Кактус для вашей мыши

Глава 1

Белые хлопья снега за окном сливались в одно размытое светлое пятно, расплываясь и теряя чёткость очертаний, словно это уже не миллионы снежинок, а туманная серебристая пелена, скрывающая постепенно весь мир, всё заоконное пространство. А может быть, его просто там нет? Совершенно никого и ничего нет, а есть только белёсая размытая муть. Наверное, так было бы замечательно, потому что это означало бы, что не нужно выходить к людям, «держать лицо», разговаривать, совершать какие-то никому не нужные действия. Можно просто сидеть здесь, в маленьком тёплом кафе, слушать ненавязчивую музыку и никуда-никуда не уходить. Почему-то казалось, что стоит выйти на улицу, в эту белую круговерть, как тут же проблемы набросятся, как стая волков на неосторожно выскочившего на поляну зайца. Услужливое воображение тут же нарисовало картинку: по обеим сторонам от тяжёлой двери кафе сидят, прячась в снежной дымке, проблемы, напоминающие тех самых волков, и их там много, намного больше, чем может себе позволить маленький неосторожный заяц. А здесь тепло и безопасно, мирно и вкусно пахнет кофе. Может, попроситься к ним, в кафешку, жить? Зайцу много места не надо.

Господи, какой же бред лезет в голову… Волки, зайцы…Впору укладываться на диван и слушать сакраментальное: «Вы хотели бы об этом поговорить?» Нет, не хотела бы, просто так получилось, ничего страшного, бывает. Как там говорила героиня известного фильма? «В сорок лет жизнь только начинается»? Ну вот, в сорок, а мне всего тридцать один. Так что моя жизнь ещё вообще, можно сказать, в стадии подготовки, проекта. И всё ещё впереди: и хорошая работа, и достойная зарплата, и любовь… наверное… С другой стороны, а оно мне надо? Нет, работа и зарплата, это, конечно, важно и нужно, без этого сложно хотя бы как-то прилично существовать. А вот насчёт любви уже стоит подумать. Без неё однозначно спокойнее.

– Простите, мы через десять минут закрываемся, – рядом внезапно материализовалась девушка-официантка и с извиняющейся улыбкой развела руками.

– Да, конечно, спасибо, что напомнили, посчитайте, пожалуйста, – я дождалась счёта в аккуратной кожаной папочке, расплатилась и вышла в метельную улицу, мысленно поздоровавшись с проблемами-волками. Они невежливо промолчали, видимо, считая ниже своего достоинства разговаривать со мной. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.

Снег окончательно распоясался и то и дело швырял в лицо целые пригоршни колючих иголок, забирался под короткий пуховик, коварно скрывал скользкие участки дороги. Стараясь не поскользнуться на спрятавшихся ледяных участках тротуара, я шла в сторону метро, пытаясь сообразить, что после сегодняшних эпохальных событий у меня имеется, так сказать, в сухом остатке.

Главное, у меня есть, где жить, с остальным разберусь: эту утешительную мысль я повторяла как мантру. Действительно, вот если бы я в одночасье осталась бы без жилья – вот это была бы катастрофа. Но – Бог миловал, вернее, не Бог, а папа, оставивший мне квартиру и заставивший составить брачный контракт. Десять лет назад это было редкостью, но папа был непреклонен. И только благодаря этому я сейчас не сижу посреди метели на чемоданах, а спокойно (буду делать вид, что это так) еду домой. В опустевшую, но только мою квартиру.

Итак, жильё есть. Работа… Тут значительно сложнее, так как до сегодняшнего утра я работала в фирме мужа, теперь уже, видимо, бывшего, так как сообщение, полученное утром, не оставляло простора для фантазии. «Я ухожу, жить с тобой больше не могу и не хочу. Заявление об уходе напишут за тебя, на работе можешь не появляться. За своими вещами пришлю водителя».

