Я даже не помню, у кого он узнал моё местонахождение, но вот же разыскал старого комсомольского друга, чем очень порадовал меня…
Во время одной из поездок в Кисловодск, в горкоме КПСС, куда я зашёл по каким-то «лечебным» делам, лицом к лицу встретился с бывшим первым секретарём Находкинского горкома ВЛКСМ, а затем заведующим отделом рабочей молодёжи Приморского крайкома комсомола Юрой Матвиенко. Мы были очень дружны в те далёкие комсомольские годы. И потому, спустя полтора десятилетия, оба были несказанно рады такой неожиданной встрече. Юра работал директором Кисловодского завода минеральных вод. И каждый раз, бывая на Кавминводах по «делам» сердечным или желудочным, я непременно навещал его. Воспоминаниям о былых комсомольских годах и последующей жизни и работе не было конца…
Далеко не с каждым старым комсомольским другом судьба дарила мне встречи. Тогда на помощь приходила почта. Многие годы шли письма из Гродеково от Миши Клещевникова, бывшего второго секретаря Хасанского райкома комсомола. Из Лесозаводска, а впоследствии из Владивостока писал Володя Нахабо, в своё время сменивший меня на посту первого секретаря Хасанского райкома комсомола, после моего перехода на работу во Владивосток, в Приморский крайком ВЛКСМ…
Во Владивостоке я жил в однокомнатной квартире с Мишей Избенко, журналистом «Тихоокеанского комсомольца». После, в должности редактора многотиражки китобойной флотилии «Слава», он бороздил моря и океаны. И слал письма и телеграммы со всех концов света…
Георгий Семенович Новицкий, старый сибирский комсомолец, опытный дагестанский журналист, убежденный, несгибаемый коммунист и прекрасной души человек приехал в Туапсе несколько лет спустя после моего отъезда в Краснодар.
Но память города обо мне навела его на мой след. В своих публикациях в городских, районных, краевых и центральных коммунистических газетах он рассказывает о многих героях и подвигах в истории Туапсе, особенно в годы Великой Отечественной войны. Роднит нас и комсомольская биография, и преклонение перед неповторимым подвигом всей жизни Николая Островского. Потому он часто навещает меня и письмами, и по телефону. В свои 88 лет продолжает жить идеалами комсомольской юности, верности социализму. Естественно, и в юбилейные дни ВЛКСМ мы обменялись с ним сердечными поздравлениями и добрыми пожеланиями.
Двадцать девятого октября 2008 года из Туапсе позвонила моя единственная родная и любимая сестра Маруся – Мария Павловна:
– Поздравляю с юбилеем Ленинского Комсомола. Мы вступили с тобой в комсомол в один и тот же день – в день рождения Сталина, 21 декабря 1943 года. Помнишь?
– Отлично помню. На 101-й день после освобождения Барвенково от фашистов. Очень рад твоему звонку и поздравлению. И тебя сердечно поздравляю с 90-летием Комсомола. Хорошо бы дожить до его столетия. Этого желаю тебе! И сам буду стараться…
– Передаю тебе поздравления от многих старых туапсинских комсомольцев. От Валентина Николаева – бывшего секретаря горкома комсомола и от Нины Петровны Бобченко – бывшего секретаря райкома комсомола. Они остались стойкими коммунистами.
– Большое спасибо. Им тоже сердечные поздравления с юбилеем Комсомола от меня и Нины. Самые добрые пожелания всем, кто нас помнит…
Но время безжалостно уносит из жизни моих старых и верных друзей.
Двадцать девятого октября 2009 года сестра моя снова позвонила, чтобы поздравить уже с 91-й годовщиной Комсомола. И сообщила: девятого октября, за двадцать дней до очередной годовщины комсомола и своего 79-летия умер Валентин Николаев.
С непреходящей болью в душе, пока живы, будем помнить его как руководителя Туапсинской городской комсомольской организации в 50-60-е годы и как настоящего коммуниста до последнего мгновенья жизни…
В канун юбилея комсомола я получил книгу Ивана Григорьевича Шурыгина «Воспоминания о времени и о себе». Она имеет подзаголовок «Краткая история Краснодарского Главнефтеснаба РСФСР». Это объяснимо, ибо большую часть жизни Иван Григорьевич отдал нефтеперерабатывающей промышленности.
