TEPSIVA История желтого алмаза
– Не отвлекайся, пожалуйста, – прервал ее я.
– А, да. В общем, я многое узнала и главное, что заметила, что когда одеваю такие линзы, а они называются «линзы-хищника», то только наглые «приходящие» пытаются говорить, остальные опасаются.
– Ну, а все остальное, я имею ввиду твой вид, тоже для устрашения?
– Нет, просто заметила, что кто вызывающе одевается привлекает внимание только один раз на мгновение, а после хоть донага раздевайся никто тебя не заметит.
– Полгода назад у меня умерла бабушка и, слава богу, что мне к тому моменту уже исполнилось восемнадцать лет. Через полгода смогла в наследство вступить. Пусть из наследства только дом и придомовые сооружения остались, но он большой, трехэтажный, крепкий, добротный, теплый с каменным фундаментом, а подвал как еще один этаж. Спасибо большое, папе за дом. Он каждую свободную копеечку в дом вкладывал. Хотел, чтоб внукам было где разгуляться, поэтому и покупателей было много. По местным меркам не дом – это вовсе, а дворец. Из города приезжали покупатели упрашивали, умоляли, угрожали, но я не продала. Около полутора лет назад беженцы из Украины приехали, и председатель попросил поселить их временно у нас. Но как в народе говорят, что не бывает более постоянного, чем временное. Семья Ничепоренко Артем и София и дети Виктор и Ольга как-то естественно вошли в нашу с бабушкой семью. Баба окружила заботой детей и меня, пока София и Артем работали. Мы частенько ужинали вместе, вместе отдыхали и не было ни у нас, ни у них «камней за пазухой». Понимаете, я бы быстро почувствовала неладное. После смерти бабушки София и Артем стали мне дядей и тетей, а их дети двоюродным братом и сестричкой.
– С этим понятно, значит официально ты полная сирота. Но вот с другим придется что-то делать. Дарья, я тебя внимательно выслушал и, если не ошибаюсь, ты сильная девочка. Это так? – спросил я, хотя на тот момент многое мне показалось выдумкой.
– Вы не верите мне? Я вижу.
– Что ты девочка. Я верю тебе, – защищался я как мог.
– Нет это ложь.
– Согласен. Это настолько необычно, что, по правде говоря, многое мне кажется надуманным. Но это наши с тобой отношения и верить или не верить тебе, это уже моя прерогатива. У нас есть проблема посерьезнее. Я понимаю тебе легче спрятаться ото всех за столь экстравагантным видом, но нас не поймут ни в министерстве, ни в управлении образования. Даже стоит тебе только раз в таком виде попасться на глаза ректору и в течении трех минут ты получишь на руки приказ об отчислении за внешний вид. Давай с этим что-то делать. Я предлагаю: пойти со мной на экзамен и как можно быстрее сдать его. Готова? Затем ты пойдешь домой и приведешь себя в порядок, завтра сдаешь следующий экзамен в первой пятерке и сразу ко мне. Кстати, у тебя есть где остановиться? – поинтересовался я у девушки.
– Да-да, я живу у знакомой девочки из нашей деревни, а она на квартире. Хозяйка разрешила пожить на время вступительных экзаменов, – прощебетала Дарья.
Я проводил девушку к Ирине Викторовне и упросил ее, в виде исключения и в рамках оказание помощи круглой сироте, допустить Дарью до экзамена. Она только буркнула: «Я так и думала, что отшлепать ее давно пора, да некому», – но допустила до экзамена. Позже Ирина Викторовна вновь зашла к проректору вся одухотворенная и все щебетала: «Я не понимаю современную молодежь. Какая умничка! Как излагает! Как мыслит! Какие глубокие знания! И такой вид. У человека все должно быть прекрасно и ум, и душа, и внешний вид. Да-да повторяю, и внешний вид. Эту девочку только с закрытыми глазами слушать можно. Не понимаю, бессмыслица какая-то».
– Вы о ком, Ирина Викторовна? – прервал я ее тираду.
– Ну, о той красавице в чулках в сетку. Даше Радевич. Я уже, наверно, перестаю понимать этот мир. Да, пора на покой. Ошиблась я в девочке, так горько ошиблась и обидела зря. Извиниться что ли, Сергей Андреевич?
– Ни в коем случае, вы все правильно сказали. Университет – это храм науки. Храм, а в храме и одежда должна быть соответствующая.