Вот так конкретно и без излишних эмоций. В этом весь Антон – зачем что-то объяснять или стараться относиться к окружающим по-человечески? Это, так сказать, лишние детали гардероба. Водитель действительно приехал, смущённо пряча взгляд, забрал из шкафов вещи и, извинившись за что-то, уехал. А я осталась. Побродила по квартире, каждую секунду натыкаясь взглядом на вещи, так или иначе связанные с мужем: вот чашка, которую я купила для него в Вене, вот наша фотография на столике возле компьютера, вот его зубная щётка в ванной, и даже полотенце всё ещё пахнет его туалетной водой… И ещё тысяча и одно напоминание о той жизни, когда рядом с ним еще не начала появляться молодая и красивая брюнетка, полностью соответствующая современным канонам: его новый PR-менеджер. Именно с того времени между нами сначала пробежал холодок, а потом возникла непреодолимая пропасть, которую я какое-то время героически пыталась преодолеть. Увы, в полном одиночестве, так как Антон с головой погрузился в новый роман, и на мои душевные терзания ему было абсолютно наплевать. Всё чаще совещания стали затягиваться, командировки участились, да и партнёры почему-то стали назначать встречи чуть ли не ежедневно, причём исключительно после окончания рабочего дня.

Стало ли утреннее сообщение неожиданностью? И да, и нет. Я подсознательно ждала чего-то такого, но… Всё равно было бесконечно больно, обидно, а ещё как-то… противно, что ли.

Утром, после бесплодных попыток понять, что мне делать дальше, я почувствовала, что больше не могу находиться дома, и позорно сбежала в центр, бездумно пробродила полдня по магазинам, даже не понимая, что делаю, а потом забрела в это симпатичное кафе, где и просидела до самого вечера, невежливо сбрасывая звонки друзей и знакомых.

И теперь я вернулась к одному из главных вопросов человечества: что делать? Понятно, что жизнь не закончилась и всё наладится. Наверное… Да, чуть позже придёт осознание того, что прежней жизни уже не будет от слова совсем, придёт боль от предательства человека, которого я когда-то давно, в прошлой жизни, любила до безумия, до головокружения и потери ориентации в пространстве. Но это будет потом. А сейчас… сейчас надо выжить. Перевернуть страницу и начать с чистого листа. Хотя сказать легко – попробуй-ка сделать.

Начать, наверное, стоит с поиска работы, хотя на карточке и остались ещё деньги, те самые, что были отложены «на всякий случай». Вот он и настал, этот самый «всякий случай». Опять же – не стоит испытывать иллюзий и надеяться, что за прошедшие несколько лет я не потеряла былой квалификации бухгалтера. Я ведь по сути дела не работала по специальности – больше была секретарём и администратором. А думать, что за последние шесть лет ничего нового не появилось, – ну-ну…. Наверняка изменилось всё: от программного обеспечения до нормативных документов. Следовательно, либо нужны курсы переподготовки, либо другая работа. И скорее – второй вариант. Ибо курсы ещё нужно закончить, это несколько месяцев, а кушать захочется уже завтра. Ладно, устройство новой жизни начну утром, а сегодня всё же позволю себе пострадать. Имею право….

Спускаясь на эскалаторе, я задумчиво смотрела на проплывающих навстречу людей и думала о том, как бы здорово было, если бы со мной случилось что-нибудь такое, что всегда происходит с героинями моих нежно любимых романов в жанре женского романтического фэнтези. Эти романы были в большом количестве загружены в электронную читалку и, несмотря на моё неизбежное скептическое хихиканье при очередном полностью предсказуемом повороте сюжета, служили своеобразной отдушиной и лекарством при приступах апатии или просто при плохом настроении. Вот как бы здорово было сейчас внезапно увидеть какой-нибудь портал или провалиться в параллельный мир, где меня уже ждал бы эльфийский принц, ректор Академии магии, дракон в человеческом облике, демон, симпатичный оборотень (нужное подчеркнуть). Он, естественно, сначала бы злился на меня за что-нибудь, но потом непременно разглядел бы мой богатый внутренний мир и полюбил бы на веки вечные. Ну и ещё, разумеется, у меня обнаружились бы способности к магии или ведьмовские силы, ну, для полноты картины. И жили бы мы долго и счастливо…

Но плывущие навстречу к выходу из метро люди до обидного мало походили на принцев, демонов и ректоров каких-либо академий, даже самых завалящих. Они или так же равнодушно скользили по мне взглядами, или вообще не поднимали глаз от дисплеев смартфонов. Да и сама я, будем честными, вряд ли заинтересовала бы представителя волшебного параллельного мира. Таких, как я, «на пятачок пучок в базарный день», как говорила моя бабушка.