Но автор посвятил книгу не только 70-летию Краснодарского управления Главнефтеснаба РСФСР, но и 90-летию Ленинского Комсомола. Это меня по-хорошему взволновало: только старый, истинный комсомолец и убежденный коммунист мог в нынешнее время сделать такое посвящение, отдавая дань Ленинскому Комсомолу за все, что дали ему комсомольские годы, что жило в нем на протяжении всей жизни. И я в два-три дня с глубоким интересом прочел книгу Ивана Григорьевича, чтобы найти в ней сюжеты, связанные с ВЛКСМ.
Поскольку я уже жил «временем нашей молодости», то нельзя было оставить без внимания комсомольскую судьбу Ивана Григорьевича. Вступил он в комсомол в 1948 году, в год его тридцатилетия. И, значит, более полувека жил идеалами комсомольской юности. Строки книги Ивана Григорьевича высветили суть его души, которая в полной мере созвучна тому моему состоянию и настроению, с которым я писал книгу о времени нашей молодости. Не могу удержаться, чтобы не «тиражировать» в своей книге «исповедь» Ивана Григорьевича о комсомоле:
«У воспоминаний есть одна особенность: как бы они ни были точны, вчерашний день все-таки всегда видится нам в свете дня сегодняшнего.
Сейчас, когда в людях стало меньше доброты и сострадания, мы всё чаще и чаще вспоминаем своих товарищей по работе, по комсомолу, друзей, просто знакомых. Сколько в них было самоотверженности, доброты, сострадания к людям, как свято они понимали свой долг; чем больше трудностей, тем дружнее мы жили, делились всем, что у кого было, жили целеустремленно и плодотворно работали.
Какая сила и поныне заставляет бывших комсомольцев ежегодно 29 октября, в день рождения комсомола, собираться тесным и родственным кругом. Сила прошедшей молодости, ностальгия по утраченному времени. Чудачество?
Это сила общности и надвозрастного признания друг другу, сила комсомольского братства, крепкой дружбы и взаимного доверия.
Комсомол привносил в нашу жизнь романтику, неистребимое желание помочь Родине во всем: покорении космоса, освоении целины, строительстве заводов и фабрик, прокладке новых железнодорожных магистралей, нефтепроводов, газопроводов, линий электропередач, самоотверженном труде на хлебном поле.
Они были ключиками счастья, которыми часто открывали двери не только в неизведанное, но и в души тысяч юношей и девушек, способствовали… получению путевки в жизнь. И это не просто риторические, припудренные патриотическим пафосом слова, – это сама жизнь, которой без остатка отдали себя люди ушедшего века.
Комсомолу, даже с учётом прошедшего времени, не в чем винить себя, ибо это был слепок партии, её „помощник и резерв“ и ему не в чем каяться».
Сколько раз за два года моей работы над этой книгой, я вынужден был дописывать горестные строки: «Когда эти слова уже были написаны, пришла печальная весть о смерти…».
Вот и сегодня, 5 июня 2010 года, я узнал, что 31 мая 2010 года, после тяжёлой болезни, на 77-м году жизни скончался Иван Григорьевич Шурыгин.
Смерть, чаще всего, бывает неожиданной. Такой была она и на этот раз.
С какой безграничной любовью и гордостью всегда рассказывал и писал в своей книге Иван Григорьевич о своей жене Людмиле Сергеевне, тоже «родом из комсомола», о детях своих – Лене и Сереже, о зяте Александре и невестке Наташе, о внучках Полине и Маше, о внуке Ване…
Осиротели не только они, но и все мы, кто многие годы и десятилетия знал Ивана Григорьевича, и память о котором будет жить всегда в нашей памяти и сердцах наших…
В последние годы в моей жизни нежданно-негаданно объявился «коллективный побратим», внимание и забота которого приносят мне радость, вдохновенье; умножают силы в борьбе за «выживание» с многочисленными бедами, недугами и проблемами нынешнего сложного, многотрудного, беспросветного времени.
