Секс для науки. Наука для секса

Удивительное дело. Уотсону предложили выбор между карьерой, престижной должностью и финансовой стабильностью, с одной стороны, и верностью своим «сердечным реакциям» – с другой, и он предпочел девушку[6]. Человеческое поведение не так уж предсказуемо, как представляют его бихевиористы.

Минуло десятилетие, прежде чем медицинская наука собрала волю в кулак и решилась применить свои методики для изучения человеческого секса. Шел 1932 год. Исследователи Эрнст Боас и Эрнст Голдшмидт предпочли не публиковать результаты своих изысканий в журнале. Открытия безо всякого шума появляются на странице 97 их книги «Сердечный ритм». Если хотите знать, что ускоряет или замедляет сердцебиение человека и насколько именно ускоряет или замедляет, – эта книга для вас. К примеру, знаете ли вы, что дефекация способна снизить частоту сердечных сокращений на восемь ударов в минуту? Или, что когда гетеросексуальный мужчина танцует с другим мужчиной (и здесь я представляю себе двух Эрнстов, отплясывающих искрометный фокстрот), то его сердце отбивает на двадцать ударов в минуту меньше, чем во время танца с женщиной? Авторы не включили в книгу данные о том, что делает с сердцебиением чтение «Сердечного ритма», но, по моим личным наблюдениям, оно сопоставимо с чем-то между «сидячим положением» и «сном».

Пациентка № 69 согласилась на эксперимент с № 2, в то время как ученые наблюдали за поведением его сердца. Эта же пациентка № 69 занималась сексом со своим мужем, испытуемым № 72, навесив на себя измерительные приборы. Боас и Голдшмидт использовали сердечный тахометр, который, судя по картинке, собран из деталей машины времени мистера Пибоди и контрольной панели бомбардировщика В-10. К подопытным подсоединили электроды, прикрепив их черными резиновыми лентами, охватывающими грудь. Боас и Голдшмидт прилагают фотографию обнаженной женской груди, охваченной черной резиновой сбруей, что привносит в их весьма пристойное во всех прочих отношениях исследование долю нежелательного эротизма. Голдшмит помянул свою жену Дору в разделе «Благодарности», отметив ее вклад в «эксперименты, продолжавшиеся день и ночь», и мне хочется пойти дальше и рискнуть предположить, что Дора и есть № 69, а субъект 72 – это ее муженек Эрнст.

Именно так ученые и поступали в то время. Объясняя суть своего нетрадиционного проекта сторонним людям, они рисковали быть сожженными на костре или подвергнуться остракизму. Так что они спокойно и тихо все сделали сами.

Кем бы ни была эта пара, частота их сердечных сокращений в процессе соития менялась от небольшой – около 80 ударов – до весьма впечатляющих 146[7], зафиксированных во время третьего из четырех оргазмов пациентки № 69. Данные сексологических исследований Боаса и Голдшмидта 1932 года по многократному оргазму у женщин гораздо интереснее того достаточно очевидного факта, что сердце во время секса бьется чаще. Двадцатью годами раньше вывод Альфреда Кинси о распространенности многократных оргазмов был воспринят скептически – особенно той частью общества, которая до сих пор сомневалась, что женщина вообще способна испытывать оргазм. В какой-то мере это связано с социальным консерватизмом эпохи. В двадцатые и тридцатые люди были гораздо более раскрепощенными, нежели в сороковые и пятидесятые. В статье 1950 года, которую мне довелось прочитать, рассказывалось, как исследователи Г. Клумбис и Г. Клейнсордж привлекли к экспериментам женщину, способную доводить себя до оргазма по пять раз подряд. Однако авторы не изучали феномен многократного оргазма, речь шла всего лишь о кровяном давлении во время оргазма. Испытуемая – «наша гиперсексуальная женщина», как ее называли ученые, – была выбрана, как выяснилось, просто из-за продуктивности и эффективности ее «оргастических результатов». И также потому, что у нее это происходило без использования рук. (Только фантазия и воображение). Исследователи нашли способ проводить свои опыты, не предлагая людям заниматься сексом в лаборатории (рискованное предприятие в пятидесятых) и не поощряя мастурбацию. «Возбуждение и оргазм возникали без какого-либо физического вмешательства», – указывает Клумбис в первом же параграфе. Иными словами: все нормально – она не трогала себя.

