Одна из тридцати пяти
– Ваше высочество, – нашлась наставница, и все вокруг опустились в грациозных реверансах и поклонах.
Взгляд принца заскользил по девушкам, коих он увидел впервые.
– Райт, – поманил он рукой советника, который даже не шелохнулся, – выбери кого-нибудь для танца.
Вальс и лорд-начальник были не совместимы, как лед и пламя. И все же я надеялась, что он не посмеет отказать. Впрочем, надеялась до фразы: «Я не танцую», вынудившей Эдмунда обернуться.
– Не испытывай мое терпение.
Райт – о, безумец, – облокотился на перила беседки, подавляя скучающий зевок. Взгляд принца сделался свирепым.
– Послушай, советник, ты забыл, кому служишь?
Я предвкушала, что сейчас лорд-начальник грохнется на колени с мольбой дать ему прощение.
– Я служу Хегею и призван защищать наследного принца, – лениво ответил он, – но я не обязан выполнять любую его прихоть.
И вот сейчас я рассчитывала, что советника схватит стража. Но вместо этого, напряжение сломило Эдмунда, и он, нервно рассмеявшись, протянул мне руку. Разговор был окончен, но это ничуть не вернуло хладнокровия наследнику, который резко притянул меня, чтобы, наконец, исполнить обещанное – потанцевать.
Дыхание застряло в горле. Мне никогда не приходилось находиться так близко к человеку, в чьих жилах текла кровь королей. И я была бы полна романтических иллюзий, если бы не откровенный, изучающий, пристальный взгляд Райта.
– Старина, ты не танцуешь из-за ноги, верно? – ведя меня в танце, бросил принц своему мрачному советнику. – Стесняешься хромоты?
Если бы принц обратил на меня свой светлый лучезарный взор, я, возможно, поддалась бы чарам, но, увы, внимание наследника было всецело отдано Райту.
– Если это вас успокоит, то да, – ответил тот равнодушно.
И его лицо было так цинично-спокойно, что я вымолвила тихо:
– Лорд-начальник просто не умеет танцевать.
Эдмунд остановился так резко, что я неожиданно уткнулась ему в грудь и вскинула голову.
– Лорд-начальник? – рассмеялся он, глядя на меня задорно. – Райт, ты слышал, как эта дама тебя назвала? Слышал?
– Все от первого и до последнего слова.
– И что ты об этом думаешь?
– Что леди эль-Берссо, наверно, виднее.
– Готова дать за это четвертак, – аккуратно ввернула я шутку.
Кое-кого моя шутка задела – Райт запустил руку в карман и перекинул мне монету.
– Считайте, что выиграли.
Эта победа не принесла мне ни капли удовольствия. Напротив, я почувствовала, что мне позволили взять над собой верх. На время.
– Вы всегда так легко сдаетесь, ваше сиятельство? – спросила, сжимая в кулаке монету.
Эдмунд скрыл улыбку, но кто-то из его свиты был не так сдержан, обронив смешок и заставив лорда-начальника нахмуриться. Однако принц разрядил ситуацию:
– Что ж дамы, вы разбавили мою скучную прогулку этим великолепным танцем. Благодарю. Леди Джина, вы очаровательны. Думаю, на завтрашнем полонезе вам достанется партнер, достойный вас, – и он весело глянул на Райта.
«Даже не думай», – гласил ответный взгляд советника.
***
Подготовка к балу началась в четыре утра.
– Ваши манеры должны быть безупречны. Вас будут оценивать, разглядывать, испытывать. Вы должны быть несгибаемы, и не забываем улыбаться. Всегда улыбаться, что бы ни случилось.
Адель, двадцать восьмая в списке, легонько толкнула меня в бок, и я оторвала голову от стола.
– О, благодарю, – шепнула ей.
– Покажите, что вы умны и незаурядны, – декламировала наставница, – говорите лишь тогда, когда к вам обращаются. Скромность превыше всего.
