Стальной узел

Глава 4

Суета закончилась, затихли голоса, уехали мотоциклы. Омаев приподнял голову, снова прислушался и только спустя несколько минут решился выглянуть из-за кучи песка. Какой-то товарный состав уходил за пределы станции, снова горели прожектора, освещая выходную стрелку, пути возле складов и платформы возле административного здания. Стрельбы он не слышал. Может быть, повезло, и старшине удалось остаться незамеченным. Уж он точно бы отстреливался. Это было бы слышно, если началась перестрелка на станции. Значит, все хорошо, и надо продолжать то, для чего они сюда с Логуновым забрались.

Руслан наметил себе маршрут. Сейчас вдоль кучи щебня до первого состава, а потом осторожно под колесами пройти метров двести. Два крайних пути возле лабазов. Там два состава с грузовыми платформами, накрытыми брезентом. Надо проверить, что это. Очень похоже на рельсы. Что-то длинное и тяжелое под брезентом. И танкист пополз. Он то поднимался на колени, то перебегал на четвереньках, и до первого состава ему удалось добраться незамеченным. Дважды проходили патрули или просто солдаты шли по своим делам. И тогда Омаев прижимался спиной к колесной паре под вагоном и молился, чтобы состав не тронулся.

Когда танкист добрался до освещенного участка, ему пришлось почти полчаса лежать под вагоном, чтобы дождаться, когда уйдут двое солдат, топтавшихся зачем-то здесь на путях, куривших и разговаривавших о чем-то. Жалко, что я не знаю немецкого языка, как наш лейтенант, думал Омаев. Понять бы, о чем они болтают. Может, какую военную тайну услышал бы от них. И когда солдаты не спеша двинулись в сторону главного здания, Омаев решился переползти под соседний состав. Он лежал на животе и передвигался плавными движениями, как морской краб. Еще метр. Еще немного. Вот уже колеса первого вагона. Не спеши! Еще немного, и вот оно, спасительное пространство под вагоном.

Теперь его со стороны вышек и возможных наблюдателей со стороны платформы видно не было. И Руслан пошел вдоль состава, пытаясь пощупать груз через брезент, заглядывая в прорехи там, где брезент привязан неплотно. Да, это были рельсы. В основном рельсы были не новыми, некоторые со следами сварки, когда их резали автогеном. Два состава, больше сорока грузовых платформ и все сплошные рельсы. А вот и груда шпал, свежепропитанных креозотом. От резкого запаха стало тошнить, но Руслан упрямо считал и считал платформы, количество шпал в штабелях. А куда уехала машина, на которой ему посчастливилось заехать на станцию? Да, она так и стоит возле водонапорной башни. Там тоже склады, но ворота у них расположены со стороны подъездной дороги. Их не видно со стороны путей. Это означает, что «костыли», инструмент и все необходимое для ремонтных работ тоже хранят там. Кувалды, здоровенные клещи, с помощью которых переносят рельсы вручную во время укладки, «костыли», стальные подкладки, через которые эти «костыли» забивают в шпалы.

Руслан двинулся в сторону цистерн. Он еще с дерева во время дневного наблюдения с Логуновым приметил этот состав. И стоял он возле подъездной дороги. Как будто приготовили его к массовой заправке военной техники или переливанию в бензовозы. Неужели пустые цистерны. Нужно проверить, потому что это тоже стратегический груз. Нырнув под вагон, Омаев замер. Снова луч прожектора пошел в его сторону. Вжавшись спиной в колесную пару, он лежал и смотрел вдоль вагонов. Не появятся ли ноги патруля. Только этого не хватало. Нет, тихо, никто по путям не передвигается. «Хорошо, сейчас, наверное, все патрули вдоль колючей проволоки ходят, оттуда угрозу ждут, пусть ходят, мне же спокойнее здесь», – подумал Руслан со злорадством.

Луч ушел в другую часть станции, и танкист тут же перекатился через открытый участок местности и снова замер. Нет, лучше дальше идти не вдоль вагонов. Вон вышка, и с нее просматривается в этом месте как раз все, что находится вдоль путей. «Часовой не вовремя глянет в эту сторону, и я как на ладони», – подумал Руслан. Оглянувшись по сторонам, он нашел решение. Насыпь, возвышающаяся вдоль полотна, на которой устроены погрузочные платформы, а за ними склады. И двери сделаны как со стороны дороги, так и со стороны железнодорожных путей. Да еще и с навесом от дождя.