Таким «коллективным побратимом» стало для меня «Кубанское Землячество» – общественное объединение земляков-кубанцев в Москве. Мне было приятно от самого факта, что они вспомнили, нашли и «пригрели» меня. Я не коренной кубанец, но отдал этому прекрасному краю три с половиной десятилетия, лучшие годы своей жизни. Да и сейчас живу его тревогами и заботами. Ведь там – часть моей души: там сестра и сын, внучка – самые близкие и самые дорогие мои люди; там бесчисленное множество моих верных друзей – «товарищей по оружию»; там и могилы многих соратников моих – побратимов, имена и образы которых всегда со мной, – в памяти, в сердце, в душе…
В «Кубанском Землячестве» много знакомых и знатных людей, работавших при мне в крае.
Назову лишь несколько имён. И в первую очередь – бывших первых секретарей Краснодарского крайкома ВЛКСМ, ставших впоследствии партийными и государственными работниками: Александр Качанов, Леонид Зверковский, Николай Голуб, Виталий Сыроватко. Здесь и бывший первый секретарь Тимашевского райкома комсомола, а затем первый секретарь Брюховецкого райкома КПСС Анатолий Александрович Власенко, многие другие. Одни мне лично известны и причастны к моей судьбе – А. И. Качанов, В. Г. Сыроватко, А. А. Власенко. Других знал по должности, по их делам. Их трогательные поздравления в дни большого комсомольского юбилея очень взволновали меня…
Можно вспоминать и вспоминать о друзьях-товарищах из той далёкой, незабываемой и прекрасной комсомольской юности. И о встречах с ними, многие годы спустя, как с самыми родными и близкими. Ибо такими остаются настоящие друзья-товарищи на всю жизнь.
Замечательно сказал Константин Симонов:
Дружба настоящая не старится,За небо ветвями не цепляется, —Если уж приходит срок, так валитсяС грохотом, как дубу полагается.От ветров при жизни не качается,Смертью одного из двух кончается…В подтверждение верности этих слов я уже назвал много примеров, но вспоминаются всё новые и новые имена.
И я решил поведать о времени, в котором прошли мои комсомольские годы, о тех, кто был рядом со мной в той незабываемой жизни.
Историю комсомола я знаю не понаслышке и не только по книгам и кинофильмам.
Из 70 лет истории комсомола советской эпохи – 50 прошло при мне, с моим участием. Десятилетним пионером, председателем совета пионерской дружины семилетней школы, я прочёл лучшую книгу о комсомоле «Как закалялась сталь» Николая Островского, о первом поколении комсомольцев. И с того дня моей главной мечтой стало желание подготовить себя к вступлению в комсомол, в ряды корчагинцев. В 16 лет, в 1943 году, я был принят в члены ВЛКСМ. Два десятилетия активно работал в комсомоле на профессиональной или общественной основе, да и вся советская жизнь неразрывно, прочно-напрочно, связана с комсомолом. И в постсоветское время не стоял в стороне от возрождения комсомола и его деятельности.
Я не совершил необыкновенных подвигов и не имею особых наград, кроме многочисленных Почётных грамот различных комсомольских комитетов, включая ЦК ВЛКСМ, – за активную многолетнюю работу по коммунистическому воспитанию молодёжи. Это же записано и в моём комсомольском билете, оставленном на память в день снятия меня с комсомольского учёта…
Но и после этого я не расстался с комсомолом. Последнюю комсомольскую награду – Почётную Грамоту Краснодарского крайкома ВЛКСМ получил в 1987-м году, – в день своего шестидесятилетия.
И эта книга – свидетельство того, что и сейчас не расстаюсь с комсомолом, живу памятью о нём, о моей комсомольской юности, о времени нашей молодости.
И хотя сейчас совсем другое время, другая жизнь, другая страна, да и годы совсем не малые. Всё равно мы живём (да разве только мы) памятью о нашей комсомольской юности, о жизни, которой жили, о Прекрасной Стране, которую потеряли…
Не знаю, что и как будет со мной завтра, но сегодня, и пока продолжается жизнь, – буду сражаться против любой фальши, цинизма, подлости, в какие бы одежды они ни рядились. Так мне сердце велит и совесть.
Так «велит сердце» и моей родной сестре Марусе. Ей исполнилось 85 лет. Но она продолжает оставаться в коммунистическом строю, продолжает жить идеалами, ставшими нравственными ориентирами в далёкие, но незабываемые комсомольские годы, – годы нашей комсомольской юности.
Так «велит сердце» и моему сыну Николаю. Горжусь тем, что моя комсомольская и коммунистическая эстафета – в его надёжных руках, достойно им продолжается.