Сидя в полупустом из-за позднего времени вагоне метро, я от нечего делать рассматривала едущих людей, в основном мужчин, и приходила к печальному выводу: если я планирую когда-то потом, может быть, налаживать личную жизнь, то потенциальную жертву искать следует точно не в общественном транспорте. И дело совершенно не в каком-то снобизме, мол, нормальные мужики на машинах и прочее. Было на лицах всех едущих мужчин почти одинаковое выражение раздражения, усталости и недовольства собой и окружающими. Нет, не хочу, и можете меня осуждать.

Когда я уже поднималась на эскалаторе к выходу, в кармане в очередной раз завибрировал телефон, и я, глянув на дисплей, обречённо вздохнула и ответила.

– Лерка? У тебя совесть есть, мать твою? Я тебе весь вечер дозваниваюсь. Что, так сложно ответить? И сразу говорю – я всё знаю. Подробности сейчас не нужны, просто ответь, ты в порядке? За тобой приехать?

– Не ори, без тебя плохо. В целом – в порядке. Макс, ты мне можешь конкретно сейчас чем-то помочь? Нет? Ну вот и всё. Дай мне пострадать в своё удовольствие, – я помимо воли улыбнулась, стараясь не показать голосом, что очень тронута. – Я устала, давай воспитательные беседы отложим на завтра, а? И ехать не надо, я через пятнадцать минут уже буду дома.

– Да уж ясен пень, что не сегодня, – Макс ещё немного попыхтел сердитым ёжиком и уже совершенно нормальным деловым тоном поинтересовался. – Завтра у меня встреча с заказчиком в двенадцать, можем потом по кофейку. Ты как?

Я пожала плечами:

– Да не вопрос, я, как ты можешь догадаться, теперь совершенно свободная во всех отношениях женщина.

– Ну и слава всем богам, – он тяжело вздохнул, – потому что твой упырь был тебя совершенно недостоин. Мы тебя успокоим, перезагрузим, апгрейдим и замуж отдадим. За нормального, со всех сторон правильного чувака.

– Я тебя умоляю, вот только твоего нормального чувака мне для полного счастья сейчас и не хватает, – я мысленно представила того, кто может по представлениям Макса назваться этим самым «нормальным чуваком» и вздрогнула. – Давай потом, ладно?

– Потом так потом, – с подозрительной лёгкостью согласился Макс и уточнил, – а завтра около часа жди меня в «Fermе» на Садовой. Договорились?

– Договорились, – я, приятно удивлённая тем, как быстро закончился разговор, попрощалась с приятелем и короткими перебежками, спасаясь от всё усиливающейся метели, поспешила к дому, благо от метро мне нужно было преодолеть каких-то метров триста.

Дома было тихо и темно, но почему-то это совершенно не напугало и не напрягло, скорее, вызвало чувство непонятного облегчения и успокоения. И избитая народная мудрость формата «что Бог ни делает, всё к лучшему» не казалась совсем уж банальной. А может быть, действительно нужно перелистнуть, перевернуть страницу и начать сначала? Ведь не просто так об этом столько говорят? Возможно, жизнь действительно может начаться заново? Что изменится в моей жизни с уходом Антона?

Да, станет хуже с деньгами, так как при всех своих недостатках, жадным или скупым муж не был. Деньги у меня были всегда, не на уровне олигархов, естественно, но на путешествия, хорошие кафе и вещи достойного качества хватало без проблем, тем более что я не любительница клубов, вечеринок и прочего богемного образа жизни. Поэтому того, что отложено на «чёрный день», на первое время однозначно хватит.

Работа… Да, с этим несколько сложнее. Но в то же время, я ведь не любила то, чем занималась в фирме Антона. В своё время муж сумел убедить меня, что работа бухгалтера – это для меня слишком мелко, скучно, и гораздо полезнее будет, если я возьму на себя различные организационные вопросы. Я тогда была влюблена, слепа, глуха и потому на всё согласна. И что в итоге? Рутина, почти «день сурка», особенно в последнее время: согласовать встречи, помочь в составлении и проверке ряда документов, пообедать с мужем, иногда вечером в спортзал, домой, телевизор или компьютер, и спать. Так что рыдать по оставленному кабинету и круговороту обыденных дел в отдельно взятой компании я точно не стану. Ну не моё это было, вот ни разу не моё.