Пройдя вдоль вагонов назад, Руслан быстро поднялся на платформу и спрятался в тени навеса. Здесь можно было перемещаться свободно, если не делать резких движений и пройти вдоль всех складов как раз до конца путей, где стоял состав с цистернами. Он шел тихо, часто останавливаясь. Над дверями местами виднелись остатки плафонов. Плохо, если бы сейчас освещение работало и вся платформа была бы освещена. А когда-то над каждой дверью горела лампочка. Через пятьдесят метров пришлось остановиться. Все, склады кончились. Теперь снова нужно спуститься на пути и под вагонами добраться до цистерн.

Омаев лег на живот и, сливаясь с землей своим черным танкистским комбинезоном, стал переползать открытый неосвещенный участок местности. Вот и вагон. Он поднялся в полный рост и тут же увидел немца с большим гаечным ключом и масленкой в руках. Тот рылся в карманах в поисках чего-то. Опешивший чеченец медленно переместился к концу вагона, еще шаг и… За вагоном стоял еще один немец и тоже в комбинезоне для ремонтных работ. Он заметил движение и повернул голову, но Омаев мгновенно спрятался и неслышно опустился на корточки. Рука сама легла на рукоять кинжала. Плохо! Придется их убить, чтобы они не подняли шума. И их спохватятся. Они убиты на территории станции, значит, на ней посторонние. А при такой организации охраны немцы сразу же блокируют станцию и он не вырвется.

Эти мысли мгновенно пронеслись в голове молодого чеченца, но тут он услышал спокойный голос немца, который позвал:

– Ганс!

Второй немец нашел наконец зажигалку и отозвался на голос напарника. Он хотел закурить, но первый немец вышел и строгим тоном стал ему что-то говорить. Немец с ключом махнул рукой и спрятал в карман зажигалку. Курить на путях, тем более рядом с цистернами, запрещалось во всем мире. Значит, полные цистерны? Повезло, Руслан смахнул со лба пот. Повезло, что тоже одет в похожий и, самое главное, черный комбинезон. Немец не понял, что боковым зрением увидел не своего напарника, а Омаева. Пришлось просидеть под вагоном еще минут пятнадцать, пока немцы не ушли подальше.

Цистерны были полными. И в них был бензин. Около восьмидесяти полных цистерн бензина стояли на запасном пути в самой дальней части станции. Ну, что же, можно и уходить. Сколько прошло времени? Наверное, часов пять. Через пару часов начнет светать, небо посветлеет, и будет все хорошо видно. И тогда выбраться со станции будет сложнее. Руслан провел рукой по большому накладному карману своего комбинезона. Кусачки, которые ему дал с собой в разведку Бабенко, были на месте. Не вывалились во время его ползаний под вагонами.

Дальняя точка ограждений. Патруль только что миновал эту часть, значит, в его распоряжении полчаса. Сюда не доставали прожектора, здесь только патрули нагрудными фонариками освещали себе дорогу и проверяли целостность ограждения. Впереди возле стрелки огневая точка. Чуть правее въезд с шоссе, там шлагбаум и «козлы», опутанные колючей проволокой. А здесь тихо. Вон около опушки леса остатки строений, где Омаев должен был встретиться с командиром.

Руслан полз, останавливаясь и озираясь. Кажется, внимания он не привлекает. Добравшись до столбов ограждения, он достал кусачки и с натугой перекусил проволоку в нижней части ограждения. Металл тихо звякнул. Теперь еще одну. Снова тихий звон лопнувшей проволоки. Руслан отвел откусанные концы в сторону и протиснулся в образовавшееся отверстие. Выбравшись наружу, он старательно согнул концы проволоки и, натягивая ее, зацепил за другую часть. Теперь, если не присматриваться, то может показаться, что ограждение целое. Убрав кусачки в карман, танкист поспешил к месту встречи с напарником.

