Этот же «недочет» в мемуарах Рокоссовского отметил и Маршал Советского Союза Василевский. В беседе с писателем К.М. Симоновым он подчеркивал, что, во-первых, не помнит описанного Рокоссовским спора со Сталиным, хотя и присутствовал на обсуждении плана Белорусской операции, а во-вторых, возражает против того, чтобы предложение о двойных ударах, наносимых на одном фронте (даже если оно в данном случае и было), трактовалось как «некое оперативное новшество». К 1944 г. такие удары не были новинкой, поскольку до этого наносились неоднократно, например, в ходе Московской битвы[33].
Что можно сказать по этому поводу? Рокоссовский не предлагал наносить «двойные удары», а намечал действовать двумя ударными группировками по сходящимся направлениям. Такие удары действительно применялись ранее, но только не в масштабе фронта и не при такой ширине полосы, какую занимал 1-й Белорусский фронт. Белоруссия всегда была местом, о которое спотыкались ранее войска. Лесисто-болотистая местность вынуждала наносить удары по отдельным направлениям. С этой задачей не всем удавалось справиться. Вспомним наступление войск Западного фронта в 1920 г. против польской армии.
При выработке замыслов и планировании фронтовых и армейских операций широко использовались данные партизанской разведки. С целью согласования усилий партизан с объединениями Красной Армии при военных советах фронтов и армий были созданы оперативные группы штабов партизанского движения (ШПД). В их подчинении находились партизанские формирования определенных районов или зон. Так, опергруппы Белорусского ШПД на 1-м Прибалтийском (возглавлял И.И. Рыжиков) и 3-м Белорусском (А.А. Архангельский) фронтах осуществляли руководство отрядами и бригадами Вилейской, Витебской, северной части Минской и центральной зоны Барановической областей. Оперативной группе 2-го Белорусского фронта (полковник А.А. Прохоров) были подчинены соединения Могилевской и восемь бригад юго-восточных районов Минской областей, а оперативной группе 1-го Белорусского фронта (генерал-майор И.М. Дикан) – соединения Полесской, Пинской, Брестской, Белостокской, южных районов Минской и Барановической областей[34].
Партизаны и подпольщики держали под неослабным контролем все коммуникации, аэродромы и гарнизоны противника, следили за его перегруппировками, выявляли объем и характер воинских перевозок. Оперативная группа Белорусского ШПД на 1-м Прибалтийском фронте в тесном контакте с оперативным управлением штаба фронта разработала подробный план взаимодействия войск 6-й гвардейской и 43-й армий с партизанскими соединениями в ходе наступления. Партизаны помогли разведчикам фронта детально разведать Западную Двину в районах, намеченных для форсирования. Были взяты на учет все уцелевшие и наведенные противником мосты. Партизанам была поставлена задача со второго дня наступления перерезать движение поездов по железнодорожным линиям от Полоцка на Даугавпилс, от Даугавпилса на Вильнюс, а также на участке Крулевщизна (Крулевщина), Воропаево.
В соответствии с планом оперативной группы ШПД 2-го Белорусского фронта партизанские бригады и отряды ориентировались на ведение разведки, особенно в районах Могилева, Чаусы, Быхова, Шклова, Горок, Толочина, Орши, Минска, Молодечно, Барановичей, Лиды, выявление оборонительных рубежей, мест дислокации и районов сосредоточения вражеских частей, артиллерии и танков.