Да-да, этого я еще дома наслушалась. Сейчас для меня сон превыше всего.
– Леди эль-Берссо, вы не выспались?
Взгляды девушек обратились ко мне, и я неопределенно пожала плечами. Конечно, я не спала. Более того, вообще не знаю, смогу ли спать, избегая встречаться в сновидениях с Райтом Берингером, и не просыпаться в холодном поту.
– Будьте внимательнее, – строго сказала наставница и склонилась ко мне: – учтите, ваша случайная встреча с принцем еще ничего не значит.
Не сомневаюсь. Эдмунд был больше увлечен соревнованием в красноречии со своим советником, чем мной.
– У вас, претендентки, есть время, чтобы подготовиться к выходу в свет. Постарайтесь произвести впечатление на короля и молодого принца.
Король был болен, но накануне нас облетела радостная новость – монарх будет присутствовать на балу.
После проповеди Жизель меня ждал скупой завтрак в общей столовой.
– Я тридцать пятая, – сказала мне девушка, присаживаясь за столик слева от меня, – справа Камилла, тридцать четвертая. Мы близняшки, я – Сибилла. Нас вчера не было на занятиях, но говорят, ты пригласила на танец самого принца.
– Расскажешь, когда об этом напишут в газетах, – я безразлично ковыряла в тарелке.
– Какой он… ну, принц… а?
– Избалованный, – бросила с ходу.
– Те пять девушек искренне тебя презирают, – выдала Сибилла, кивая куда-то в сторону, – одна из них Розетта, первая в списке. Говорят, она и станет супругой Эдмунда.
– Ну-ну…
– Она красивая, и ее отец отдал целое состояние, чтобы она потеснила вот ту брюнетку, Брианну. Они вроде как подруги, но за спиной такое говорят друг о друге…
– Рада за них.
– Сейчас они кусают локти, потому что тридцать вторая заполучила первый танец с принцем.
Я вскинула голову, поочередно оглядывая девушек – одинаково рыжих с веснушками и бесцветными бровями.
– Черт побери, вы что близняшки? – изумилась я, смутно припоминая, что говорила мне одна из них. – Ах, да… точно. Значит, тридцать четвертая и тридцать пятая. Ага…
Я принялась за еду, а девушки изумленно на меня глядели, начиная понимать, что меня совершенно не интересует гонка за королевскую корону.
– Подай-ка сливки э…, Камилла.
– Я – Сибилла, у меня синяя лента в волосах, у Камиллы – всегда белая.
– Вы что хотите, чтобы я запомнила еще и это? – размешивая крепкий чай, цинично вымолвила я. – И чтобы сразу развеять недопонимание между нами: круг моих интересов несколько шире, чем примитивная жажда надеть на голову корону.
– Сибилла, вообще, настоящая мужланка, – сообщила мне Камилла, за что получила от сестры тычок под ребра. – И мы не такие дуры, чтобы рассчитывать на главный приз. Мы надеемся на нужные знакомства. Сибилла увлекается науками, но ей ни за что не поступить в университет, так как девушек туда не принимают.
– Да ладно? – рассмеялась я, но натолкнувшись на раздосадованный взгляд Сибиллы, поправилась: – В смысле, верю, что у тебя все получится.
– А я, – продолжила Камилла, – найду здесь своего рыцаря. Ну того, кто окажется мне по вкусу.
– Брак по любви среди аристократов – утопия, – невесело усмехнулась я. – Тем не менее, удачи.
– А ты чего бы хотела?
Поесть, наконец, по-человечески.
– Для начала, пережить сегодняшний день. В перспективе, вернуться домой. Тоже неплохо, правда?
– На твоем месте я бы всерьез подумала о борьбе за трон, – сказала Сибилла, пряча улыбку за краем чашки.
Я пожала плечами.