– Я-то понимаю, но какая умничка, какая умняшка. «Потом когда-нибудь извинюсь», – подумала она, выходя из кабинета. Если бы она знала, как скоро ей представиться такая возможность.
Сергей Андреевич буквально на минуту замолчал, остановив взгляд на старинном подсвечнике. Подсвечнику в настоящее время было какое-то неимоверное количество лет: сто пятьдесят или около того. Он перешел им по наследству от прадедушки. Эля много раз рассказывала, что они всей семьей любили ужинать под треск свечей. Сергей Андреевич молча смотрел на подсвечник и только можно было догадываться какое море чувств бушевало внутри.
– Так вот, – продолжил проректор. – Через полгода, ко мне в кабинет вбегает Ирина Викторовна. Взглянув на женщину, я не на шутку испугался. Всегда подтянутая, строгая и гордым, слегка высокомерным взглядом, сейчас она предстала испуганной, несчастной и крайне несчастной женщиной. Опухшее лицо, заплаканные глаза и растекающаяся в нескольких местах тушь довершили образ женщины, пережившей трагическое событие.
– Сергей Андреевич, вы обязаны дать мне отпуск за свой счет, не знаю на какой срок. Позже по возможности сообщу. Заявление я написала с сегодняшнего дня, замену пока возьмет на себя старший преподаватель Соколова Анна Львовна, – как пулемет выстреливая целую обойму, серьезно произнесла Ирина Викторовна.
– Голубушка, у вас что-то случилось? – поинтересовался я, не понимая какую помощь можем ей оказать и, вообще, что случилось. Мои слова стали тем триггером, который резко раскрутил спираль сдерживающий женщину. Она как подкошенная упала на стул возле окна и разрыдалась. Плача, всхлипывая она пыталась что-то рассказать, но ни одного слова было не понять. Я вызвал секретаря, попросил принести успокоительного и пригласить врача. Секретарь никогда не видела эту строгую женщину в таком состоянии, войдя в кабинет застыла в недоумении и мне пришлось заново повторить сказанное, даже слегка прикрикнуть на нее. Через пять минут кабинет наполнился коллегами по университету, успокаивающих Ирину, доктор суетилась с уколом, секретарь и я пытались понять, что сквозь слезы и причитания пытается нам сказать женщина.
III
.
– У Ирины Викторовны мать пропала. Пошла в магазин и уже более девяти часов от нее не поступало сообщений, – тихо сказала девочка с кошачьими линзами, но ее слова в невообразимом бардаке, творящемся в кабинете, прозвучали, как разорвавшаяся граната. Это была Дарья. Кошачьи линзы – это единственный аксессуар, разрешенный мной после первой встречи. Сейчас в дверях кабинета стояла молодая, но уже полностью сложенная девушка со светлыми волосами, неброским макияжем, в приталенном джинсовой костюме. Девушка, как девушка, таких в универе более двух тысяч. Ирина Викторовна приподнялась с дивана, на который ее переместили со стула и произнесла: «Откуда ты, девочка, знаешь?» – спросила преподаватель, прекратив истерику и пристально вглядываясь в девушку.
– Прошу вас всех выйти из кабинета. Останутся только Ирина Викторовна и Сергей Андреевич. Прошу Вас, – сказала девушка, подходя к дивану.
– Прошу всех выйти, – сказал я так что мою просьбу восприняли как приказ. Выпроводив всех и врача, которому объяснил, что, если понадобиться, мы его вызовем, сам направился помогать девушке.
– Ирина Викторовна, пожалуйста, присядьте, так чтоб вам было удобно и спокойно. Расслабьтесь и дайте мне вас прочитать.
– Что?
– Ирина, выполняй что тебя просят и все будет хорошо, – серьезно сказал я и после предупреждения Ирина была послушной пациенткой. Дарья, не прикасаясь к телу Иры поводила руками возле головы, в районе сердца, живота и по конечностям.
–Ирина Викторовна, вы случайно имеете с собой какую-нибудь вещь вашей матери?
– Да, она забыла телефон на столе, – сказала преподаватель, передавая Дарье раскладушку. Девушка подержала телефон в ладонях и видно было что какой-то невероятный груз свалился с плеч этой хрупкой девчонки.
– Она жива, хотя состояние тяжелое. Могла умереть в лесу. Если у вас будет карта района я попытаюсь найти ее, – спокойно сказала она. Я только потом понял почему она говорит почти шепотом. Она просто не хотела пугать нас и спокойно делала свою работу. Я принес карту, и мы разложили ее на столе. Дарья, так же как несколько минут назад, поводила руками по поверхности карты, не упуская ни единого сантиметра. Затем закрыла глаза и сложила руки, как в молитве прикасаясь верхушкой пальцев ко рту, просидела минут пять. Но для нас они показались вечностью. Позже еще раз подошла к карте и стала говорить.