Партизаны, выполняя поставленные задачи, установили точное расположение штабов группы армий «Центр» и ее армий, а также 290 различных воинских частей. Они добыли сведения о 900 гарнизонах, многих оборонительных сооружениях, 130 зенитных батареях, 54 аэродромах и 24 взлетно-посадочных площадках, 11 ложных аэродромах, 160 крупных складах боеприпасов, горючего и продовольствия[35]. В результате к концу мая Оперативное управление Генерального штаба Красной Армии располагало точной схемой рубежей по линии Витебск, Орша, Шклов, Могилев, Быхов. Партизаны захватили и переправили за линию фронта большое количество самых разнообразных приказов, карт, рапортов, донесений, схемы почти всех городов Белоруссии и множества населенных пунктов. Разведчики партизанской бригады «Чекист» (Г.А. Кирпич) составили точную схему вражеских укреплений по западному берегу р. Днепр, указав на ней все огневые точки. Отмечая высокую эффективность разведывательной деятельности партизан, бывший начальник Белорусского штаба партизанского движения П.З. Калинин писал: «…Мы в БШПД регулярно получали ценную информацию о перегруппировках вражеских войск, о подходе резервов противника, о сосредоточении его боевой техники. Полученные данные незамедлительно передавались командованию фронтов, а наиболее важные – в Генеральный штаб Красной Армии»[36].
В Генеральном штабе в это время, наряду с доработкой плана операции «Багратион», в соответствии с указаниями Верховного Главнокомандующего были разработаны и направлены 27 мая командующим фронтами и армиями директивы о перегруппировках войск[37].
Для усиления 1-го Прибалтийского фронта в район станции Невель перебрасывалась 45-я истребительная противотанковая артиллерийская бригада. Командующие 11-й гвардейской армией и 3-го Белорусским фронтом получили директиву о передаче этой армии (8-й, 16-й и 36-й гвардейские стрелковые корпуса) с 24 часов 27 мая в подчинение командующего фронтом. Войска армии должны были с 27 мая по 7 июня совершить марш своим ходом в темное время с применением мер маскировки в район Лиозно. Истребительно-противотанковые дивизионы стрелковых дивизий (Су-76) и армейские запасы предписывалось перевезти по железной дороге. Всю переписку и переговоры служебного порядка, связанные с передислокацией армии, следовало вести только с Генеральным штабом, а переписка и переговоры по этим вопросам с центральными управлениями наркомата обороны была запрещена. 1-й Прибалтийский фронт также получил 103-й стрелковый корпус
Командующему артиллерией Красной Армии было приказано доукомплектовать до штатов по установленным нормам и до 30 мая передать в районе Смоленска в распоряжение командующего 3-м Белорусским фронтом 117-ю и 119-ю артиллерийские бригады большой мощности (БМ), которые требовалось включить в состав 4-й гвардейской артиллерийской дивизии. От командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии требовалось отправить в распоряжение командующего фронтом 3-й гвардейский механизированный корпус. Для усиления фронта были предназначены 20-я артиллерийская дивизия и 3-й гвардейский кавалерийский корпус.
С целью усиления 2-го Белорусского фронта в район станции Рославль отправлялись 5-я и 27-я истребительные противотанковые артиллерийские бригады, 4-я гвардейская минометная бригада М-31. С 24 часов 28 мая фронту передавался 81-й стрелковый корпус.
В распоряжение командующего 1-м Белорусским фронтом предписывалось отправить в район станции Гомель 124-ю и 122-ю гаубичные артиллерийские бригады БМ для их включения в состав 22-й артиллерийской дивизии РГК, а также 12-ю артиллерийскую дивизию прорыва РГК. Для усиления фронта также перебрасывались 1-й механизированный, 9-й танковый и 4-й гвардейский кавалерийский корпуса. В состав фронта с 24 часов 27 мая передавалась 28-я армия (3-й гвардейский, 20-й и 128-й стрелковые корпуса).
30 мая И.В. Сталин окончательно утвердил план операции «Багратион», которую намечалось начать 19—20 июня. Ее замыслом предусматривались: одновременный прорыв обороны противника на шести участках; окружение и уничтожение его фланговых группировок в районах Витебска и Бобруйска; развитие наступления на Каунасском, Минском и Брестском направлениях с целью завершения разгрома группы армий «Центр» и выхода на рубеж Даугавпилс, Ковно (Каунас), Белосток, Брест, Люблин[38]. По достижении этого рубежа войскам 1-го Прибалтийского фронта предстояло вести наступление на Кёнигсберг и частью сил на Шяуляй, 3-го Белорусского фронта – на Алленштайн (Алленштейн), а 1-го Белорусского фронта – на Варшаву.
