Враг из машины. Том I

– И всё равно рожают, несмотря на то, что ребенок может унаследовать злодейский характер отца? – Дэви хмыкнула. – В нашем мире это решилось бы просто: специальный укол, таблетки, либо несложная операция – и никаких проблем.

Атари ошеломленно взглянула на нее:

– Вы действительно дикари. Как можно покушаться на жизнь крошечного, беззащитного существа? Это противозаконно, аморально и приравнивается к умышленному убийству. У нас никто так не делает, даже если зачатие произошло против воли женщины. Ведь, в любом случае, будущий ребенок наполовину эллат. У него те же права, что и у чистокровок.

Дэви вспомнила, что по статистике на Земле каждый год происходит несколько миллионов крошечных, незаметных убийств, и предпочла замять тему, чтобы не позорить человеческую расу еще больше.

– Почти все полукровки вскоре после рождения попадают в схолос, – продолжила Сиенна, – где их воспитанию уделяется особое внимание. Несмотря на происхождение, многие из них проявляют выдающиеся способности и качества личности. Например, Альн О’Рэн в двадцать пять получил звание старшего офицера и стал адъютантом Главнокомандующего тессарийской армией, а спустя два года был назначен командором Нумеры. Карьера Инн’Джаил развивалась еще стремительнее. Одна из лучших выпускниц военной академии, перспективный воин и ксинергет, она приняла присягу в шестнадцать, через три года закончила обучение и получила офицерские нашивки, а еще через четыре создала «А-Нон-Тар» и стала известна на всем континенте. Её черный протезион – усиленную защиту для корпуса – украшала целая россыпь малых Золотых звезд: она получала их за каждую успешно проведенную военную операцию. Инн владела уникальным комплектом оружия, захваченным в одном из сражений с иномирцами. И, кроме всего прочего, – атари мечтательно улыбнулась, – офицер Джаил была потрясающе красивой женщиной. Черные волосы, безупречная белая кожа, серые глаза, которые могли смотреть строго и холодно, а могли светиться от радости или излучать нежность… Её все любили. – Сиенна вздохнула. – Молодые эллаты тянулись к ней, готовы были идти за своим офицером куда угодно, даже на верную смерть. При этом Инн не рвалась к власти, как некоторые, не злоупотребляла своим положением и хорошо знала, что такое ответственность и чувство долга.

– Она была твоей близкой подругой? – спросила Дэви, и атари кивнула. – Понимаю, её потеря стала для тебя настоящей трагедией. И всё же, если Инн’Джаил была выдающимся воином и командиром, зачем группе понадобился второй офицер?

– Честно говоря, этим вопросом задавались многие, – хмыкнула Сиенна, – но так решила сама Инн. Офицер Мэллори была девушкой весьма неординарной. Даже внешне. Она довольно быстро прошла путь от рядового воина до бойца «А-Нон-Тар», хотя отбор в группу был очень жестким. И вскоре получила офицерское звание, выбилась в лидеры и разделила командование с Инн’Джаил. Несмотря на различия в характере и убеждениях, противостояния между офицерами не возникло: напротив, их связывала крепкая дружба. – Кажется, в голосе Исцеляющей впервые прозвучала обида. – Поначалу это усилило группу, но в итоге погубило её.

– Вот как? Почему?

– Потому что Инн слишком доверяла подруге, – Сиенна горько усмехнулась. – Многие считали Мэл невыносимой, даже безумной, хотя с умом, надо признать, проблем у неё не было. Зато хватало других недостатков. Она часто лгала и умело манипулировала окружающими, чтобы добиться своего. Осуждала кровавые расправы над террористами, которые устраивала Инн, убедила подругу оставить грязную работу судебной системе, чтобы всё было по закону… а потом втянула её и всю группу в абсолютно противозаконную авантюру. Она говорила, что у них с Инн’Джаил одна цель: безопасность в стране и спокойная, мирная жизнь… однако организованный ею заговор против Патриарха и попытка военного переворота повлекли за собой многочисленные жертвы, превратили героев Тессара в преступников, уничтожили «А-Нон-Тар» и привели обеих офицеров на площадку для казней. А после их гибели Патриарх воспользовался ситуацией и реформировал государственную систему, внёс поправки в законы, ограничил множество прав и свобод, в основном, женских, и превратил элитное сословие военных, защитников страны, в обслуживающий персонал для гражданских. Единственное, что было реализовано из идей «А-Нон-Тар», это создание Стражей и закрытие Порталов. Но, как многие думают, Патриарх согласился на это лишь потому, что боялся нового заговора. Пришлось пойти на уступки, ведь общественность бурлила и негодовала. – Атари остановилась и жестом показала, что пора возвращаться. – Кризис миновал, и вот уже десять лет мы живем, так сказать, в состоянии глубокой ремиссии. Вроде бы всё хорошо, но в то же время ощущения полного выздоровления нет. Словно что-то разъедает изнутри.