– Ваша мама лежит на печке в сторожке лесника в километрах десяти от города в этом направлении, – сказала она, показывая в сторону восточного леса. – Сейчас ей ничего не угрожает. Она спит. Если выехать сейчас, то засветло можем вернуться в город.
– Ирина Викторовна, вы готовы? Тогда поехали.
Мы быстро оделись и подталкиваемые желанием быстрее найти человека, быстро спустились к машине. Фордик вел себя понимающе, завелся сразу, хотя была минусовая погода и за всю дорогу туда и обратно ни разу не закапризничал. Хотя уже была договоренность что послезавтра его посмотрят на автосервисе. Минут пятнадцать мы плутали между светофорами и когда выехали за город я прибавил газу. Всех охватило желание побыстрее найти мать Ирины. Я крепко вцепился в руль и с каждым километром все давил на газ, пока скорость не превысила все допустимые нормы. Форд деловито урчал и несся по зимней трассе жестко вцепившись всеми колесами за полотно уходящей в даль дороги. Ирина, не прерывно теребя в руках материнский платок, всматривалась в даль, стараясь там вдалеке увидеть родное лицо. Дарья сидела на первом сидении и где-то в десяти километрах от города попросила сильногазированной питьевой воды. У меня случайно две бутылочки осталось в бардачке. Она сделала пару глотков и вылив на ладонь немного воды отерла лицо. Выставив перед собой левую руку, она попросила сбросить скорость, закрыв глаза просидела так еще пару километров.
– Метров в ста – ста пятидесяти будет съезд на право, – через некоторое время услышали мы голос Дарьи. Повернув на вполне утоптанную дорогу, мы стали медленно погружаться в лес.
– Ее увозят, ее увозят, – взволновано вскрикнула Даша. – Стоп, впереди нас, приближается. Через мгновение я увидел поворачивающую к нам машину, резко ударил по тормозам и когда «моя ласточка» остановилась, схватил монтировку, выскочил из машины и направился к останавливающейся машине, в народе получившей снисходительное название «козлик». Дарья уже открывала заднюю дверь и кричала: «Кто вы и куда ее увозите?» Я, стоящий у окна водителя, замахнувшись монтировкой прокричал: «Ты что не слышал вопроса. Быстро, отвечать!!!» В то же время к машине подбежала Ирина Викторовна, она одним усилием отодвинула меня в сторону и рывком открыла дверь водителя, вцепилась ему за грудь и со словами: «Где мама? Что ты с ней сделал?» – вытянула из машины в два раза выше и во столько же тяжелее ничего не понимающего мужчину. Видок у нас был на столько воинственный, что водитель слегка опешил, но быстро взял себя в руки. «Я лесник, везу заблудившуюся женщину в больницу. У нее температура поднялась», – уверенно сказал он. И показал на заднее сидение, где укутанная спала пожилая женщина.
– Дайте ваш телефон, – приказным тоном попросила Даша. Набрала на своем номер водителя и возвратила обратно. – Мы забираем эту женщину. Вот ее дочь. Меня зовут Дарья. Вас?
– Анатолий Иванович.
– Прекрасно, мы быстрее довезем ее до больницы. Потом созвонимся. Видно, вы мужчина крепкий, помогите перенести ее к нам в машину и за все вам огромное спасибо.
Две недели мать Ирины Викторовны пролежала в больнице, было двухстороннее воспаление легких. Когда она пошла на поправку то рассказала, что пошла в магазин и вспомнила, что давно не была на могиле мужа. Она решила пока дочь на занятиях съездить на могилку, от снега очистить и прибраться немного. Взяла билет, но наверно села не на ту электричку, вышла на своей остановке и долго плутала по лесу пока окончательно не замерзла. Вышла на тропинку, присела на снег и стала засыпать. Анатолий в это время приехал из города на электричке, шел к себе на делянку и увидел сидящую на снегу женщину. Привел к себе, напоил чаем с малиной и медом и на печь уложил. Но через пару часов у нее поднялась температура и Анатолий решил отвезти в больницу.
– Ну, а дальше ты уже знаешь, – закончил свой рассказ Сергей Андреевич.
– И как она смогла ее увидеть? – уже настало время Артуру задавать вопросы.