Маршал Советского Союза Василевский, оценивая план Белорусской стратегической наступательной операции, впоследствии писал: «Он был прост и в то же время смел и грандиозен. Простота его заключалась в том, что в его основу было положено решение использовать выгодную для нас конфигурацию советско-германского фронта на белорусском театре военных действий, причем мы заведомо знали, что эти фланговые направления являются наиболее опасными для врага, следовательно, и наиболее защищенными. Смелость замысла вытекала из стремления, не боясь контрпланов противника, нанести решающий для всей летней кампании удар в одном стратегическом направлении. О грандиозности замысла свидетельствует его исключительно важное военно-политическое значение для дальнейшего хода второй мировой войны, невиданный размах, а также количество одновременно или последовательно предусмотренных планом и, казалось бы, самостоятельных, но вместе с тем тесно связанных между собой фронтовых операций, направленных к достижению общих военно-стратегических задач и политических целей»[39].
В ночь на 31 мая Сталин, Маршалы Советского Союза Жуков, Василевский и генерал армии Антонов разработали частные директивы и указания привлекавшимся к операции фронтам. Одновременно были определены задачи авиации дальнего действия: нанесение ударов по вражеским аэродромам; проведение совместно с воздушными армиями фронтов непосредственной авиационной подготовки наступления; затруднение маневра оперативных резервов противника на угрожаемые направления в ходе боевых действий.
С целью согласования усилий в наступательной операции большого масштаба на Маршала Советского Союза Василевского была возложена координация действий 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского, а на Маршала Советского Союза Жукова – 2-го и 1-го Белорусских фронтов. Вопросами применения военно-воздушных сил занимался главный маршал авиации А.А. Новиков. Для более эффективного использования артиллерии на 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронты направлялся заместитель командующего артиллерией Красной Армии генерал-полковник артиллерии М.Н. Чистяков, а на 2-й и 1-й Белорусские фронты – командующий артиллерией Красной Армии маршал артиллерии Н.Д. Яковлев.
В 6 часов 30 минут 6 июня вслед за массированными ударами авиации и огневой подготовкой корабельной артиллерии началась высадка союзных войск на нормандское побережье. Это положило начало Нормандской десантной операции. В тот же день Сталин в письме премьер-министру Великобритании Черчиллю отмечал: «Летнее наступление советских войск, организованное согласно уговору на Тегеранской конференции, начнется к середине июня на одном из важных участков фронта. Общее наступление советских войск будет развертываться этапами путем последовательного ввода армии в наступательные операции. В конце июня и в течение июля наступательные операции превратятся в общее наступление советских войск»[40].
Проведение столь крупной стратегической наступательной операции, как операция «Багратион», с особой остротой поставило вопрос о способах создания на главных направлениях мощных ударных группировок. Для проведения этой операции в составе четырех фронтов, занимавших полосу шириной 1100 км (24,4 % общей протяженности советско-германского фронта) было сосредоточено 36,3 % личного состава, 37,1 % орудий и минометов, 73,2 % танков и САУ, 41 % всей авиации действующей армии. К концу второй декады июня была развернута группировка войск, насчитывавшая более 2,4 млн человек, 36,4 тыс. орудий и минометов, 5,2 тыс. танков и САУ, 5,3 тыс. самолетов. Кроме того, намечалось задействовать 1007 самолетов авиации дальнего действия и 500 истребителей из состава войск ПВО страны[41]. Четыре фронта превосходили противника по численности людей в 2 раза, по танкам и самоходным (штурмовым) орудиям – в 5,8, орудиям и минометам – в 3,8, боевым самолетам – в 3,9 раза[42]. В. Хаупт писал, что для проведения операции «Багратион» было сосредоточено 166 русских дивизий, в которых насчитывалось 2 220 000 человек, 31 тыс. орудий, 5,2 тыс. танков и 6 тыс. самолетов[43].
