Кащей

«Попробуй, прогрызи!» – истерично прокричала лиса и зашлась диким хохотом от затопившего её огромного чувства облегчения. Но Трезор даже не вошел. Он убедился, что играющий зверь доставлен по назначению, разом потерял к лисе всякий интерес и помчался на помощь мельнику. Отсюда нельзя было понять, как развиваются события у мельницы, но Трезор надеялся, что успеет вовремя. И столкнулся с волками.

Мельник, на первый взгляд, такой же старый, как и сама мельница, неторопливо молол муку. Лопасти медленно вращались, мука сыпалась в мешки. Спать не хотелось, просто так сидеть тоже не доставляло особой радости, вот он и работал.

Уже миновала полночь, когда сквозь привычное шуршание жерновов он услышал чей-то зов. Это было удивительно: по ночам никто не ходил на мельницу, все боялись волков. И не без оснований – после эпидемии волки осмелели. Среди ночи сюда могли при крайней необходимости или в случае какой беды. Но и то и другое ничего приятного не сулило. Пришлось выглянуть. Два неизвестных мужика уставились на двери мельницы, как бараны на новые ворота. Оружия при них не было, но одежда выдавала в них чужестранцев. А путешественники без оружия – это как мельница без ветра.

– Что случилось? – спросил мельник. Мужики, явно ожидавшие, что откроютсядвери, а не окно, недоумённо переглянулись и заметили мельника, подняв головы лишь по недоразумению.

– Пусти-ка нас переночевать! – не терпящим возражения тоном потребовали они.

– Чего ради? – поинтересовался мельник. Путники ему не понравились. Разбойники? Но почему без оружия? – Вы откуда пожаловали?

– Не твоего ума дело, смерд! – Высказался один в том духе, мол, сам не видишь, что ли?

– Здесь бродят волки, так что вам лучше убраться подобру-поздорову! – посоветовал мельник. Смысл иноземного словечка был неясен, но то, с каким чувством оно было произнесено, ясно намекало на оскорбление. Добрые гости так не поступают.

– Ваши волки, вот сами их и спасайте! – недовольно буркнул второй. – Так ты откроешь или нет?

Мельник отрицательно покачал головой.

– Смотри, старик, мы тебя по-хорошему просили! – Иноземцы переглянулись, и мельник понял, что спокойно выспаться ему не дадут. Их самоуверенные повадки начинали его злить.

– Шли бы вы домой, – предложил мельник, – а то опять мясокостную муку делать… Жёрнова долго мыть.

– Без еды? – гости снова переглянулись. – Ни. За. Что.

Точно, разбойники. За мукой пожаловали.

– Уходите! – честно предупредил их мельник. – Вам здесь ничего не светит. Только фингалы. Честно говорю.

– Эта вопрос спорный! – заикнулся было второй, но первый его перебил.

– Открывай! – рявкнул он и с силой дернул за ручку двери. Мельница неожиданно для всех засветилась пронзительным синим светом, а мужик с воплем отскочил, прижимая к груди опалённую руку. Мельница потемнела.

– А я говорил! – воспользовался моментом мельник. Озадаченный не меньше гостей, он решил – не стоит упускать случая, и сделал вид, что так и было задумано.

Второй гость оказался умнее и на рожон не полез. Осторожно приблизившись к двери, он тыльной стороной ладони дотронулся до неё и сразу же отдёрнул руку. Ничего не случилось. Он усмехнулся и сделал новую попытку. Снова ничего не произошло. Тогда он смело схватился за ручку и замер в ожидании. Свечения не было.

– Попался дед на наш обед! – радостно прокричал пострадавший. – Давай открывай эту дёрганую дверь, и выпьем его старую кровь!

Мельник опешил.

– Вы там что, белены объелись? – воскликнул он.

Напряжение на лице второго сменилось победной улыбкой, и он схватил ручку обеими руками. Громыхнуло, мельница в ответ пошла искрами и засияла так, что мельник ненадолго перестал видеть что-нибудь, кроме светлого пятна в глазах. Гулкий хлопок отбросил второго далеко в сторону. Оба гостя яростно закричали от невыносимого света и показали торчавшие изо рта клыки.

– Что за бред? – в сердцах прокричал первый. – Почему мы не можем сюда войти?

– Я доберусь до тебя, старик! – прокричал второй, позабыв про свою роль мирного собеседника. – И не уйду, пока не выпью твою кровь!

