(Из темноты доносится плач ребенка).
ЖЮЛИ. Дай мне ее адрес. Я хочу ей написать. Я хочу видеть письма, которые она писала тебе. (ЖЮЛИ кашляет в носовой платок. Мы видим красные пятна там, где она кашляет). Все нормально. Красный – мой любимый цвет.
(Исчезает в тенях).
КАФКА. Писать можно только в трансе. Освободившись от сознательных намерений, полностью открывшись телом и душой, и история выходит из тебя, покрытая родовой смазкой.
(ФЕЛИЦА и ГРЕТА идут через круг света, увлеченные разговором).
ФЕЛИЦА. Может, после того, как мы займемся любовью, он не будет таким странным.
ГРЕТА. Нет. Мужчины только становятся еще более странными. И секс убивает любовь, как сапог давит таракана.
ФЕЛИЦА. Я поставила пленку обратной стороной и испортила все снимки.
(ФЕЛИЦА и ГРЕТА уходят в темноту).
МАКС. Этот вопрос по-прежнему не дает мне покоя.
КАФКА. Какие отношения между историей и женщиной, которую человек жаждет?
МИЛЕНА. В любви один должен всегда поедать другого. Я буду ждать в Замке. Я здесь лишь для того, чтобы перевести тебя.
(Уходит в темноту).
МАКС. История заточена в нас, как в темнице, и мы заточены в истории.
ЛОУВИ. Бог – лабиринт историй.
ЖЮЛИ. Бог вырезает приговоры на нашей плоти.
(Слышен детский плач).
ОТТЛА (в меркнувшим свете). Поезд отходит от станции.
(Звук набирающего ход поезда, паровозный гудок, и сцена погружается в темноту, за исключением маленького столика, за которым пишет КАФКА).
2
«Нечто наверху»
(КАФКА за его столиком, пишет глубокой ночью. Сверху доносятся ужасные грохочущие звуки).
НЕЧТО НАВЕРХУ (издает звуки, нечто среднее между визгом свиньи и стрекотом насекомого). Ж-Ж-Ж-И-И-И-И-Х-Х-Х! Ж-Ж-Ж-И-И-И-И-Х-Х-Х! Ж-Ж-Ж-И-И-И-И-Х-Х-Х!
КАФКА. Прошу извинить. Есть кто-нибудь наверху? Эй? (Три громких стука в дверь, шум обрывается. Тишина нарушается только тиканьем часов). Кто это?
(Дверь открывается, входит ХОЗЯЙКА ПАНСИОНА, с фонарем, свет от которого полосой ложится на пол).
ХОЗЯЙКА. Что за шум вы тут устраиваете? Всякий раз, когда я начинаю выливать ночные горшки, создается ощущение, что здесь, наверху, кто-то насилует ласок.
КАФКА. Здесь только я, и ласок не насилую. Этот шум идет с чердака. Такое ощущение, будто кто-то катает взад-вперед тяжелый шар.
ХОЗЯЙКА. Нет никого на чердаке. И шаров в моем доме нет с тех пор, как умер мой муж.
КАФКА. Но я слышу этот шум каждую ночь.
ХОЗЯЙКА. Может, это сон?
КАФКА. Не думаю я, что это сон.
ХОЗЯЙКА. С чего такая уверенность? Иногда вы спите, не зная об этом. А может, выпили слишком много шнапса.
КАФКА. Я не пил шнапса.
ХОЗЯЙКА. Может, следовало. Императрица России принимала ванны из шнапса вместе со своим конем и дожила до четырехсот лет.
КАФКА. Может, на чердаке ее конь.
ХОЗЯЙКА. Я бы не поселила коня на чердаке. А если бы ему позвонили по телефону? Ему пришлось бы спускаться вниз по лестнице, а потом подниматься наверх. Я не могу допустить, чтобы на моих постояльцев обрушивался весь этот шум. Плюс, лошадиный навоз. Тут за кошкой не успеваешь убирать.
КАФКА. Ребенком я думал, что Бог живет на чердаке нашего дома.
ХОЗЯЙКА. Не думаю я, что это Бог. В этой части города делать ему нечего. Разве что его брат-близнец, который с рогами. В свое время там жила девушка. Она ела только швейцарский сыр. Говорила, что лучшая его часть – дырки. У нее был младенец, который постоянно плакал, и трещина в голове, через которую внутрь пробралась толика темного мира. Но она давно умерла. Так что, скорее всего, это не она. Что вы делаете здесь, наверху, глубокой ночью? Не думаю я, что вы здесь спите. Что вы делаете в этой комнате? Что-то непристойное?
КАФКА. Я прихожу сюда, чтобы писать.
ХОЗЯЙКА. Писать что?
КАФКА. Не знаю.
ХОЗЯЙКА. Вы не знаете, что пишите?
КАФКА. Обычно, нет.
ХОЗЯЙКА. Почему вы сняли комнату, чтобы писать, если не знаете, что пишите? Это какая-то бессмыслица?
КАФКА. Дома слишком много шума. Мамины канарейки постоянно поют, и люди бегают взад-вперед, перебираются через мою кровать, чтобы попасть в другие спальни. Но теперь, с этими звуками наверху, я не могу сосредоточиться и здесь. Поначалу я думал, это мыши, но для мышей шум слишком громкий, хотя иногда, слушая, как кто-то поет в опере, у меня возникает ощущение, что звуки эти издает мышь.
ХОЗЯЙКА. Мыши оперные арии не поют. Популярные песенки, возможно. (Слышится козье блеяние). Мне нужно спуститься и подоить козу. А вы, пожалуйста, так не шумите. Я не говорю вам, что делать, но от чердака держитесь подальше, а если я вновь услышу жалобы, будто конь катает там большие шары, обращусь в полицию, чтобы вас арестовали. Мышь, поющая оперные арии. Этот город – фрагмент чьего-то воображения.
(Уходит).
КАФКА. На самом деле, поскольку писательство для меня – форма молитвы, можно сказать, что я прихожу сюда молиться. Но все является мне обрывками. Возможно, в незаконченном, фрагментарном, больше правды, не одна концовка, как в доведенном до ума, завершенном. Наши жизни такие же: фрагментарные, неполные, странные. Как мыши, поющие оперные арии.
(Пишет и слышит, как под меркнущий свет ПЕВЧАЯ МЫШЬ поет «О мио бамбино каро», высоким, писклявым голосом, но с чувством).
3