Ефрейтор Клаус Зоммер воевал на восточном фронте уже год. Призванный в армию еще в тридцать восьмом году, он прошел всю Европу, несколько месяцев со своей частью стоял в Бельгии. Война для Клауса была развлечением. Все было к его услугам потому, что за его спиной был вермахт, была непобедимая и Великая Германия. Он видел нескрываемый страх и преклонение бельгийцев, ему кланялись крестьяне восточной Франции, когда колонна шла мимо их полей. Он мог войти в любой дом и потребовать еды и выпивки. И ему все безропотно и подобострастно подавалось. Он мог потребовать даже женщину. Например, жену у фермера. И тот безропотно бы смотрел, как немецкий верзила солдат уводит его жену в спальню. Бывало и такое, но командование не одобряло подобные поступки. Во-первых, вступать в связь с неарийцами порицалось. За такую связь можно было, в конце концов, загреметь на перевоспитание и в концлагерь. А во-вторых, командование понимало, что вечно терпеть унижение не будут даже покорные безропотные валлонцы и фламандцы. Незачем поднимать бурю там, где можно наслаждаться спокойствием в побежденной стране.

Но на Восточном фронте было все иначе. Когда дивизию, в которой служил Зоммер, осенью сорок второго года перебросили из Бельгии под Великие Луки, солдаты ощутили шок. На третий день, после того как рота Зоммера расположилась в небольшой деревушке, трое доблестных солдат, взяв с собой колбасы, хлеба, сала и шнапса, отправились в гости к соседской вдове, женщине еще не старой. Они узнали, что у вдовушки есть восемнадцатилетняя дочь. Правда, мать, когда узнала, что в деревню на постой придут немецкие солдаты, вытравила дочери волосы на голове кислотой, отчего на коже образовались струпья. Она хотела хоть так обезопасить девочку от насилия.

Немецкие солдаты пришли в дом и заставили сесть хозяйку с ними за стол. А выпив, потребовали, чтобы за стол села и ее дочь. Но когда они увидели жуткие остатки волос на голове девушки, то прогнали ее за печку и снова принялись пить и спаивать хозяйку. После выпитого женщина им показалась не такой уж и старой. И изголодавшиеся пехотинцы повалили ее на кровать и стали раздевать. Женщина кричала и вырывалась. Один из солдат решил все же развлечься с девушкой. Он замотал ей голову наволочкой, чтобы не видеть ожогов. Но дальше произошло такое, что с доблестными воинами фюрера не могло бы произойти во Франции или в Бельгии. Девушка вырвалась, выхватила откуда-то противотанковую гранату и стала кричать что-то по-русски. Солдаты не поверили, что эта девчонка сможет справиться с гранатой. Но она взорвала и себя, и мать, и трех фашистов-насильников. Страшно даже представить, что делает противотанковая граната в замкнутом пространстве. Своих солдат командиры еле сумели опознать. Первым желанием было сжечь деревню, но приказ был размещаться именно в ней, и тогда командир батальона принял решение просто выгнать всех жителей деревни из домов под угрозой уничтожения. Деревня опустела, а еще через два дня дома подожгли неизвестные, и, если бы не счастливая случайность, сгорела бы вся деревня и погибло бы много солдат. Подразделение отправилось на передовую, и на лесной дороге кто-то из-за деревьев бросил в последний бронетранспортер бутылку с зажигательной смесью. В этой стране, как понял Зоммер, расслабляться нельзя, не будет здесь покоя и мира, пока жив хоть один русский. Страшная страна, огромные сводящие с ума пространства, дикие леса и люди, которые готовы умереть, лишь бы убить хоть одного врага. После Европы к этой стране приходилось просто привыкать.

Находясь на огневой точке, ефрейтор Зоммер увидел какое-то движение в темноте. Сначала ему показалось, что это собака, но о собаках здесь давно уже забыли, так как перестреляли последних псов еще два месяца назад. Нет, это человек. И он был один. Разведчик, партизан, местный житель, который ищет пропитания и забрел сюда к станции, несмотря на то что это была запретная для населения зона.

– Карл, хочешь в отпуск? – Зоммер толкнул локтем солдата, стоявшего рядом с ним.

– Кто же не хочет, хоть на несколько дней выбраться из этого чистилища, – хмыкнул солдат.

– Смотри. – Ефрейтор указал рукой вперед, в темноту. – Видишь сгоревшие развалины вон там в поле? Там кто-то есть. Я долго смотрел, думал, что мне мерещится. Но там точно кто-то есть. И он один. Может, партизан, наблюдает за станцией, а может, и женщина. Если мы его захватим живым, то нам объявят отпуск.

