Снайпер
– Десятка, немного выше. Где-то треть дюйма.
– Десятка, в середину.
– Десятка, точно в центр.
Никаких сбоев, ошибок и промахов. Боб нашел свою стрельбу и стрелял все утро, почти не двигаясь и не дыша, не тратя ни одной секунды впустую и не делая ни одного лишнего движения. Он испытывал какое-то странное удовольствие оттого, что у него быстро забирали пустую винтовку, затем сразу же приносили ее обратно, уже заряженную, оттого, что кто-то регулярно бегал к мишеням, отмечая выстрелы или заменяя сами мишени.
Он уже потерял счет. Это было как во Вьетнаме. Просто стреляешь и смотришь, как пуля летит туда, куда ты ее послал, почти без отклонения. Сам процесс стрельбы становится каким-то абстрактным и полностью безликим; над ним долго не задумываешься, и он превращается в нечто подобное небольшому ритуалу или репетиции. Счет рос, с Бобом никто уже не мог равняться, все давно были позади, а он с каждым новым попаданием все ближе и ближе подбирался к легендарной цифре знаменитого Карла Хичкока – девяносто три.
– Десятка.
– Десятка.
– Десятка.
После того как Боб отстрелял все четыре серии по пять патронов в каждой, он устало отложил винтовку в сторону, а корректировщики и счетчики побежали к мишеням подсчитывать очки.
Естественно, Боб сразу же определял, каким патроном выстрелил, по малейшим различиям в отдаче винтовки. Свои патроны он узнавал мгновенно; чуть-чуть медленнее, но все же достаточно быстро он устанавливал разницу между патронами «Федерал» и «Лейк-Сити». Патроны же «Экьютек снайпер грейд» коренным образом отличались от остальных. Боб чувствовал, что пули из них летят немного выше. Было ощущение, что они попадают прямо над десяткой, почти без рассеивания. Пули летели стремительно – прекрасные выстрелы, точные и стабильные. – Мистер Свэггер, не желаете ли взглянуть на результаты вашей стрельбы? – спросил Хэтчер.
– Да, давайте посмотрим, – сказал Боб.
Он подошел к столу, на котором производился подсчет и анализ выстрелов. Рядом стояли два человека с кронциркулями.
– Хорошо, – заключил Хэтчер, – думаю, вы будете довольны. Я пометил каждую мишень согласно расстоянию, на котором она была установлена, и патрону, которым вы стреляли. На сто ярдов вы стреляли патронами «Федерал премиум», «Экьютек», «Лейк-Сити мэтч» серии Эм – восемьсот пятьдесят два и своими собственными. Именно в таком порядке. Вот все мишени.
Боб взглянул на изуродованные десятки, на которых маленькие, разбрызганные, как капельки грязи, отверстия от пуль вырвали центр – получилось что-то вроде листочков клевера.
– Вот среднее отклонение от центра для каждого вида патронов, по нашим подсчетам: «Федерал» – 0,832 дюйма, «Экьютек» – 0,344 дюйма, «Лейк-Сити мэтч» – 0,709 дюйма и ваши патроны – 0,321 дюйма.
Боб проверил их. Да, эти экьютековские штуки были почти так же хороши, как и его собственные патроны, и намного лучше, чем патроны двух крупнейших заводов по производству боеприпасов. Он кивнул.
– На двести ярдов вы, согласно баллистическим таблицам стрельбы, должны были бы стрелять на четыре с половиной дюйма ниже и с меньшей кучностью. Но вы увидите, что угол отклонения практически не изменился, хотя по кучности «Федерал» стал отрываться от остальных.
Боб снова посмотрел на аккуратные, ровные дырочки в мишенях. На этот раз попадания один в один были реже, почти всегда являясь, видимо, исключением или простым совпадением. Диаметр круга попадания для всех групп патронов колебался в пределах двух с половиной – трех дюймов, причем для каждой группы центр располагался приблизительно в двух дюймах от центра десятки. В связи с увеличением угла отклонения патроны «Федерал» на удивление образовывали самую ровную окружность диаметром в два дюйма. И снова патроны Боба оказались лучше других: отклонение составило всего 0,967 дюйма, причем центры отверстий находились меньше чем в полуминуте угла друг от друга. Но результаты «Экьютека» были очень похожими. Отклонение составляло 0,981 дюйма, и между центрами отверстий тоже было меньше полуминуты угла. Боб понимал, что мог бы отстрелять эту серию и лучше, потому что после выстрела своим патроном он расслаблялся, чувствуя уверенность в точности попадания.