– Флаг тебе в руки, – откликнулся мельник и закрыл окно. Он заметил, что у гостей верхние клыки длиннее обычных, не желал испробовать на себе силу их укусов. – Нечисть поганая!

Вампир заскрежетал зубами и посмотрел на напарника.

– Думай, что ему помогает! Я никогда не сталкивался с мельницами!

– А я сталкивался? – в тон ему ответил первый. – Я предпочитаю пить кровь у горожан!

– И где я найду горожанина в деревенской глуши в час ночи?

Мельник услышал, приоткрыл окно и невинным голосом спросил:

– Вы ещё здесь?

– А как же! – первый задрал голову к небу. – Я понял!

Второй бросил на него недоумённый взгляд.

– Что именно?

– Почему мельница не всегда бьёт! Смотри на неё! Что ты видишь?

Снова недоумённый взгляд.

– То же, что и раньше.

– Это же ветряная мельница!

– И?

– Крестики-нолики, – сказал первый, – когда лопасти становятся крестиком, мы превращаемся в нолик!

Второй уставился на мельницу. Медленно вращавшиеся лопасти совершили четверть оборота и встали по отношению в земле под прямым углом.

Ещё четверть оборота, и снова крест – проклятие вампиров, защитный амулет для людей.

– До свечки! – рявкнул второй. – Остановим лопасти, и дело с концом!

Окно наверху открылось, и до них донёсся голос мельника:

– Вот прилипли, как мухи на д…

Окно с демонстративным стуком захлопнулось.

Возмущённые вампиры выдали долгую речь и бесновались от ярости до тех пор, пока не вспомнили, что их основная цель – не покрывать мельника семиэтажным матом, а использовать его кровь в гастрономических целях. Громко сплюнув, вампир молча направился к ближайшей берёзе и заколотил по ней изо всех сил. Берёза не выдержала мощных ударов и рухнула. Вампир устало выдохнул и подул на руки: кулаки отчаянно болели, и если бы не мечта стереть мельника вместе с мельницей в кучу порошка, он бросил бы всё и ушёл на поиски деревни. Второй подхватил берёзу – силищи немерено, и прислонил к мельнице, не давая лопастям вращаться.

Жернова замерли, и мельник замер вместе с ними. Мука перестала сыпаться из желобка, оставив мешок заполненным наполовину. Затем последовали дикий хохот, звуки ударов по двери, треск ломаемых досок и топот быстро поднимавшихся по лестнице кровососов. В помещение ввалились вампиры. Мельник схватился за табуретку.

– Ты попался, старик! – выкрикнул второй, насмешливо глядя на попытки человека защититься. Он стремительно приблизился к мельнику, вырвал из его рук табуретку и схватил его за грудки. Но непонятный монотонный звук позади, удивлённый вопль второго и остекленевший взгляд мельника, смотревшего совсем не на вампира, не дали довершить начатое дело. Недоумевающий вампир обернулся и от испуга выронил мельника на пол. Существо, стоявшее в дверном проёме, можно было бы назвать обычной собакой, если бы оно не было покрыто кровью с головы до хвоста, не имело окровавленных зубов и жутко светившихся зелёных глаз. Вампир икнул: до сих пор ничего подобного ему видеть не приходилось. Мельник отполз к стене, а существо зарычало с утроенной силой.

– Пошла отсюда! – Второй вампир хлопнул в ладоши, намереваясь испугать собаку, но та в ответ метнулась к нему и вцепилась в ногу. Вампир взревел от боли. Собака подскочила к мельнику, встала перед ним и повернулась к вампирам, ясно давая понять, что в обиду его не даст.

С улицы донёсся тихий скрежет. Первый вампир попытался пнуть собаку, но получил в ответ такой болезненный укус, что на время потерял способность здраво рассуждать. Вне себя от ярости прыгнул на собаку, та отскочила, и он оказался лицом к лицу с мельником. Вампир протянул руки, чтобы придушить его – не поесть, так хоть отомстить за унижения, – и в этот миг собака запрыгнула ему на спину и вцепилась острыми зубами в шею. Он взвыл, но тут подбежал второй вампир и пинком отбросил собаку в сторону. Собака зарычала так, что у вампиров заложило уши. Мельник уже слабо понимал, что происходит, и руками искал любой предмет для защиты от врагов.

