Случай из жизни трейдера Часть 3

– Хорошо, – эхом ответила Надежда.

Через десять минут звонок:

– Я купила в рынок двадцать тысяч акций Газпрома.

Я говорю:

– Отлично, а по какой цене?

– По двести тридцать три рубля.

– Хорошо, значит у вас куплено акций Газпрома на четыре миллиона шестьсот шестьдесят тысяч.

– Да, где-то так.

– Надежда, давайте считать точно, это деньги.

– Хорошо. А теперь что делать?

– А теперь внимательно следим за рынком.

Через час цена акций Газпрома была в районе двухсот двадцати восьми рублей. Раздается звонок Надежды:

– Володя, цена Газпрома на пять рублей ниже цены нашей покупки, что делать?

Я про себя подумал: «Начинается… Не успели купить, уже паника». Отвечаю ей очень жестко:

– Надежда, операция только начинается, не надо дергаться. Газ8 должен вырасти.

Надежда говорит упавшим голосом:

– Хорошо, будем ждать.

На следующий день акции Газпрома стоили еще меньше: двести двадцать один рубль за одну акцию. Моя ученица не звонила, и я ее тоже не беспокоил. Ждем. Через день акции «Газпрома» потихоньку стали расти. Потом рост принял устойчивый характер. На цене двести тридцать шесть рублей я набираю номер телефона Надежды. Она отвечает:

– Да.

– Надежда, надо еще купить акции Газпрома.

– Я боюсь.

Я ей говорю довольно строго:

– Коль вы мне доверились, так уж извольте исполнять то, что я вам говорю, – и с нажимом добавляю. – Немедленно купить в рынок двадцать тысяч акций Газпрома. Понятно?

– Понятно.

– И назвать цену сделки. Все, поехали, как сказал Гагарин.

Через пять минут звонок:

– Взяла в рынок двадцать тысяч Газа. Последняя цена покупки – двести тридцать семь рублей за акцию.

Я ей говорю:

– Отлично. Надежда, я прошу вас, расслабьтесь. Все будет хорошо.

– Ладно, я расслаблюсь, у меня есть коньяк.

В голове мелькнула мысль: «Все же она пьяница». Беру калькулятор в руку: «Так, сколько денег у нее задействовано? Девять миллионов четыреста тысяч рублей. О! У нее осталось свободными еще больше десяти миллионов рублей. Это хорошо. Так, а как там «Газ»? Смотрю на экран монитора, а «Газ» уже торгуется по цене двести сорок рублей и тридцать копеек. Про себя думаю: «Отлично, держим».

На следующий день, кажется, была пятница. Цена акций «Газпрома» открылась9 на уровне двести сорок два рубля за акцию и, вслед за этим пошла вверх со страшной «египетской» силой. Я сразу звоню Надежде. Она отвечает немного повеселевшим голосом:

– Слушаю… Что, закрываемся? Будем фиксировать прибыль?

Я говорю предельно резко:

– Нет, докупаем еще. Двадцать тысяч, и поскорее.

– Володя, вы не ошибаетесь?

– Немедленно покупайте.

– Ладно, покупаю.

Через пять минут звонок:

– Володя, я купила двадцать тысяч акций по цене… По какой же цене я купила? Так… По двести сорок три рубля и сорок копеек за одну бумагу.

– Хорошо, – отвечаю я, – держим позицию. Да, кстати говоря, Надежда, никуда не отлучайтесь из дома. Возможно, придется срочно фиксироваться, объем купленных акций у нас очень большой.

Она отвечает:

– Слушаюсь, товарищ генерал. А выпить хоть можно?

– Подожди со своей выпивкой, видишь, Газ на уровне двести сорок пять рублей запилился?10

– Что же делать?

– Внимательно смотреть на движение цены и быстро реагировать, если она начнет падать.

– Слушаюсь, товарищ маршал.

