Книга Пожиратель звезд - читать онлайн бесплатно, автор Галина Вайпер
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Пожиратель звезд
Пожиратель звезд
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Пожиратель звезд

Галина Вайпер

Пожиратель звезд

Часть 1. Всякой твари по паре

Проснувшись, я встала с дивана, замоталась в плед и подошла к окну. Сириус все-таки погас этой ночью. Я точно знала, что он вот-вот исчезнет, как исчез незадолго до того Ригель, звезда из двойной системы Альфа Центавра. Уже давно мне снился чей-то ужас перед происходящим, ожидание неотвратимого кошмара нарастало, и вот – свершилось.

Во сне я стояла и смотрела на небо чужими, слезящимися от напряжения глазами. Да, знаю, на самом деле он погас несколько лет назад, сейчас исчезнет лишь его последний свет, который отправился в путь, пока звезда еще существовала. Но вот он мигнул раз, два, и все – от Сириуса не осталось и следа. Чужая боль сжала сердце, чужие глаза закрылись, удерживая слезы. Проснувшись, я сглотнула комок не своего горя, застрявший в горле, и открыла глаза.

Прислушалась к привычному стуку непривычно ненужного будильника. Других звуков не осталось, город уже с месяц как перестал издавать любой шум, от его ночной тишины звенело в ушах. Слизняки разогнали почти все учреждения и предприятия, оставив временно лишь тех, кто занимался уборкой и переработкой последнего урожая, свертыванием заводов, разоружением, ну и, конечно, работой с населением.

За окном начало марта, темно и тоскливо. Фонари не горят, пасмурно и не видно звезд, только в небольшой разрыв между тучами выглядывает луна. Ее голубой свет играет на блестящих золотистых стенах огромного сооружения, возведенного над соседним домом. Там живут эти… которые свалились на нашу голову с Ригеля после того, как он погас.

Я видела, как это здание строили, если можно так выразиться. Слизняки привезли и поставили по углам девятиэтажки напротив моего дома четыре огромных блестящих бочки. Воздух над ними задрожал, снег вокруг начал таять и на глазах превращаться в облака пара. Из бочек вытянулись вверх четыре опоры, когда они поднялись над крышей, навстречу друг другу выдвинулись поперечные балки, соединившие опоры между собой.

Дальше ничего не удалось разглядеть, потому что решетчатое сооружение внезапно затянулось блестящей, похожей на металлическую пленкой. Вот и все, вскоре их дом был готов – высоченная башня, завершающаяся огромной стеклянной колонной. Что находится внутри, никто не знал, как осталось неизвестным, когда и кто там поселился. Постепенно подобные сооружения занимали места над другими зданиями нашего города.

Вообще-то дома пришельцев теперь торчали по всей Земле, причем день ото дня их становилось все больше и больше. Временно, как утверждали слизняки, пока они все не организуют так, чтобы всем – и им, и нам, людям – было удобно. О каком удобстве можно толковать, когда на одной планете пытаются поместиться обитатели двух?

Хотела бы я знать, куда они всех собак подевали? У соседа была здоровенная псина, так они ее забрали, уверив, что потом вернут. С одной стороны, если тебе нельзя из дома высовываться, так с собачкой особо и не разгуляешься. С другой – кроме собачек, существовали кошки, коровы, лошади, другая домашняя живность… бомжи, наконец. Ни одного не стало видно. Куда все это подевалось? Да, кстати, а своих собак они тоже сюда привезли?

Я опустила глаза на подоконник. Там лежал здоровенный лимон, казавшийся в лунном свете совсем зеленым. Хилая ветка тощего комнатного деревца, не в силах удержать свое детище на весу, опустила его на твердую опору. Еще месяц назад я радовалась, представляя, как позову друзей пить коньяк с собственноручно выращенным лимоном. Теперь же передвижения людей слизняки ограничили почти полностью, в гости никто не ходил, к тому же и коньяк запретили за компанию с остальным алкоголем.

Слизняками их называли в народе, и они были обычными инопланетянами. Пришельцы ходили в коллоидных скафандрах, скользких и мерзких на вид, производивших отталкивающее впечатление. Скафандрами их можно было назвать только потому, что лицо закрывало прозрачное стекло, а остальное – так, толстый слой розоватого желе, состоящего из чего-то вроде протоплазмы, служившей фильтром для очистки. Состав атмосферы им вполне подходил, только вот загрязнен наш воздух чересчур, они такой мерзостью дышать не могут. Когда приведут в приличный вид планету, снимут защиту, а пока…

Глаза бы на них не смотрели, ни в скафандрах, ни без! Еще неизвестно, что за морды у них окажутся, может, в желе они и приятнее выглядят.

