Мне нужно твое «да»
– Я провожу вас в крыло претенденток и коротко введу в курс дела, – невозмутимо продолжил Эммануэль и попросил следовать за ним.
Ефимия едва не совершила фатальную ошибку, поинтересовавшись: «А как же вещи?» В мире аристократов все иначе, не стоит заботиться о чемоданах.
Вопреки ожиданиям, мажордом направился не к центральному входу, а свернул к левому боковому крыльцу. Девушки зароптали, маркиза даже намекнула на неподобающий прием:
– Мы не слуги, а лучшие девушки графства!
– Безусловно, – пряча саркастическую улыбку, учтиво согласился Эммануэль, – именно поэтому вам выделили особые покои, целое дворцовое крыло, где вам никто не помешает.
«Или вы никому не помешаете», – Ефимия мысленно озвучила читавшееся между строк. Странно, конечно, зачем затевать отбор, если тяготишься потенциальными невестами. Оставалось надеяться, что претенденток не запрут по комнатам, иначе придется срочно менять планы.
Однако стоило кандидаткам переступить порог, как волнение сменилось приглушенными вздохами восхищения. Дворец надлежало бы назвать Белоснежным – внутри преобладал именно этот цвет. По украшенной медальонами мраморной лестнице, слишком широкой для второстепенной, девушки поднялись на второй этаж. Оттуда через галерею с зимним садом они попали в крыло, образовавшее одну из боковых граней следующего внутреннего двора.
– Покои претенденток. – Эммануэль указал на запертые двери, возле которых, словно часовые, вытянулись во фронт лакеи.
Ефимия нахмурилась. Выходит, участниц превратили в птичек в клетке. Пусть себе прихорашиваются, щебечут и радуют глаз в установленные часы.
– Простите, – обратилась она к мажордому, – правильно ли я поняла, что нам запрещено свободно передвигаться по дворцу?
Спрятанная на груди бутылочка с наперстянкой обжигала, кожа под ней чесалась. Казалось, будто пробка потерялась, и часть содержимого затекла под лиф, но Ефимия понимала: это всего лишь нервы.
– Отчего же, – удивленно глянул на нее Эммануэль. На мгновение девушка пожалела о своем вопросе, испугавшись узнавания, но обошлось. – Вы ни в чем не ограничены, миледи. Хотя, право, я не знаю, что вам может понадобиться.
То есть прямого запрета нет. Уже хорошо.
– Я люблю гулять перед сном, – взмахнула ресницами Ефимия, старательно пряча свою радость. – Так, немного пройтись по парку. Заверяю, я буду осторожна и никого не потревожу.
– Можете гулять, сколько вам вздумается, миледи, – милостиво разрешил Эммануэль.
Остальные девушки многозначительно переглянулись. Наверняка решили, будто Ефимия рассчитывает подкараулить императора.
Распахнув двустворчатые двери, мажордом провел их в большой зал, напоминавший гаремный дворик из романов. Декораторы постарались максимально точно воспроизвести заморский декор, не поскупились даже на маленький фонтан. Струя воды вытекала из мраморной раковины и через другую, большую по диаметру, уходила обратно в трубу. Рядом поставили кадку с карликовой пальмой.
– Зал одалисок. – Эммануэль обвел рукой экзотическое помещение. – Место общего сбора участниц отбора. Здесь же объявляются имена выбывших кандидаток. В соответствии с расписанием, – мажордом зашелестел извлеченным из внутреннего кармана листом бумаги, – вы должны появляться в зале утром и вечером, в девять и в шесть часов соответственно.
– Зачем? – подала голос одна из зеленоглазых баронесс. – Разве каждый день станут отсылать по две девушки?
– Понятия не имею, миледи. Я всего лишь отвечаю за ваш комфорт.
Ефимия понимала: мужчина лукавит. Все Эммануэль прекрасно знал, но специально притворялся обычным исполнителем. Наверняка и оделся как обычный слуга, для того чтобы понаблюдать за девушками и поделиться выводами с императором. Явись мажордом в парадном камзоле, участницы принялись бы жеманничать, стремились выставить себя в лучшем свете.
– А кто проводит отбор? Неужели сам император? Или, может, первый министр? – не унималась баронесса.
– Со временем узнаете.
Эммануэль оказался тем еще лисом, мастером уклончивых ответов. Выходит, первоначальные выводы верны, и он не столько заботился об их комфорте, сколько наблюдал.