Про себя думаю: «Хорошо, уже повысила меня в звании до маршала». После разговора с Надеждой прилипаю к экрану монитора и внимательно слежу за движением цен. Как-никак, я взялся за управления ее деньгами, значит, надо сидеть и наблюдать, зарабатывая деньги и себе, и ученице. Замечаю, что акции Газпрома опять пошли в рост. Цена – двести сорок восемь рублей. Думаю, может еще купить? Денег у моей подопечной хватит, чтобы взять по этой цене не менее двадцати трех тысяч акций. Смотрю на экран – цена почти что двести сорок девять рублей. Смело набираю Надькин номер:

– Але, – слышу ее голос и чувствую, что она уже приняла.

– Надежда, надо еще купить двадцать тысяч акций, завтра цена будет выше.

– Ща те, двадцать тысяч, разбежался об забор, и так купили до хера, надо уже продавать, вон, смотри, генерал, ха-ха, цена вниз пошла.

Я содрогнулся от такого текста, но делать нечего. Пришлось повесить трубку. Продолжаю следить за рынком. Последняя цена по «Газу» прошла на уровне двести сорок восемь рублей и десять копеек. «Зря, – думаю, – больше не купили».

В понедельник на улице стоит отличная погода: яркое солнце, синее небо. Дело идет к весне. Торговля на бирже по акциям «Газпрома» открывается на уровне двести пятьдесят два рубля. Я раздраженно смотрю на цену и думаю: «Вы, Владимир, сможете управлять моими деньгами – это слова Надьки, сказанные мне не так давно. А как можно управлять деньгами, если хозяйка все время датая? Сейчас надо покупать немедленно, а она, небось, еще в постели, и, ни ухом, ни рылом». Пока эти мысли крутились у меня в голове, цена на «Газ» поперла вверх с такой страшной силой, что не оставила никаких сомнений в том, что надо докупать еще. Звоню Надежде:

– Срочно покупаем Газ в рынок. Еще двадцать тысяч.

Надежда отвечает сонным голосом:

– Может быть, уже поздно?

– В пятницу своей нерешительностью вы меня уже сбили.

Пока мы разговаривали, акции «Газпрома» дошли до уровня двести пятьдесят пять рублей. Резко говорю в трубку:

– Надежда, срочно покупаем Газ.

– Хорошо, – отвечает она.

Через десять минут звонок:

– Взяла в рынок двадцатку. По двести пятьдесят восемь рублей.

Про себя думаю: «Послушала бы меня Надька в пятницу, купили бы акции на десять рублей дешевле». Ну, да ладно, смотрим в таблицу котировок… Что там с ценой? А цена уже двести шестьдесят один рубль.

Выхожу на кухню попить чаю, беру чашку и задумываюсь: «Может, еще купить, но уже со второго счета»? Звонок телефона обрывает зарождающуюся мысль. Надежда истерично кричит в трубку:

– Все падает! Что делать? Зачем мы купили последнюю двадцатку по такой высокой цене?

Я тут же метнулся из кухни к компьютеру. Ба! Газпром торгуется по двести пятьдесят шесть рублей и двадцать копеек. Надька нервно говорит в трубку:

– Ну, что вы молчите? Вы меня слышите, или нет?

А я молчу. Молчу, потому что надо принимать решение. Либо держать весь объем, а он у нас немаленький – восемьдесят тысяч акций «Газпрома», либо немедленно все продать по текущей цене. Пока я думал, цена немного поднялась – копеек на двадцать, а потом опять начала ползти вниз.

– Володя, что вы молчите? – надрывается голос в трубке.

Я принимаю волевое решение:

– Надежда, – медленно говорю я. – Все продать в рынок!

– Как все? Сейчас цена двести пятьдесят шесть, а мы последнюю сделку провели на два рубля выше… У нас будет убыток в сорок тысяч рублей!

Я как заору:

– Немедленно все продать, мать твою, в рынок! Поняла?

Она не ответила, но я понял, что Надька выполнит мои указания. Вскоре звонок:

– Все продала. По средней цене двести пятьдесят пять рублей и семьдесят копеек.