При подготовке операции «Багратион» особое внимание было обращено на достижение скрытности и внезапности. В полном объеме ее план знали только шесть человек: Верховный Главнокомандующий, его заместитель, начальник Генштаба и его первый заместитель, начальник Оперативного управления и один из его заместителей.
Генерал армии Антонов, выполняя указание Сталина об обеспечении скрытности подготовки операции, 25 мая вместе с начальником Главного организационного управления генерал-лейтенантом А.Г. Карпоносовым подписал директиву командующему 51-й армией о ее передислокации с присвоением наименования «75-я запасная стрелковая дивизия»[44]. В директиве Генерального штаба командующему 2-й гвардейской армией от 27 мая отмечалось, что ей временно присваивается наименование «70-я запасная стр. дивизия»[45].
29 мая в войска за подписями заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Жукова и первого заместителя начальника Генерального штаба генерала армии Антонова была направлена директива № 220110, в которой определялись мероприятия по дезинформации противника[46]. Они предусматривали создание не менее трех оборонительных рубежей на глубину до 40 км и подготовку населенных пунктов к круговой обороне. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты должны были публиковать материалы по оборонительной тематике. В войсках требовалось строго соблюдать режим радиомолчания, а к разработке планов операций во фронтах и армиях привлекать узкий круг лиц.
Перегруппировка соединений и частей проводилась с соблюдением мер маскировки. Все передвижения осуществлялись только в ночное время и небольшими группами. Личному составу запрещалось разглашать сведения о том, откуда следуют эшелоны. После выгрузки из них люди и техника немедленно уводились в леса и другие районы, обеспечивавшие скрытное расположение.
С целью убедить немецкое командование в том, что летом главные удары Красной Армии последуют на юге и в Прибалтике, генерал армии А.И. Антонов 3 июня направил командующему 3-м Украинским фронтом генералу армии Р.Я. Малиновскому директиву следующего содержания:
«В целях дезинформации противника на Вас возлагается проведение мероприятий по оперативной маскировке. Необходимо п о к а з а т ь за правым флангом фронта сосредоточение 8—9 стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией, для чего выделить Вашим распоряжением необходимые силы и средства.
Ложный район сосредоточения следует оживить, показав движение и расположение отдельных групп людей, машин, танков, орудий и оборудование района. В местах размещения макетов танков и артиллерии выставить орудия ЗА[47], обозначив одновременно и ПВО всего района установкой зенитных средств и патрулированием истребителей.
Наблюдением и фотографированием с воздуха проверить видимость и правдоподобность ложных объектов.
С планом мероприятий можно ознакомить лишь ограниченный круг людей.
Срок проведения оперативной маскировки – с 5 по 15.6 с. г.»[48].
Несмотря на принятые меры, имели место нарушения мероприятий оперативной маскировки. 10 июня генерал армии Антонов направил телеграмму представителю Ставки ВГК Маршалу Советского Союза Жукову, в которой говорилось:
«Данные перехвата открытых радиопередач противника за последние дни показывают, что в связи с безнаказанностью полетов разведывательной авиации противника, проводимые сейчас мероприятия, ему становятся частично известными.
Так, за 8 и 9 июня самолетами-разведчиками противника обнаружены наши эшелоны на станциях: Салтановка (30 товарных вагонов), Хальч (эшелон – 60 вагонов, голова – на восток), Гомель – Центральная (500 вагонов и 3 паровоза), Гомель – Западная (500 вагонов и 6 паровозов под парами), Городичи (до 100 товарных вагонов), Бабичи (100 товарных вагонов); и, кроме того, обнаружены строительство зенитных артпозиций на южной окраине Сосновки и строительство нового аэродрома (предположительно) сев.-вост. Озаричей.
