– Почему не танцуем, мужчина? – его схватили за руку и попытались поднять со скамейки. Открыл глаза: девчонки. Пигалицы, лет по семнадцать. Две, обе жгучие крашеные брюнетки. Улыбаются, соблазняют. Хотят раскрутить.
– Дочки, я вам не папик, – огрызнулся он. – С мелюзгой не танцую.
– Фу, какой грубиян. Больно ты кому нужен, – презрительно прошипела одна, и девчонки удалились, встреченные хохотом своей девчачьей компании, к которой уже примкнул какой-то парнишка с банкой пива.
– Молодежь пошла – наглая! – сказал он словно никому.
– Почему же? вы им понравились, – спокойно возразила она. Теперь она сидела недалеко от него. – Идите, попрыгайте, разгоните свою тоску.
– Да я даже и с вами не буду прыгать, – неожиданно для себя выпалил он, – хотя вы мне… больше подходите.
– И почему же?
– Что – почему же? почему вы мне подходите?
– Подхожу по возрасту, – уклонилась она, – а почему не будете и со мной прыгать на палубе? Я ведь могу и пригласить!
– Хотите казаться легкомысленной. Нет, вы серьезная дама, даже, извините, местами вредная. Так мне кажется.
– Так-так. В чем моя вредность?
– В том, что вы одна. И у вас никого нет. Кроме меня, – он улыбнулся, зажмурившись.
– А что, вы у меня есть? – игриво, но мрачновато переспросила она.
– Почти.
– А, ну это неинтересно, сейчас последуют условия… Вообще-то, вы авантюрно знакомитесь с женщиной, надо признать ваш талант.
– Таланта нет. Знакомиться – знакомился. В итоге не женат.
Женщина молчала. Искусно молчит, подумал он, ждет моего глупого вопроса. Не задам. И он молчал.
Музыка прекратилась, танцы закончились. Кричали чайки. Пахло озерной сыростью, ветер трепал волосы и забирался под рубашку. Хотелось быть молодым. Женщина надела поверх тонкой блузки кофточку и сжалась, скрестив руки на груди, откинув голову назад. Ей было холодно и, наверное, грустно.
– Вы зачем поплыли? – вдруг спросил он.
– Так… за воспоминаниями, – тихо ответила она и улыбнулась своим мыслям. – Понимаете, я тут жила, в детстве. У озера. Вон, мимо деревушки проплыли полчаса назад. Теперь я тут проездом. А никого в городе у меня нет. Погуляла, села на теплоход, и вот…
– Где же вы живете, далеко?
– Далеко.
– Одна?
– Нет.
Он так и думал. Все к лучшему, он не хочет никаких подвигов. Ему все надоело в этой жизни. У него отпуск. Он думает, что надо вообще уволиться. Он хочет уехать куда-нибудь… может, на край света. Он романтик.
– Нет, не одна. Есть бабушка и кот.
– А муж?
– Мужа не было.
– Но любимый человек?
– Не было. Никого у меня не было, по-настоящему.
– Пойдемте ко мне. Я приглашаю вас. Хотите, в кафе пойдем, посидим сначала… Вы ведь не сегодня уезжаете?
– Нет, не сегодня. Сегодня у меня бронь в гостинице. Поезд утром.
Он молчал. Сердце тревожно забилось. Все так внезапно… он не готов! Хотя она ему нравится, и вообще, такая фемина совершенно в его вкусе! Такая ему снилась!
И взгляд у нее добрый, и ведет себя просто, не жеманничает… Актриса! Вот этакие и прикидываются хорошими, чтобы войти в доверие. Придет к нему, опоит и ограбит. И вообще, поверил он, что у нее нету мужчины! Ейный мужик, может быть, рядом! Если не тут неподалеку, на палубе томится, то на набережной остался, чемодан с клофелином сторожит. Нет, не на того напали.
Вот и косогор, вот и церквушка. Пришлось подавать ей руку. Она повеселела, щебечет уже. А ему все тревожнее. Пропадаешь, парень!
Обратный путь по воде показался быстрым. Говорить было не о чем, он рассказывал новости своей конторы, придумав и контору, и новости – она слушала и кивала. Немножко рассказала о городе, в котором теперь живет. Большой город, на Волге. И Волга там очень широкая. Далее – о природных катаклизмах.
– Пойдем? – спросила она, держа его ладонь. – Ты меня приглашаешь? Я иду!
И в серых глазах ее светилась какая-то непонятная ему решимость.
Они пошли в кафе, выпили кофе. Что-то дрожало в ее лице, когда он пристально смотрел на нее. Она словно смущалась. Неопытная, идет на дело первый раз, подумал он. Сообщника не видно, он нарисуется в подъезде… Рискнуть, что ли? Давно не был с женщиной, хочется рискнуть. Она аппетитно выглядит, зараза. Кстати, а вдруг она больна? Чем-то таким, нехорошим? Они уже подошли к его дому, остановились у подъезда. Незнакомых людей не было видно. Вошли в лифт. Жар охватил его – тут он привык целоваться. Передается вич через поцелуй или нет? Нет, он слышал, что не передается. Но зачем же ему с ней целоваться? Он ее совсем не знает!
Не поцеловал. Открыл ключом дверь, стараясь не стоять к ней спиной, пропустил вперед, включил свет в прихожей. Она шла как-то осторожно, как кошка, которую впустили в новую квартиру. Кошка обычно забирается под кровать, и ее нескоро оттуда выманишь. Женщина словно не решалась войти в комнату. Он показал: комната, кухня, санузел… Лишних тапочек нет, можно надеть его сланцы. Можно не снимать туфли. Женщина молчала, всматриваясь в него. Потом как-то приглушенно спросила:
– Что мы будем делать дальше? Нужно ли это нам?
– Мадам, вы уж определитесь, вам это нужно – что обычно делают в такой ситуации, или вы в разведку пришли? – вдруг ответил он чужим противным голосом, содрогаясь от собственного пошлого тона.
– Разрешите, я уйду, – быстро, резко, громко сказала она. – Я ошиблась адресом.
Он молча открыл ей дверь. Она выскользнула и побежала вниз, застучали ее каблучки. Стоя у окна, он видел, как она быстро шла к остановке, без конца поднимая руку к лицу. Кажется, она плакала. Сумасшедшая, подумал он. Включил телевизор, принес пива и бутербродов, уселся в кресло. Футбол. Все бежали. Он тоже бежал, не двигаясь. По-настоящему он бегал только в детстве. За мячиком. За девчонкой Люськой. За будущим. Будущее наступает и сразу становится прошлым.
Утром он не захотел проснуться.
Желтый свитер
Если бы не этот толстый ярко-желтый свитер в обтяжку…
Если бы мама не принесла его летом с распродажи…
Если бы она не заставила тебя напялить его и пройти по городу…
Если бы ты не шла, красная, как помидор…