– Отлично, Надежда, отлично… – говорю я ей.

Тут же беру в руку калькулятор и подсчитываю прибыль. «Так, значит, раз купили, два купили, три купили, это уже в пятницу, и, вот, последняя покупка неудачная, – начинаю я разговаривать сам с собой. – Получается, что мы купили акций Газпрома на девятнадцать миллионов четыреста восемь тысяч рублей, а продали на двадцать миллионов четыреста пятьдесят шесть. Таким образом, наша прибыль составила один миллион сорок восемь тысяч».

Набираю номер Надьки. Она взяла трубку. Я ей говорю:

– Надежда, наша прибыль – один миллион сорок восемь тысяч рублей или сорок тысяч долларов. И это только за неделю работы.

В ответ следующая реплика:

– У меня получается другая цифра – тридцать восемь с половиной тысяч долларов.

– Может, комиссию неправильно подсчитали?

– Может быть, – как то мрачно отвечает она.

Я выждал паузу и говорю ей уже весело:

– Когда приезжать за деньгами?

– Не знаю, завтра я буду занята. Давайте созвонимся потом.

– А как же торговля? – вырвалось у меня.

– Созвонимся.

Все, разговор закончен. Ну, как говорится, началось. Как делиться прибылью, так нет времени… Ну, почему это так?

Несколько дней я не торговал, следил за рынком. «Газ» упал в цене до двухсот тридцати двух рублей. Надежда не звонит. Наступили какие-то серые будни. Нет никакого куража – ни на рынке, ни в жизни, есть только солнце, небо и весна. Как же все-таки хорошо весной! Даже в Москве… Воздух становится прозрачный, после зимнего смога расцветают девушки, а девушки – это достояние столицы. И ты не замечаешь пробок на дороге и сутолоки в метро. Одним словом, классно жить в большом городе.

Цена акций «Газпрома» продолжает падать, и уже идет по двести шестнадцать рублей. От Надежды ни привета, ни ответа. «Опять, что ли, в Лондон улетела»? – думаю я. Внезапно раздается телефонный звонок:

– Володя, привет. Я в Лондоне. В Москве буду в среду. Тогда-то мы и продолжим торговать Газом. Хорошо?

Я только и успел сказать:

– Хорошо.

В трубке пошли гудки.

Итак, наступила среда, за ней четверг, а потом пятница. Надежда не появилась. Не было от нее звонка и в субботу. Только в понедельник днем она звонит и, как ни в чем не бывало, говорит:

– Володя, привет, я вернулась. Вы готовы торговать со мной акциями Газпрома?

– Готов, но хотелось бы получить деньги.

Она отвечает с явно заметным раздражением:

– Сколько я вам должна?

Я реагирую быстро:

– Четвертая часть от сорока тысяч долларов, минус комиссия… Восемь тысяч девятьсот долларов.

Она говорит через паузу:

– Наверное, где-то так… Но в настоящее время у меня таких денег нет, – после этих слов в трубке наступает неприятная тишина. – У меня есть четыре тысячи долларов. Эта сумма вас устроит? Хотя бы на первое время?

– Да, устроит. Снимите ее со счета.

– А вот этого мне бы делать не хотелось. Денежную массу надо ведь увеличивать, не так ли? Чем больше денег на счете, тем больше можно купить акций. Вы же сами меня так учили…

Я закипел и еле-еле сдержался от того, чтобы не нагрубить:

– Ладно, давайте решим этот вопрос завтра.

– Завтра я не могу, давайте послезавтра. Я буду на Новой Басманной, с трех до четырех часов, у дома номер двадцать пять. Послезавтра созвонимся. Да, кстати говоря, а не пора ли снова купить Газку?

– Не пора, – и я нажал на кнопку сброса.

«Во дает! – закрутилось в голове. – Как деньги зарабатывать, так сю-сю-му-сю, а как отдавать, то хрена лысого».