Семья… А можно ли назвать нашу совместную жизнь в последние пару лет семейной? С большой натяжкой. Каждый жил своей жизнью, кое-как склеенной в подобие совместной. Немного общих деловых интересов, так же немного общих друзей. Как-то постепенно у Антона образовался свой круг общения, в который меня не слишком звали, а у меня – свой. Мы даже спали последнее время в разных комнатах, так как то он возвращался под утро, то я уставала или сердилась.

Возникает вопрос: так что же изменится в моей жизни в худшую сторону с уходом Антона? И напрашивается логичный ответ: ничего не изменится, во всяком случае, хуже мне не станет, это точно. С деньгами и работой разберусь, не боги горшки обжигают. С этой обнадёживающей мыслью я и уснула. И снились мне, как ни странно, не волки с зайцами, и не (слава Богу) муж, а какие-то цветные завихрения и неясные голоса.

Небольшая, но уютная кондитерская «Ferma» встретила меня ароматами кофе и какой-то несомненно вкусной выпечки. Поискав глазами Макса, я заметила его за угловым столиком: приятель с кем-то разговаривал по телефону, недовольно морщась. Он заметил меня и радостно замахал рукой, мол, я здесь. Пока я пробиралась между достаточно тесно стоящими столиками, он завершил разговор, и по его хищно прищуренным глазам я поняла, что кого-то ждёт допрос с пристрастием. Клюнув меня в щёку приветственным поцелуем, он так пристально стал рассматривать моё лицо, словно за ночь у меня мог появиться третий глаз или измениться форма носа.

– Ничего так, нормально, – наконец вынес он вердикт, – я думал, хуже будет. Надеюсь, ты не переживаешь? Тут не плакать надо, а шампанское пить. Наконец-то ты от этого… – тут Макс запнулся в поисках подходящего слова, даже пальцами прищёлкнул, но не нашёл и махнул рукой, – в общем, от этого избавилась.

– Макс, не переживай, я в полном порядке, – я улыбнулась ему и с удивлением поняла, что, пожалуй, действительно чувствую себя более чем прилично. – Жизнь не заканчивается, а только начинается.

– Золотые слова! – довольно ухмыльнулся Макс.– Но замуж мы тебя выдадим.

– Хорошо, хорошо, только можно не прямо сейчас? Мне ещё развестись нужно будет, между прочим. Так что можно мне тайм-аут?

– Ладно, уговорила. Но я же корыстный и циничный негодяй, – с этими словами Макс скорчил зверскую физиономию, – поэтому мне нужна твоя помощь.

– Какая? – я с удивлением посмотрела на него, плохо понимая, какую помощь могу оказать этому прохиндею. – Я, знаешь ли, ни в акциях, ни в биржевых процессах, ни медицинском оборудовании не разбираюсь от слова вообще.

– И не надо в них разбираться!

– А что надо? – хитрая физиономия Макса наводила на самые нерадостные и чрезвычайно подозрительные мысли.

– Сопровождать меня на презентацию нового оборудования для стоматологических клиник, – Макс небрежно махнул рукой, мол, фигня такая, даже говорить неловко. – Посидишь со мной, умные слова послушаешь, поулыбаешься, потом шампанского выпьешь, с интересными людьми познакомишься. Тебе же несложно?

– Не вопрос, конечно. А в этих твоих умных словах я что-нибудь пойму кроме предлогов и союзов?

– А зачем? – искренне удивился Макс. – Тебе же эту технику не покупать. А умное лицо делать ты умеешь, я видел. И потом, там будет сам Беляев!

– А кто это? – я действительно плохо ориентировалась в медицинском сообществе города, так, на уровне новостей. – Я должна его знать?

– Лер, вот тебе сейчас совсем не стыдно? – Макс смотрел на меня с таким искренним укором, что мне даже стало немного неловко от того, что я не знаю этого самого, видимо, всем нормальным людям известного Беляева. – Ну подумай. Беляев.

– И что? Кто он? – я судорожно стала перебирать всех более или менее известных деятелей нашего города. – Ну не знаю я его, дальше что? Думаю, ему от этого не жарко и не холодно. Как и мне, кстати.

– Деревня… – протянул Макс и осуждающе покачал головой. – Дмитрий Васильевич Беляев.

– И что дальше-то? Он кто? Владелец заводов, газет, пароходов?

– Лучше, Лерунчик, намного лучше, – Макс наклонился ко мне и голосом опытного заговорщика прошептал, – он владелец сети «Лайт-Мед». Знакомое название?