Когда Ригель исчез несколько лет назад, особенного шума не было, что-то телевидение невнятное сообщило, пара-тройка заметок в сети проскочили про блуждающую черную дыру. Мол, наконец-то существование черных дыр можно считать вполне доказанным. Кому могло прийти в голову, что около погасшей звезды жили разумные существа, далеко опередившие нас в своем развитии – межзвездные перелеты, уровень развития цивилизации, который нам и не снился. Где они раньше были со своими технологиями, пока светило их солнце?

Зазвонил телефон. Телефоны пока не отключили, но пообещали, что скоро их того… за ненадобностью. И вообще все ликвидируют, все, полностью, потому что людская жизнь устроена неправильно, им, видите ли, не нравится. Согласна, родную планету мы и в самом деле запакостили по самое никуда, только это все равно не повод лишать людей привычной жизни.

Путаясь в пледе, дотянулась до трубки. Лариска спросила тусклым голосом:

– Не разбудила?

– О-о-ох! Ну и разбудила бы, ничего страшного бы не случилось. На работу не надо, на улицу никак, спи хоть круглые сутки, – бодряческим голосом ответила я. – Ты-то чего не спишь?

– У нас дом закрыли наглухо, – простонала она.

– Как это?

– Дверь в подъезд не открывается!

– В домоуправление звонили?

В голове завертелись самые дикие предположения. Но вроде эти слизняки еще никаких устрашающих акций не предпринимали. Хотя, если они все же соберутся, скажем, убрать людей, чтоб под ногами не путались и воздух им больше не портили, разве мы сумеем сделать что-то против? Мы с самого начала не смогли постоять за себя.

– Да звонили, – уныло вздохнула подруга. – Тольку-то с того. Сказали – переселение, а куда и что, ничегошеньки не знают. Я боюсь. Не за себя, за детей. Лешка слег, третий день не встает, лежит мордой в подушку. Почти не ест и ни слова не говорит.

– А дети?

– А что дети? Пялятся в телевизор да бесятся. В школу не нужно, делать нечего, даже не погулять, – Ларискин голос сорвался и задрожал. – Жень, ты только… если вдруг нас…

– Перекрестись! – взвыла я. – Что за мысли тебе в голову лезут?

Лариска отчаянно вдохнула и разрыдалась, сквозь всхлипы я с трудом разбирала ее торопливые слова:

– Господи, за что? Я не понимаю. А дети? Мы никому теперь не нужны, даже сами себе. Мы больше не люди. Мыши, трусливые мыши… нас разогнали по норам, и мы сидим и трясемся, потому что больше ни на что не способны. Мы никто! Только боимся… и все.

Гудки… бросила трубку. Я дотянулась до музыкального центра, нажала кнопку. Свет запрещено включать даже ночью – для экономии, электростанции начинают сворачивать, но музыку слушать пока можно. Да, мы боимся, а что нам остается делать?

Когда у Земли появились их звездолеты, они первым делом посшибали все наши спутники. Вояки всех стран немедленно принялись бездумно кидаться ракетами. Толку с того. При их технологиях наши ракеты были им по барабану, не страшнее комаров. Что-то вроде специального поля, которое окружает любое оружие и превращает его в пыль, в молекулы, в атомы, в черт знает что. В ничто.

Поначалу слизняки никого не загоняли по домам – пока их не попытались бить поодиночке. На соседней улице компашка подвыпивших парней накинулась на одного с претензиями. Проучить хотели, идиоты! То, что от них осталось, показали в назидание по телевизору, и не один раз. Не пугали, нет, спокойно предупредили – под стрелой не стой, опасно для жизни.

Но народ еще рыпался, не только в нашем провинциальном городишке, везде, по всей планете. Надо признать, погибали только те, кто пер на рожон, сами слизняки никого не трогали. Хотя, кто их знает, нам осталось только телевидение, а правду ли говорят те, кого оставили там работать? В общем, в настоящий момент человечество целиком сидело под домашним арестом, ожидая решения своей судьбы.