Еще один способ обойти кажущуюся неуместность лабораторных прелюбодеяний – тщательно замаскировать процесс проведения опытов разными научными хитростями, чтобы происходящее вообще не выглядело как секс. Такой эксперимент описывает Р. Дж. Барлетт-мл. в работе 1956 года «Психологические реакции во время коитуса». Представьте себе кровать в маленькой «экспериментальной комнате». На кровати мужчина и женщина. Они делают знакомые движения – как и миллионы других пар в своих постелях по ночам. И тем не менее они совсем не похожи на эти пары. От их конечностей тянутся провода ЭКГ, и они напоминают двух распаленных марионеток, которые ухитрились сбежать с кукольного шоу и забраться в дешевый мотель. Их рты закрывает нечто вроде трубок для подводного плавания, снабженных клапанами. От каждого из загубников тянется длинный гибкий шланг, он проходит через отверстие в стене и исчезает в соседней комнате, где Барлетт измеряет частоту дыхания. Дабы увериться, что испытуемые не дышат через нос, носы «слегка зажаты». По обе стороны от кровати расположены кнопки, которые нужно нажимать, сигнализируя о «введении, оргазме и извлечении». Когда я впервые это прочитала, мне представилось что-то вроде клавиатуры банкомата с разными кнопками для разных функций. Потом я осознала, что кнопка всего одна. Я воображала, что она приделана к звонку, словно на какой-нибудь безумной викторине, где бесплотный голос в любой момент может попросить за вознаграждение в 500 долларов назвать имя кандидата в вице-президенты при Милларде Филлморе[8].

Я могу понять, почему Барлетт не включил фотографии в свою статью, напечатанную в Journal of Applied Physiology, но простить ему этого не могу.

В проекте Альфреда Кинси «Физиологические исследования сексуального возбуждения и оргазма» никаких ловушек под лозунгом уважаемого научного предприятия не было. Никого никуда не подключали и ни с чем не соединяли, кроме собственных партнеров. Опыты проводились на матраце, постеленном на сосновом полу в мансарде дома Кинси в Блумингтоне, штат Индиана.

Разумеется, Кинси более всего известен своими отважными научными изысканиями в области сексуального поведения. В 1940-х и начале 1950-х Кинси с коллегами Уорделлом Помроем, Клайдом Мартином и Полом Гебардом опросили 18 000 американцев относительно их сексуальной жизни и опубликовали полученные данные в двух инновационных, невероятно престижных, отлично продаваемых томах. Между тем Кинси, биолог по образованию, интересовался физиологией секса, а не просто поведенческими моделями испытуемых. В 1949 году, когда Институт Кинси переехал в более просторное здание, Кинси хотел организовать специальную экспериментальную лабораторию на базе этой организации. Он хотел, в общем-то, именно того, что Мастерс и Джонсон сделают через десять лет: наблюдать, фиксировать и распознавать реакции человеческого тела на сексуальную стимуляцию.

Эта лаборатория так и не была создана. Кинси, видимо, понимал, что выставлять подобное мероприятие на публичное обозрение слишком рискованно. Поэтому он решил действовать тайно. В мансарде дома Кинси были просмотрены и отсняты тридцать совокуплений – гетеросексуальных и гомосексуальных – и примерно такое же число «сессий мастурбации». Кинси нанял фотографа по имени Билл Делленбек и заплатил ему из бюджета института, по статье расходов «Изучение поведения млекопитающих» (не так уж сильно погрешив против истины).