– А теперь самое сложное задание, – сказал Хэтчер. – Майк, мишени с трехсот ярдов, пожалуйста. Мистер Свэггер, я думаю, теперь вы сможете понять, почему наши патроны и вообще все боеприпасы идут под маркой «Снайпер грейд»[10]. Вы лучше, чем кто бы то ни было, сумеете оценить их. – Он протянул ему четыре мишени.
Свое крайнее удивление Боб обычно выражал непроизвольным тихим присвистом. Именно такой была его реакция и сейчас.
На мишенях, которые протянул Хэтчер, картина оказалась совсем фантастической. На расстоянии трехсот ярдов все отверстия располагались в девяти-одиннадцати дюймах от центра десятки, внизу мишени, прямо на внешнем крае черного круга. Рассеивание увеличилось, и патроны «Федерал» как нельзя нагляднее проявили свою обманчивую сущность: диаметр окружности, которую они образовали, составлял целых четыре с половиной дюйма.
Боб дернул головой и недовольно хмыкнул. Он был глубоко разочарован. Мишень в этом месте выглядела так, как будто ребенок наугад наделал в ней дырок пальцем.
«Лейк-Сити» были чуть лучше, но ненамного – почти минута угла. Но хотя все отверстия находились внутри окружности диаметром три дюйма, одна из пуль по какой-то причине оказалась далеко от остальных, и, если не считать ее, вся группа вписывалась в круг диаметром два с половиной дюйма.
Боб видел, что здесь «Экьютек» явно перещеголял его. Отметины от пуль Боба располагались так, что еще создавалась какая-то иллюзия круга диаметром 1,386 дюйма. По кучности он прекрасно укладывался в норму, однако окружность, которую образовали дырочки от пуль этого проклятого «Экьютека», в диаметре составляла 1,212 дюйма, причем три выстрела из четырех образовали треугольник, который помещался в окружность диаметром всего 0,352 дюйма!
– Черт, – сказал он.
– Вот это стрельба, – произнес кто-то. – Выстрелы что надо! Многие не попадают в мишень с расстояния трехсот ярдов, даже когда у них есть оптический прибор с двадцатичетырехкратным увеличением.
– Нет, – сказал Боб, испытывая благоговейный трепет перед дырочками на мишени, – все дело в патронах. Отличные патроны.
Это были действительно прекрасные патроны. В мире насчитывалось всего пятьдесят или шестьдесят человек, способных сделать такие отличные патроны. Фрэнк Барнс, наверное, пара надменных, зазнавшихся специалистов из «Спир», «Хорнади» или «Сьерры», несколько представителей вымирающего племени нелегальных самодельщиков – старые сутулые мужчины, которые всю свою жизнь провели в механических цехах оружейных заводов; несколько стрелков мирового класса, стреляющих с упора и наверняка служивших в Первой дивизии морской пехоты. Кое-кто из роты «Дельта» или оружейные мастера подразделений cпецназа ФБР. Тот, кто создает такие патроны, знает, что он делает. У Боба в голове возник образ невысокого старичка, который уже миллионы раз изготовлял их, кропотливо и настойчиво доводя до полного совершенства. Это требовало не просто терпения, но своего рода гениальности. Боб почти физически чувствовал присутствие этого старичка. Он был здесь, на стрельбище, старый мастер, который знал свое дело, как никто другой.
И вдруг Боб все понял. Он еще раньше заподозрил что-то неладное, но теперь он все понял. Они играют с ним, водят его за нос. Они совсем не те, за кого себя выдают. Кто же они такие?
Боб улыбнулся:
– Ну а теперь что, полковник?
– Теперь надо пообедать. А во второй половине дня нам бы хотелось встретиться с вами на другом стрельбище, где вы будете стрелять уже по мишеням, установленным на… за отметкой в пятьсот ярдов. И дальше, до тысячи.
– Ну что ж, звучит заманчиво, – сказал Боб.
– Завтра утром, мистер Свэггер, я собираюсь предложить вам одну очень забавную вещь.