Я пошла на кухню, зажгла свечу, включила газ под чайником. Про закрытые наглухо двери домов слышать еще не доводилось. Народ и так смирно сидел по квартирам, не высовываясь по доброй воле, еду развозили и люди, и роботы слизняков. Что же, теперь Ларискин дом перестанут кормить? С едой было не так, чтобы особенно хорошо, не разгуляешься, но с голоду никто еще не помер. Зачем, с какой целью их заперли?

В чайнике зашумела, забулькала вода. Дом напротив был первым, который ригелиане возвели в нашем городе. К тому времени все уже знали, откуда они явились, зачем и самое главное – что теперь мы будем соседями на нашей планете. Телевизоры работали круглые сутки, и дома, и на работе никто не отлипал от экранов. Почему я вспомнила про этот дом? Ах, да, точно такое же бульканье было слышно, когда он начал возникать почти из ничего.

Да, так вот – прилетели эти слизняки на своей тарелке или как там они называют свои машины? Было воскресенье, я уже не собиралась на следующий день на работу. Как раз в пятницу нам сообщили, что все, нашей конторы больше не существует за ненадобностью. Ригелиан в нашем городе до сих пор видели только по телевизору, живьем они не появлялись, а тут возникли как из воздуха, поставили свои бочки, и началось.

Народ в панике бросился искать помощи у властей, названивать в администрацию, милицию, наверное, еще куда-то, потому что у места строительства незамедлительно появились черный джип, пять милицейских уазиков и одна «Волга». Потом, завывая, примчались парочка пожарных машин, немного позже – три БТРа, и на десерт сверху свалился вертолет спасателей.

Толстый дядька с большим брюхом выскочил из джипа, задрал голову и оторопело разинул рот. Он бросился к слизнякам, размахивая руками, и завопил во все горло. Надо же, я думала, у него пороху не хватит связаться с этими. Но слизняки дядьке что-то сказали, потом что-то показали, и он увял, сразу и бесповоротно. У милиции и спецназа изъяли оружие, причем они отдавали стволы совершенно безропотно.

Наконец, все приехавшие развернулись и потопали оттуда своими ногами, а их машины остались. Брошенная техника постояла еще пару дней, а потом таинственно исчезла в неизвестном направлении. В тот же день показали по телевизору останки придурков, покушавшихся на слизняков, и теперь все сидят по домам, за исключением тех, кто нужен пришельцам для консультаций и необходимых работ.

Я налила себе чаю и подумала, как немного оказалось нам нужно, чтобы нас завоевали. Взяли человечество за шиворот, как котенка, и оно терпеливо болтается в большой руке чужого дяди, размышляя, что же теперь с ним будет?

Звонок в дверь заставил вздрогнуть от неожиданности. Наверное, еду привезли, особенно больше некому – разве что соседка изредка заскочит. Никакого понятия о времени у слизняков, кажется, не существовало, или у них биологический цикл другой, или дел слишком много, но им было все равно, утро или ночь. Ладно, пришельцы там, роботы, но люди, которые на них работают, как они-то справляются с непривычки?

За дверью и в самом деле оказался Вова, который развозил еду в нашем районе. Его ненашенская одежда ярко светилась в темноте, специально, чтоб ноги не ломать в неосвещенных подъездах. Вова наклонился, опустил коробку на пол, и тут за его спиной я разглядела робота, корпус которого слабо отражал свет Вовиной иллюминации.

– Привет, – сказал Вова, разгибаясь. – Вот и еще недельку проживем, да?

– Привет, Вова, – откликнулась я, соображая, чего здесь понадобилось роботу. – Не убегай, давай поболтаем хоть пять минут, а? Сижу одна, как в погребе, почти никого не вижу. Что хоть снаружи творится, тебе ведь сверху много видно?

– Не могу, – вздохнул Вова, – знаешь, какой график строгий. А работу терять не хочется, хоть и не платят за нее, но все же не сидеть взаперти. И потом, ты знаешь, машинка у меня – закачаешься! В жизни такого кайфа не имел.

Последние слова Вова произнес, торопливо сбегая по лестнице. Робот остался стоять передо мной. Во мраке лестничной площадки мерно подрагивал зеленоватый свет в его глазах, как будто он меня внимательно разглядывал, потом раздался равнодушный голос:

– Уважаемый индивидуум номер двести пятьдесят шесть четыреста восемьдесят пять по имени Евгения! Будьте добры, позвольте мне приложить к вашей голове этот прибор.