– Я пойду с тобой, Клаус, – горячо зашептал солдат. – А ты уверен, что он там один?

– Если ты боишься, то я могу взять с собой кого-то другого.

Сняв каски и шинели, взяв с собой только автоматы и по паре гранат, немцы двинулись в темноту. Зоммер был уверен в своих силах. Если не получится взять живьем, если партизан окажет сопротивление, его ведь можно и просто убить. Но если быть уж совсем честным, то ефрейтором двигало не только желание поехать в отпуск, но и желание развлечься, так как двухнедельное безделье на этой станции просто сводило с ума. Рыхлая земля, сухая трава помогали передвигаться почти беззвучно. Да еще ночь была пасмурной, и ветер заглушал звуки. Оглядываясь на свой пост и на развалины, Зоммер легко ориентировался в ночи. И когда он вместе с Карлом добрался до цели, то приложил палец к губам и знаком приказал напарнику слушать и ждать.

Не прошло и нескольких минут, как человек, прятавшийся в развалинах, выдал себя движением. Он тихо кашлянул, потом скрипнула деревянная обгоревшая балка. Зоммер сделал знак своему помощнику обойти человека сзади, а сам стал неслышно приближаться к черному обгоревшему столбу, торчавшему из разрушенного фундамента. Ночь была безлунной, пасмурной, но глаза постепенно привыкли к темноте, и ефрейтор различил фигуру человека, который стоял возле столба и смотрел в сторону станции. Так и есть. Наблюдает. Партизан.

– Halt! Waffe fallen lassen![3] – приказал Зоммер, наведя оружие на человека в черном комбинезоне.

Не двигаясь с места, незнакомец прищурился. Его пальцы сжались на «шмайсере», висевшем на его плече. Это Зоммер сумел разглядеть в темноте. Но тут за спиной русского возникла фигура Карла. Он ткнул партизана в спину стволом автомата, протянул руку и за ремень снял с его плеча автомат. Оружие не успело упасть на землю, как русский вдруг резко развернулся и, схватив Карла за руку, рванул его на себя. Солдат не удержался на ногах и, споткнувшись о какие-то кирпичи, упал, увлекая за собой русского. Зоммер выругался и, перехватив свой автомат левой рукой, бросился было на помощь Карлу, но в этот момент его кто-то обхватил сгибом локтя за горло и опрокинул на спину. Падая, Клаус Зоммер почувствовал, как в спину ему вонзился большой нож или штык. Он еще был жив, когда в темноте увидел, что второй русский, который появился неизвестно откуда, наклонился и схватил за волосы Карла, который боролся с другим неизвестным. Он оттянул его голову назад, и в ночи зловеще блеснула сталь длинного кинжала. Холодное оружие скользнуло по горлу немецкого солдата, и тот упал, страшно захрипев.

– Ох, вот это да, – поднимаясь и отряхивая ладони, пробормотал Логунов. – Я уж думал, что конец мне. Вовремя ты появился! Как привидение.

– Да я их давно видел, – тихо ответил Омаев, вытирая кинжал об одежду мертвого немца. – Шум поднимать боялся, пока не уверился в том, что их всего двое. Надо сматываться, Василий Иванович!

– Да, Руслан. А то могут и другие прийти. Спохватятся, что этих долго нет. Или, может, тоже меня увидели. Ты как, удачно там, на станции прошелся?

– Да, порядок полный. Придем, все, что узнал, на карту нанесу и покажу. И рельсы там есть, и инструмент, и поезда ремонтные подготовлены. А еще, как я и говорил, цистерны, полные бензина. Целый состав на краю стоит. Готовятся они к чему-то, ждут.

– Молодец, джигит! Возвращаемся к танку.

«Зверобой» разворачивал башню на полном ходу. Два «тигра» и два «Т-IV» шли буквально по пятам. Можно было бы попытаться сбить их со следа, устроить засаду, но вместе с танками шли три бронетранспортера и десяток мотоциклистов. А тут еще угораздило выскочить к дороге, по которой шла небольшая колонна. Несколько грузовиков и гужевых подвод, в центре легковая машина с каким-то начальством и бронетранспортер.

«Тридцатьчетверка» остановилась, еще не въехав на дорогу. Орудие выстрелило, выплюнув вместе со снарядом струю серого дыма. И тут же под немецкой легковушкой разорвался осколочно-фугасный снаряд. Машину подбросило, и она упала набок в кювет, ее задние колеса завращались в воздухе.