Вечером Боб отказался от приглашения «Экьютека» на роскошный ужин в ресторане Сэйерсвилла, а вместо этого решил прокатиться в одиночестве по местным дорогам на арендованной машине. Наконец он нашел то, что искал, – укромное тихое местечко, достаточно удаленное от населенных районов, где можно было побыть наедине с самим собой, в тишине, не опасаясь, что кто-то потревожит твои мысли.
Теперь они уже не следили за ним. Они избегали встречаться с ним часто, думая, что уже надежно подцепили его на крючок.
Может быть, и подцепили. Ему было ужасно любопытно, кто и откуда руководит всем этим. В целом он понимал, о чем идет речь. Речь, естественно, шла об убийстве.
Его репутация была очень высокой. В определенных кругах его знали достаточно хорошо. Время от времени с ним происходили какие-то странные вещи: к нему проявляли нездоровый интерес, делали всевозможные таинственные намеки, как бы невзначай давали понять, что он бы мог получить большую сумму, если бы встретился там-то и там-то – в Сент-Луисе, Мемфисе или Тексаркане – с каким-то человеком и выслушал определенные предложения. На протяжении всех этих лет подобные предложения поступали от самых разных заказчиков. Некоторые, естественно, делались людьми, близкими к преступным организациям. Другие, скорее всего, шли от разных разведслужб – Боб выполнил в свое время два задания, связанных с уничтожением гражданских объектов во Вьетнаме, получив перед этим письменный приказ из вышестоящего штаба. Остальные попытки предпринимались весьма состоятельными людьми, которые хотели использовать его для решения своих проблем в бизнесе: исправить несправедливость или отомстить за обиду. Казалось, у всех были какие-то патологические отклонения.
Боб всегда отвечал «нет». Объяснял, что это противозаконно, и вежливо просил оставить его в покое.
Многие отставали от него. Но были и такие, которые не желали уходить ни с чем: эти выродки, принадлежавшие к племени ненавистников, требовали к себе специального подхода, и выпроводить их было непросто. Люди этой разновидности считали, что вся страна принадлежит им, и только им, и что на земле уже давно царило бы благоденствие, если бы на ней не существовало других… Естественно, под «другими» обычно подразумевались черные. За время своей службы во Вьетнаме Боб повидал немало чернокожих сержантов, и они были отличными парнями, поэтому он даже не желал слушать все это дерьмо. И хотя по натуре он не был жестоким, однажды ему все-таки пришлось расквасить нос наглецу, который представлял организацию под названием «Белый порядок». Давясь злобой и размазывая кровь по лицу, тот сказал, что они теперь внесут в черный список и Боба, вот тогда-то Боб схватил его за шкирку и, приставив к горлу кольт правительственной модели, спокойно произнес:
– Мистер, если вы сами не в состоянии совершить убийство, о котором хлопочете, значит вы еще не доросли до того, чтобы угрожать мне!
Наглец моментально наделал в штаны и кубарем выкатился за ворота.
Но здесь он имел дело совсем с другими людьми. Такими, как этот проклятый полковник Брюс, со своей Почетной медалью, и коротконогим преданным Пейном. Они были достаточно богаты, чтобы купить этот участок земли, притащить черт знает откуда его, Боба, да еще и заполучить человека, который умеет делать эти прекрасные патроны. Кто же они такие? Кого же надо убить, что это за птица, ради которой идут на такие расходы?
ЦРУ.
Он чувствовал, что это они. Это был их стиль работы: все время какие-то странные ситуации, никогда ничего не ясно, вечно заваривают кашу, втягивают тебя в дело, и когда ты наконец понимаешь, что происходит, бывает легче смириться и не дергаться, чем пытаться вырваться.
Итак? Он сидел и думал, стараясь пересилить огромное желание почувствовать во рту приятный вкус ликера или холодную свежесть пива, которые бы освежили его мысли и помогли ему лучше думать. Но Боб понимал, что стоит сделать один-единственный глоток – и все, он уже пропащий человек. Поэтому он сидел и думал, решая свои проблемы в состоянии каменно-холодной трезвости.
ЦРУ хочет, чтобы он снова вышел на охоту.
Но на кого?
Сидя в маленьком ресторанчике, Боб снова и снова корпел над этим вопросом. Ужасно болели голова и бедро. Но ответ на мучивший его вопрос все не приходил. Он сидел так, размышляя, уже несколько часов и только сейчас заметил, что ресторан закрывается и официантка то и дело бросает на него сердитые взгляды. Нет уж, спасибо, он не встанет на их сторону, ему не нужны их вонючие деньги. Самое главное для него – это винтовки и чувство выполненного долга.