Конечно, через день, мы с ней не встретились, она «не смогла», и только через три дня, в воскресенье, она звонит:

– Приезжайте на Басманную улицу, дом двадцать пять к двум часам.

Я ей говорю:

– Хорошо, приеду.

И тут же ко мне обращается жена:

– Давай сгоняем на ВДНХ, там выставка цветов.

Я ей отвечаю:

– У меня сегодня встреча с учеником.

– В воскресенье?

В ответ я пробурчал что-то невнятное. В результате жена с сыном уехали на выставку без меня. На улице слякотно, повалил снег. «Вот погода, – думал я. – Вроде по календарю весна, а снегу на дворе, как в январе». В час звоню Надежде. Ее телефон отключен. Звоню ей в два часа – то же самое. Начинаю злиться: «На выставку с женой не поехал, и денег не получил».

Только в четыре часа от нее звонок:

– Володя, я на Басманной, а где вы?

«Вот здорово, а где я? – думаю я про себя. – А где мне быть? Конечно, дома». И я в ответ выдаю:

– Надежда, мы с вами договорились встретиться в два часа на Басманной, а сейчас уже четыре часа, поэтому я дома, и, видимо мы с вами сегодня не встретимся, опять-таки по вашей вине.

– Володя, ну не надо так, я просто забыла включить телефон. Ну что вы так разнервничались? Я сейчас на Басманной, однако, через двадцать минут уезжаю к своим знакомым за город.

– Я вижу, что сегодня наша встреча не состоится, – вывожу я упавшим голосом.

– Я поеду через Каширское шоссе, если хотите, мы можем встретиться на пересечении Каширки и МКАДа.

– Хорошо, а через какое время вы там будете?

– Я буду там через час, если, конечно, на дороге не будет пробок.

А снег идет и идет, превращаясь в кашу из грязи и воды. Завожу автомобиль. Поехал. Через сорок минут прибыл на условленное место. Надежды, конечно, нет. Набираю ее номер:

– Вы где?

Она отвечает:

– Еще еду. Страшные пробки. Как приеду, позвоню.

Ее нет через десять и через пятнадцать минут… Нет ее и через полчаса. Мимо идут машины, обдавая меня грязью. Аварийные огни моего автомобиля едва видны в надвигающейся ночи. Я опять набираю ее номер:

– Надежда, вы где?

– Подъезжаю. А вы где?

– Стою на МКАДе, там, где выезд на Каширское шоссе в сторону области.

Мы нашли друг друга, когда уже стемнело. Я – на своем стареньком серебристом «Форде», и она – на новеньком «Лексусе» черного цвета. Я перешел в ее машину. Хороша! Не Надька, а ее машина. Внутри кондиционер, играет приятная музыка, сиденья теплые, одним словом, класс! Перекинулись двумя-тремя фразами. Она спрашивает:

– Как рынок?

Я ей отвечаю:

– Нормально, но пока ничего покупать не надо.

– Что это так?

– Да так, какой-то стояк.

– Стояк, это хорошо.

– Это хорошо в постели, а на фондовом рынке это плохо.

Мы помолчали несколько секунд.

– Ну, что у нас с деньгами? – начал я.

– У меня с собой только полторы тысячи долларов, – обрадовала она меня.

– Как? – я вытаращил на нее глаза. – Вы же должны были привезти четыре тысячи, где они?

Глядя в зеркало заднего вида, Надежда начала поправлять прическу:

– Володя, прошу меня извинить. Я зашла в магазин и увидела классную вещь за две тысячи пятьсот долларов. Не утерпела, купила. Вы же знаете, какие мы женщины транжирки… Я прекрасно помню, что я вам должна еще около трех тысяч долларов. Все отдам на днях.

Я почти закричал, а потом зашипел, как ядовитая змея:

– Вы мне должны не три тысячи, а четыре тысячи девятьсот шестьдесят один доллар плюс две тысячи пятьсот, которые не донесли сегодня и того, – я готов был ее искусать, – семь тысяч четыреста шестьдесят один доллар США.