– А теперь, уважаемые леди, я готов выслушать ваши пожелания и по возможности их выполню.
Пока остальные девушки подробно перечисляли свои требования, а мажордом их тщательно записывал, Ефимия отошла в сторонку. Какая разница, яблоки или груши подадут на завтрак, ей подойдет и то и другое.
Мозаичные панно на стенах чередовались со шкафами, наполненными разного рода диковинками. Ефимия рассмотрела каждую вазу, каждую статуэтку, не подозревая, что за ней следят. Не снизу – сверху. Как у любого, пусть даже стилизованного, восточного парадного помещения, у Зала одалисок имелся секрет: второй этаж. Попасть туда можно было из крохотной каморки без окон. Четырнадцать ступеней, и ты беспрепятственно наблюдаешь с узкого балкона за тем, что творится внизу.
За выступом полуколонны притаился мужчина лет сорока. Разделенные косым пробором каштановые волосы были чуть короче с одной стороны и длиннее, прикрывая мочку уха, с другой. Глаза цвета предрассветного неба пристально следили за мажордомом и за претендентками из графства Орой: Ленар Горзен, граф Митас, не привык упускать ни единой детали. Однако сейчас он оделся так, чтобы никто не заподозрил в нем первого министра. Черный – беспроигрышный цвет. В нем тебя принимают за слугу и не замечают. Впрочем, лицо Ленара не вязалось с выбранным образом. Слишком много властности в острой линии подбородка, слишком много силы в тонких, но одновременно чувственных губах. Высокие скулы, едва тронутая загаром кожа и утонченные, вытянутые пропорции тела выдавали аристократа. Но черный на то и черный, что не станешь рассматривать выбравшего его человека.
Императорский дворец – нечто большее, чем просто набор комнат. На самом деле их и вовсе два. Второй прячется внутри первого, опутывает залы потайными ходами, секретными комнатами. Претенденткам на руку монарха предстояло выдержать гораздо больше испытаний, нежели они полагали. Ленар, как никто другой, знал, что только наедине с собой человек сбрасывает маску. Он намеревался заглянуть в душу каждой девушки.
– А вы, миледи?
Ефимия вздрогнула, не сразу сообразив, что обращаются к ней. Палец замер на выпуклости керамической плитки. Какой яркий мак! Красный как… кровь.
– Она какая-то деревенщина! – не удосужившись перейти на шепот, отпустила едкий комментарий маркиза. – Еще и без титула, всего лишь Феррир.
Молчать Ефимия не собиралась:
– Все мы когда-то были «всего лишь». Ваши предки тоже не родились с серебряной ложкой во рту.
– Род Торней насчитывает двенадцать поколений, – высокомерно заметила маркиза.
Обе баронессы притихли, с интересом наблюдая за перепалкой. Мажордом пока не вмешивался. Складывалось впечатление, что Ефимия, сама того не желая, участвовала в первом испытании.
– Всего двенадцать? – усмехнулась она, с удовольствием нанеся удар оружием соперницы. – В моем их четырнадцать.
– Боюсь, вам это не поможет, – не желая признавать поражение, пробурчала маркиза. – Император не опустится до бесприданницы, он выберет девушку из хорошей семьи.
Ефимия невозмутимо пожала плечами:
– Каждая из нас способна стать первой дамой империи.
Соперница испепелила ее взглядом и, отвернувшись, попросила Эммануэля:
– Если это возможно, поселите ее как можно дальше от меня.
– Конечно возможно, – эхом разнесся по Залу одалисок голос сверху. – Причем так далеко, что вы больше никогда не встретитесь.
Ленар вышел из тени полуколонны и оперся ладонями об оградительный барьер. Точно так же с балкона взирал бы на подданных император: идеально прямая спина, несгибаемая воля в глазах, нескончаемая уверенность в каждом жесте. Неудивительно, что девушки взволнованно зашептались: «Его величество!» Все, кроме Ефимии.
Память – занятная штука. Мы можем забыть имена предков, но до смерти не расстанемся с мимолетным запахом духов. Ефимия Брок и Ленар Горзен виделись лишь однажды, но у девушки не возникло и тени сомнений, кто перед ней.
Тот день у Ефимии ассоциировался с запахом пролитого чая на пальцах. Стоило недавно назначенному первому министру войти, он наполнился полынной горечью.