Скрежет повторился. Прислонённая к мельнице берёза не могла долго противостоять лопастям и медленно кренилась в сторону. Жёрнова чуть дёрнулись. Вампир схватил мельника и с силой тряхнул, тот раскинул руки, раскрытая ладонь прошла под желобком в тот момент, когда оттуда просыпалось немного муки. Рука сжалась в кулак, и мельник почти рефлекторно бросил горсточку вампиру в лицо. Вампир пронзительно завизжал от невыносимой боли. Мука засветилась призрачным синим светом и насквозь прожгла его тело. Он бросил мельника, вскочил и завертелся на месте, громко вереща.

Собака налетела на второго вампира, тот перехватил её у самого горла и старался удержать на безопасном расстоянии. Окровавленные клыки лязгали, хватая воздух, перед его носом, и только сейчас вампир понял, что чувствует жертва вампира перед смертью.

Скрежет превратился в непрерывный шум, лопасти завращались, берёза рухнула на землю, мельник обессиленно упал. Первый вампир бился о стену, оглашая лес криками боли, второй боролся с собакой, когда лопасти встали перпендикулярно к земле, и мельница озарилась сиянием.

Взрыв потряс мельницу и раскатил её по брёвнам.

Наступившая тишина привела мельника в чувство. Последнее, что он помнил перед погружением в беспамятство, было ослепительное сияние, охватившее мельницу, и одновременно взорвавшиеся вампиры.

Он открыл глаза. От вампиров не осталось и следа, от мельницы тоже мало что осталось, он сам лежал на траве, придавленный обломком брёвна, а рядом виляла хвостом собачка. Вся в крови и с дикими зелёными глазами, она тревожно поскуливала, глядя на мельника. Тот присмотрелся повнимательнее, и его пронзила догадка. Собака казалась ему смутно знакомой, и если бы не кровь на шерсти… и не странные глаза… то вполне похоже на…

– Трезор? – тихо спросил мельник. ТотПёс от счастья чуть не встал на задние лапы. Бешено виляя хвостом, он лизнул мельника в щеку окровавленным языком, взвизгнул и радостно залаял. Потом скосил на мельника глаз, увидел, что тот слабо улыбается, и снова зашёлся счастливым лаем. А потом повернулся, в последний раз вильнул хвостом и убежал. Мельник осторожно отодвинул бревно и приподнялся, проверяя, целы ли косточки. Было похоже, что целы, но всё равно очень больно. – Я слишком стар для этого бардака…

Раннее утро. Домик Яги.

Прислонённая к стене тарелка с яблочком засветилась, яблочко покатилось по ободку. Появилось изображение коровы, размеренно жующей траву. Корова приподняла голову и басовито замычала. Яга испуганно вскочила с печи и уставилась на тарелку. Сплюнула от досады, зевнула и скомандовала:

– Яблочко, стоп!

Быстро позавтракав, Яга стрелой помчалась в деревню проверять, всё ли идёт по намеченному плану? Долетела до дуба с наблюдательной вышкой, достала подзорную трубу и посмотрела в открытое окно Алёнушкиного дома. Козлёнок спал.

– Непорядок.

А собака?

– Собака! – позвала Яга, всматриваясь в темноту конуры и тщетно пытаясь разглядеть внутри хоть что-нибудь живое. – Собака!.. Ну и собака же ты!

Плану не соответствует. Варвары, план насмарку пустили! От собаки один поводок остался! А ведь задумывалось-то всё наоборот!

Стоп. Ведь именно так всё и задумывалось. Учитывая тот факт, что поводок лежит не в конуре, а на улице, собака дождалась-таки играющего зверя… Или кого-то другого?

«Какому идиоту вздумалось поиграть прошлой ночью именно перед этим домом? – нервно спросила себя Яга. – На Земле сто сорок стран, тысячи городов и деревень, десятки тысяч домов, миллионы зверей и птиц, а какая-то гадина вздумала поиграть именно с заговорённой собакой! Места ей мало, что ли?!»

Так кого погнала собака вместо козлёнка? И где она сейчас?

«Так, быстренько сочиняем правдоподобную версию. Например, собака могла пойти прогуляться по соседям, чтобы похвастаться обновлёнными глазами. Нет, исключено, гипнотическое воздействие не позволило бы ей сбежать со двора до выполнения задания. Что ещё?»

Яга призадумалась.

«Предположим, во двор проник некто, чьи действия собака приняла за игру. И кто же этот злобный, мерзкий, гадкий, отвратительный тип? Залётный вор? Местные знают, что там воровать нечего. Разве что Иванушку, но зачем им это нужно? Отпадает. Может быть, соседская собака луну облаяла? А это явно «перелай» всех собак деревни на всю ночь. Выбегать со двора при этом необязательно. Тоже отпадает. Тогда кто?»

Яга ещё раз осмотрела двор. Из курятника на шатающихся и подгибающихся ногах вывалился взъерошенный петух. Судя по всему, именно он был последним, кто видел собаку живой и здоровой, иначе с чего бы ему так нервничать?

Ага! Курятник! Гость, крадущийся во мраке ночи (чем не игра в разведчиков?), подстерегающая его собака, столкновение, и… весь план коту под хвост! Ну, конечно же, единственный, кто мог сотворить подобное злодейство, – рыжий и хвостатый хитрый зверь, до неприличия обожающий курятину и партизанские вылазки. Лиса! Наверняка та самая, которая дважды попадалась на глаза в последнее время.

А значит…

– Пропала собака, – вздохнула Яга. Куда ей тягаться с рыжей плутовкой? Завела бедного пса в глухомань, бросила на съедение волкам и спит себе спокойным сном в укромном местечке.

Придётся придумать новый план. Конечно, можно загипнотизировать другую собаку, но если лиса будет шляться по соседству каждую ночь, то очень скоро собаки в деревне закончатся. И абсолютно без пользы для дела.

– А у меня нет времени на бездействие! – гаркнула Яга, усаживаясь на метлу. – Домой, метёлка!

Высоко-высоко над ней летел до отвала наевшийся и дико довольный собой и своими успехами в общественной жизни коршун. Неделя просто на редкость удачная! Настолько удачная, что от прихваченного про запас сыра можно запросто оторвать приличный кусок собачкам на драчку. В кого бы только запустить? Вот потеха будет!

Выпорхнувший из облака замёрзший воробей, надеясь согреться, пронёсся перед клювом коршуна, нагло чирикнул и камнем ломанулся вниз. Коршун вздрогнул, в запале прокричал пару ласковых, прицелился и запустил в обнаглевшего задиру сыр. Оба вскоре превратились в точки и исчезли из виду. А затем из невидимой точки во все стороны разлетелись воробьиные перья.

– Есть!!! – воскликнул коршун и полетел дальше. Неделя на самом деле замечательная.

– Хочу есть! Есть хочу! – тоскливо каркала ворона, качаясь на ветке рядом с гнездом. Косточки в гнезде были неоднократно объедены и приобрели полупрозрачный вид. Кто виноват, что сезон охоты превратился в сезон диеты и страданий? Настолько больших страданий, что ворона даже услышала слова сочувствия от потенциальной еды, юркнувшей в норку прежде, чем ворона успела её поймать.

Вертикально вниз пронёсся воробей, ошалевший от адреналина в крови и удара сыром под хвост, а сверху пролетело что-то неимоверно вкусное, ударившее сногсшибательным убойным запахом. Сыр! Обалдевшая ворона вдохнула манящий запах, но сыр, едва оказавшись на уровне её глаз, внезапно исчез, и ворона надолго выпала из действительности, застыв в полном изумлении.

Вы могли бы понять истинные причины её изумления только в том случае, если бы просмотрели сцену падения сыра при сильно замедленной скорости. Потому что в этом случае вы увидели бы весьма интересную картину: вот ворона сидит на ветке, мимо медленно-медленно, с распахнутым клювиком и глазами навыкате, проносится воробей, а с неба неторопливо падает кусок свежего деревенского сыра. Вот он достигает уровня глаз вороны, тут её клюв резко раскрывается, шея стремительно вытягивается, клюв хватает сыр, ворона поворачивается, прячет сыр в гнезде, возвращается в первоначальное состояние и только тогда начинает принимать изумлённый вид.

Переполнившее ворону чувство неожиданного счастья выплеснулось наружу длинным, громким и невероятно восторженным вороньим кличем «Кааааааааааааааа…(всего четыреста сорок три буквы и сто двадцать децибел)…аааррр!!!» Причём прокаркала она по чистой случайности прямиком в ухо меланхолично жевавшей листок гусенице, уши которой вместе с листком тут же завяли. Для вороны это обстоятельство не имело никакого значения, в отличие от гусеницы и её потомков, ушей у которых нет до сих пор.

Нежданно-негаданно исполнившееся желание повысило настроение до седьмых небес, ворона выдохнула, вдохнула и старательно запела что-то импровизированное, распугивая тех, кого не испугал её восторженный крик. У гусеницы от хриплого карканья временно съехала крыша, а сама она съехала с завядшего листка следом за крышей и понеслась в свободном полёте в заросли травы, где и осталась жить до превращения в бабочку-невротика с дистрофическим тельцем.