– Хотя здесь до сердечных дел принца многим есть дело, – проговорила она, указывая на девушек за соседним столиком, – и это не только претендентки. Принц и глазом не успеет моргнуть, как его женят на той, которая придется ко двору. И к дьяволу все манеры и подготовку.
– А вы мне определенно нравитесь, – улыбнулась я, салютуя чашкой чая.
– Но есть одно немаловажное обстоятельство, – понизив голос, произнесла Камилла, и ее сестра согласно прикрыла веки: – Цепной пес, советник Берингер.
– Дьявол во плоти, – подсказала Сибилла.
– Бесчувственный кусок чертового айсберга.
– …Жестокий палач…
– …Хладнокровный змей…
Мой смешок оборвал хоровод этих, безусловно подходящих, эпитетов.
– Король пригласил его перед состязательным сезоном, и Берингер соизволил оставить командование войском у границ Мейхета и прибыл во дворец весь из себя, – сообщила Сибилла.
В Мейхете сейчас было неспокойно, это понимали все, даже далекие от политики леди.
– Король безмерно доверяет ему, – подхватила другая сестра, и мне пришлось повернуться к ней, – доверяет больше, чем собственному сыну. За плечами этого демона вся армия, при дворе с ним приходится считаться.
–… и он не позволит никому давить на Эдмунда, – заговорила снова Сибилла, – он даже никого к нему не подпускает.
– С Берингером не просто совладать, – вклинилась Камилла, – он презирает женщин. С тех пор, как застал свою благоверную с любовником в их родовом гнездышке.
– Шутишь? – ложка едва не выпала из моей руки.
– Не-а, – покачала головой Камилла и хитро прищурилась, – у него были все права остаться вдовцом, но он отправил ее в монастырь.
– Говорят, – протянула Сибилла, опустив подбородок в ладошки, – он ее безумно любил.
После этих признаний я стала бояться Райта еще больше, и пусть мне на полонезе достанется хоть сам черт, только бы не лорд Берингер.
Глава 4
Подготовка к балу – это настоящая мука. Элина сотворила чудо, соорудив прическу из моих непослушных темно-каштановых волос и снабдив ее должным количеством перьев, нитей жемчуга и искусственных бабочек, но я чувствовала, что упаду в обморок, стоит увидеть Райта.
Мой наряд был продуман до последней мелочи. Впервые я надела традиционное для претенденток платье из шелковой парчи бордового цвета с золотыми нитями по лифу, с декольте в форме каре, украшенным кружевами, которое сшили еще в Хоупсе. Под платьем была шемиза из хлопка, нижняя юбка, панье овальной формы, корсет, чулки на подвязках. И, само собой, во всем этом было ужасно жарко.
– Не крутись, Джина. Оно того стоит. Ты выглядишь, как королева.
– Надеюсь, прическа не сползет мне на лоб, когда я буду делать эти бесчисленные реверансы, – прошипела я раздраженно.
– Грациозно придержишь ее рукой.
Черт бы побрал эти традиции. Я чувствовала себя глупо, но утешало одно: в костюмах будут все, включая самого короля.
На первом балу с претенденткой должна быть компаньонка и, судя по всему, Элине происходящее доставляло удовольствие.
В день бала дворец преобразился. Здесь не увидеть четких линий и форм, присущих пристанищу суровых королей, все обрело мягкие вальяжные очертания. Даже стража в доспехах – мрачная и ощетинившаяся – казалась романтической атрибутикой.
Распахнув от изумления рты, мы с Элиной шествовали по коридору в сопровождении личного церемониймейстера, штата лакеев и герольда. По ковровым дорожкам носились шуты в золотистых масках, лилась и лилась музыка…
– Святые небеса, – прошептала компаньонка, когда мы подошли к огромным дверям.
Перед нами толпились ряды таких же претенденток со свитой. Хранитель традиций, сверяя списки, объявлял очередное имя, и гигантские двери распахивались, оглушая гомоном голосов, смехом и музыкой менестрелей. За входом в бескрайний бальный зал, украшенный живыми цветами, источающими сладковатый мятный дурман, таился настоящий дворцовый мир, который мне предстоит узнать.