Соболезнования Ленара резали слух. Ложь от первого до последнего слова! Как у него хватило наглости открыть рот?! Всем известно, благодаря кому мертв генерал Брок и его сыновья. Близким даже не позволили попрощаться с ними, на следующий день после трагической попытки освобождения отправили в ссылку.
Почему Ленар не уродлив? Душа обязана накладывать отпечаток на тело. Где бородавки, глаза-бусинки, заплывшее жиром тело? Ефимия старалась, но не находила в первом министре изъянов. Слишком красивый, слишком притягательный для врага.
Девушка порадовалась, что Ленар высоко и не заметил смятения чувств в ее глазах. Сверху она казалась такой же чуточку смущенной и воодушевленной, как остальные. На самом деле в ушах стоял шум, Ефимия смутно понимала, что происходит. Кажется, маркизе не повезло. Спесь и длинный язык отправляли красотку домой. Ленар недвусмысленно намекнул, что высокомерие среди конкурсанток не поощряется.
– Во дворец прислали лучших. Здесь нет случайных девушек, все они избранные, равные. Эммануэль, – мажордом почтительно склонил голову в ожидании указаний, – пожалуйста, распорядитесь, чтобы завтра утром девушку отправили домой. Чванливой аристократке никогда не стать императрицей.
– Но, ваше величество… – опешила маркиза и с мольбой обернулась к Эммануэлю.
Тот и не думал ей помогать, замер каменной статуей.
– Ваше величество неправильно все поняли! – Девушка отчаянно пыталась остаться во дворце. Запрокинув голову, она присела в реверансе и нацепила на лицо виноватую улыбку. – Мы всего лишь обсуждали родословные друг друга. Я ни в коей мере…
– Я все прекрасно понял, – оборвал ее Ленар и озвучил окончательный приговор: – Готовьтесь к отъезду, миледи. В отборе вы больше не участвуете.
Второй этаж опустел – первый министр скрылся за потайной дверью.
Опозоренная маркиза в досаде кусала губы. Спутницы искоса посматривали на нее, но не решались открыто торжествовать: вдруг им тоже прикажут паковать вещи?
– Такое случается, – флегматично прокомментировал мажордом. – Отбор – дело серьезное, а его сиятельство – глаза и уши его величества.
– Так это был не император? – разочарованно ахнули претендентки.
Больше всех расстроилась маркиза. Еще бы, унижалась, строила глазки – и не Вардену.
Ефимия отвернулась, пряча презрительную ухмылку. На что надеялись эти курицы, если спутали монарха с министром? Остальные наверняка подготовились, изучили распорядок дня его величества, подкупили слуг, чтобы оказаться рядом с Варденом во время прогулок.
– Нет, с вами говорил его сиятельство первый министр Рдожа граф Митас.
Поникшие девицы воспрянули духом. Они явно надеялись очаровать Ленара и с его помощью заполучить благосклонность императора. Их план играл на руку Ефимии: все решат, что ее интерес к первому министру вызван теми же причинами. На самом деле она хотела разрешить терзавшие ее противоречия. Ефимия поймала себя на мысли, что окончательно запуталась. Раз так, жизненно необходимо выяснить подноготную Ленара, прочитать бумаги по делу отца.
Глава 6
– Ну, как они тебе?
Откинувшись на спинку обтянутого кожей кресла, на Ленара в упор уставился его ровесник. Тоже шатен, сероглазый, с едва намеченной линией усов и крохотной бородкой. Первый министр устал просить его императорское величество избавиться от сомнительного «плевка» на подбородке. Увы, монарх не желал ничего слушать и старательно прятал за сомнительной растительностью ямочку, по его мнению, не вязавшуюся с квадратным подбородком. Якобы с ней Варден превращался в мягкотелого юношу. Ленару оставалось только смиренно пожимать плечами. При всем желании высокий, с хорошо развитой мускулатурой император не сошел бы за сопливого поэта, особенно когда хмурился. Тогда и без того низко посаженные брови придавали ему сходство с медведем.
Они росли вместе, давние товарищи по играм, и теперь вместе же стояли у руля власти.
– Да так… – Состроив кислую мину, Ленар отправил в рот очередной кусок куропатки. – Вы же знаете, мне не по душе эта затея.
Ужинать в присутствии императора – великая честь. Ужинать в его покоях без свидетелей – признак безграничного доверия. Граф порой шутил, что превратился в одну из фавориток Вардена. Он видел императора в неформальной обстановке гораздо чаще, чем любая из них.
– Брось, мы одни, к чему условности? Или боишься, что из-за шкафа вылезет моя матушка?
Варден рассмеялся и указал на массивный книжный стеллаж.
– Вряд ли. – Ленар тоже улыбнулся. – Мне известны все дворцовые ходы. Тут их нет.
– Ой ли? – лукаво покачал головой император. – Тебе следует внимательнее изучить старые планы.
Он позволял себе дурачиться только в обществе графа, с удовольствием на время забывал о тяжести короны и ответственности, которую она накладывала.
– Вторгаться в покои императора? Как можно?! Строители бы не посмели.
Плечи Ленара расслабились. Он устало потянулся, сбрасывая напряжение минувшего дня.
Судьба свела будущих друзей детьми, когда обоим было по девять лет. Отец Ленара пристроил его пажом к наследнику престола. Он единственный из погодков, таких же мальчишек из благородных семейств, сумел задержаться у трона и сделал блестящую карьеру.
– Оставим в покое тайные ходы, давай о девушках, – вернулся к прежней теме император и налил себе еще немного вина. – Матушке следовало самой ими заняться, это ее затея. Сущий фарс! Если ей так хотелось меня женить, посватались бы к той же принцессе Флафской. Поговаривают, она чудо как хороша. Мне без разницы, жена и жена, лишь бы не дура и не уродина.
– Отбор укрепит твою власть.
Ленар сделал паузу и, убедившись, что его «ты» принято благосклонно, продолжил:
– Не забывай, после восстания осталось много недовольных. Кое-кто считает, ты допустил непозволительную жестокость, казнил невиновных…
– Хватит! – Кулак императора с силой ударил по столу. Звякнула посуда. – Не желаю слушать! И не пытайся сделать вид, будто ты к этому не причастен, – язвительно добавил Варден. – Под каждым именем и твоя подпись.
Ленар повинно склонил голову. Он понимал, сейчас надо промолчать.
– Ладно, – все еще злясь, буркнул Варден и пригубил вино, – я понял. Девица – символ примирения с собственным народом. Но если уж я приношу жертву во имя бес знает чего, то имею право знать, что получу взамен.
– Есть парочка хорошеньких. – Движение челюстей возобновилось, но первый министр держался настороженно, пристально следил за собеседником. – Особенно мне понравилась одна брюнетка.
– Ну? – Варден оперся подбородком о сложенные «домиком» ладони и взглядом велел графу продолжать. – Не томи! Комплимент из твоих уст – неслыханная роскошь. Или девушка украла твое сердце? Ну, – будто над кабинетом недавно не разразилась буря, лукаво подмигнул император, – признавайся! Когда наконец появится женщина, которая тебя утихомирит?
– Увы! – в притворном сожалении развел руками Ленар. – В моей постели достаточно женщин, обременение в виде жены мне не требуется. Толку с нее! Одни расходы и головная боль. Любовь и вовсе самая опасная из болезней.
– Ленар, Ленар! – укоризненно покачал головой монарх и налил приятелю вина, окончательно стерев неприятное послевкусие ссоры. – Когда нам было восемнадцать, ты говорил иное.
– В восемнадцать я был глупым юнцом. Ничего в кармане, ничего в голове, одни идеалы. А жизнь, знаешь ли, ничего общего с книжками не имеет. Дай сюда! – Он отобрал у Вардена бутылку. – Я пока твой подданный, мне и разливать.
– Ты мой друг, – поправил император. – А твой идеал звали Дианой. Не отвергни она тебя, давно бы обзавелся детьми.
– И хвала небу! – отсалютовал венценосному приятелю Ленар. – Как представлю, что женился бы на ней, вздрогну. Любовница приятнее жены. Она всегда ласкова и предупредительна, рада любому вниманию. И от нее просто избавиться, когда надоест. А теперь представь жену. Вечно болит голова, вечно не хватает денег. То новый выезд, то цвет лент на шляпке не тот. А дети? Сморщенные, вечно вопящие! Хорошо, если сразу мальчик, иначе придется раз за разом вливать в себя галлон вина, чтобы навестить давно опостылевшую супругу. Так что прости, но я предпочитаю умереть холостым.
– Счастливец! – Тень набежала на лицо Вардена. – А мне, увы, скоро предстоит целовать супруге руку по утрам и слушать рассказы об очередных недомоганиях.
– Девушки не так плохи, – поспешил успокоить приятеля граф, – уверен, какая-нибудь да приглянется.