Я удивлённо хмыкнула и уточнила:

– Той самой? У которой годовой оборот больше, чем бюджет небольшого африканского государства?

Макс кивнул и довольно уточнил:

– Поэтому я и сказал, что «тот самый Беляев». Знаешь, люди его уровня обычно на такие мероприятия не очень охотно ходят, но тут, насколько я понимаю, вопрос в приобретении оборудования для клиники, которая принадлежит его жене. Ну, типа стремление слегка надавить авторитетом, может, цену сбить, может, просто она попросила. А может, он в губернаторы собирается, откуда я знаю. Или в президенты. Вот и выйдет пообщаться с народом. Я, если честно, не вникал. Так что ты и мне доброе дело сделаешь, и на живого Беляева полюбуешься. Ну так как? Пропуск заказываю?

– Заказывай, – я кивнула, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль, но она уже испарилась, – и, слушай, Макс, ты можешь мне помочь с работой? Мне же теперь надо как-то жить, понимаешь? А покупать газету с объявлениями или лопатить сайты с вакансиями я не готова, если откровенно.

– А что ты хотела бы? – Макс заинтересованно повернулся ко мне. – Если вам нужны полезные знакомства, их есть у меня. По специальности?

– Нет, наверное.... нет. Скорее, что-нибудь из области управления несложного или администраторское. Как ты думаешь, это реально?

– Конечно, – друг активно закивал лохматой головой. – Сегодня сделаю несколько звонков и тебя вечером наберу. Хорошо?

– Спасибо, – я тепло улыбнулась Максу, – И что бы я без тебя делала?

– Как что? Пропала бы, – Макс махнул рукой, подзывая официанта. – Ладно, я побежал, а ты жди моего звонка и рассчитывай на пятничный сейшн. Форма одежды умеренно демократичная.

Оставшись в гордом одиночестве, я достала телефон и быстро набрала в поиске: Дмитрий Беляев. Нужно же как-то ликвидировать пробелы в образовании. Яндекс, подумав, выдал массу информации, но я открыла раздел с картинками. Дмитриев Беляевых было много, и мне пришлось уточнить, добавив в поиск «Лайт-Мед». Картинок стало значительно меньше, и большинство из них было посвящено мужчине лет сорока с хвостиком, который дежурно улыбался в камеру, демонстрируя безупречную белоснежную улыбку. На некоторых фото он был вместе с ослепительной блондинкой неопределённого возраста с кукольным лицом и холодными глазами акулы-людоеда. Пролистав несколько материалов, посвящённых самому Беляеву, его супруге и его бизнесу, я вышла из сети, допила кофе и решительно открыла список контактов.

– Арина, здравствуйте, это Валерия, – я, услышав голос своего мастера, улыбнулась, – а у вас случайно на завтра нет свободного местечка? Я бы хотела записаться.

Выяснив, что место есть, я договорилась насчёт посещения и с сознанием выполненного долга отправилась подбирать что-нибудь подходящее под критерий «умеренно демократичное».

Глава 2

Макс, будучи человеком обязательным, несмотря на природное разгильдяйство, отзвонился тем же вечером. Сообщил, что расскажет мне всё при встрече, но оснований для беспокойства нет – безработной меня однозначно не оставят. Но конкретно сейчас приятеля гораздо больше волновал мой предстоящий «выход в свет». Купленное мной платье, скромное, но стильное, он после долгого критического изучения фотографий всё-таки одобрил, велел потренироваться перед зеркалом делать умное лицо и, издав мефистофельский смешок, отключился.

На следующий день я ждала его при полном параде и чувствовала себя, скажем так, странно: мне совершенно не хотелось никуда идти – это во-первых, я не привыкла ходить на подобные мероприятия без мужа – это во-вторых.

Макс подъехал вовремя, в очередной раз приятно удивив меня несвойственной ему пунктуальностью, и уже через полчаса я обозревала достаточно большой зал, как ни странно, достаточно плотно заполненный народом. Интересно, это у нас в городе такая массовая тяга к стоматологическому оборудованию или всем интересно посмотреть на живого господина Беляева, который Дмитрий Васильевич.