Двери в очередной раз открылись, и меня ослепил свет. Легкие наполнились пряным воздухом, сердце заклокотало, в ушах послышался звон. С балкона открывался прекрасный вид на сосредоточение драгоценностей, хрусталя, золота и королевской парчи по нескольку золотых лир за дюйм. Внизу у подножия лестницы уже толпились люди – именитые гости с родословными длиною в несколько миль и ветвистыми фамильными древами. И эти надменные, напыщенные и лощенные дамы и господа обратили на меня внимание, когда я на негнущихся ногах подошла к центру площадки, от которой в залу вела широкая белоснежная лестница.
– Леди Джина Эль-Берссо! – объявил церемониймейстер, и раздались фанфары.
Сердце ускорило ритм. Мой герольд с флагом дома эль-Берссо принялся живенько спускаться по ступеням. Все остальные шли позади, придавая моей дрожащей персоне хоть какой-то солидности.
– Помни правила, – зашипела мне в спину Элина.
«Выражение лица должно быть веселым и любезным». Я тотчас оскалилась, шаг за шагом преодолевая ступени и чувствуя раскачивание прически.
Слишком много людей… как много. Столько я не видела даже на главной площади в Хоупсе во время деревенских гуляний.
«Дама в обществе должна порхать с легкостью бабочки».
Дыхание участилось, я старалась не сбиться с шагу. Распорядитель делал мне какие-то знаки. Нужно было пройти через весь зал к тронным ложам, чтобы приветствовать монарха и наследного принца.
Вокруг слишком много оценивающих глаз. Веера порхали с быстротой крыльев бабочки, кавалеры улыбались, слуги мерно передвигались среди всего этого безобразия.
«Настоящая леди всегда выглядит безупречно». Даже если ей чертовски неловко, а щеки горят от смущения.
Элина двигалась за мной, гордо неся на бархатной подушке герб нашего дома. Сегодня это ее почетная миссия.
«Перед взором монарха нужно остановиться, почтительно склонив голову».
Ах, вот он король! Стою и любуюсь. Мужчина преклонных лет, седовласый и мужественный, находящийся здесь, невзирая на тяжелую болезнь, сумевший обуздать боль. В нем столько силы и могущества, которые не нашли отражения в Эдмунде, что я с удивлением перевожу взгляд на принца, который с удвоенным любопытством смотрит на меня. И тут что-то кольнуло в груди: у трона Эдмунда стоит лорд Берингер в превосходном парадном камзоле глубокого изумрудного цвета. Сердце резко рвется. А ведь Райт далеко не смазливый юнец. Нет, он мужчина – суровый, рассудительный, практичный. В его голове всегда усиленная работа – кажется, он обдумывает каждое свое движение.
– Джина, – хнычет за спиной компаньонка, – реверанс! Сделай этот дурацкий реверанс!
И поклониться? Ему?! Он ведь смотрит… так, будто предвкушает это.
Распорядитель бала хватается за голову, дергает за рукав лакея, топчет ногой.
– Джина, сделай реверанс! – уже приказывает Элина, шипя в самое ухо.
Взгляд Райта приковывает меня к полу, требуя: «Поклонись! Преклони колени, женщина!»
«Дама должна угождать кавалеру, быть скромной и почтительной».
Не в этот раз. Я просто не могу.
Король делает нетерпеливое движение рукой, подзывая советника к себе.
В зале, кажется, заминка. Музыканты неприлично тянут каждую ноту, чтобы вереница из претенденток не врезалась мне в спину.
– Ре-ве-ранс! – дергает меня за юбку Элина.
Райт наклоняется и что-то шепчет королю, однако, смотрит на меня. Смотрит этими чудовищными глазами, которым я не желаю подчиниться.