Надежда начала копаться в своей сумочке. Сначала достала ключи, потом одноразовые салфетки, затем появились замурзанные грины. Начала считать вслух:

– Одна, две, три, десять, двенадцать, тринадцать, ой, только одна тысяча триста долларов. Ну, не расстраивайтесь, я вам все отдам на следующей неделе.

Взяв деньги, я резко вышел из машины. Даже не попрощался. По дороге домой у меня в голове свербела следующая мысль:

«Вот тебе и миллионеры, вот тебе партнерство… У самой денег, как грязи. А со своим компаньоном не может рассчитаться. Пока она со мной до конца не расплатится, торговать с ней не буду».

В понедельник Надежда звонит и спрашивает у меня, как ни в чем не бывало.

– Я тут смотрю, Газ торгуется по низкой цене. Может, его прикупить?

– Нет, сейчас мы покупать его не будем.

– А мне все же хочется его купить. Он торгуется ниже той цены, по которой мы покупали месяц назад.

– Да, цена на Газ сейчас – двести двадцать восемь рублей за акцию, но это еще не означает, что его надо покупать. Тенденции на повышение пока нет.

– Но я хочу купить его, – шепчет она. – Ну, пожалуйста, Володечка, разреши мне купить Газпрома.

– Нет, не разрешаю, – твердо говорю я.

– Ну, хоть немного, тысяч десять, – капризно продолжает Надежда.

– Брать не будем, потому что условия для роста еще не созрели.

– А я все равно возьму, потому что чувствую, Газ уйдет вверх.

– Если возьмете, то за эту сделку я никакой ответственности не несу. Понятно?

Она вешает трубку. Через двадцать минут акции Газпрома стоят двести тридцать один рубль. И тут же Надькин звонок:

– Володя, ты видишь, какие цены? А я успела купить по двести двадцать восемь рублей и тридцать копеек. Причем те самые десять тысяч акций. Ах, какая я молодец!

После чего она отключает связь.

На следующий день «Газ» торгуется по двести тридцать пять рублей. Во как! Надька опять звонит и говорит веселым голосом:

– А я еще Газку прикупила, ха-ха, по двести тридцать три рублика!

– Сколько? – спрашиваю я мрачным голосом.

– Сколько, сколько… Сорок тысяч акций, во сколько!

Я все внимание сосредоточил на движении акций Газпрома. Думаю про себя: «Хоть бы ты упал, хоть бы ты упал, засранец, ну, дай вниз, ну дай, что тебе стоит упасть рубликов на пять, на семь, чтобы эта дура получила, наконец, убыток». Никогда в жизни я не мечтал о мщении с такой силой. Но «Газ» рванул вверх, и к вечеру цена была двести сорок пять рублей за акцию. А закрытие прошло на уровне двести сорок девять рублей.

На следующий день Газпром торговался по двести пятьдесят четыре рубля. Я весь синий, потому что отвратительно спал. Я мрачно смотрю на стремительный рост «Газа». С ростом цен таял мой ореол великого трейдера в глазах Надежды. Мои невеселые мысли прерывает звонок с мобильного.

– Володя, привет, видите, что с Газом делается?

– Вижу, ну и что?

– Как, ну и что? Это я его с утра толкнула вверх, купила по открытию почти на все деньги, которые у меня были.

Мое горло схватил удушливый кашель и по лицу полились слезы. Надежда продолжала:

– С утра я сразу купила тридцать с лишним тысяч акций по двести пятьдесят три рубля, а вы мне говорили, что покупать нельзя… Кстати, я докупалась по вашей тактике. Растет – докупаемся. Вот так, Володечка.

И, не прощаясь, отключилась.