– А ты сам ее спроси. Только не сейчас. Дарья не любит, когда ей мешают, когда работает. После этого случая весть о ее необычайных способностях разлетелась по всему городу, и потекла река праздно интересующихся к новому мессии. Люди приходили со своим горем в поиске родных и близких, и она с радостью помогала всем желающим. Но только никто не знал сколько усилий она прикладывала для того, чтобы разобраться что подсказывает дар. Когда через пару месяцев она высохла и ее забрали в больницу от истощения мы спохватились. Ирина Викторовна стала за ней ухаживать: между парами ходила в больницу, четко выполняла указания врачей и вела себя так будто Дарья ее дочь. На удивление Дарья не сопротивлялась этому, и мне даже показалось, что она где-то внутри была рада этому. Ирина организовала парней, и они жалкие пожитки девочки перевезли к ней домой, и из больницы Дарья переехала временно до полного восстановления здоровья к ней. Так уже пару лет в трехкомнатной квартире в центре города проживают баба Аня, так стала Дарья называть мать Ирины, сама Ира и Дарья. Видя, что по натуре Дарья не может отказывать людям в помощи, и чтобы не довести девочку до очередного срыва, Ирина уменьшила нагрузку в университете и взяла на себя обязанности помощника. Она четко регулировала кому надо помочь в первую очередь, кто может подождать, а кого надо гнать «поганой метлой». Дарья частенько приходила и к нам, вообще, она всегда тянулась к нашей семье. Мы ей нравились. Особенно Элеонора. Да и это было взаимно. Дарья все время хотела узнать, что с ней происходит, а как узнала, что Эля тоже видела и разговаривала с ними, то и вообще вписала нас в круг своих близких. А мы и не против. Для нас она необычная, умненькая студентка, обладающая даром, а для Эли подтверждение что она не одна такая и в мире постоянно происходят процессы неподдающиеся пока пониманию.
IV.
– Они обе живы, – сказала, заходя в зал Дарья. – Эля чувствует себя хорошо, а у Зинаиды Викторовны покалывает в грудине, но ничего серьезного. Это не инфаркт, просто усталость. Они где-то в двух метрах под землей, возможно в подвале. Сырости не чувствую, – рассказывала девушка, держа в одной руке телефон Эли, оставленный на полочке в прихожей и шейный платок Зинаиды Викторовны.
– Преступников было двое. Один по меньше, другой большой за два метра ростом. В комнатах был тот, что поменьше и что-то усиленно искал. По видимым изменениям понятно, что знал где искать, но не знал точно, что и как оно выглядит. Второй топтался в коридоре и был в основном носильщиком. Первой он вынес Зинаиду Викторовну. Его никто не заметил. Второй он уже вынес Элеонору, но здесь его случайно заметил мальчишка с первого этажа в окно что выходит из кухни во двор. Громила тоже заметил мальчика и скорчил такое страшное лицо, что и сейчас мальчишка боится в окно смотреть.
– Я знаю где это окно, и кто видел бандитов. Срочно к нему, – скомандовал Сергей Андреевич. Через пару минут мы звонили в квартиру на первом этаже. Дверь нам открыла молодая улыбающаяся женщина в фартуке, вытирающая влажные руки полотенцем.
– Максимка дома? – быстро спросил Сергей Андреевич.
– Дома. У себя в комнате забился. Что-то увидел на улице, испугался и побежал к себе. Я на улицу выглянула, но увидела только как какой-то высокий мужик что-то грузит в бусик. Дверь бусика скрыла от меня лицо, и я подумала, что это Никитины на новую квартиру переезжают. Они недавно квартиру на Фолюше получили. А вы, Сергей Андреевич, когда переезжать собираетесь, почти уже полвека здесь живете.
– Да не стрекочи, ты Галина. Ты лицо мужика видела?
– Да что ты Андреевич, конечно, нет. Я же говорила, что он за задней дверью стоял, а потом пошел в сторону водительской двери и все время со спины. «Может Максимка видел, сейчас спросим», – сказал она, направляясь в комнату сына. – Максимка, сынок открой дверь. Здесь дядя Сергей пришел. Он хочет у тебя что-то спросить. Открой дверь, – попросила Галина. Послышался характерный щелчок замка и в приоткрытое дверное отверстие просунулся листок с рисунком. На листе А4 формата карандашом была изображена бандитская морда. По-другому не опишешь: большой картофелиной нос; рот искривлен вправо и из открытой части видно два кривых зуба и два пустых отверстия; вместо бровей два гигантских волосяных пучка; волос на голове почти нет, только тонкая жиденькая шторка, кое-как опоясывающая черепную коробку и, в заключении, громадный шрам от левого глаза почти до рта, придавал лицу ужасающий вид. Все отпрянули от рисунка думая, что, если еще хоть раз глянут на такую рожу, им бы тоже стало не по себе.