Поскольку работа проводилась неофициально, Кинси и подопытных набирал в основном неофициально. Помрой рассказывает, что людей со стороны, в том числе нескольких «выдающихся ученых», которые посещали институт, снимали, только если они добровольно дали на то согласие и если им можно было доверять. Однако по большей части это был внутренний проект. Кинси хотел, чтобы Делленбек заснял «его хозяйство». Есть три способа прочитать эти слова, и все они верны. Делленбек снимал Помроя и Гебарда, занимавшихся сексом со своими женами, а временами – с женами других людей и вдобавок зафиксировал процесс их мастурбации. Он снял и самого Кинси, занимавшегося мастурбацией, – и даже момент, когда тот укомплектовывал «свое хозяйство» коктейльной палочкой[9]. Сам Делленбек, рассказывает другой биограф Кинси, Джеймс Джонс, мастурбировать в мансарде согласился неохотно, а снимать себя запретил категорически.

Читая об этих сессиях в мансарде, трудно отделаться от подозрения, что за всем этим стояло что-то, выходящее за рамки исследовательской работы. Джонс называет Кинси вуайеристом. Однако отрывок, который он использует, чтобы подтвердить склонность Кинси к вуайеризму, мне кажется просто еще одним доказательством того, что Кинси был просто биологом, изучавшим секс так же одержимо, как он изучал орехотворок.

…Кинси, по сути дела, был на передовой. Его голова находилась лишь в нескольких дюймах от гениталий совокупляющейся пары… Перекрывая стоны и вздохи, Кинси тарахтел, отмечая различные признаки сексуального возбуждения по мере того, как пара двигалась через все стадии соития. По мнению Бича [его коллеги], ни один ученый не умел так остро подмечать детали. Ничто не ускользало от внимания Кинси – ни малейшие изменения в оттенке кожи женской груди, сопровождающие ее набухание в состоянии возбуждения, ни непроизвольное сокращение анальных мышц во время оргазма – Кинси видел все. В известном смысле все это выглядело очень научно и отвлеченно. Однако когда Бич взглянул пристальнее, ему показалось, что он увидел в глазах Кинси проблеск желания. И оно становилось все интенсивнее по мере того, как дело приближалось к оргазму.

Мне захотелось увидеть означенный блеск и сделать собственные выводы. Я вознамерилась посмотреть эти фильмы. Действительно ли Кинси там выглядит как ученый, поглощенный исследованием, или как Любопытный Том? Проводил ли он измерения, делал ли записи? Возможно, и мне удастся увидеть всё это. Я связалась с Шоном Уилсоном, очень доброжелательным заведующим библиотекой Института имени Кинси и спецхраном. Он ответил, что если от этих сессий в мансарде и остались какие-то записи, как утверждает в своей книге Уорделл Помрой, то в распоряжении института их нет. Сами же фильмы, сказал он, «недоступны». Полагаю, он имел в виду, что доступ к ним имеют очень немногие и, уж конечно, Мэри Роуч не входит в их число. В своем электронном письме Уилсон назвал отснятый материал «порнофильмом Кинси». Вполне подходящее определение, хотя и не очень отражает статус научной документации.

Кинси не издал свои наблюдения за коллегами как отдельную работу, но он включил эти данные во второй том своей книги о сексе, в главу «Физиология сексуальных реакций и оргазма». При чтении главы не возникает сомнений, что Кинси наблюдал происходящее натренированным глазом биолога. На то, что «анальный сфинктер ритмично открывается и закрывается» во время оргазма, обратил бы внимание и Любопытный Том, но только биолог отметит, что, когда человек возбужден, набухают мочки ушей, что «носовая перегородка выделяет больше слизи, нежели обычно». Кто, кроме биолога, станет документировать активность слюнных желез в процессе приближения оргазма? «Если во время нарастания эротической стимуляции рот человека открыт, – пишет Кинси, – слюна может даже разлетаться на некоторое расстояние».