И в следующую секунду музыка обрывается, и в зале повисает тишина – король поднялся. Шуршание юбок и щелканье каблуков подтвердило мои опасения – абсолютно все преклонили колени. И тут-то до меня дошло… С нелепой поспешностью я приседаю в нижайшем поклоне, а откуда-то сверху раздается смех, а затем и невообразимо усталый голос:
– Как твое имя, дитя?– и в мужском голосе, таком сильном и могущественном, проскальзывает нежность.
– Джина… из рода Эль-Берссо…
Король подошел настолько близко, что я увидела мысы его сапог.
– Вот как? – его рука повелевает мне подняться. – Что ж, Джина из рода Эль-Берссо, неужели лорд Берингер так напугал вас?
– Что?.. Я… Ваше величество…
– Ну-ну…вы глядели на него так, будто вам явился ангел.
Или сам черт.
– Кому выпало счастье танцевать с вами первый танец? – все так же протяжно спрашивает монарх.
Элина за моей спиной тихо стонет, кусая ногти.
Я перевела взгляд на Райта, на этого напыщенного индюка, который одарил меня хищной улыбкой.
Король проследил за этим немым обменом любезностями.
– Лорд Берингер позволит мне похитить у него столь юное и великолепное создание?
– Ваше величество, – поклонился Райт, а подумал, наверно: «Рад угодить».
Король предложил мне свою руку и любезно повел в зал, закончив, таким образом, приветствие претенденток, оставив тех, кто «не успел» метаться в недоумении.
– Сейчас из меня не лучший танцор, – тихо шепнул мне король, видя, что меня колотит дрожь.
Музыка грянула.
В этот момент вокруг нас царила настоящая суматоха. Распорядитель судорожно расставлял пары по залу. Но это ничуть не заботило монарха.
– Как поживает ваш отец, леди Джина? – спросил мой кавалер.
– Прекрасно.
– Вы очень похожи на мать.
– Благодарю.
Шаг, еще шаг, поворот.
– В вас, безусловно, есть отличительная черта всех Редельтонов, леди. Гордость и непреклонность.
Редельтон – девичья фамилия моей матери.
– Вы так хорошо знали леди Эль-Берссо?
– Вашу матушку? Безусловно. Много лет назад она приезжала сюда. Еще до вашего рождения, – король вдруг поморщился и сбился, – жаль, ее уже нет в живых. Ну вот, старые раны не дают мне покоя.
Два шага. Поворот корпуса. Смена партнеров.
Я оказалась в чужих объятиях, ощутила парфюм: чарующий, пряный, изысканный, –а затем подняла голову.
– Лорд? – прошептала одними лишь губами.
Райт танцует! Это было бы забавным, если бы он соизволил делать это с кем-нибудь другим. И этот грубиян был весьма предсказуем – его объятия напоминали железные тиски. И он не имел никакого понятия о манерах – притянул меня близко, почти к самой груди.
– Снимаю перед вами шляпу, Джина, – его хриплый, тихий шепот заставил меня дышать чаще, – это представление было на редкость занимательным.
Наши руки соприкасались, и перчатки не помогли мне избежать тепла его пальцев.
– И кто это придумал? Вы? Или ломали над этим голову всем Хоупсом?
Близко, опасно близко – я чувствую его дыхание на своей коже.
– Это была импровизация, если вас интересует.
Мои слова, полные негодования, вынудили его сощурить темные глаза. Конечно, такому взрослому и властному человеку вряд ли понравятся хамоватые деревенские простушки.
– Эта импровизация помогла вам продвинуться в списке, – добавил советник язвительно, – готовы на все, чтобы получить корону?
– Это не ваше дело.
Поворот, два шага, поворот. Смена партнеров.
Я снова напротив его величества, выделываю сложные «па». Безумно жарко, локоны прилипают к шее. Я спиной чувствую взгляд Райта, и это заставляет меня танцевать усерднее и дарить королю улыбки. Я обхожу вокруг него, почти сталкиваясь на траектории этого круга с Берингером. Мы обмениваемся ядовитыми ухмылками.