– А мальчишка не без способностей, – констатировал Сергей Андреевич. – Надо спросить еще не видел ли Максимка второго.
– Максим, выйди не бойся, – позвала через закрытую дверь его мать. – Дядя Сережа хочет поговорить с тобой. Не бойся, выходи. Тебе ничего не угрожает. Нас четверо, и мы тебя защитим.
После этих слов дверь открылась и в просвет просунулась потешная мордочка. Максимке было шесть лет и огненно-рыжим он был от рождения, а многочисленное число золотых веснушек напоминали известный с детства образ из песенки про рыжего-рыжего, конопатого. Он огляделся и медленно протиснулся сквозь открытую дверь. Настороженно поглядывая на открытое окно, он прошел в зал и сел на диван, приготовившись к вопросам.
– Большого дядьку ты хорошо описал и нарисовал. Может ты видел и второго? – начал опрос Сергей Андреевич.
– Да, видел. Он ростом с этого дядю, – сказал Максимка, показывая на Артура, – только немного жирнее. Он вышел уже тогда, когда первый закрыл фургон и завел машину. Я его увидел в окно из спальной. Он выходил и внимательно оглядывался по сторонам, наверно, не хотел, чтоб его кто-нибудь увидел.
– Может ты заметил что-нибудь особенное, – вступила в разговор Дарья, протягивая малышу невесть откуда появившуюся конфетку.
– Нет, только волосы у него были мокрые и приглаженные, точнее прилизанные и усы, располагались только под носом, как у дяди, непонятно кричащего из фильма. «Гитлера», – мысленно продолжили присутствующие.
– Это сходится с тем что я мимолетно видела у вас в квартире.
– Что будем делать? – поинтересовался отец Эли.
– Максимка, разреши мне потрогать твою головку. «Не бойся больно не будет, мне просто надо кое-что узнать», – мысленно сказала Дарья и положила правую руку рыжую голову Максимки и закрыла глаза.
– 6666 АТ2, номер бусика. Попросите своего знакомого узнать побольше о владельце транспортного средства, – попросила она, обращаясь к Сергею. – Мне надо срочно вода, – сказала она, уже поднимаясь в квартиру. Она вбежала в зал взяла со стола рюкзак, вытащила бутылку питьевой сильногазированной воды, открыв бутылку стала умываться. Несколько раз окропив лицо, она без сил упала на диван и жестом показала не беспокоить. Через пару минут она пришла в себя и рассказала, что иногда, когда требуется сильно напрягаться она умывается питьевой сильногазированной водой и ее отпускает. Поэтому у нее всегда в рюкзаке есть пару бутылок и, если вдруг требуется большое напряжение, не мешало бы иметь еще парочку про запас. Сказав это, она как-то хитро посмотрела на парня Эли, давая понять, что следующая пара это его забота. Отец Эли позвонил своему знакомому из управления юстиции и передал номер, который увидела Дарья. Полковник поблагодарил за информацию и попросил подождать.
– Да. Дарья. Вы кто? Эля, где вы? Что вы видите вокруг? Запах? Что на полу? Стены? – как раскатом грома прозвучали слова Даши. Резко переменившись в лице, она разговаривала с кем-то. Если бы все происходило в другой семье, Артур подумал бы что Дарья сошла с ума, но сейчас ее действия были четко обдуманы и слажены. Она схватила со стола карандаш, из рюкзака достала блокнот и стала покрывать свободную страницу тонкими линиями текста. Сергей Андреевич сделал шаг в ее сторону, но она рукой остановила его, показывая не мешать.
– Похитителей видели? Их двое: один свыше двух метров ростом со шрамом на лице, лысый, неприятный; второй наносит гель на волосы и постоянно поглаживает усики как у Гитлера. Вам двоим не справиться. Что ты еще слышишь? Хорошо. Что ты сделала, что бы мы смогли связаться? Хорошо. Полковник знает о вашей пропаже и уже ищет. Я увидела номер бусика в котором вас увезли, и мы уже передали его. Как ты? Как Зинаида Викторовна? Хорошо. Эля! Эля! Все, – подтвердила девушка что сеанс закончен.
– Что? – только и смог изможденно сказать Сергей Андреевич.
– Они здоровы. Только что проснулись, наверное, им вкололи снотворное. Именно, вкололи, потому что Эля последнее что почувствовала – это укол. Они проснулись на большой двуспальной кровати в одежде, в комнате без окон. Современный телевизор, компьютер, кухня, посуда, душевая кабина и чистые полотенца, говорят о чистоплотности хозяина. Кирпичные стены задрапированы коврами, на полу лежит дорогое ковровое покрытие. Они предполагают, что находятся в подвале какого-то дома или гаража. До них доноситься слабы звук проезжающих машин. Для подвала гаража помещения оформлено добротно и богато. Похитители появились всего один раз, принесли еды и ушли. Им не известно, что от них хотят.
– Как вы связались? – поинтересовался отец Эли.
– Это самое интересное. Я услышала в голове голос мужчины. Он спросил мое имя и сказал, что со мной хочет связаться Элеонора. Затем я спросила кто он. Он просто сказал, что друг – Франтишек.
– Ты посмотри, Артур, и он решил помочь. Только странно, почему прадедушка не связался? – удивился Сергей.
– Кто они?
– Это тебе лучше расскажет Артур.
– Очень хочу послушать, только в начале принесите карту города и пока я попытаюсь их найти вы мне все расскажите.
Сергей Андреевич принес карту, и Дарья склонилась над ней. Артур сел напротив и стал рассказывать о приключениях последнего года. Дарья сосредоточено рассматривала карту, иногда улыбалась, иногда хмурилась, но никогда не оставалась безучастной во время рассказа. Особенно ярко ее мимика менялась, когда Артур рассказывал о первом и втором сне. Ее единственное что оторвало от поисков, то место моего рассказа, где Артур с Элеонорой производили выемку драгоценностей из стены и печных сооружений. Она взглядом обвела места захоронений, улыбнулась и продолжила изучать карту.
– Вот они здесь, – прервала она рассказ моменте отъезда в Париж, показывая на какую-то застройку в районе улиц Доватора и Пушкина. Сергей Андреевич срочно набрал телефон Льва Викторовича и рассказал, что местонахождение Зины и Эли предположительно определяется как подвал в гаражном кооперативе «Ветеран». На другом конце провода сообщили, что они засекли бусик с номерами, переданными ранее, в том же районе и уже проводят оперативно-розыскные мероприятия. По номерам бусика ничего существенного не удалось узнать. Он пропал две недели назад в Витебске. Полковник предложил подъехать. Мы быстро схватили все необходимое, захватили воды и через пятнадцать минут были возле гаражей. Дарья уже в дороге несколько раз умывалась водой, мыла руки и влажными растопыренными пальцами пыталась что-то с поймать в воздухе. Но, видно, не получалось. Сергей Андреевич спросил в чем дело.
– Я не знаю. Я перестала их видеть. Если я не вижу образы, то вижу желтую точку, точно определяющую нахождение объекта. Сейчас я ничего не вижу. «Франтишка, где они?» – сказала она, закрыв глаза. – Молчит. Его тоже нет, исчез. Что? Где они? Как? Он говорит, что тоже их не видит, какая-то пелена окутала его, и он не видит и не слышит их, – последнюю фразу Дарья сказала нам. И в это момент настала очередь Артура удивлять всех. Голос, прозвучавший в голове, одновременно испугал и обрадовал. Давненько Артур не слышал голос прадедушки Эли Михаила Михайловича Мостоловицы.
– У меня мало времени Артур, – обратился прадедушка, – они дали пару секунд. С вами сцепился потомок старого, могущественного мага. Он сам находится во Франции и что-то ищет в вашей семье. Его сподручные из России. Не теряйте времени и не ищите их. Они давно числятся умершими. Они ищут что-то что может принадлежать только девушкам, в противном случае и вас бы выкрали. Вспомните что находиться во владении Зинаиды и Эли, по всей вероятности, они охотятся за этими вещами. Возможно их интересует какой-то старый фолиант.
– Как нам найти женщин?
– Никак. Пока заклинание сильно. Надо переждать. Сигнал идет издалека и постепенно слабеет. И заклятие наложил сильный маг, наделенный большим могуществом. Держитесь, меня зовут, – закончил Михаил Михайлович. Юноша слово в слово передал разговор с прадедушкой. Как только он закончил, в окно машины постучал следователь молоденький лейтенант, присутствующий на осмотре квартиры.