Некоторое время они шли молча, не торопясь, пиная попадавшиеся на пути мелкие камешки.

– Я думала, – наконец сказала Дэви, – две ячейки, о которых шла речь, это первый и второй офицеры.

– Нет, – Сиенна качнула головой. – То есть да: одна, безусловно, Инн, с которой мы были очень близки. Но насчет Мэллори ты ошиблась. Тот, кто знал её, вряд ли стал бы по ней скучать.

Алиенка ничего не спросила, но её выжидающее молчание красноречиво повисло в воздухе. И тогда атари вздохнула:

– Вторая – моя сестра. Одаренная, как и я. Она была в «А-Нон-Тар» переводчиком.

Вернувшись в комнату, Дэви увидела, что Алиса стоит на четвереньках возле кровати и что-то сосредоточенно разглядывает под ней. Заметив вошедшую соседку, женщина тут же поднялась и с невозмутимым видом отряхнула колени.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась Дэви.

– Ничего. Проверяла, на чем держится матрас. – Алиса взяла полотенце. – Если не возражаешь, я первая в душ.

– Да ради бога.

Дэви проводила её взглядом. Она хотела поделиться тем, что узнала за эти два дня от Сиенны, но поняла, что разговора не получится. Не потому, что Алиса вела себя странно, – хотя ничего странного: может, она просто что-нибудь уронила и постеснялась об этом сказать – а потому, что сейчас ей это было не интересно. Дэви чувствовала, что она сосредоточена на чем-то другом. Неужели снова на медитациях? Ладно, без разницы: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы голова не болела.

На самом деле Алиса, одержимая идеей открыть загадочную ячейку, углубилась не в медитации, а в розыск того, что способно проникнуть в зазор и поддеть плотно сидящую дверцу. К сожалению, в комнате ничего подходящего не нашлось, и она промучилась до утра, размышляя, где еще попробовать поискать. Вот если бы вновь случился приступ и ей поставили бы капельницу, можно было бы исхитриться и утащить иглу… Но, увы, несмотря на бессонную ночь, мигрень возвращаться не собиралась.

«Что же делать? – напряженно думала она, ковыряя пластиковой ложкой обеденный «смузи». – Взять расческу и попробовать подцепить зубьями? Нет, они слишком тонкие. Сломаются быстрее, чем ногти».

Алиса посмотрела на свои руки… и неожиданно её осенило.

– Мелина, – обратилась она к девушке, забиравшей поднос с посудой, – послушай… Да, знаю, ты не понимаешь меня. Смотри. – Алиса продемонстрировала ей сломанный ноготь, скорчила жалобную мину и сделала пальцами «ножницы»: – Есть у тебя такая штука? Чтобы обрезать. Очень нужно.

Девушка улыбнулась, что-то сказала и вышла. Через несколько минут томительного ожидания она вернулась и положила на стол… маленькие щипчики.

– Оу, – разочарованно протянула Алиса – Спасибо, конечно, но…

– Что тебя не устраивает? – удивилась наблюдавшая за ней Дэви. – Книпсер гораздо удобнее ножниц. Попробуй.

Скрывая досаду, она попробовала. Ноготь стал выглядеть значительно лучше, хотя Мелина не оценила: покачав головой, девушка что-то пробормотала, а потом полезла в карман и вытащила… Боже правый!

Железную пилочку. Длинную и достаточно прочную.

– То, что нужно! – Глаза Алисы вспыхнули в предвкушении. – А можно оставить инструменты до вечера? Ужасно хочется навести красоту!