Теми же нравственными ценностями живёт и четвёртая комсомолка из нашей семьи – из нашего «рода-племени» – Нина, рядом с которой мы прожили непростой и беспокойной жизнью уже более полувека.
И это «родство душ» – родство самых близких людей, – особо радует и вдохновляет, помогает жить и надеяться на лучшее.
Верю, убеждён, что история непременно когда-то сделает новый крутой поворот. И возродится Наша прежняя Жизнь и Наша Великая, Могущественная, Счастливая Советская Страна.
Может, уже без нас. Ну что ж… Как там у поэта:
И пусть мы не такие уж плохие, —Идут за нами те, кто лучше нас…* * *Хронологические рамки книги «Время нашей молодости» – сорокалетний период моей жизни – 1927–1967 годы.
Содержательно это время не только той комсомольской юности, но также детские и школьные годы, прерванные и опалённые войной, годы журналистской и партийной работы, когда я «штатно» уже не работал в комсомоле, но принимал активное участие в его жизни, в коммунистическом воспитании молодёжи. И не только. Мне пришлось далеко выйти за «время нашей молодости».
Необходимость этого продиктована тем, что, спустя многие годы, уже в «ново-русской», «демократической» России мне пришлось основательно заниматься комсомольскими сюжетами. В этой связи потребовалась новая глава. В ней отражена моя многотрудная работа по организации коммунистического просвещения и воспитания молодёжи, подготовке молодых коммунистических политиков; борьба за спасение нашей святыни – мемориального комплекса на месте подвига Зои Космодемьянской в Петрищеве; борьба с клеветническими измышлениями «сочинителей» от литературы о легендарном Николае Островском – правофланговом всех поколений комсомольцев и главном комсомольском писателе.
…Не мог я оставить без внимания и старых комсомольцев – моих верных побратимов, которые в эти трудные и жестокие годы – рядом со мной, в одном строю, плечом к плечу в борьбе за правду и справедливость. И завершает книгу небольшой сюжет «После точки» – о 90-летии Ленинского комсомола.
На работу над книгой ушло почти два года. Главным тормозом были многочисленные недуги, спеленавшие и меня, и супругу. Были заминки и по другим причинам: рождались новые сюжеты, требовалось осмысление и переосмысление написанного. Немало времени ушло и на поиск человека для компьютерного набора рукописи. А это, с учетом нашего места жительства и моего «труднопроходимого» почерка, да еще усложненного полиартритом, оказалось далеко не простым делом. За два года (шутка сказать!) сменилось четыре компьютерщика. Время уходило, а работа над книгой продвигалась очень медленно. В конце концов, и эта проблема разрешилась.
В 2010 году, к 65-летию немеркнущей Победы советского народа в Великой Отечественной войне рукопись была готова к изданию. Но при последней ее вычитке возникли вопросы, потребовавшие уточнения некоторых фактов и сведений об упоминаемых в книге лицах.
Думал, за месяц управлюсь. Но ушло в пять раз больше. И не только из-за сложностей, вызванных устранением «белых пятен» и необходимости внесения некоторых уточнений и дополнений.
Месяц ушел на работу над статьями о 20-летии образования Компартии РСФСР и ее драматической судьбе. Затем наступила двухмесячная аномальная жара, побившая все прежние температурные рекорды. При таком положении все силы уходили на то, чтобы выжить.
Вслед за этим нежданно-негаданно пришли новые жесточайшие испытания: супруга оказалась на два месяца прикованной тяжкими недугами к постели. И на меня обрушились все заботы по уходу за ней, все домашние хлопоты, каких всегда невпроворот. Что и говорить, уставал безмерно, буквально валился с ног. О работе над рукописью не могло быть и речи.
Но не ради стонов о превратностях погоды и судьбы потребовалось писать это «дополнение к предисловию». В эти же месяцы (июнь-октябрь 2010 года) я получил несколько таких непредвиденных ударов, от которых нелегко было сохранить самообладание, не впасть в отчаяние. Время неумолимо приносит такие горестные «сюрпризы», которых невозможно избежать. О них и пойдет здесь речь.