Макс, подхватив меня под руку, плавно перемещался по залу, знакомя с какими-то людьми, улыбаясь направо и налево и, наверное, намотал бы ещё кругов двадцать, если бы по залу лесным ветром не пронёсся невнятный шум, и все повернулись к дверям, стараясь делать это не слишком демонстративно. Я тоже расположилась возле широкой колонны, стараясь лишний раз не попадаться на глаза, ведь, в общем-то, я на этом празднике жизни человек абсолютно посторонний, у меня даже профессионального интереса нет.

Тем временем толпа раздвинулась в стороны, как льды перед носом атомного ледокола «Ленин», и по освободившемуся проходу прошествовал, другого слова у меня не было, именно прошествовал господин Беляев собственной персоной. Почему-то он был без супруги, но и его одного вполне хватало: такой давящей ауры я давно не видела, не ощущала. Беляев подавлял, перемалывал в муку где-то на ментальном уровне. Он внимательно слушал молодого человека, держащего в руках что-то типа планшета и иногда так бурно жестикулировавшего, что я стала опасаться за целостность наверняка ценного гаджета.

Беляев не смотрел по сторонам, наверное, мы все были для него настолько незначительны, что не стоили даже минуты царского внимания. Я поморщилась: терпеть таких снобов не могу. Но вряд ли, даже если бы господин Беляев чудом об этом и узнал бы, он стал бы хуже спать по ночам. Богатое воображение тут же нарисовало очередную картинку: Беляев в домашнем халате мечется по комнате, заламывая руки и умоляя неприступную меня изменить своё мнение.

Между тем народ сконцентрировался вокруг расставленных в несколько рядов полукругом удобных стульев, постепенно расселся и приготовился слушать представителя компании, презентующего выставленное зубоврачебное оборудование. Слайды презентации мелькали, люди тихонько переговаривались, шушукались, посмеивались, как это обычно и бывает на таких тусовках. Я тоже негромко переговаривалась с Максом, пока вдруг не заметила, что вокруг стало как-то подозрительно тихо. Оглянувшись, увидела господина Беляева, обозревающего внезапно ставшую очень внимательной аудиторию. Он помолчал, кивнул каким-то своим мыслям и начал говорить о ценностях плодотворного сотрудничества, перспективах развития и прочих не менее важных и скучных вещах. Я даже не пыталась вникать, пока слух не резануло слово «пятиста»: я сделала стойку, потому что почему-то очень болезненно отношусь к грамматическим ошибкам выступающих, особенно если они вещают с высоких трибун. Прислушалась, внимательно глядя на надежду и опору нашей региональной экономики, и поняла, что не ошиблась. Беляев ещё несколько раз произнёс «более пятиста миллионов», потом «около трёхста тысяч пациентов». Болезненно скривилась, услышав очередное неправильно произнесённое числительное, и вдруг почувствовала чей-то давящий взгляд. Поозиравшись, с ужасом поняла, что прожигает меня недовольным взглядом не кто иной, как «тот самый Беляев». Нервно икнула и сделала вид, что мне очень, просто очень-очень интересно то, что он говорит, можно сказать, изобразила полное и безоговорочное внимание и почтение. И даже на фразе «к двух тысяча двадцать второму году» постаралась не застонать, а лишь покрепче стиснула зубы (если что, тут же и вылечат, вон, полно стоматологов кругом). На оратора старалась больше не смотреть, но ещё несколько раз почувствовала скользнувший тяжёлый взгляд. Максу, естественно, ничего не сказала, чтобы лишний раз не нервировать.

К счастью, говорил Беляев не очень долго и, пожелав всем успехов в нелёгком стоматологическом бизнесе, покинул место выступающего. Хотела бы сказать «и растворился в толпе», но такие, как он, никогда и нигде не растворяются. К сожалению, наверное. Народ откровенно оживился и, поднявшись, перебазировался поближе к столикам с шампанским, неизбежным на подобной презентации. Я задумчиво вертела в руках бокал, размышляя, как бы теперь потихоньку исчезнуть, так как свой товарищеский долг я выполнила и смысла оставаться здесь больше нет. Нужно было только предупредить Макса, и можно заказывать такси.

– И что же вам настолько не понравилось в моём выступлении? – так внезапно раздалось рядом, что я от неожиданности поперхнулась шампанским и закашлялась. – На вас было просто больно смотреть.

В низком и, увы, уже узнаваемом голосе было столько иронии и совершенно не скрываемого превосходства, что неудержимо тянуло съязвить в ответ, но я сдержалась и, поморщившись, проворчала: