Лукинский фактор

Глава 10. Предлагаемые решения

Поезд Санкт-Петербург – Москва пришёл в Чудово в полдень. Там Пётр Иванович пересел на поезд в Новгород, куда приехал в четыре часа пополудни, и в экипаже сразу отправился в своё имение. Добрался до него вечером. Расспросив Прохора о последних новостях, предупредил об отъезде в Луки завтра утром. Попросил приготовить в дорогу пирогов и мёду для детей попаданцев. К возвращению, часам к трём, должен быть готов обед в имении. С ним приедут двое мужчин: Александр и Алексей для переговоров и осмотра производств.

Утром во вторник, 4 июля, Пётр Иванович в экипаже с кучером Прохором опять отправился к гостям из будущего.

Доехали по лесной дороге в Луки до просеки, проделанной попаданцами в лесу, и уже через пять минут подъехали к даче. Первой их увидела Катя из окна второго этажа, где занималась мытьём окон по просьбе бабушки.

– Папа! К нам опять гости приехали! Иди встречать!

Александр вышел на улицу, открыл калитку и пропустил гостей во двор. Экипаж они оставили около калитки. Во двор высыпали все попаданцы.

– Угощайтесь пирогами и мёдом, – говорил Пётр Иванович, раздавая детям пироги.

Мёд он отдал Надежде Михайловне, попросив позже угостить детей.

Пётр Иванович пожал руки Александру и Алексею, и они втроём поднялись в мансарду, где была организована выставка артефактов по списку попаданцев. Посмотрев артефакты и выслушав объяснения, Пётр Иванович прогулялся по просеке в сторону реки, где осмотрел подготовленное место для погрузки барж.

– Молодцы, много успели сделать, – похвалил он братьев, – неужели всё вручную?

– Нет, деревья пилили бензопилами, а оттаскивали и складировали автокраном, – ответил Александр.

– Заготовили 183 шестиметровых бревна, толщиной не меньше 30 сантиметров. Можем переправить вам на лесопилку в Крутую Гору.

– Как? По воде сплавом?

– И по воде можно, и по дороге, если только её ширины хватит для автокрана. У нас тракторный прицеп есть, при полной загрузке в него войдёт не меньше 50 брёвен. Четыре раза съездить – и всё перевезено.

– А топлива для автокрана не жалко? У вас его ещё много осталось?

– Жалко. Ещё 300 литров есть. А у вас его взять негде?

– Надо поискать. В Новгороде, в Санкт-Петербурге, может, и найдём. Только вот какой марки топливо? Подойдёт ли? Не спалим двигатели?

– Надо посмотреть, – сказал Александр.

– Предлагаю сейчас отправиться ко мне в Крутую Гору, там пообедаем, посмотрим мои производства, да и поговорим.

– Только мы втроём? – спросил Алексей. – Женщины и дети одни останутся. Как бы чего не вышло.

– Не бойся. Вечером в экипаже вас обратно привезут.

Предупредив домашних о поездке в имение и возвращении сегодня же, мужчины уселись в экипаж и поехали в Крутую Гору. По дороге Александр внимательно наблюдал за дорогой, прикидывая, пройдёт ли по ней автокран с прицепом. Он заметил только одно место, на повороте, где могли возникнуть сложности.

«Спилить два дерева у дороги – и проезд будет нормальный», – решил Александр.

Десять вёрст до Крутой Горы ехали около часа. Не заезжая в имение, сразу поехали на лесопилку. Она располагалась на берегу Мсты. Для удобства подачи брёвен на распиловку была сооружена невысокая эстакада. Брёвна из воды на неё подавались ручной лебёдкой, которую вращали два мужика. По эстакаде брёвна поступали на лесопилку, где разделялись на три потока – по количеству распиловочных станков. Одновременно могли распускаться три бревна. Приводом для пил служил паровой двигатель от старого паровоза. Сама лесопилка представляла собой большой деревянный сарай, продуваемый всеми ветрами.

«Как же люди работают тут зимой?» – раздумывал Алексей, разглядывая это сооружение.

Рядом появился мужичок, которого Пётр Иванович представил как мастера Луку. Он бойко отвечал на все вопросы гостей, показывая хорошее знание матчасти и приёмов работы.

– Сколько в смену можно распилить брёвен, если работать в нормальном режиме?

– Смена – это что? Мужики работают по двенадцать часов с перерывом на обед на час. Летом ещё прихватываем часа четыре. Зимой – только двенадцать, холодно. На паровой машине постоянно два работника меняются каждые двенадцать часов. Они же смотрят за механизмами, смазывают их, точат пилы, настраивают подачу брёвен. По воскресеньям не работаем. За час можем распилить четыре бревна на одной подаче, если работают все, то двенадцать. За день получается до ста двадцати брёвен. В следующем сарае также установлены пилы, но для выравнивания краёв досок.

– А какой сортимент пиломатериалов выпускает ваша лесопилка?

– По заказу можем пилить брус, доски разной толщины до шести метров длиной. Обрезки и горбыль идут в топку паровой машины. Опилки продаём.

– Вагонку пилите?

– Вагонку? Что это такое?

– Ну, это доски с фигурными краями для обивки стен домов, например.

– Понял. Мы не пилим. Для этого нужны особые пилы и станки. Таких у нас нет.

– Сушите готовые доски?

– Специально не сушим. Сразу в сарай складируем, а потом заказчики приезжают и забирают.

– Значит, только по заказам работаете? А на свободную продажу? На лесоторговую базу?

– Только по заказам. Когда работы много, а когда простой. А базы у нас нет.

– Весь лес по воде сплавляете или ещё и возите?

– Больше сплавляем. Возим только зимой, когда запасов с лета не хватает, а заказ поступил.

– Сколько мужики зарабатывают?

– Смотря где работают. На обслуживании механизмов – твёрдое жалованье, 25 рублей минус штрафы за простой по их вине. На распиловке – по пятаку за бревно минус штрафы за брак, на эстакаде – по копейке за бревно.

– А сколько платите за рубку и доставку брёвен?

– По десять копеек за доставку к эстакаде.

– Поехали в Бронницу, там посмотрим ещё две лесопилки и фаянсовую фабрику, – сказал Пётр Иванович.

Ещё около часа езды – и экипаж остановился у другой лесопилки.

– А ещё одна где? – спросил Александр.

– На другом берегу реки. Напротив нас.

Эти две лесопилки были аналогичны первой, только одна могла одновременно распускать два бревна, а другая – одно. У них было только одно преимущество: расположены около тракта Санкт-Петербург – Москва.

Дошёл черёд до фаянсовой фабрики. Она располагалась в большом двухэтажном здании, нижний этаж – из кирпича, верхний – деревянный. Во дворе находилось ещё одноэтажное здание, соединённое проходом с основным.

– В нём стоят печи для обжига изделий. А в главном на первом этаже – замесная и участки формовки посуды, а на втором – расписная и упаковочная. Там же склады готовой продукции, – рассказал Пётр Иванович. – На производстве занято сто восемьдесят два человека, мужчин – пятьдесят, на физически тяжёлых работах, остальные – женщины. Продукция – кофейные и чайные сервизы с кобальтовой росписью, то есть насыщенного тёмно-синего с белым цвета. Такой нигде в России не выпускают пока, не знают секрета глазурированного покрытия кобальтом. В среднем рабочие зарабатывают десять рублей в месяц. В год выпускается продукции более чем на сто тысяч рублей, прибыли – около 30 тысяч. Завод давно предлагают выкупить известные заводчики Кузнецовы, монополизировавшие производство фарфора и фаянса в России. Конкуренция очень сильная. Если узнают секрет покрытия, производство придётся закрывать.

– А выпускать другие виды продукции, кроме этой, разве нельзя?

– Можно, конечно, но по себестоимости мы будем значительно проигрывать конкурентам, тому же Кузнецову, и быстро прогорим. Из-за малых объёмов производства. Наши объёмы в десятки раз меньше, чем на других фаянсовых заводах. В их руках рынки сбыта, магазины, купцы… Поехали в имение, там и поговорим, – завершил Пётр Иванович.

В имении в Крутой Горе дожидался обед. Сели за стол, выпили по рюмочке беленькой, закусили хрустящими солёными огурчиками, поели щей, потом домашние котлеты из свинины с картошкой на гарнир, потом расстегаи с рыбой, попили чаю да и пошли в кабинет за кофе с коньячком.

– Хотелось бы мне выслушать ваше мнение об увиденном, только откровенное и нелицеприятное. Я сейчас стою перед выбором: что делать дальше? То ли продолжать развивать лесопильное производство и выпускать фаянсовую посуду, то ли переориентироваться на что-то более перспективное, прибыльное.

– Начну я, пожалуй, – сказал Александр. – В прошлой жизни я занимался деревообработкой, поэтому могу судить об этом более квалифицированно. То, что я увидел на лесопилках, примитивное и страшно устаревшее производство. Я не могу сравнивать с другими лесопилками, не видел, но, по словам мастера, это ещё из лучших. Если развивать это направление производства, то надо срочно его модернизировать, расширять сортимент, по-новому организовывать сбыт, создавать лесоторговые базы, становиться монополистами. Только в этом случае можно получать приличные прибыли и быть уверенным в своём будущем. Но для этого нужны большие капиталы.

– Не только капиталы! Надо знать, что делать, как делать, для чего делать! И, главное, кто будет делать! – добавил Пётр Иванович.

– Я берусь подготовить проект деревообрабатывающего производства, обеспечивающий прорыв в этом направлении. Для этого мне надо познакомиться с потребностями рынка в изделиях деревообработки, новыми станками и механизмами, выпускаемыми промышленностью для деревообработки, и их стоимостью. Также надо знать ресурсы древесины, которыми мы располагаем: её сортимент и объёмы.

– Как быстро сможете подготовить проект, если всё необходимое будет предоставлено?

– В черновом виде проект смогу сделать в течение недели. В отношении фаянсовой фабрики ничего не могу сказать. Если есть сейчас покупатель, дающий приличную цену за неё, я продал бы, а вырученные средства пустил на модернизацию лесопилок или создание нового деревообрабатывающего производства.

– Но если прогорим на деревообработке, то хоть фаянсовая фабрика сможет поддержать нас на плаву!

– Я считаю, разбрасываться не стоит. Лучше заниматься одним направлением деятельности, но серьёзно, добавляя к нему сопутствующие, например, производство мебели, спальных и столовых гарнитуров, мебели для кабинетов, кухонь и тому подобное. Хорошо бы получить крупные заказы от государства, например, военного ведомства на производство прикладов винтовок. Тогда возможно организовать их массовое производство. Или начать выпуск сборных домиков для различных целей. Таких идей я могу много предложить. Была бы производственная база да спрос на потребительском рынке.

– Но производство мебели сразу тянет за собой производство фурнитуры для неё, красок и лаков, скобяных изделий, замков…

– Да, это так. Работы предстоит много. Главное, я знаю, как к ней подступиться.

– А что вы скажете, Алексей?

– Я, конечно, мало понимаю в деревообрабатывающем производстве, но, думаю, Александр всё сказал правильно, и, если будем его организовывать, надо предусмотреть строительство жилья для рабочих, открыть больничку, школу, церковь. Тогда все будут двумя руками держаться за работу, не будет забастовок, воровства, пьянства…

– Согласен. Но где взять на это средства? Даже продав фаянсовую фабрику, я выручу не более ста пятидесяти тысяч рублей.

– Вот тут должны помочь наши знания из будущего и имеющиеся артефакты. Надо получать патенты на оформленные нами изобретения в наиболее перспективных направлениях развития товаров широкого потребления, производства, медицины, сферы организации досуга… Тут кроются очень большие деньги! Только надо с умом этим воспользоваться, – добавил Александр.

– С нашими документами пока неясно? Ничего не получается? – спросил Алексей.

– Я сделал всё, что мог. Кого надо, попросил, кому надо, предложил очень приличные деньги, заинтересовал, так сказать, в конечном результате. В течение июля, думаю, результат будет… Александр, напишите перечень материалов, которые вам необходимы для разработки проекта деревообрабатывающего производства. Что не сможем найти в Новгороде, достанем в Санкт-Петербурге или закажем за границей. Когда список будет готов, сообщите мне. Вместе съездим в Новгород, поищем там. В Санкт-Петербург без документов вам ехать нельзя, придётся мне одному. Заодно потороплю людей, занимающихся вашими документами.

– Не будем терять время. Дайте мне час времени, я сейчас же всё напишу. А вы пока с Алексеем погуляйте, вот хоть в больничку местную загляните, в бронницкую церковь сходите.

– Так и сделаем. Располагайтесь здесь, в кабинете. Вот бумага, ручка. Работайте. Алексей, куда пойдём в первую очередь?

– Давайте в больницу.

– Это скорее приёмная земского врача, чем больница. Уже несколько десятилетий тут работает земским врачом Аристарх Мефодиевич. Всех в округе знает: кто, когда, чем болел, чем лечился. Я вас познакомлю.

Александр остался в кабинете, а Пётр Иванович с Алексеем в экипаже опять отправились в Бронницу, теперь к Аристарху Мефодиевичу. Около его дома толпились люди. Как понял Алексей, больные. По одному заходили в дом, где их принимал доктор. Зашли туда и гости. Увидев их, Аристарх Мефодиевич быстренько закончил приём болящих, убедившись, что среди них нет тяжело больных, и пригласил приехавших в гостиную пить чай.

– С чем пожаловали, гости дорогие?

– Познакомьтесь, Аристарх Мефодиевич, это Алексей Геннадиевич, врач из далёкой Австралии. Прибыл вместе со своим братом, Александром, которого я пригласил к себе в помощники организовать деревообрабатывающее производство по последнему слову мировой мысли. Алексей Геннадиевич – специалист по болезням уха, горла и носа, имеет даже учёную степень. Сейчас находится на отдыхе, а потом планирует заняться медицинской практикой по своей специальности в Новгороде или Санкт-Петербурге, пока неясно.

– Очень приятно познакомиться с таким специалистом. Может, вы, Алексей Геннадиевич, в свободное время проконсультируете ряд моих больных с жалобами по вашей специализации, а то я – простой земский врач широкого профиля, обо всём наслышан, всё лечу, а узким специалистом ни по чему не являюсь.

– Могу и проконсультировать, отчего нет. Только я остановился в деревеньке Луки, а туда добраться не так просто, вы ведь знаете.

– Нужда заставит, больные куда угодно доберутся. А ко мне по какой нужде?

– Захотелось, знаете, посмотреть жизнь земского врача в России, сравнить с той, что я видел в Австралии, выявить хорошие стороны, чтобы применять в своей практике.

– Да нечего у меня выявлять, старый уже. Чему в университете учили, давно забыл, переподготовку ни разу не проходил. Уже давно новые теории в медицине имеются, а я с ними незнаком. Давно бы на покой пошёл, да кто меня здесь заменит? Кто в эту глушь поедет людей лечить за те копейки, что мне власти платят? Ни сна, ни отдыха, ночь-переночь, а позовут к больному – и поедешь в двуколке хоть за двадцать вёрст. Болезнь ждать не будет.

– Кстати, если не секрет, каково ваше жалованье?

– Какой секрет, сорок пять рублей в месяц, да ещё что люди принесут.

Поговорив о трудной судьбе земского врача в России, гости откланялись и пошли в местный православный храм.

В бронницкой церкви Преображения Господня их встретил её настоятель отец Варфоломей. Ему Алексей также был представлен как гость из далёкой Австралии, который наряду с врачебной практикой был иереем православной церкви Покрова Богородицы в Аделаиде. Отец Варфоломей был очень удивлён этим и всё допытывался у Алексея, как это возможно. А когда узнал, что Алексей не только окончил медицинский факультет университета в Аделаиде, но и духовную академию и больше десяти лет служил в церкви вторым священником, совмещая работу в больнице, вообще был поражён. Чтобы проверить знания Алексея, он попросил рассказать, как проводятся те или иные обряды в церкви, какие молитвы читаются при этом. Попросил прочитать Символ Веры.