Кинси не указывал среднее расстояние, которое преодолевает слюна, но я не удивилась бы, если б он подсчитал и это. Несколькими годами ранее он измерил среднее расстояние, которое пролетает сперма во время эякуляции. Через молодого человека, занимающегося проституцией и обладавшего широким кругом знакомых, Кинси привлек к исследованиям триста мужчин и заплатил им за позволение снять их на пленку во время мастурбации в доме приятеля Кинси в Нью-Йорке. «Некогда медики утверждали, что сила, с которой сперма атакует шейку матки, – пишет Кинси, – влияет на зачатие». Сам он полагал, что это полнейшая чушь, поскольку сперма редко фонтанирует или бьет струей. По большей части она просто выплескивается на ту поверхность, которая ближе всего. У трех четвертей мужчин она делала именно то, что и предполагал Кинси. У остальных же сперма извергалась на расстояние от нескольких дюймов до фута или двух (рекордсменка приземлилась на отметку восемь футов). Чтобы защитить восточные ковры, постелили не одну, а две простыни.

Изначально Кинси планировал заснять 2000 мужчин во время эякуляции. Поскольку Кинси был бисексуален, хотя и не афишировал этого, можно заподозрить, что он собрал всех этих мужчин, желая насладиться их созерцанием. Но зная Альфреда Кинси лучше, вы бы, напротив, увидели здесь типичный для него максимализм. В общей сложности команда Кинси проинтервьюировала 18 000 американцев по поводу их сексуальной жизни, однако ученый намеревался продолжать, желая получить выборку из 100 000 человек. Когда Кинси занимался орехотворками, он проехал 32 000 миль и собрал 51 000 экземпляров.

В изучении секса, в отличие, скажем, от инженерии или исследований генома, все, что делает ученый, несведущему или недалекому стороннему наблюдателю может показаться извращенным способом получать удовольствие. Между тем здесь все базировалось исключительно на логических выкладках. В том, что Кинси снимал на пленку геев – мужчин-проституток и их приятелей, – можно было видеть отражение его сексуальных пристрастий, а можно – разумный подход. Если бы в 1948 году вам понадобились триста мужчин, готовых показать свои гениталии перед камерой в обмен на быстрые деньги – к кому бы вы обратились? В главе о сессиях в мансарде Помрой поясняет, что команда Кинси просто «сочла, что проще всего договориться с гомосексуальными парами». Под «гомосексуальными» он имеет в виду мужчин. «У нас не было возможности разыскать лесбиянок», – пишет Помрой; не ясно, то ли их просто не оказалось под рукой, то ли он не силен был в канцелярской работе.

Приходится признать, что проект Кинси действительно был экстремальным. Я понимаю людей, подозревавших, что, возможно, биолог и впрямь, как утверждал Джонс, смешивал работу с удовольствием. Даже коллега Кинси Клайд Мартин (сейчас ему восемьдесят восемь) испытывал некоторое смущение в связи с этим «мансардным проектом». Мартин не захотел, чтобы его секс с женой был запечатлен на кинопленке – ни с женой, ни с кем бы то ни было еще. «Я был от всего этого не в восторге, – сказал он мне. – Я не принимал в этом участия. Тогда у меня была жена, и я очень любил ее»[10].

С другой стороны, именно Уорделл Помрой настаивает на научной чистоте проекта. «Дилетант едва ли способен представить, что можно наблюдать сексуальную сцену и не испытывать ни желания, ни возбуждения, ни отвращения или что там диктуют зрителю его моральные установки, – пишет он в своей книге «Доктор Кинси и Институт сексологических исследований». – Мы не испытывали никаких эмоций… Лично я не помню, чтобы хоть на миг ощутил сексуальное возбуждение, когда наблюдал сцены соития, и я уверен, что то же самое в полной мере относится и к Кинси…»

Чтобы быть честным по отношению к Кинси, следует сказать, что мужчины-геи были далеко не единственной специфической группой, которую он привлекал к исследованиям. Он наблюдал людей с заиканием, людей с ампутированными конечностями, с парализованными ногами и даже с церебральным параличом. Кинси хотел охватить весь спектр человеческой сексуальности – и не только. Он верил, что эти люди могут кое-чему научить нас в вопросах физиологии секса. И он был прав. Эти группы обратили внимание Кинси и всего научного сообщества на сложную и важную роль центральной нервной системы в сексе и воспроизводстве. Кинси заметил, что заики в приступе сексуального возбуждения могут на время исцелиться от своего недуга. Сходным образом временно пропадают фантомные боли в ампутированных конечностях. Снимаются даже мышечные спазмы, характерные для церебрального паралича. Кажется, что физические недостатки исчезают[11]. Организм идет к единственной цели, назначенной ему природой, – зачатию, сохранению генов, а все остальное вторично. Внешние раздражители утрачивают значение: слухом не улавливаются шумы, исчезает периферийное зрение. Этим иногда пользуются проститутки, работающие в паре с карманниками. Когда клиент распаляется, вор появляется из темноты и обшаривает его карманы так же спокойно, как если бы он был без сознания.