– А что случится, если не позволю? – сердито осведомилась я.

– Прибор поможет нам выяснить индивидуальные особенности вашего организма, – мне показалось, что в его бесстрастном голосе появились укоризненные интонации – Они необходимы для дальнейшего обустройства вашей жизнедеятельности. Кроме того, вы сможете выучить наш язык и без проблем общаться с нами.

– Лучше бы вы наш язык выучили, – раздраженно буркнула я.

– Мы, – подчеркнуто вежливо заметил робот, – его уже знаем. Так вы согласны?

Мне стало неловко за глупости, которые я морозила исключительно от злости. И в самом деле, пришельцы освоили наш язык в первую очередь, и этого самого робота я прекрасно понимаю. И что мешает мне узнать их язык, кроме глупого упрямства и неуместного чувства оскорбленного достоинства?

– Хорошо, согласна. Что нужно сделать?

– Ничего особенного, – он протянул руку и приложил к моему лбу маленькую светящуюся коробочку.

Кожа ощутила прохладную поверхность и все, больше ничего.

– Спасибо, – робот убрал руку. – Не согласитесь ли вы принять участие в проекте подгонки продукции питающих синтезаторов к человеческому вкусу?

– Вкусу или обмену? – уточнила я.

– Обмен у наших народов одинаковый, – робот уже держал в руках здоровенный ящик. – Нужны добровольцы, которые помогли бы нам. И вам в том числе, всем землянам. В скором времени всем людям придется питаться только таким способом. Следовательно, чем быстрее и качественнее будет подогнана программа работы синтезатора, тем меньше в дальнейшем будет проблем.

– Давайте сюда вашу коробку, – если уж мне придется лопать то, что дадут, а не то, что сама буду готовить, лучше приложить к нему руки заранее.

– Я сам установлю синтезатор, не беспокойтесь, – робот шагнул вперед, мне оставалось только посторониться и пойти за ним следом.

На кухне робот решительно воткнул свой ящик в раковину, свернув кран набок.

– Здесь, – заявил он, – лучшее место, этой модели требуется вода.

Я возмутилась:

– А где мне теперь посуду мыть?

– Она вам больше не понадобится, – объяснил робот. – Еду вы будете получать одновременно с посудой, которую затем надо будет возвращать в синтезатор вместе с остатками пищи для утилизации.

– Ну, раз так… Вы, случайно, не знаете, – телефонный разговор с Лариской продолжал меня мучить, – почему начали закрывать людей в домах?

– Знаю, – робот ковырялся в раковине как заправский сантехник. – Начинается программа переселения. Вы разве не слушали последние новости?

– У меня и телевизора-то нет, – хмыкнула я.

– Странно, вы не похожи на асоциальную личность, – заметил робот, сосредоточенно обозревая законченную работу. – Готово. Хочу предупредить, что при переселении возможна временная потеря связи с близкими вам людьми. Как только программа завершится, все связи будут восстановлены, поэтому рекомендую не волноваться и соблюдать спокойствие.

Очень интересно! Не волноваться, надо же! Вся жизнь встала на дыбы, все пошло наперекосяк, ты сидишь без работы, без привычного образа жизни, почти в клетке, не можешь общаться с другими людьми, и тебе же предлагают оставаться спокойной?

– Как с этой штукой обращаться? – угрюмо поинтересовалась я.

– Очень просто, – робот нажал единственную кнопку на корпусе. – Вот так!

Ящик подмигнул красным светом и приветливо заявил:

– Рад встрече, уважаемая Евгения! С наслаждением предвкушаю предстоящую совместную деятельность на благо общества!

На благо, значит? Ну-ну!

Робот вежливо попрощался и двинулся к выходу, но по дороге подхватил оставленную в прихожей коробку с продуктами и внес в кухню.

– Мы надеемся, что продукты вам больше не понадобятся, но на всякий случай пусть они у вас имеют место.

Место-то они пусть имеют, вздохнула я про себя, но если их готовить, то посуду что, все-таки в ванне мыть?

– Наша программа рассчитана на три дня, поэтому предлагаю приступить к работе прямо сейчас, – протарахтел из раковины ящик.

Я развернулась к нему. Есть ночью? Ни за что! Ящик преспокойно продолжал разглагольствовать:

– У меня пока нет имени, рекомендую вам самой его выбрать, чтобы оно не вызывало у вас неприятных ассоциаций.