Когда убедился в знаниях Алексея, поинтересовался, что тот собирается делать. Пойдёт ли к митрополиту Новгородскому Исидору для благословения заниматься церковной деятельностью, или ограничится ролью прихожанина. Алексей ответил, что ещё не решил, останется ли он в Новгороде или уедет на жительство в Санкт-Петербург, но хочет и в России совмещать служение в церкви и врачебную практику. А для этого надо благословение владыки. Отец Варфоломей настоятельно рекомендовал Алексею встретиться с владыкой и посоветоваться, как правильно поступить. Со своей стороны обещал обязательно сообщить об Алексее сначала благочинному по Новгородскому уезду, а при случае и самому владыке. Пётр Иванович попросил отца Варфоломея не торопиться с этим и подождать до августа, когда придут документы Алексея, оставленные для регистрации в Министерстве внутренних дел. Тот с неохотой, но обещал не «звонить во все колокола» по этому случаю.

Откланявшись, спутники вернулись в Крутую Гору. Александр передал Петру Ивановичу готовый список, и с Алексеем на экипаже они уехали к себе на дачу. Перед этим Пётр Иванович отдал им целую корзину снеди для угощения членов семьи и пообещал на днях заехать и рассказать последние новости.

Глава 11. Дети

Самые маленькие попаданцы, Антонина и Маша, хоть и понимали, что случилось что-то необычное, особенно по этому поводу не переживали. Около них всегда были папа, мама и бабушка. Они всегда были накормлены, одеты и обуты. Игрушек – полон дом, поскольку всё, что не смогли долом ать или привести в уж очень непрезентабельное состояние поколения Соколовых, привозилось на дачу и складировалось в коробки на чердаке. И тут такое счастье! Коробки достали, открыли да ещё стали усиленно рассматривать их содержимое, да не кто-нибудь, а взрослые! Полный восторг!

Дети постарше, Катя и Фёдор, представляли себе ситуацию, в которой оказались, уже более предметно. Они поняли, что больше никогда не увидят бабушек и дедушек со стороны матерей, никогда не встретятся с друзьями и подругами, никогда не войдут в свой класс в школе, не сходят в свою спортивную секцию, изостудию и музыкальную школу. Что ждёт их впереди, они не знали, но считали, что папа и мама обо всём сумеют позаботиться, определят их в новую школу, оденут и обуют.

Саша и Игнат прекрасно понимали, что случилось. Их уже на правах взрослых посвящали во все дела: они участвовали в разведке, вырубали просеки, вполне осознанно занимались поиском артефактов и составлением предложений для Петра Ивановича, участвовали в обсуждении дальнейших действий и планировали своё будущее. Окончив восьмой класс, они считали, что знают намного больше, чем их сверстники в этом времени, и даже больше, чем студенты первых курсов, хотя и не были знакомы с программами современных вузов. И конечно, задумывались о своём будущем.

Самые маленькие и средние дети гуляли по двору, играли в прятки, в мяч, катались на трёх- и двухколёсных велосипедах, ну и, естественно, поглядывали по сторонам. Скоро они стали замечать множество любопытных глаз, наблюдающих за их играми с окружающих дачу деревьев, да и просто из-за ограды.

Потом начались переговоры, а когда маленькие гости сообразили, что их никто не собирается прогонять, то осмелели и стали напрашиваться поучаствовать в забавах.

Бабушка и обе мамы уже давно заметили ребятню, окружившую дачу. Они собрали своих детей и предупредили, что покидать пределы дачи категорически не разрешается. Но если кто из понравившихся им деревенских детей захочет с ними поиграть, то взрослые не будут против. Только пусть сначала эти дети спросят у них разрешение.

Несколько дней смелых не находилось. Наконец один мальчик обратился к Надежде Михайловне с просьбой разрешить поиграть с Фёдором в мяч. Тому как раз не хватало вратаря, а забивать мяч в пустые ворота уже надоело.

– Как тебя звать? – спросила Надежда Михайловна смельчака.

– Ваня, – ответил тот и, опустив голову от смущения, стал сгребать песок босыми ногами.