Самый драматический пример этого изменения биологической приоритетности – вызванное сексуальным возбуждением безразличие к боли и физическому дискомфорту. Какие бы недомогания вас ни мучили, в процессе хорошего секса все хвори куда-то пропадают. Простуда и мышечные боли, провозглашал Кинси, на время перестают вас беспокоить. Не имеет значения экстремальная температура, что оказалось очень кстати для пар, занимавшихся сексом в мансарде Кинси, где было в зависимости от времени года очень жарко или же очень холодно. Очень кстати пропадает рвотный рефлекс даже «у тех, кто сильно ему подвержен, когда предмет глубоко вводится в ротовую полость». (Ха-ха, предмет!)

Для изучения рамок этого феномена Кинси наблюдал и фиксировал на пленку садомазохистский секс. Это можно понять и все-таки вызывает у читателя некоторый неприятный осадок. «Данные экспериментов» Кинси указывают, что возбуждение может делать человека «менее чувствительным к тактильной стимуляции и даже к резким ударам и значительным повреждениям». Если есть порезы, пишет он, они меньше кровоточат. В его описании экстремальных температур фигурируют сигаретные ожоги. Кинси подчас умалчивает о происхождении этих физических повреждений, но чаще он прямодушен: «При флагелляции [порке] или других типах садомазохистского поведения реципиент может подвергаться жестокому наказанию, не отдавая себе отчета, что происходящее с ним – далеко не мягкая тактильная стимуляция». Разумеется, это большое облегчение для всех, кто читал сноску о зубной щетке на странице 31.

В 1945 году Уильям Мастерс начал собственные исследования физиологии секса. Кинси тогда подвергался гонениям со стороны консерваторов. Фонд Рокфеллера, отчасти финансировавший работу Кинси, попал в поле зрения Конгресса. Началось расследование. В результате фонд отказался от финансирования проекта; Кинси умер менее двух лет спустя.

Учитывая политический климат, такой проект был очень смелым шагом со стороны Уильяма Мастерса – тогда гинеколога в университете Вашингтона в Сент-Луисе. Предполагалось, что это будет большое (около 700 участников) вполне легальное исследование сексуального возбуждения и оргазма, проводимое посредством наблюдений. Разумеется, получить разрешение и финансирование для подобной авантюры, какой она представлялась в 1954 году, было все равно что сделать это… ну, скажем, в 2007 году. Разумеется, Мастерс всеми силами постарался представить себя объективным и морально устойчивым ученым. Его сотрудница и союзница Виржиния Джонсон помогала отражать обвинения в непристойности (хотя, как говорил Мастерс, она была приглашена главным образом как своего рода «переводчик» – чтобы помочь ему понять женский субъективный сексуальный опыт). Если Кинси активно разыскивал людей, выходящих за рамки «общепринятого» с позиций американских воззрений, то Мастерс намеренно отсеивал «всех индивидов с социосексуальными отклонениями». (Его команда наблюдала геев и лесбиянок в лабораторных условиях, но не использовала их в проекте.) Все 276 пар, пришедших в его лабораторию, были гетеросексуальны и состояли в браке. Большинство из них работали или учились в университете. Работа проводилась под патронажем Фонда исследований по репродуктивной биологии – никаких упоминаний о сексе – и проходила в лабораторных условиях, среди научных инструментов и профессионалов в белых халатах.