Три дня терпеть этого болтливого типа? Он хоть про что-нибудь, кроме еды, может говорить?

– Ням-ням, – предложила я, не особенно размышляя.

Ящик разразился гневной тирадой:

– Это не имя, Евгения, это прозвище. Вы пытаетесь унизить меня? Люди, находящиеся на низших уровнях развития человеколюбия, пытаются стабилизировать свою уверенность в себе, низводя окружающих до…

Ого! Он меня этак совсем низведет до какого-нибудь уровня за три-то дня. Ишь, какой самолюбивый экземпляр попался. Или они все такие?

– Простите, – прервала я его словоизвержение. – Если вы способны отличить имя от прозвища, почему не назовете себя самостоятельно?

– Исключительно ради вашего душевного благополучия я предлагал вам самой поименовать меня, – напыщенно заявил ящик. – Но если вы, Евгения, предоставляете право выбора мне… Я правильно вас понял?

– Угу, – чтобы не расхохотаться, я закусила губу.

– Тогда я буду звать себя, – объявил он, – Иван Сергеичем!

Засунув кулак в рот, чтоб не заржать во все горло, я свободной рукой нашарила табуретку и плюхнулась на нее. Иван Сергеич, чтоб тебя! Вот же угораздило меня.

Ящик же продолжал трепаться:

– Евгения, хочу сразу поставить вас в известность, что знаком со всеми продуктами питания людей. Кроме того, в мою память внесено множество рецептов различных блюд разных народов. Наша с вами задача заключается в том, чтобы пробовать мои творения и доводить их вкус до высочайшего уровня.

– Я спать хочу, – буркнула я, потому что внезапно вспомнила сегодняшний сон, и у меня моментально испортилось настроение. – Вы знаете, что Сириус тоже?..

– О да, я в курсе, но вы зря переживаете, – успокоил он. – О том, что он погаснет, было известно уже несколько лет, так что все обитатели его системы уже направляются сюда.

– Сюда?! – весь сон слетел с меня к такой-то матери. – Тоже сюда? Почему сюда?!

Я заметалась по кухне, рванула в комнату, бессмысленно побегала там и вернулась.

– Иван Сергеич, дорогой! Здесь и так творится сущее безобразие! Население трех планет на одной? Вы в своем уме?

– Ресурсы вашей планеты растрачиваются бездумно и нерационально, – начал он, но с меня хватило предыдущей болтовни.

– Уважаемый Иван Сергеевич! Я расстроена, поэтому хочу посидеть в тишине и подумать. Вы здесь зачем? Еду готовить? Вот и готовьте, а мне хочется заниматься своими делами, – заявила я и ушла с кухни.

Никаких дел у меня, естественно, не было, просто меня все достало. Жизнь сломалась, и моя, и всей планеты. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду размышлять о судьбах всего человечества. Но сейчас всем было тошно, не только мне. Любые перемены раздражают. А если к нам на голову свалится население еще одной планеты? Мамочка, да что ж тогда будет?

Нет, какие-никакие плюсы найти можно в любой, самой пакостной ситуации. К примеру, больше не надо вставать по утрам, мучительно раздирая глаза, чтоб не опоздать на работу. И за инет платить не надо, правда, только пока он еще существует. Я включила компьютер, который, к моему величайшему удовольствию, совершенно не умел трепать языком, и пока он грузился, размышляла, почему все пришельцы со звезд собираются сюда? Больше некуда, что ли? Планет, пригодных для обитания, так мало? Откуда слизняки знают, что эти… Сириусянцы или как их там… тоже к нам прибудут?

Эх, жили мы себе, не тужили, отсталые такие и потому никому не нужные, а теперь уже вторая высокоразвитая цивилизация хочет спастись на нашей родимой планете. Будем жить друг у друга на голове, что ли? Почему бы им на Луне не поселиться? Или вообще на Марсе?

Снова звонок в дверь – явилась соседка Надежда, сгорающая от любопытства.

– Женечка, я подглядывала, прости. Сидишь безвыходно, так уже и не знаешь, как извернуться, чтоб не помереть от скуки и неизвестности. Чего тебе тот робот принес, какую машину? Ты про переселение слыхала? А про Сириус?

Я кивнула головой. Нынче соседи больше не обсуждают виды на дачный урожай огурцов и картошки, судачат исключительно на темы планетарного и вселенского масштабов.

