «сгорать», в синем – «утекут», а в белом – «заледенеют». Все другие цвета можно брать, но лучше всего возьми кошель зеленого или коричневого цвета. В зеленом деньги будут «расти», а в коричневом – «размножаться», ведь зеленый – цвет растений, а коричневый – плодородной земли. Но главное – чтоб кошелек тебе понравился. Чтоб он был удобен и чтоб держать его было приятно. И смотри, чтоб он у тебя из рук не падал, не выскальзывал. Ну а после того, как выберешь и купишь кошель, неси его домой и весь день не разлучайся с ним. Держи его в руках, говори с ним, поглаживай. Можно даже положить его на ночь себе под подушку. Словом, со своим кошельком надо подружиться. Вот и будет у тебя умный и верный друг.

– И все?!

– Не спеши! Скоро только сказка сказывается. Еще поработать придется. Найди богатого, почтенного человека, дела которого (ты точно это знаешь) процветают. Возьми у него любую монету и положи ее в свой новый кошелек.

– Как же я деньги возьму у почтенного человека? Попрошу, что ли: подайте, пожалуйста?!

– Глупец! – воскликнула Лючия. – Но все равно очень милый… Попроси почтенного синь ора разменять тебе некую сумму. Свою монетку отдашь ему, а его – положишь в кошелек. Это же так просто!

– Просто… Да я в Венеции никаких богачей не знаю!

Лючия загадочно улыбнулась:

– Купи кошелек – узнаешь!

На другой день Рубенс купил у разносчика кожаный темно-коричневый кошель. Не большой, не маленький – в самый раз. Удобный и такой приятный на ощупь. Нитка золоченая по верху кошелька пущена. Принес покупку к себе. Положил на столик и целый день на него поглядывал, улыбался. Ночью погладил его и положил под подушку. Наутро собрался на улицу и кошелек с собой захватил. Только вышел под колоннаду гостиницы и тут же увидел роскошного вельможу: на богатой одежде – алмазные пуговицы, на пальцах – массивные золотые перстни.

Художник так загляделся на богача, что кошелек выпал из его рук на мраморные, склизкие от сырости плиты.

– Вы что-то уронили! – вежливо произнес вельможа.

– Простите! – Рубенс поднял кошелек. – Растерялся… Я недавно приехал. Мне нужно разменять вот эту монету на более мелкие. – И художник достал из кармана монету.

– А мне как раз не хочется носить груду мелочи! – улыбнулся вельможа и протянул Рубенсу несколько монеток. – Вы приехали на карнавал?

– Нет, синьор. Я приехал из Антверпена и ничего не знал о карнавале. Я фламандский художник – Питер Пауль Рубенс.

– О! – Вельможа широко заулыбался. – Мой повелитель – Винченцо Гонзага, герцог Мантуанский, совсем недавно говорил, что желает взять на службу живописца с севера. Он считает, что северные художники лучше владеют масляными красками, чем наши, итальянские. Пишете ли вы маслом, друг мой?

– Конечно! У меня прекрасные рекомендации. А поработать у знаменитого семейства Гонзага, которое вот уже много веков покровительствует живописцам, мечта каждого художника!

– И замечу – весьма щедро оплачиваемая! – улыбнулся слуга герцога Мантуанского. – Но прежде вы должны показать мне свои картины.

– Конечно, синьор! – счастливо заулыбался художник. – Я привез с собою наиболее удачные холсты.

Уже на другой день новые знакомые выехали в Мантую. А исследователи творчества Рубенса до сих пор гадают, как это молодой художник сумел познакомиться с приближенным герцога и попасть на службу ко двору Гонзага. Но точно установлено одно – с тех пор Питер Пауль Рубенс уже никогда не испытывал недостатка в деньгах. Он стал придворным художником, дипломатом, а его живопись оплачивалась по самому высшему счету. И он еще не раз с благодарностью вспоминал венецианскую куртизанку Лючию.