Но что такое долг?
На кого надо охотиться?
Кто сделал такие патроны для фирмы «Экьютек»?
Боб сел в машину и поехал назад. Ночь он спал спокойно – сны не беспокоили его. Он все еще оставался верен своему принципу: больше никогда никого не убивать.
Он скажет им это завтра, узнав, чего от него хотят. Он больше никогда не будет убивать.
Глава 4
На следующий день они встретились на трехсотъярдовом стрельбище. Сам полковник отсутствовал, ничего накануне не объяснив и никого не предупредив. Без него все остальные, кажется, немного расслабились. Тот, кого звали Хэтчером, похоже, остался за главного, хотя, скорее всего, только по видимости. Это был рыжеволосый пятидесятилетний мужчина усталого вида, с большими щелями между зубами. Его нагрудные карманы были набиты карандашами, упакованными в пластиковые пакеты. Хэтчер производил впечатление рассеянного человека, который знает немного обо всем и все о немногом. Он усадил Боба в черный «джип-чероки». Взяв еще двух человек и флегматичного Пейна, все вместе поехали боковыми дорогами в направлении другого стрельбища.
Представшая перед Бобом картина поразила его: огромное светлое поле на покатом склоне холма, на одном конце которого виднелись возведенные на скорую руку строительные леса, скрепленные болтами. Вся эта безумная конструкция для большей устойчивости крепилась к земле проволочными растяжками, которые располагались по всему периметру «творения». Оно напоминало каркас цирка, только без брезентового верха, или железный скелет здания без цементного наполнения.
Боб увидел, что к верхней части сооружения приделано несколько лестниц, а на самом верху расположена платформа, где установлены стол и подставка для стрельбы.
– Это имитация здания в Талсе, штат Оклахома, – сказал Хэтчер. – Или если сказать точнее, расстояние, габариты и высота ровно такие же, как там. Машину видите?
В конце пыльной дороги, проходившей мимо этого нелепого строения, стоял остов старого лимузина: двигателя давным-давно нет, кузов изъеден ржавчиной, однако салон сохранился в целости. Автомобиль соединялся цепью и тросом с располагавшимся в полумиле от него объектом – скорее всего, лебедкой.
– Что это все, черт побери, значит?
– Это наш сценарий по программе спецназа, – сказал Хэтчер. – Мы разработали и проиграли ситуацию, в которой вы должны вести огонь по движущейся цели, причем внутри находятся заложники. Действовать будете под контролем корректировщика – вас подключат к радиосети. После того как получите разрешение на выстрел, вы должны убрать того парня, который ограбил банк и спасался бегством, прихватив с собой несколько заложников. У вас всего пять секунд, чтобы попасть ему в голову. Все как в восемьдесят шестом году в Талсе, когда снайперу ФБР пришлось сделать точно такой же выстрел.
– Ну и чем все закончилось?
– О, он попал в спину женщине, которая была заложницей, та осталась парализованной на всю жизнь. Грабитель пристрелил двух других заложников, а потом покончил с собой. Это было ужасно, просто ужасно! Да, ради этого выстрела он тренировался всю свою жизнь, а когда наступило время сделать его, промазал. Позор.
– Они все сидели в таком же лимузине?
– Нет. Там был черный пикап. Просто мы решили попробовать на лимузине.
«Чероки» припарковался, люди, что были поблизости, стали подходить к ним и по очереди здороваться. Хэтчер что-то сказал техникам, и те раздали всем готовые к работе рации. Потом Боба повели под навес, к обыкновенной школьной доске.
– Посмотрите, мистер Свэггер: за последние пятнадцать лет, по нашим расчетам, представители властей, отвечающих за обеспечение законности как на местном, так и на федеральном уровне, произвели более восьмисот пятидесяти прицельных выстрелов. Все были сделаны при помощи оптических прицелов по вооруженным преступникам, находившимся на удалении от тридцати пяти до трехсот пятидесяти ярдов. Знаете, каким оказался процент попаданий с первого выстрела?
– Уверен, что очень низким.
– Попадание с первого выстрела – тридцать один процент. Черт, как раз в прошлом году в Сакраменто, штат Калифорния, полицейский снайпер сделал прицельный выстрел по неподвижному вооруженному преступнику через приоткрытую дверь магазина по продаже электроники и промахнулся. Даже не зацепил его. Тот парень сразу же уложил на месте всех троих заложников, и только после этого с ним удалось разделаться. Как вы считаете, почему это происходит?