«Настоящая леди не должна выказывать своего неудовольствия партнером».
Мы с Берингером снова оказываемся напротив. Это обжигает. Смотрим друг другу в глаза, отчего мое сердце убийственно колотится. Его ладонь совершенно естественно опускается на мою талию. В этом жесте не было пошлости или намека на симпатию. С таким же успехом Райт мог обхватить рукоять своего меча. Но мне захотелось освободиться.
Мы разошлись. Его ладонь скользнула по моей спине, разрывая прикосновение.
Король и Райт – в них гораздо больше схожих черт, чем между монархом и Эдмундом, который не пожелал танцевать, а стоял, облокотившись локтем на спинку собственного трона. На его губах застыла усмешка.
– Благодарю за танец, – произнес король, делая поклон.
Полонез не закончился, но монарх пожелал удалиться. Музыка стихла, и присутствующие проводили своего побледневшего и морщившегося от боли повелителя поклонами на разнообразный лад. А я так и осталась в центре зала, превращаясь в букашку под столь многогранной гаммой взглядов, что захотелось исчезнуть.
– На что еще способна Джина эль-Берссо, чтобы заполучить корону?
Я нервно сглотнула, понимая, что Берингер стоит у меня за спиной.
«Дама должна уметь поддержать любой разговор».
Я придала лицу невозмутимость и повернулась.
– Ах, вы об этом? Ну… у меня в арсенале еще много чего, не сомневайтесь.
Он и не сомневался.
Музыка заиграла вновь, но мы оба не сдвинулись с места. Расходиться вот так, не расставив все точки над «и» не позволяла гордость, а танцевать очередной танец с ним, значит прилюдно выразить ему благосклонность.
– Боюсь, вы можете вызвать у принца интерес иного рода, – произнес мужчина.
– Признайтесь, Берингер, – довольно фамильярно проговорила я, поддавшись какому-то странному сумасшествию, – вас страшит мысль, что принц освободится от вашей навязчивой опеки.
– А вы решили ему в этом помочь? – кажется, наш милый разговор перестал нравиться Райту.
– А почему бы и нет?
– Готовы продаться ради короны?
– Очень выгодные условия, считаю, – выпалила я из вредности, – ваша жизнь стоит куда дешевле.
Это была та самая точка над «и», которую ждали мы оба.
Советник усмехнулся, и, забыв о поклоне и иных элементарных проявлениях вежливости, покинул зал. А меня терзало лишь одно желание – воды, дайте пить… умираю!
Элина подоспела вовремя, усадив меня на софу возле огромного цветка в горшке, где я с удовольствием замаскировалась бы под занавеску, но меня окружили тридцать четвертая и тридцать пятая, как же там… Камилла и Сибилла. У обеих прически выше моей на десять дюймов, ей богу. У обеих довольные до неприличия лица. Я возвела глаза к потолку, подумав: «Когда же все это закончится?»
***
Увы, это было только начало. Скоро я убедилась, насколько губительно оно для моей репутации.
Произошедшее на первом балу приковало ко мне внимание не только придворной знати и пышущих ядом претенденток, но и молодого принца. Не знаю, чем руководствовался сиятельный господин, когда посылал ко мне лакея с письмом следующего содержания: «Желаю видеть вас в своих покоях, леди Джина, сегодня в полночь».
Элина посчитала это хорошим знаком и заметалась по комнате, вываливая на постель мои кружевные сорочки и выбирая в какой из них я пойду на свидание к Эдмунду. Пока она сомневалась между персиковой и нежно-молочной, я села в кресло и обхватила руками голову.
– Элина, ты же понимаешь, зачем он меня позвал, – произнесла я сквозь стиснутые зубы. – И этому не суждено случиться ни сегодня, ни в другой день. Никогда. Понятно?