В течение торговой сессии я мечтал, чтобы цена акций «Газпрома» пошла вниз, но этого не произошло. Наоборот цена дошла до двухсот шестидесяти пяти рублей. После закрытия сессии я взял калькулятор и посчитал, сколько же денег заработала Надька. О, ужас! Более двух миллионов рублей! Или семьдесят восемь тысяч американских долларов! И все без меня… Я оказался за бортом этой операции. Моих денег здесь нет. Вдобавок, я еще и посрамлен. Правда, она не зафиксировала прибыль,11 а деньги на счете появится только после того, как она эти акции продаст.

Утро следующего дня. Картина та же, цена акций «Газа» уверенно растет. А я мечтаю, чтобы рынок у Надьки отнял хотя бы половину ее прибыли, но цена по «Газпрому» падать не собирается. Она идет вверх, и только вверх. На уровне двухсот семидесяти трех рублей цена дернулась вниз, затем вверх, потом пошла вбок и затем внезапно начала заваливаться. Я радостно закричал: «Давай, давай», как будто стоял в продаже12 и хотел, чтобы цена акций рухнула до ста рублей. Через некоторое время я посмотрел в зеркало и, увидев свое отражение, подумал: «Ну, и рожа у тебя, Шацкий! Гримаса иезуита».

Смотрю в монитор компьютера и бормочу про себя какие-то заклинания. Цена акций уходит вниз. Двести семьдесят, двести шестьдесят восемь, двести шестьдесят семь. Я про себя говорю: «Хорошо, хорошо, давай вниз, вот получи, получи». Со стороны, наверное, я был похож на мелкого психа, который сам с собой играет в морской бой. Продолжаю говорить про себя: «Сегодня рынок, наконец, тебя порвет». Но закрытие прошло по цене двести шестьдесят пять рублей и никакого разорения Надьки не произошло.

Через два дня цена акций «Газпрома» достигла отметки двести девяносто пять рублей. Я был в шоке. Надька мне не звонила, и я ее тоже не беспокоил. Настроение у меня было такое, что хотелось утопиться. «Пропустил такой сильный рост, – корил я себя. – Обиделся на Надьку, а что добился? Решил ее воспитывать, пока денег не отдаст, не стал с ней торговать, ну и что? Надька без меня вон, сколько денег нарезала».

Потом наступило первое апреля, и российский фондовый рынок рухнул вниз, видимо, решив отметить день дурака. Цена закрытия акций «Газпрома» – двести восемьдесят один рубль. Я злорадно подумал: «Закрыла Надька свою позицию или нет?». Через десять минут раздается ее звонок, прямо телепатия какая-то:

– Володя, привет, я сегодня продала весь Газ.

У меня вырывается с хрипом:

– По какой цене?

– По двести девяносто четыре. Правда, классно? В одиночку я заработала больше, чем мы в прошлый раз вдвоем, а вы меня не поздравляете? Ведь я ваша лучшая ученица. Знаете, сколько я нарезала?

– Сколько? – бестактно вырвалось у меня.

– Более четырех миллионов рублей или сто семьдесят тысяч долларов! Вот так, господин учитель.

– Надежда, – собрав в кулак всю свою волю и тактичность, произнес я. – Я вас поздравляю, но хотелось бы получить свои деньги.

– Притом за неделю, и делиться ни с кем не надо, – оптимистично заявила Надежда, не обращая внимания на мою просьбу. – Правда, здорово? Если дело пойдет так и дальше, то зачем вы мне тогда нужны?

– Надежда, – гну я свою линию. – Вы еще на прошлой неделе обещали мне отдать деньги, которые я заработал. И я что-то их не вижу.

– Ну, ладно, Владимир, приезжайте ко мне завтра часиков в двенадцать.

– Хорошо, завтра я у вас в двенадцать часов.

А сам мыслю: «Хоть и дел полно, но ехать надо, пока она не передумала». Беру калькулятор в руку и считаю, сколько я упустил: «Мама дорогая, четверть от ста семидесяти тысяч составляет… Более сорока двух тысяч долларов США»!