Экс-командор заглянул в медблок после обеда. Обычно он приходил ближе к полуночи, когда книгохранилище закрывалось, и Сиенна на правах старого друга сама проводила все необходимые процедуры. Новая кожа росла медленно, рубцы разглаживались с трудом, но если вспомнить, как всё это выглядело два с половиной года назад, прогресс становился очевидным. Жаль, что ксинергия не могла восстановить сожженную плазмой руку. «Это огромная потеря не только для Нолана, но и для всей тессарийской армии», – думала атари, положив ладони на изуродованное шрамами плечо и посылая внутрь расслабляющие импульсы. В памяти всплывали светлые картинки прошлого: лучший боец Нумеры старший офицер Нолан произведен в командоры, и его назначение празднует весь аванпост… Инн рядом с ним, такая счастливая, и Мэйзи, рыжеволосая сестренка, Рэйнир со своей Лилли, Шанас и Олер… Герои Тессара, веселые, беззаботные… живые. Годы спустя воспоминания потускнели, стали похожи на полузабытый сон. «Слишком многое мы потеряли потом. И многих…»

Впрочем, экс-командор к своему увечью относился философски. Лишь иногда шутливо сожалел о том, что теперь не сможет обнять двумя руками любимую женщину. Но Сиенна знала, что это просто слова: после Инн у него никого не было. Её гибель причинила ему больше боли, чем все ранения вместе взятые.

– Наблюдатели говорят, что ночью над Сеттой появились первые тучи, – сказал Нолан, когда она закончила. – Мёртвый сезон подходит к концу. Скоро начнутся дожди.

– И не только они. – Атари вытерла руки влажной салфеткой. – Вылезут из убежищ кедавры и прочие твари, а потом в нашу сторону вновь полетят снаряды. И у меня будет много работы.

– В последнее время наступило затишье, – заметил экс-командор, натягивая рубашку. – Весь предыдущий сезон нас почти не атаковали. – Он помолчал и вдруг предложил: – Может, сегодня оставишь пораньше своих подопечных и прогуляемся? Заберемся на обзорную площадку: вдруг повезет увидеть, как над пустыней идет дождь?

– Ночью? На таком расстоянии? – усмехнулась она.

– Возьму у разведчиков бинокуляр.

– Так они тебе его и дали! – рассмеялась Сиенна. – Ладно. Я попрошу у Альна.

– Договорились.

Поводом заглянуть к командору стала ревизия, проведенная на складе медикаментов. На днях из Ксантра прибывал очередной автопоезд, с которым обычно отправляли заказ на недостающие препараты, инструменты и средства гигиены, поэтому Сиенна решила заранее утвердить перечень. Альн О’Рэн, не читая, заверил список личной печатью, отодвинул его в сторону и посмотрел на женщину. От его пристального взгляда у Исцеляющей улыбка сползла с лица.

– Что-то случилось? – не выдержала она.

– Ты выбросила цветы? – Это был не вопрос, скорее, утверждение, и отвечать на него не понадобилось: щеки Сиенны вспыхнули, глаза виновато забегали.

– Они засохли, – еле слышно проговорила она.

Альн поднялся, подошел к окну, скрестил на груди руки. Несмотря на то, что он стоял к ней спиной, атари продолжала смотреть в пол.

– Я не хотел возвращаться к этой теме, – сухо проговорил О’Рэн. – Мне казалось, мы всё обсудили и приняли решение.

– Альн, я…

– Ты вынуждаешь меня. – Он повернул голову. – Кто дал тебе право вскрывать ячейку?

– Подожди. Позволь мне объяснить…

– Не позволю, – перебил командор. – Выбросить цветы был вправе лишь тот, кто их положил. А ты… не только осквернила память о погибшей, но и проявила неуважение к тому, кому эта память дорога. Хотя если вспомнить, что ты однажды сделала…

Сиенна зажмурилась, ощутив подступающие рыдания: еще чуть-чуть – и она не сможет сдержать их.

– Предупреждаю в последний раз. Если вновь произойдет что-то подобное, нашей дружбе конец. Всё ясно?

– Да, командор, – еле слышно отозвалась она, схватила со стола документы и быстро покинула кабинет. Глотая слёзы, побежала по коридорам к выходу, думая только о том, как бы не попасться кому-нибудь на глаза, и совершенно забыв о своем обещании выпросить бинокуляр.