– Сколько тебе лет? – продолжила допрос бабушка.

– Десять, – ответил Ваня.

– Ты в школу ходишь? Читать умеешь?

– Нет. Летом школа не работает, да и по хозяйству дел много, а зимой до Бронницы не дойти – далеко и холодно, да и волков боюсь.

– А сейчас волки сюда забежать не могут? – испугалась бабушка.

– Нет, сейчас у них и в лесу еды много.

– Хорошо. Фёдор, ты хочешь поиграть с Ваней в мяч?

– Хочу, только пусть он на ворота встанет!

– Иди, Ваня, к калитке, я тебе открою. Только веди себя хорошо. Не обижай девочек и Фёдора.

Надежда Михайловна открыла калитку и пропустила Ваню во двор участка. Со всех сторон за ними наблюдало больше десяти пар глаз.

Через некоторое время она посмотрела, чем занимаются Фёдор с Ваней. Ваня стоял на воротах и ловил мячи, которые бил Фёдор.

– Счёт пять – два в мою пользу! – кричал Фёдор.

– Неправда! Я пропустил всего пять мячей, два поймал, остальные три ты пробил мимо ворот! Значит, пять – пять!

– Ну и что, что мимо! Ты мне ни одного не забил!

– Как же я мог тебе забить, если на воротах ловлю мячи?

Внучки стояли за Фёдором и болели за него, но в подсчёт голов не вмешивались.

Больше слушать этот спор бабушка не стала. Играют дети, не дерутся, ну и хорошо. И ушла по своим делам.

Через полчаса опять посмотрела на детей. Теперь на воротах стоял Фёдор, а Ваня забивал мячи. Рядом с Катей стояли такого же возраста две девочки и учили её плести венки из одуванчиков, которых было много на дворе. Еще одна девочка рассматривала картинки в книге, принесённой Катей, – «Сказки» Андерсена. Маша с Антониной тоже уже успели сбегать в дом и принести своих кукол, которыми хвастались перед другими девочками. Всё тихо-мирно. Надежда Михайловна сказала, чтобы с играми заканчивали, через полчаса обед, и ушла в дом.

Заниматься играми старшим мальчикам было не комильфо – много взрослых дел. Но природа брала своё. Не хватало старых друзей и обычных занятий… Тянули прежние привычки: Игната – писать и читать рэп, Сашу – заниматься компьютером и радиосвязью. Очень не хватало встреч с подругами, которые уже были у мальчиков.

Но запрещение без спросу отлучаться с дачи воспринималось ими вполне серьёзно, они понимали опасности, грозящие им в этом новом мире. Кроме того, надо было срочно улучшать свои знания английского языка: раз всем окружающим говорим, что приехали из Австралии, то уж по-английски говорить должны все хорошо. Александр и Настя, прекрасно знающие язык, стали ежедневно заниматься с детьми, Александр – со старшими, Настя – с остальными. Только бабушка не была охвачена этими занятиями.

– Буду всем говорить, что не способна к языкам и, прожив в Австралии более 30 лет, не сумела его изучить, – говорила она. – А вы учите, вам так легко, как мне, не удастся отбояриться.

Алексей постоянно во время общения с детьми напоминал им, что в XIX веке «русский» и «не православный» – несовместимые понятия. Его дети были воцерковлены ранее, постоянно посещали церковь, знали молитвы и правила поведения в церкви. А вот семья Александра – нет. Александр был атеистом, говорил всем, что верит в «высший разум», что для общения с ним ему совершенно не надо посещать церковь, молиться и целовать иконы. Его дети не были даже крещены, не ходили в церковь и не знали молитв. Лена была крещёной, но церковь тоже не посещала.

Чтобы им не быть белыми воронами в глазах окружающих, Алексей предложил проводить занятия по изучению православия, окрестить детей брата в часовенке в Луках, учить молитвы и правила поведения христиан в церкви. На семейном совете была подтверждена своевременность и правильность такого предложения. Занятия с Катей и Сашей Алексей проводил ежедневно по два часа: учил Закону Божьему, молитвам, готовил детей к крещению. И 6 июля совершил над ними обряд крещения.