Нет, ей было не понято. Не поведя даже бровью, компаньонка отбросила одну сорочку, придирчиво оглядывая другую.
– Ты меня слышишь, Элина? Я сказала, что ноги моей не будет в его спальне и эту, – я махнула на сорочку, – вещицу я не надену под страхом смерти.
– Не будь такой занудой, Джина, – отозвалась подруга, – ты без пяти минут королева, а переживаешь из-за ерунды.
Я нервно рассмеялась, приводя ее в недоумение.
– Королева? Думаешь, меня в его спальне ждет священник с кольцами?
– Я не маленькая, – спокойно отреагировала подруга, – и уже давно в курсе, что происходит в супружеской постели. Но разве это не первый шаг к долгим и крепким отношениям?
– Звучит оптимистично, но ты заблуждаешься, – невесело хмыкнула я, вынимая из прически бабочек и бросая их в кресло, – кроме того, я его почти не знаю, и от одной мысли, что… что… в общем, меня передергивает.
– Уверена, все не так страшно. Представь, что он твой муж.
Ее заявление вырвало из моего горла хриплый смешок. Я откинулась на спинку кресла, вообразив на мгновение, что Эдмунд склоняется надо мной, сложив губы для поцелуя.
– Нет, не могу, – резко села, – это слишком. Принц, конечно, красив, но…
– Ты с детства знала, что твой брак не будет по любви, – перебила меня Элина, – не хочешь же ты остаться в Хоупсе до конца жизни?
– Очень даже хочу, – отозвалась я, вздыхая.
– Твой брак должен оправдать ожидания лорда эль-Берссо, поэтому…
Еще один тяжелый вздох из моего кресла.
– … поэтому надевай сорочку!
– Ни за что.
– Если ты этого не сделаешь, навлечешь гнев его высочества.
Интересно, как часто принцу отказывают? И находятся ли сумасшедшие, которые отклоняют приглашения подобного рода?
– Ты прекрасно знаешь, по какой причине мы приехали, – напомнила Элина. – Твой отец нуждается в помощи. Люди в Хоупсе голодают.
– Сегодня ночью Эдмунд будет меньше всего думать о проблемах моего отца. Что бы просить его о чем-то, нужна более твердая почва под ногами.
– Но если ты ему откажешь… Джина, я боюсь думать о том, что будет с нашим домом.
Я взглянула на сорочку, затем на Элину, которая состряпала умоляющее выражение лица.
– У меня есть идея, – поднявшись, я подошла к зеркалу, – но, видит Бог, я делаю это ради Хоупса.
Пожалуй, я не знала, что хуже: оказаться в постели принца или перед дверью лорда Берингера. Если первого я страшилась, то от второго приходила в дикий ужас. Преодолев колоссальное расстояние от одного крыла в другое и наткнувшись несколько раз на представителей дворцовой знати, я была повержена мыслью, что сейчас все свершится. А именно – тот момент, когда я буду умолять бесчувственного и расчетливого Райта о помощи. Лакей, который проводил меня до покоев советника, понятливо удалился. Думаю, на утро высший свет Хегейского королевства будет трепаться о моем грехопадении.
Первым делом я встретилась с немолодым камердинером лорда, который увидев меня, уточнил дважды, что мне нужен именно Райт. Признаться, я надеялась, что апартаменты, отведенные начальнику тайной канцелярии, не будут настолько скупы в убранстве. Ничего помпезного или утонченного, напротив добротная мебель из красного дерева в традиционных темно-зеленых тонах. Позолоты совсем немного – лишь отделка стола, массивного и прочного. Свет от лампы, которую оставил камердинер, мерцал на складках ламбрекенов, освещая лишь малую часть пространства, но и этого мне хватило, чтобы понять, насколько хладнокровен был лорд Берингер. Хладнокровен и рассудителен в любой мелочи. Его вкус, его желания, его характер можно было проследить в каждой детали.