Сердце её разрывалось от обиды. Глупо и бессмысленно ревновать к мёртвым, но если бы в этот миг она встретила офицера Мэллори, то собственноручно и с удовольствием убила бы её еще раз…

Дэви сразу заметила, что Сиенна чем-то расстроена. Она пришла позже обычного, забыла карточки с буквами и не стала возвращаться за ними. Предупредила, что прогулка будет короткой, и, пока они смотрели тренировочные рукопашные бои и дуэли на кадусах, отрешенно молчала. Когда стемнело, изменилась погода: со стороны пустыни подул сильный прохладный ветер. Он поднял на площадке тучу пыли, Алиса начала кашлять, у неё покраснели глаза, и она снова ретировалась в медблок. Дэви уходить не захотела, и они с Сиенной отправились бесцельно бродить вдоль холмов с подветренной стороны.

– Может, поговорим? – предложила Дэви. – Я же вижу, что у тебя неприятности. Опять поцапалась с тем белобрысым? Не бери в голову, он идиот.

Атари слабо улыбнулась.

– Всё в порядке, – ответила она. – Иногда бывают плохие дни.

– Тебе нужно отвлечься. – Дэви нашла два подходящих камня и уселась на один из них. – Расскажи мне о своих друзьях. Об Инн’Джаил и этой… как её… Мэллори.

Сиенна дернулась, как будто ей ткнули пальцем в открытую рану, и на эмоциях выпалила:

– Мэллори никогда не была моим другом!

– Вот как? – Дэви помолчала, обдумывая её слова. А потом прямо спросила: – За что ты её так ненавидишь?

– Я? – изумилась атари.

– Ну не я же! Каждый раз, когда речь заходит о Мэллори, у тебя меняется голос и выражение лица. Ты не сказала о ней ни одного доброго слова – кроме, пожалуй, того, что она была очень умна. В чем же причина такой нелюбви? В том, что она увела твою лучшую подругу? Или погубила сестру? Или в том, что из-за неё «Безжалостные» стали безымянными нишами на Стене Памяти? Я ничего не упустила? Или, может, есть что-то еще?

Проницательность алиенки насторожила Сиенну. Но переполнявшие её чувства настойчиво требовали выхода, поэтому она перестала сдерживаться. Какая разница, всё равно никто не узнает…

– Да, – со злостью проговорила она, – есть еще кое-что. Не знаю, какая тёмная сила породила это существо, но, даже мёртвая, она продолжает отравлять мою жизнь и отнимать то, что мне дорого. Мужчина, которого я люблю, – атари опустила глаза, – когда-то давно, еще будучи рядовым-первогодком, восхищался офицерами «А-Нон-Тар»… но если Инн была его кумиром как выдающийся воин и лидер, то в офицера Мэллори он был тайно, по-мальчишески влюблен. Разумеется, безответно. Обычно влюбленность проходит, когда юноша меняет эротические фантазии на реальных партнерш, но эта стерва ухитрилась крепко его зацепить. Десять лет её нет на свете, а он продолжает думать о ней и приносить цветы в пустую ячейку. Нет, верность своей первой любви он не хранит и позволяет себе ни к чему не обязывающие связи, но сердце его закрыто наглухо. В него не пробиться. Оно само похоже на склеп.

– Ты говоришь о командоре? – нахмурилась Дэви. – У вас с ним что-то было?

– Было. – Атари поднялась, давая понять, что разговор окончен. – И могло быть намного больше, если бы не исчадие бездны по имени Мэллори.

Всё вокруг затихло довольно рано – наверное, из-за ветра, который шелестел песком за стенами медблока. Дэви уже спала, из коридора давно не доносилось ни звука, только Алиса лежала с открытыми глазами и смотрела в темноту. Перед её внутренним взором вновь разливалось фиолетовое сияние, и она стискивала в ладони железную пилочку, мысленно уговаривая себя выждать еще немного. Всё получится, всё будет хорошо, главное – не спешить.

Наконец она поднялась, натянула синюю униформу и, прихватив сапожки, босиком выскользнула из комнаты. Обуваться пришлось снаружи, за медблоком. Алиса торопилась, в темноте шорох ветра пугал её, и она страшно нервничала. В какой-то момент пилка выскользнула из влажных от волнения пальцев, и Алиса, едва не вскрикнув, рухнула на колени, зашарила ладонями по песку. Нашла… Кое-как поднявшись, она устремилась в сторону кладбища.

Сегодня там было жутковато: в бледном свете луны над каменными плитами кружились маленькие песчаные вихри, под ногами проносились стайки засохших колючек. Стена Памяти возникла перед ней безжизненной каменной плитой с темными глазницами ячеек – никакого мерцания, никаких вспышек. Алиса проглотила ком в горле и нерешительно шагнула ближе. Неужели это были последствия приступа? Неужели на самом деле там ничего нет?