Яга в подпорченном последними событиями настроении возвращалась домой и обдумывала детали нового плана, на этот раз с учётом всех возможных неприятностей. Крепко задумалась и чуть не столкнулась с выскочившим из-за деревьев ополоумевшим воробьём.

– В меня! Сыром! – возмущался воробей. – Да я тебе за это…

– Смотри, куда несёшься! – Яга резко изменила курс и влетела дерево. Ствол с корнем вырвало из земли, дерево рухнуло на землю. Из дупла выскочила обалдевшая белка с орешком и гневно уставилась на виновников аварии. В Ягу и воробья полетела скорлупа от орехов. – Когда-нибудь врежешься – мокрым местом на рубахе станешь! Потом отстирывать замучаюсь!

Воробей испуганно посмотрел на небо, облегчённо выдохнул и ответил:

– Так, не врезался же.

Яга проследила за его взглядом и увидела коршуна, парящего высоко в небе.

– Опять царя птиц доводишь? – спросила она. – И почему ты до сих пор жив? Я тебя на его месте с потрохами съела бы.

– А я мёртв! – зловеще похвастался воробей, вытащил из-под крыла маску-череп и водрузил её на голову: – Я только что восстал из могилы! Я мстительный дух адской мести! Я ворон… бей! Эм… Воробей… Да пофиг! Всем бояться!!!

– Гусеница ты кукарекнутая, – ответила Яга ему вслед, но воробей уже улетел. – Ну, увидимся позже, если тебя не придушат к тому времени… Слушай, хватит кидаться в меня скорлупой!

Яга вернулась в избушку, поставила метлу у порога, подошла к столу и легонько толкнула пальцем яблоко. Яблоко покатилось по тарелке, тарелка засветилась.

– Вызывай лешего! – приказал Яга. Спавшая в клетке лиса сладко потянулась и открыла глаза. Яга, удивлённая появлением непонятно кого в собственном доме, оторвалась от тарелки и взглянула на клетку. – Это что ещё такое?!

Перепуганная лиса только теперь обратила внимание, у кого спалась от Трезора! Приехали: вместо спасения попала из огня да в полымя!

– Здесь что, приют для бездомных лисиц?

Лиса до последнего мечтала, что хозяева окажутся милыми старичками и угостят её курочкой, и теперь была обескуражена не меньше Яги. Курочки, ясное дело, уже не дождёшься, как бы самой не попасть как кур в ощип. Она не знала, поедает Яга лисиц или предпочитает использовать их на воротник, но было ясно, что дело – труба.

– А ну-ка, выметайся! – приказала Яга, но лиса и не подумала выполнить приказ: в клетке Яге до неё не дотянуться, а значит, здесь куда безопаснее, чем снаружи. Тоскливо положив мордочку на передние лапы, лиса жалобно посмотрела на Ягу и горестно вздохнула.

– Нет в жизни счастья, – пробормотал она.

Яга вздохнула, схватила клетку и вынесла её на улицу.

– Брысь с глаз моих! – приказала Яга и захлопнула дверь. Собака всё-таки выполнила приказ и доставила играющего зверя (развелось игроков, работать некому!) по назначению. Но дело не сдвинулось с мёртвой точки ни на шаг. И это очень плохо.

Лиса недоверчиво глянула на избушку. Яга просто ушла, оставив её на свободе? Это невероятно! Или тут какая-то изощрённая месть?

– Собака? – Лиса присмотрелась, не затаилось ли где вредное четвероногое, успешно маскировавшееся под обычную дворняжку все прошедшие годы.

Похоже, что нет.

Лиса медленно, опасаясь подвоха, выбралась из клетки и на мгновение застыла, ожидая грома с небес, диких победных криков и злобного рычания затаившихся в засаде монстров. Но ничего такого не произошло, и лиса моментально дала стрекача.

Ровно в восемь утра Кащей подошёл к двери спальни и начал ждать, когда царевна проснётся. Действие газа закончилось давным-давно, но почему-то царевна ещё дрыхла, как сферический послеобеденный кот. Кащей вслушивался в тишину и верил собственным ушам: кроме мерного тиканья обычных часов с кукушкой, никаких звуков! Не похоже это на поведение царственных особ. Любой царский отпрыск обязан устроить шумное пробуждение, переходящее в буйное помешательство на почве похищения. Особенно если во рту нет кляпа и свободны руки-ноги. От царевны он планировал наслушаться изысканных угроз, неописуемых оскорблений и поэтичных рыданий, но эта вредина упорно молчала! Неужели так боится, что не хочет напоминать о себе лишний раз? А вдруг… Нет, не может быть! Не хватало ещё трупов в доме!