Настоящей борьбы с самолетами-разведчиками противника наша авиация, как видно, не ведет»[49].
Огромный объем работ по материально-техническому обеспечению боевых действий выполнили соединения и части тыла. К началу наступления армейские запасы составляли: продовольствия – 12—20 сутодач; горюче-смазочных материалов – 3,4—4,2 заправки; боеприпасов – 2,2—4 боекомплекта[50].
Особое внимание было уделено организации взаимодействия войск фронтов с партизанскими формированиями, действовавшими на территории Белоруссии. Они насчитывали 150 бригад и 49 отдельных отрядов (всего 143 тыс. человек)[51], которые базировались в труднодоступных для действий немецких войск районах, широко используя лесные массивы и заболоченные участки местности. Партизанским формированиям были поставлены следующие задачи: уничтожение штабов и военной техники, ведение разведки в интересах наступавших фронтов, захват и удержание выгодных рубежей и плацдармов на реках, срыв вывоза советских граждан в Германию, недопущение разрушения мостов и предприятий.
7 июня Белорусский штаб партизанского движения утвердил план действий на коммуникациях врага. Планом предусматривалось, что в проведении массового подрыва рельсов на железнодорожных коммуникациях противника примут участие все партизанские бригады и отряды, не участвовавшие в оборонительных боях по отражению крупных карательных экспедиций противника. Исходя из этого, в план были включены северная, средняя и южная группировки партизанских соединений Вилейской области, Могилевское соединение, группировки партизан, действовавшие в треугольнике Минск – Борисов – Бобруйск, южная Минская группировка, часть бригад Полесского соединения, соединения Коржа[52], Сикорского[53], а также группировки, действовавшие в Барановической и Белостокской областях.
8 июня председатель СНК Белорусской ССР П.К. Пономаренко направил партизанским соединениям письмо, в котором говорилось[54]:
«Противник, используя затишье на советско-германском фронте, усилил перевозки живой силы, техники по железным дорогам. С целью срыва вражеских перевозок приказываю:
1. Всеми силами вашего соединения произвести массовое разрушение рельсов методом “рельсовой войны”.
2. К подготовке операции приступить немедленно, сохраняя ее в строжайшей тайне.
3. Первый подрыв рельсов произвести в ночь на 20 июня. В дальнейшем наносить непрерывные удары, добиваясь полного срыва перевозок противника.
Дополнительные указания даваться не будут, действовать самостоятельно в ночь на 20 июня и далее.
4. О ходе операции доносить немедленно».
В то время как в штабах фронтов велась работа по планированию операций, в войсках развернулась оперативная и боевая подготовка. На 3-м Белорусском фронте на учебных полигонах, расположенных в тылу, были оборудованы позиции, подобные вражеским. Стрелковые роты и батальоны учились штурмовать их, наступать в высоком темпе, не отставать от огневого вала более чем на 250 метров. С началом атаки пехота вела огонь всеми средствами и училась подавать сигналы переноса огня. Стрельба боевыми снарядами и патронами дисциплинировала людей, повышала ответственность, а новички из пополнения привыкали к разрывам снарядов и пулеметному огню. «…Командармы по совету Черняховского под видом строительства второй полосы обороны выводили в тыл части дивизий, а то и целиком дивизию, – отмечал генерал-майор Н.И. Алексеев. – Там они приводились в порядок, доукомплектовывались, а после одна половина их возводила оборону, причем это делалось по-настоящему, всерьез, хотя многие командиры и воины горели желанием наступать, а не обороняться. Другая половина строила учебные поля, при этом местность подбиралась подобная той, на какой эти части будут прорывать оборону врага. На местности возводились позиции с препятствиями, минными заграждениями, дзотами, бронеколпаками и артиллерийскими позициями – именно такие, какие предстояло этим частям штурмовать. Вот на таких-то полях и обучались взводы, роты, батальоны и танки штурму и прорыву мощной, глубоко эшелонированной вражеской обороны. Одновременно в армиях, корпусах и дивизиях проводились командирские занятия на картах и ящиках с песком. А там, где на пути наступления были реки, добавлялся проигрыш “форсирование водной преграды”»[55].