Боб немного подумал, потянул время, а потом выдал ответ:
– Такой высокий процент промахов можно объяснить либо отклонениями траектории пули, либо неудачной конструкцией, либо неполадками в оружии. Но я совершенно уверен, что в большинстве случаев это ошибка стрелка. В первый раз во Вьетнаме я промахнулся. И во второй тоже. Нужны опыт и практика, чтобы тело привыкло сохранять обычное спокойное состояние, пока происходит плавный, как бы не зависящий от стрелка спуск курка.
«Надо бы найти прохладное местечко и немного побыть там одному», – подумал Боб.
– Верно! – с одобрением воскликнул Хэтчер. – Поэтому наша идея как раз и состоит в том, чтобы хоть чуть-чуть укрепить их уверенность в собственных силах. Это уже будет много. Мы хотим, чтобы те, кто учится сейчас профессионально стрелять из винтовок, знали, что патрон в канале ствола прекрасно выполнит свою задачу, если они, разумеется, выполнят свою. Мы надеемся, что они поверят в это, потому что вы расскажете и покажете все наглядно.
Боб кивнул и спросил:
– Можно взглянуть на автомобиль?
– Нет. Думайте и представляйте его себе так же, как это делал агент ФБР. Вы полагаете, он видел эту машину до того, как ему пришлось по ней стрелять? Нет, не видел. Мы хотим поместить вас там же, где находился он. Мы также не назовем вам расстояние до цели. Нам бы хотелось, чтобы вы решили эту проблему сами. Итак, вы должны подняться на предполагаемый пятнадцатый этаж здания страховой компании «Кэжьюэлти энд лайф» в Талсе. Представьте себе, что сегодня десятое октября тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, грабитель банка по имени Вилли Даунинг с дешевым девятимиллиметровым револьвером «стар» и тремя заложниками движется в направлении международного аэропорта Талсы, где, как он думает, ждет самолет, готовый переправить его в Африку. Вы – специальный агент ФБР Ник Мемфис, подготовленный по программе спецназа, лучший по стрельбе из винтовки и пистолета во всем департаменте. Через несколько часов наступит момент, когда Вилли Даунинг появится в поле вашего зрения, убив перед этим полицейского и банковского охранника и ранив еще двоих. Он находится в сильном нервном возбуждении, есть серьезные признаки психопатических отклонений. Ваш инструктор по стрельбе определил, что у вас лучший выстрел; у вас есть реальный шанс и возможность попасть. Настоящий Ник Мемфис стрелял из «Ремингтона-семьсот» триста восьмого калибра, без родного ствола…
– Это было не так уж важно, – сказал Боб, – тем более для одного выстрела.
– Во всяком случае, мы включим вас в радиосеть. Вся информация, которую вы будете получать, основывается на расшифрованных переговорах. Вы окажетесь практически в такой же ситуации, в какой находился Ник Мемфис. Я буду внизу, на микрофоне, и стану передавать вам по рации команды так, как это делал наводчик Ника Мемфиса. Вы получите достаточно времени, чтобы устроиться там, – в принципе столько же, сколько было тогда у него. И достаточно времени для того, чтобы засечь цель и проследить за ней, пока вы будете ждать отмашку для выстрела. Итак, мистер Свэггер, теперь, когда вы со всем ознакомились, хотите ли вы сыграть в эту игру?
Боб взглянул на шатающуюся конструкцию из железных стоек и всякого хлама. Она казалась совсем неустойчивой и не создавала ощущения надежности. Но это его привлекало. Самолюбие Боба было немного задето. Сможет ли он сделать этот выстрел, особенно после того, как один дурак из ФБР промахнулся, погубив своим выстрелом несколько человеческих жизней?
Внезапно, впервые с того момента, как он оказался в Мэриленде, на лице Боба появился слабый намек на улыбку.
– Ну что ж, давайте попробуем, – сказал он, на мгновение позабыв об «Экьютеке» и полностью сконцентрировавшись на противостоянии между Вилли Даунингом и Ником Мемфисом в Талсе.