«А что мешает проверить? – подумала она. – Зря я, что ли, всё это затеяла?»

Пилочка втиснулась в щель между стеной и дверцей. Алиса надавила раз, другой, еще сильнее – и услышала скрежет: ячейка открылась. С замиранием сердца она распахнула дверцу, сунула руку внутрь и… нащупала в нише два странных, ни на что не похожих предмета.

Встав на цыпочки, она пригляделась. Один напоминал чуть вогнутую прямоугольную планку с какими-то креплениями, другой – цилиндр из такого же темного, матового материала, с круглым навершием, длиной примерно с ладонь. Ни один из них чисто теоретически не мог быть источником света. Или мог?

Планку Алиса не стала трогать и осторожно вытащила вторую штуковину. Она легла в ладонь как влитая: приятно тяжелая, удобная, теплая… смутно знакомая. Пальцы сжали её, крепко и нежно, словно приветствуя старого друга.

«Я могу ошибаться, но это так похоже на рукоять от…»

Из ладони вылетел бледно-фиолетовый луч, превращаясь в длинное световое лезвие. Боковым зрением Алиса увидела, что оставшаяся в нише планка, вопреки всем законам физики, испускает яркое голубовато-сиреневое сияние, и, испугавшись, захлопнула дверцу. Потом перевела взгляд на зажатый в руке меч. Теперь при всём желании его не получится вернуть на место…

«Прошлое всегда дает о себе знать» – вдруг отчетливо произнес внутренний голос, и по спине Алисы пробежала холодная дрожь. Рука налилась свинцовой тяжестью, пальцы вокруг рукояти свело, в ушах зашумело. А потом нахлынула нестерпимая боль, словно её выворачивали наизнанку. Раскаленные иглы вонзились в затылок, перед глазами поплыли багровые пятна, и она тяжело повалилась на бок. Удара о землю Алиса уже не почувствовала. Тело её разлетелось на крошечные частицы, удерживаемые вместе лишь силой сознания. Мир исчез. Время остановилось.

А потом появился свет…

Прогулка с Ноланом затянулась, и Сиенна возвращалась к себе почти перед самым рассветом, освещая путь фонариком на брелке. Дружеское общение пошло ей на пользу: она успокоилась и теперь сожалела, что не сдержалась и выплеснула эмоции в разговоре с Дэви. Не стоило выдавать чужие тайны, тем более – винить во всех неудачах того, кого давно уже нет в живых.

Она подходила к медблоку, когда в темноте ей почудилось какое-то движение. Сиенна подняла фонарик повыше и вздрогнула: на дороге ничком лежала женщина в мешковатой синей униформе. Голова её была опущена, длинные темные волосы волочились в пыли. Было видно, что она выбилась из сил, но всё еще пытается ползти, отталкиваясь от земли босыми ногами.

Заметив направленный на неё свет, женщина медленно, очень медленно подняла голову. Сиенна увидела её лицо… и с криком отшатнулась, выронив брелок. Лишь спустя несколько сотен ударов сердца она осмелилась подойти, опуститься рядом на колени и охрипшим от волнения голосом еле слышно выдавить:

– Инн?!..

Аванпост Нумера, реанимационное отделение медблока. Первый день первой декады Сезона Дождей

Свет в маленьком боксе был приглушен. Тихо, размеренно попискивали датчики.

Сиенна, обхватив себя руками, стояла у прозрачной перегородки и смотрела на два неподвижно лежащих под тонкими простынями тела. Она доверяла приборам, но ей было важно видеть самой, как легкая ткань приподнимается на вдохе, опускается и приподнимается снова. Она всё еще не верила, что это происходит на самом деле.

Лица стоящих рядом Нолана и командора О’Рэна казались каменными. Атари боялась представить, о чем они думают в данный момент.

– Это невозможно, – наконец произнес Альн.

– Согласен, – разлепил плотно сжатые губы Нолан. – Однако реальность весьма убедительна. Они вернулись.

– Хотел бы я знать, как.

Сиенна, не отрывая взгляда от вздымающейся простыни, чуть повернула голову:

– Вы говорили, у нас будут проблемы, если в столице узнают о выживших алиенках. Но, похоже, настоящая проблема возникла только сейчас.

– Проблема – не то слово, – заметил экс-командор. – Правильнее сказать, мы с вами в глобальной заднице.