На 2-м Белорусском фронте с каждым батальоном из дивизий первого эшелона было проведено до 10 учений. Особое внимание обращалось на отработку с войсками и штабами вопросов подготовки и ведения наступления с форсированием реки. С этой целью подразделения и части ежедневно тренировались в переправе на реках в районах расположения дивизий. В ходе занятий командиры и штабы совершенствовали свои навыки в организации и поддержании взаимодействия пехоты с артиллерией, танками и авиацией. Пехотинцы учились «прижиматься» к разрывам снарядов своей артиллерии, а артиллеристы – ставить и перемещать огонь, сообразуясь с действиями пехоты и танков.
14—15 июня командующий 1-м Белорусским фронтом генерал армии Рокоссовский провел занятия по розыгрышу предстоящей операции на правом крыле в штабах 65-й и 28-й армий, на которых присутствовали Маршал Советского Союза Жуков и группа генералов от Ставки ВГК. К розыгрышу были привлечены командиры корпусов и дивизий, командующие артиллерией и начальники родов войск армий. В 65-й армии проигрыш предстоящих действий прошел по следующему сценарию. Командующий армией генерал-лейтенант П.И. Батов доложил обстановку, решение и поставил задачи корпусам. Затем выступили командиры корпусов и дивизий. В ходе проигрыша разбиралось возможное течение боя на отдельных участках, особенности построения боевых порядков, отрабатывалось взаимодействие с соседями и средствами усиления, подробно разбирались вопросы артиллерийского, инженерного и других видов обеспечения.
Проигрыш прошел успешно. Генерал армии Рокоссовский высоко оценил работу командующего и штаба 65-й армии. В последующие трое суток такие же занятия были проведены в других армиях с участием Маршала Советского Союза Жукова. Особое внимание уделялось изучению обороны противника и характера местности в полосе наступления армий, определению способов скорейшего прорыва на дорогу Слуцк – Бобруйск с целью перехватить пути отхода бобруйской группировки 9-й армии противника. Маршал войск связи И.Т. Пересыпкин, присутствовавший на занятиях в 48-й армии, вспоминал: «Я старый кадровый офицер, много раз участвовал в подобных играх, но такого искусства, какое показал Жуков, ни разу не встречал. На ящике с песком до деталей была воспроизведена впереди лежащая местность, включая и зону обороны противника. Были проиграны различные варианты предстоящего наступления. Все это обеспечило армии большой успех…»[56]
При организации и проведении боевой подготовки особое внимание уделялось обобщению боевого опыта. Например, начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковник М.С. Малинин, член военного совета генерал-лейтенант К.Ф. Телегин и начальник политуправления фронта генерал-майор С.Ф. Галаджев направили в армии группы офицеров штаба и политуправления фронта с целью пропаганды наиболее эффективных приемов и действий при прорыве обороны, ознакомления личного состава с сильными и слабыми сторонами противника. Политуправление 3-го Белорусского фронта совместно с инженерным отделом издало несколько листовок-памяток, в которых содержались советы и рекомендации по преодолению противотанковых препятствий, маскировке и наблюдению за противником, ведению боя в траншеях[57]. Для офицерского состава фронтов были организованы лекции и доклады на темы: «Наступление стрелкового батальона в условиях лесисто-болотистой местности», «Прорыв обороны противника усиленным стрелковым полком в лесисто-болотистой местности», «Бой на окружение и уничтожение врага в лесисто-болотистой местности» и другие.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