На следующий день я еду к ученице. Сажусь на троллейбус, который идет от метро «Белорусская». Остановка «улица Расковой». Выхожу из троллейбуса. Напротив меня «дом на ножках». Эх! Ведь когда-то я здесь жил… Сколько мне тогда было лет? По моему, двенадцать… На девок уже заглядывался, дрался с пацанами из соседнего двора, прогуливал школу, пряча портфель в кирпичи, сложенные для строительства нового дома. А вот ресторан «Советский». Помню, как в те далекие годы пошли мы с мамой и сестрой туда пообедать. Накормили нас каким-то дерьмом, и, вдобавок ко всему, обсчитали. Мама тогда поругалась с официантами, а потом переживала, что мы с сестрой остались голодные. Да, давно это было… Нет теперь уже ни мамы, ни папы, и сестры тоже нет.

С этими мыслями я подхожу к Надькиному подъезду, звоню по домофону, а ее дома нет. Набираю ее номер на мобильнике – не отвечает. Что делать? Начинаю ее ждать и параллельно на нее злиться: «Ну что это за человек, не первый раз меня подводит, ну как с ней о чем-то можно договариваться»? Хожу около ее дома, жду. А мысли опять улетают в далекое прошлое. Вот, напротив меня виден стадион Юных пионеров. Помню, как мы с отцом учимся там играть в большой теннис, а вот я с соседским парнишкой катаюсь на коньках… Тогда на стадионе каждую зиму заливали каток. В те годы зимой в каждом дворе были катки, а теперь дети не знают, что такое каток, что такое коньки, что такое голубой лед… Также вспоминаю, как по улице Беговой продавал билеты на поезда. В те далекие годы была такая услуга – люди заказывали железнодорожные билеты по телефону, и я работал на доставке. Раз, помню, приношу билет рано утром, часов в девять. Открывает дверь абсолютно голая девица. Спрашивает:

– Чего тебе?

Отвечаю:

– Билеты на Киев заказывали?

– Заходи.

Зашел. Загуляли. Ах! Молодость, молодость…

А Надьки все нет, и телефон ее молчит. Наконец звонит сама:

– Владимир, извините, пришлось отъехать, буду минут через двадцать. Подождите меня около дома, пожалуйста.

Но, ни через двадцать, ни через тридцать и даже через сорок минут ее нет. Я звоню ей на мобильный, но ее номер недоступен. Я плюнул, грязно выругался и поехал по своим делам. Только часа через два она мне соизволила позвонить:

– Владимир, еще раз извините, я разбила на своем автомобиле фару. Где вы сейчас? – и, не давая мне вставить слово, продолжила. – Я уже дома, можете приезжать.

Я бросил все дела и опять поехал на Беговую. Мне очень хотелось получить свои деньги. В пять часов я был у нее.

– Как же я классно сыграла, – отворяя мне дверь, без приветствий, сразу выдала Надька. – И, знаете, ваша школа… Вы, Владимир – гений передачи знаний… Обучили меня очень быстро… И такой результат… Давайте за это выпьем.

Сидим, пьем коньяк. Она забрасывает ногу на ногу, и говорит:

– Все же хорошо, что мы с вами встретились… Что бы я без вас делала…

Закончив эту фразу, она порывисто встает с кожаного дивана и уходит в прихожую. Возвращается с элегантной сумочкой. Достает из нее пачку долларов, быстро отсчитывает семь тысяч семьсот, и со славами «Заслужили, получите», дает мне. Я пересчитываю и говорю:

– Надежда, я должен вам сдачи сорок долларов.

– Да ладно, Владимир, не будем мелочиться. Вы научили меня торговать и это мне безумно нравится.

– Спасибо, конечно, но знайте, что путь трейдера тернист и порой очень тяжел. Сегодня у вас получилось очень хорошо, но нельзя расслабляться, надо совершенствоваться и дальше.

– Хорошо Владимир, я попробую торговать одна, но периодически буду обращаться к вам за советом. Договорились?