Немного помолчав, он признался:
– Я позволил себе вмешаться и выставил одну чванливую дуру. Надеюсь, ты не в обиде?
Маркиза Торней наделала шуму. В прямом смысле этого слова. После ухода Ленара она закатила жуткий скандал, требовала встречи с императором. Пришлось увезти ее силой. Императрице-матери доложили, что девушка серьезно больна. Таким образом вопрос о возможном возвращении был закрыт.
– Я полностью доверяю твоему чутью. Но, – Варден поднял указательный палец, – необходимо подстраховаться. Ты говорил о восстании… Я не хочу неприятных сюрпризов.
– Придворный маг завтра же осмотрит претенденток. Должен же он отрабатывать деньги, которые ты ему платишь?
Мужчины дружно рассмеялись и чокнулись бока-лами.
Магия – вещь редкая, даже штучная, но отрицать ее наличие глупо. Кто-то из недругов императора мог подослать носителя смертоносного дара или снабдить его проклятой вещью.
– Как думаешь, – Ленар вспомнил о более низменных, но эффективных способах убийства, – никто отравленный кинжал не припас? Женщин обыскивать не принято…
– Кто сказал? – хмыкнул Варден, рассматривая на просвет бокал. – Мне все можно, и я собираюсь это сделать.
– Поднимется скандал, – цокнул языком граф. – Императрице-матери это не понравится.
Он обязан предупредить, хотя целиком и полностью разделял принципы венценосного друга. Женщины – вовсе не всегда эфемерные, падающие в обморок создания, среди них полно отравительниц и наемных убийц. Первичный отбор проводили тщательно, но вдруг кому-то из родственников монарха не терпится занять трон? Императорская фамилия – это не только Варден и его мать, а множество двоюродных и троюродных кузенов и кузин, которые при удачном стечении обстоятельств могут на законных основаниях примерить корону.
– А мне не нравится конкурс, – буркнул император, – поэтому матушке придется проглотить недовольство. Обычная разумная предосторожность.
– Полагаю, сразу после проверки можно провести официальную церемонию знакомства, – предложил Ленар.
Варден скорчил рот в скорбной гримасе.
– Двадцать девять чопорных девиц, я и матушка. Брр!
– И половина двора. – Первый министр без-жалостно разрушил ореол мученика у собеседника. – Это больше испытание для девушек, нежели для вас.
– Вот как? – поднял брови монарх. – Двадцать девять раз выслушать имя, двадцать девять раз поцеловать руку, пожелать удачи. Хочешь, поделюсь счастьем? Отдам половину.
– Уволь! – протестующе замахал руками Ленар. Он едва не поперхнулся от нахлынувших эмоций. – Мне хватает развлечений.
– Ужели? – Варден отодвинул тарелку с горкой птичьих косточек. – Что-то не припомню, когда ты в последний раз веселился!
– Не время, – тяжко вздохнул граф и тоже покончил с трапезой. Сработало впитанное с ударами тростью гувернера правило: нельзя есть, когда старшие, в данном случае монарх, встали из-за стола. – Нужно всех и вся контролировать.
– Решено! – Император поднялся, с шумом отодвинув кресло. Ленар тенью повторил его движение. – Ты танцуешь с моими невестами.
– Но…
Граф с трудом скрыл досаду. Он строил совсем другие планы на бал Открытия.
– Именно так, – повысил голос монарх. – И не спорь! Это дело государственной важности, потом потискаешь Катарину. Пригласишь парочку девушек, понаблюдаешь. Начнешь… А хоть с той брюнетки, которую мне сватал. Кстати, почему?
Ленар напряг память. Брюнетка… Ах да, из графства Орой. Красивая, неглупая, интересуется искусством. Но что-то в ней смущало. Дело во взгляде, которым она его одарила. Там не было привычного обожания или страха, так смотрел бы мужчина, оценивая соперника, решая, как с ним поступить. Потом она спохватилась, превратилась в обычную смущенную провинциалку, но Ленар запомнил ее мимолетную суровость.
– Как угодно вашему величеству.
Граф склонился в глубоком поклоне. Его терзали сомнения, не собирался ли Варден приударить за Катариной, пока Ленар обхаживает участниц отбора. Маркиза Плее слишком эффектна, чтобы не привлечь внимания монарха. Катарина, в свою очередь, вряд ли откажет императору.