– А вот этого не ожидали? – злорадно бросил Логунов. – Разъездились, как у себя дома. Коля, осколочный!

Логунов доворачивал башню и опускал ствол, когда «Зверобой» выехал на дорогу и встал перед немецкой колонной. Он хорошо видел в прицел, как прыгали в кювет и бежали немцы, как бросали они грузовики, как лошади, испугавшись криков и взрыва, начали метаться, сталкиваясь телегами и наезжая на людей. Это зрелище доставляло бы еще больше удовольствия, если бы понаблюдать за ним было больше времени, но думать следовало о том, чтобы оторваться от преследования и двигаться к линии фронта, где назначено место перехода к своим.

– Выстрел!

Второй снаряд разорвался возле головной машины. Двигатель грузовика мгновенно загорелся, а через несколько секунд с громким хлопком взорвался, отбросив в сторону остатки капота. Над дорогой взметнулось пламя, и тут же пополз черный дым с копотью.

– Гони, Семен, гони! – кричал Логунов, разворачивая башню назад.

Слишком долго «Зверобой» находился на открытом месте. Сзади могли уже появиться немецкие танки. И тогда один удачный выстрел со стороны врага, и конец. Бабенко вывел танк за лесополосу. Он не успел еще повернуть, когда на опушке леса появились мотоциклисты, а следом выполз тяжелый «ханномаг». «Тридцатьчетверка» выстрелила и тут же ушла за лесополосу, оставляя за собой густой пыльный след, за которым было абсолютно ничего не видно. Последнее, что Логунов успел заметить – это остановившийся после взрыва бронетранспортер и мотоциклистов, которые не решились догонять русских без прикрытия бронетехники. Следовавшие за «ханномагом» танки встали. Теперь им придется оттащить с дороги тяжелый подбитый бронетранспортер. Продолжить преследование они пока не смогут.

– Как ты его! – восхищенный Бочкин не смог сдержать эмоций.

– Да, попотеют они сейчас там, – согласился старшина. – Может, мы и оторвались теперь.

– Так что, Василий, к броду идем? – вдруг спросил Бабенко. – Кажется, скоро поворот будет к реке. Как считаешь?

– Хреново, Семен! – вздохнул Логунов. – Радиосвязь у немцев есть. Думаю, что мы у них уже на особом учете. И про нас в эфире частенько говорят. И если эта группа, что висела у нас на хвосте, сообщила направление, в котором мы исчезли, так эффектно в клубах пыли, как древняя богиня в морской пене, то нас будут там ждать.

– Богиня выходила из морской пены, – вдруг хихикнул Коля Бочкин. – Я картину видел ихнего древнего художника. Как она в раковине стоит.

– Ах, Коля, Коля, – раздался снова в шлемофоне голос Бабенко. – Я в вашем возрасте не увлекался рисунками обнаженных женщин.

– А сейчас увлекаешься, что ли? – рассмеялся старшина. – Так, ладно. Хватит зубоскалить! К броду нам идти нельзя, слишком очевидное решение. На той стороне поставят пару противотанковых пушек в кустиках и раздолбают нас при входе в воду или уже в воде. Нужно неочевидное решение. Чего они от нас не ждут?.. В общем, к мосту пойдем! В сторону линии фронта два пути в этой местности: вброд или по мосту. Иной прямой дороги и нет здесь. Остальные все далеко в обход. Они думают, что мы спешим вырываться с вражеской территории, поэтому, когда мы не появимся у брода, будут ждать нас у моста. Дураки будем, если пойдем к мосту.

– И что ты придумал? – сквозь рев мотора осведомился Бабенко. – Может, лучше подольше и подальше, но без боя? Я через лес проведу вас. Там «тигры» не пройдут.

– Проведешь, Семен, проведешь, – с довольными интонациями ответил старшина. – Только маленький спектакль устроим фрицам. Нам один хрен отрываться нужно от преследования. «Ханномаг» стащить в сторону дело минутное. Они снова нас начнут нагонять. И любая потеря времени будет играть против нас. К мосту, Семен! Только не доезжая до мостика, я тебе команду дам. Лесочком молодым пройдем к берегу. Там на яру встанем, и, когда немцы пойдут через мост, мы им дадим прикурить.