– Ты хоть тарелки разбей, что ли? Зря я их оставил целую сотню? – пробурчал Кащей.

Да уж, вся операция пошла не так. Совершить забег по пересеченной местности с лучшими стражниками царства, усыпить всех царственных особ разом, перерубить сотни мечей и пик и устроить кучу впечатляющих взрывов, и всё ради чего? Чтобы нервно ходить по собственному замку и ждать, пока одна молодая особа раскроет рот и произнесёт слова, которые она по своей наивности считает ругательствами?

– Хватит с меня! – Если гора добровольно не идёт к Кащею, Кащей эту гору взрывает! – Царевна, подъём!

Кашей отомкнул внутренний замок и толкнул дверь. Он ждал, что сейчас в него полетит что-нибудь увесистое, но дверь не поддалась и не открылась. Что же, царевна точно жива и находится в полном рассудке, иначе бы ей никогда не пришло в голову подпирать дверь.

– Баррикады строим? – обратился к ней Кащей. – Практично! Но бесполезно!

Разбежавшись – а чего бояться, если ты бессмертен? – Кащей налетел на дверь, и она с треском вылетела из петель и рухнула на пол. При этом задел за край стола с сотнями тарелок и катапультировала посуду прямиком на Кащея. Сверху грохнулась сама столешница. От звона посуды зазвенело в ушах.

– Оп! – выдохнул Кащей. – Вот и разбили!

Выбравшись из-под обломков и отряхнув с себя мелкие осколки, он огляделся в поисках царевны. И не нашёл.

Сюрприз.

– Ушла?! – недоумённо воскликнул он. – Она просто ушла?! Что за народ эти царевны?! Команды сбегать не было!

Осложнение. Кащей никак не ожидал, что царевна сумеет взломать замок на двери. Да и кто будет ожидать такое от царевны? Она что, в перерывах между танцами обучалась взлому замков? Ей дома заняться больше нечем?

Куда катится человечество? Это же конец всему! А, да чёрт с ним, с человечеством. Куда катится царевна? И что самое интересное: куда она покатилась именно сейчас и где это она взяла отмычки? Хотя нет. Самое интересное – это как она вышла из комнаты и после этого забаррикадировала дверь?!

Из замка царевна не выйдет: открыть ворота ей точно не под силу. Мимо она не проходила – Кащей обязательно её заметил бы. Получается, царевна отправилась бродить по замку, где никого не было несколько тысяч лет. Но зачем? Искать запасной выход?

«Что за ребячество? – подумал он. – Наслушалась сказок о потайных ходах и думает, что дворцы и замки строили по одному типовому проекту?»

Пылищи поднимет, жуть! Заблудиться, конечно, не заблудится – следы на толстом слое пыли сохранятся не одно тысячелетие, если, конечно, в будущем здесь не поселится зануда, повёрнутый на влажной уборке помещений. Но это вряд ли, ведь Кащей менять место жительства не собирается.

Кащей не любил бродить по заброшенной части замка – не хотел затеряться среди бесчисленных поворотов и параллельных коридоров. Кто построил замок, он не знал. Как не знал и того, почему его воспоминания начинаются с пребывания в полном одиночестве среди бескрайних лесов, незадолго до появления в замке. Как будто он материализовался из воздуха в придачу к бесхозному замку.

Несколько веков Кащей потратил на то, чтобы найти хоть какие-нибудь следы прежних владельцев или строителей, но пришёл к странному выводу, что замок никогда не был обитаем. При этом многие комнаты были забиты предметами, назначение которых было ещё более таинственной загадкой, чем загадка существования их мифических владельцев. Кащей постепенно впал в депрессию, потому что не мог ответить на жизненно важные для него вопросы. Депрессия перешла в злобу, а злоба со временем превратилась в мрачное чувство юмора. Он даже пытался покончить жизнь самоубийством, но обнаружил, что раз за разом возвращается к жизни. Убедившись, что смерть его не принимает ни под каким видом, Кащей понял: придётся жить и справляться со скукой. С тех пор он и стал жить на всю катушку, изучая мир и радуясь многообразию жизни. Иногда он устраивал экскурсии по замку и находил немало удобных гаджетов. Капсулы с сонным газом, фейерверки, летающие сапоги – всё было оттуда. В какой-то момент жизнь стала тихой и размеренной, пока Кащей не услышал о частично золотой Марии.