– Что-то ты не рад! – поджал губы Варден. – Не любишь танцы? Давно ли?
Ленар предпочел промолчать. Может, Варден и друг, но прежде всего он император.
Позвонив в колокольчик, монарх велел неслышно возникшему слуге убрать со стола. Когда он удалился, Варден предложил приятелю выпить немного горького ликера:
– Он улучшает пищеварение.
– В твоем возрасте? – Ленар скептически поднял бровь.
Тень ревности никуда не делась, но граф старательно гнал ее от себя, не желая портить вечер.
– Особенно в нашем возрасте, мой друг. – Варден, посмеиваясь, похлопал его по плечу. – Когда еще много ешь и пьешь. Так почему ты вдруг невзлюбил танцы?
– Отчего же, я не люблю совсем другого – развлекать по приказу.
Император нахмурился, а потом понимающе кивнул.
– А, все дело в малышке Катарине, – сладко растянул ее имя Варден, не оставив сомнений в своих намерениях. – Стареешь! Прежде ты не боялся потерять женщину. Так недолго лишиться должности.
– Кого же ты назначишь на мое место? – Первый министр стойко воспринял намек на отставку, наоборот, будто желая ее ускорить, сел, заложив ногу на ногу. – Дай угадаю!
Он задумчиво почесал подбородок.
– Кто засахарил твои уши лестью? Граф Корби? Нет, стой! Конечно, какой я дурак – лорд Марлоу! Недаром его сестра столь усердно трудилась в постели.
– Ты играешь с огнем! – насупив брови, предупредил император. – Я стерплю многое, но все же…
– Прости, – развел руками Ленар и принял подобающую позу, – ты даже не первый в списке охотников за моей головой. Не переживай, я никогда не забуду, что ты император. Именно поэтому я буду танцевать с твоими женщинами, улыбаться и осыпать их комплиментами.
– Давай уже выпьем, Ленар! – со вздохом покачал головой Варден. – Иначе договоримся до синих звездочек.
Он отпер скрытый деревянной панелью тайник и, поколебавшись, извлек пузатую зеленую бутыль.
– Порой ты несносен! – признался монарх, звякнув фужерами. – Мне действительно хочется отправить тебя в отставку, но потом я вспоминаю, что другого такого первого министра не найти, и прощаю.
Больше опасных тем в императорском кабинете не поднимали. Приятели расположились у камина и, потягивая зеленую, напоминавшую колдовское зелье жидкость из хрустальных фужеров, сплетничали о дамах.
* * *На половине претенденток тоже не спали. Кто-то грезил о короне, кто-то скучал по дому, кто-то радовался возможности хотя бы одним глазком взглянуть на дворец.
К Ефимии тоже не шел сон. Прильнув лбом к стеклу, она смотрела на тонущий в темноте парк, вход в который освещали мигавшие на легком ветерке – факелы.
На крышке секретера лежало начатое письмо. Ефимия не могла продвинуться дальше первой строчки. «Дорогая Анна…» Как объяснить сестре, почему Ефимия так поступила? Что можно написать, а о чем лучше умолчать? И как быть с Ленаром Горзеном? Даже в отсвете факелов виделся его силуэт. Казалось, протяни руку – и коснешься плеча. А еще лучше шеи, чтобы одним движением… Но девушка слишком хорошо понимала, что не сможет, не сделает.
Зачем он здесь? Зачем она подняла голову, увидела его? Гораздо проще бороться с абстрактным первым министром. Агнешка Блеккуок только спасибо скажет за отравленный чай. Можно ведь и не убивать, всего лишь сорвать какое-нибудь важное заседание… Или таки до смерти?
Ефимия стиснула виски и обернулась к секретеру. Нужно закончить письмо. Анна грезила дворцом и не простит, если сестра хотя бы не опишет свои покои. Ефимия усмехнулась. О, это целый дворец во дворце! Только ванная комната размером с их спальню. Помимо нее имелась скромная гардеробная без окон, спальня и гостиная. Везде шелк, благородные породы дерева.
Девушка обмакнула перо в чернила и, задумавшись, поставила на бумаге жирную кляксу. Ну вот, придется переписывать! Хотя о чем тревожиться, о двух словах?
– Все, хватит! – Скомкав испорченный лист, Ефимия отправила его в корзину. – Само провидение пытается помешать тебе сделать глупость. Забыла, что все письма просматривают? Или, думаешь, адресом не заинтересуются? Довольно с тебя придворного мага!