И тем не менее суть неизменна: пары, вступающие в половую связь перед кинокамерой. Мужчины и женщины, мастурбирующие в присутствии других мужчин и женщин. Мужчины, тщательно изучающие – непосредственно или на экране – гениталии женщин в оргазме. Более того, здесь были проститутки для производственных испытаний. Мастерс и Джонсон опросили 145 работников сексуальной сферы и выбрали из них лучших в профессии – восьмерых женщин и троих мужчин «достаточно умных, имеющих разнообразный опыт в проституции, умеющих доступно излагать свои мысли и… склонных к сотрудничеству». Они должны были спуститься в лабораторию и помочь ученым отшлифовать технику исследований. Кинси избегал использовать женщин-проституток для наблюдений, поскольку, по его словам, они с готовностью и весьма убедительно имитировали оргазм[12].

Мастерсу же незачем было волноваться по этому поводу: к его подопытным подсоединяли приборы, измеряющие сердечный ритм и кровяное давление. По сути дела, детектор лжи. Сердечный ритм и кровяное давление, как выясняется, самые надежные индикаторы состояния организма и они не лгут.

В 1966 году Мастерс и Джонсон издали отчет по проекту «Сексуальные реакции человека», который разросся в книгу. Медицинские журналы отказались печатать работу, назвав ее порнографической. «Наша почта разбухла от возмущенных откликов, – вспоминал Мастерс во время беседы на встрече Сексологического общества в 1983 году. – Следующие полтора года мы нанимали дополнительно секретарей… которые просто отвечали на эти письма…»

Наконец злоба поутихла, а книга разошлась и стала бестселлером и классикой жанра. Трудно сказать, что стало этому причиной – одеяние формальной науки, которым Мастерс так усердно прикрывал свою работу, или просто тот факт, что времена изменились – 1966 год очень далек от 1954-го.

К сожалению, покров науки облегает так плотно, что книга под ней задыхается. Испытуемая пара – это «взаимодействующие элементы». Оргазм редко называется просто оргазмом, а обязательно «оргазменной фазой» или «оргастическим сбросом сексуального напряжения». Женщина, испытавшая оргазм в половине случаев соития, «получает 50 % оргастического результата». Порнография называется «стимулирующей литературой», а если она не срабатывает – это «отсутствие эрективного результата».

Если же продраться через этот профессиональный жаргон и туманные рассуждения, обнаружится незаурядная основа исследования. Кинси – и все прочие ученые более раннего периода – упустили много интересного, происходящего промеж женских ног. Возьмем, к примеру, половые губы. Их не брали в расчет и игнорировали, считая просто упаковкой. Кинси отрицал роль больших половых губ в процессе соития. «Нет никаких доказательств, что от них есть какая-либо польза», – утверждал он. Мастерс и Джонсон заметили, что они все-таки участвуют в деле. В то время как другие места набухают во время возбуждения – из-за сильного прилива крови к тканям, – большие половые губы становятся более тонкими и плоскими. К тому же они отодвигаются от «вагинального отверстия»[13]. Мастерс предполагал – в характерной манере с наукообразными словами, – что это может быть «непроизвольная нейропсихологическая попытка устранить все внешние преграды на пути к предвкушаемому процессу введения». Они открывают путь для большого парня.

Никто не ожидал этого – возможно, потому, что их кузины имеют свойство сильно увеличиваться в размерах. Малые половые губы могут увеличиться в поперечнике в два-три раза против своего обычного размера. Вдобавок, как отмечали и Мастерс, и Дикинсон, они меняют цвет, становясь розовыми, ярко-красными, а иногда – у рожавших женщин – даже темно-бордовыми. Во всех 7500 случаях у женщин, сексуальные реакции которых наблюдали Мастерс и Джонсон, возникало это «покраснение», если подопытная испытала оргазм. Если мужчина хочет знать, имитирует ли женщина оргазм, он может провести самостоятельные изыскания и обнаружить эти «сексуальные реакции кожи». Их, кстати, не надо путать с «сексуальными приливами» (красными пятнами, которые могут появиться на груди женщины, если она возбуждена). А «сексуальный прилив», в свою очередь, ничего не имеет общего с «позывом к опорожнению во время или сразу после сношения».

Сноски