Ему сообщили, что настоящий Ник Мемфис стрелял с упора, с мешка с песком, установленного на подоконнике пятнадцатого этажа. После долгого подъема по строительным лесам Боб обнаружил, что площадка находится в ужасном, почти аварийном состоянии, но в целом достаточно хорошо закреплена и надежна.
Надев наушники вместе с микрофоном, он подсоединился, как его инструктировали, к каналу номер четырнадцать – контрольному каналу ФБР.
Сначала раздались хрипы, щелчки и свист, потом он услышал голос:
– А-а, Эс-четыре, вы слышите, Эс-четыре, вы слышите?
– Эс-четыре – это я? – спросил Боб.
– Да, – последовал ответ. – Эс-четыре, сообщите, пожалуйста, о вашем местоположении.
Это был Хэтчер, выступавший в роли Базы.
– Я уже забрался сюда, черт побери.
– Боб, давайте перенесемся в восемьдесят шестой год и проведем чистый эксперимент, – произнес Хэтчер. – Отвечайте на стандартном радиосленге.
– Вас понял, База. Я нахожусь на пятнадцатом этаже «Кэжьюэлти» в Талсе. Обзор ясный, никаких визуальных помех на… – он замолчал, пытаясь припомнить название улицы, на которой прозвучал выстрел Мемфиса, – на Риджели-стрит нет.
– Хорошо, все понял, Эс-четыре. Сохраняйте спокойствие и будьте готовы.
– Какова обстановка?
– Эс-четыре, мы держим объект в поле наблюдения, он движется в вашем направлении по улице Мошер-стрит. Он уже проехал через две засады, но никто из местного командования не хочет брать на себя ответственность за этот рискованный выстрел. Пока никто не может точно прицелиться в объект. Он сидит в окружении женщин, впавших в истерику, и мы думаем, что он мог привязать себя к ним.
– Вас понял, База.
– Пожалуйста, будьте в постоянной готовности.
Боб взглянул на импровизированную улицу, по которой вскоре должен был проехать автомобиль с находившейся в нем мишенью. Основная проблема, естественно, заключалась в определении расстояния. Стрельба на установленные дистанции намного легче: вы можете рассчитать отклонение пули по баллистическим таблицам и по собственному опыту. Но у Боба не было природного чувства расстояния. Некоторые люди умеют бросить взгляд на объект и путем непонятных умственных расчетов сразу же определить дистанцию. Но Боб так не умел. Во Вьетнаме он выработал свою систему вычисления расстояния до цели невооруженным глазом. Если он мог различить глаза человека, значит тот находился на расстоянии ста ярдов – дальность прямого выстрела. Если он мог различить лицо – то на расстоянии двухсот ярдов. А если ему удавалось различить одну голову, значит расстояние составляло порядка трехсот ярдов. Если он различал только ноги, расстояние равнялось четыремстам ярдам; если только контуры тела – пятистам. Иногда он стрелял даже в таких ситуациях, когда было заметно только передвижение объекта. Это означало шестьсот ярдов.
Со своего наблюдательного пункта он спокойно смотрел, как где-то внизу, в предполагаемой зоне поражения, суетился обслуживающий персонал, еще раз проверяя цепь, которая должна была тянуть машину. Они бестолково шумели, возясь около двигателя, который наматывал цепь, и закрепляя видеокамеры, установленные на треножниках, вдоль всей дороги. Он зафиксировал их в своей памяти, запомнил размеры и формы и стал прикидывать расстояние. Получилось, что его стрелковая площадка удалена от них где-то на триста двадцать ярдов.
Все это время, сквозь потрескивание и свистящий шум в наушниках, он слышал доклады полиции и агентов ФБР, которые вели непрерывное наблюдение за объектом: непрерывная речь нескольких человек, целый поток звуков, неразличимых в этом шуме. Почему рядом с этим беднягой Мемфисом не было корректировщика стрельбы или еще кого-нибудь, кто мог бы взять на себя ведение радиопереговоров и освободить его от необходимости отвлекаться на все эти шумы и помехи?
Сейчас перед глазами у Боба были курящиеся в легкой голубой дымке горы и холмистые леса, прохладный ветер слегка морозил кожу, но Боб без труда мог представить, каково было Мемфису, одному, в той жаркой маленькой комнатушке, когда он уже установил свою винтовку на мешке с песком. Ждать, вероятно, пришлось долго, он нервничал, и по мере того, как ожидаемый объект приближался к условленному месту, возбуждение Ника Мемфиса возрастало все больше и больше.