– Сказали, что после переселения и адаптации разрешат свободное передвижение по всей планете. Машины, говорят, предоставят, вроде той, на которой Володя еду развозит. Да, и скорая помощь теперь на такой же технике ездит, ты знаешь?

Да уж, от нашей техники не осталось ни рожек, ни ножек. На улицах ни одной машины, самолеты не летают, поезда не ходят. Неэкологичный у нас транспорт оказался, загрязняет атмосферу, почву, воду, поэтому запрещен повсеместно. А народ со страху болеть начал, так что куда же без скорой? Правда, вся медицина теперь тоже снабжена приборами инопланетян. И помогает, говорят. У Надеждиной мамаши случился недавно сердечный приступ, так приехали врачи, приложили к руке какой-то приборчик, и все, никаких проблем с тех пор.

Главное, внезапно пришло в голову, главное – не думать об этом! Сделать вид, что все нормально, я за всю жизнь ни разу не вышла из своей квартиры на улицу, у меня никогда не было друзей, даже виртуальных, в сети, я сама не существую, а сплю. Да, сплю, сплю, и мне все это снится. И Надежда тоже снится!

– А я бы с удовольствием в Африку смоталась, – продолжила она. – На живых львов посмотреть. И в Америку тоже.

– Чего там, в Америке, теперь смотреть? Все небоскребы снесли, наверное, везде торчат дуры вроде этой, – я мотнула головой в сторону окна.

– Нет, как раз небоскребы они оставят, сказали, – оживившись, протараторила Надежда. – В каждом городе оставляют здания, имеющие историческую ценность для человечества, вот. А уж остальное снесут, конечно. Но я не на небоскребы хочу посмотреть, а на Большой Каньон.

– Он разве не в Канаде? – удивилась я.

– Совсем одичала без телевизора, – вздохнула соседка. – В Колорадо. И чем ты только занимаешься в одиночестве? Думаешь? Смотри, допрыгаешься до психушки. Но там тоже сидят эти… и всем мозги вправляют как надо. Тебе оно нужно?

– Ладно тебе, – отмахнулась я от нее и двинулась все-таки на кухню. – Конечно, по-твоему, если человек думает, он рано или поздно попадает в психушку?

– Ну, не сердись, Жень, – жалобно вздохнула Надежда. – От такой жизни, сама понимаешь, уж не знаешь, что и говорить. Про думать вообще молчу.

Чего тут сердиться? Она совершенно права. Если я не смогу взять себя в руки, перестать думать о происходящем и заставить себя привыкнуть к нему как к реально существующему положению дел, то рано или поздно мозги мне вправят. Как раз нужным образом, вот только кому? Уж не мне, наверное.

– Иван Сергеич, это Надежда, – представила я соседку, – она хочет с вами познакомиться.

– Очень приятно, – обрадовался ящик. – Простите за некоторую заминку, я вас идентифицирую. Один момент. Так, номер четыреста тридцать один ноль ноль семь. Очень приятно, Надежда. Вы ведь тоже умеете готовить? Значит, ваша помощь мне весьма пригодится.

Надежда покраснела от удовольствия, а я ушла к компьютеру, мне уже все было поперек горла.

Последние новости рассказывали про почти полное переселение крупных городов (чем быстрее устроишь большие массы народу, тем меньше головной боли), восстаниях на территориях бывшего Китая и бывшей Бразилии (жертв нет, зато мозги вправлены всем и исключительно правильным образом). Ага, а здесь о полной очистке полей Нечерноземья от месторождений металлолома и транспортировке его на Луну. Пригодится для строительства новых городов в виду прибытия пришельцев с Сириуса.

Интересно, а на Луну можно будет слетать? Мне давно хотелось взглянуть оттуда на Землю. Или туда только сириусян будут пускать?

Шум оживленной беседы на кухне резко усилился. Что такое? Ах, меня зовут снять пробу. Чего они успели натворить? Мне Надеждины пироги очень нравились, а все остальное, на мой взгляд, она готовить не умела.

– Женечка, – соседка повернулась ко мне с тарелкой в руках. – Попробуй, мне кажется, соли маловато.

Они сварганили плов, настоящий узбекский плов. Соли было нормально, что-то другое было не в порядке, а что – непонятно. Но есть вполне было можно, в той столовке, где мне еще недавно приходилось обедать, и близко так готовить не умели.