В предисловии к рукописи этой книги рассказывается, что побудило меня взяться за ее написание. Идея родилась под влиянием телефонного звонка из Кубани от старого комсомольского друга Ивана Васильевича Кулинченко. Он позвонил, чтобы пригласить меня в край на юбилейные дни, связанные с 90-летием Ленинского Комсомола. Вслед за этим было еще много других звонков по этому же поводу из различных мест, где мне довелось жить и работать в комсомольские годы. Они и побудили меня отложить все другие творческие планы и безотлагательно засесть за «Время нашей молодости». Но как ни старался поскорее написать и издать её, – не получилось.
В ответ на волновавшие меня вопросы из разных мест пришли горестные вести. Они оказались хуже самых грустных предположений.
Вслед за сообщениями из Владивостока о множестве утрат, понесенных моим поколением комсомольских работников Приморья, пришли столь же печальные вести из других мест.
Двадцать девятого июня 2010 года позвонила Алла Кулинченко – жена Ивана Васильевича. На вопрос о его здоровье она уклончиво ответила: «Да вот приболел». Она же сообщила, что уже несколько лет как нет в живых его сестры Зои и ее мужа, тоже Ивана Васильевича, которого я знал многие годы только заочно. Что касается судьбы других наших общих комсомольских друзей-побратимов по работе в Брюховецком районе, то она посоветовала созвониться с Мирой Васильевной Марьяненко (Бондаревой), которая постоянно жила и живет в Брюховецкой. Там работала в комсомоле, там же являлась секретарем райкома партии по идеологии. После многих неудачных попыток дозвониться, наконец, услышал в телефонной трубке ее голос. Она очень обрадовалась моему звонку, но затем в каждой новой ее фразе зазвучали обескураживающие горестные вести. Одна горше другой.
Первым и самым невероятным явилось сообщение о том, что совсем недавно, после тяжелой болезни, ушел из жизни мой верный друг Дмитрий Денисович Матрошилов, с которым мы многие десятилетия были связаны поистине братскими узами. Вслед за этим Мира Васильевна проговорилась и об очень тревожном состоянии здоровья Ивана Васильевича Кулинченко.
Роковой час для него пробил в ночь с шестого на седьмое октября 2010 года. Мне об этом стало известно 29 октября 2010 года, в день 92-й годовщины Ленинского Комсомола. Эту горестную весть мне сообщила тоже Мира Васильевна.
От нее же узнал, что уже нет в живых Тамары Ладыгиной, бывшей заведующей отделом пионеров и школьников Брюховецкого райкома комсомола. Ушли из жизни член бюро этого же райкома ВЛКСМ Дмитрий Михайлович Елецкий, инструктор райкома комсомола Андрей Сторчак. Безвременная смерть оборвала жизнь Лени Горбача, бывшего секретаря комитета комсомола колхоза имени Сталина (на Гарбуз-Балке), многих других комсомольских активистов тех лет, когда я работал в Брюховецком районе.
Так неумолимо редеют ряды комсомольцев моего поколения, моих друзей-побратимов, с которыми прошли годы нашей молодости и которые навсегда останутся в памяти и в сердцах всех тех, кому они дороги и незаменимы.
Быстротечно время человеческой жизни. Не успеешь оглянуться, как уже на пороге «могилевская губерния», – как однажды с грустью пошутил Вячеслав Михайлович Молотов.
Справедливо гласит народная мудрость: «Встречаться надо с живыми». К горестному сожалению, мы очень часто вспоминаем её только тогда, когда получаем известия о безвременном уходе из жизни родных, близких, верных друзей. Так получилось и у меня. Я узнал имена многих ушедших из жизни близких и родных мне людей уже в дни работы над книгой. Буду бесконечно рад, если книга найдет тех, о ком я с любовью пишу, кого всегда помню и сохраню в памяти до последнего часа.
Глава 1. Годы великих свершений и подвигов
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…Нам нет преград ни в море, ни на суше,Нам нестрашны ни льды, ни облака.Пламя души своей, знамя страны своейМы пронесём через миры в века.(Строки советских песен 30-х годов XX века)Барвенково – моя колыбель, корни всей моей жизни
Что сохранила память, что вспоминается, живёт во мне, пройдя сквозь толщу десятилетий, через всю прожитую жизнь?
Детство и юность мои прошли в небольшом украинском городке Барвенково, на Харьковщине. Статус города Барвенково получило где-то в начале 30-х годов. К тому времени оно являлось административным центром одноименного района. А прежде входило в Изюмский уезд Харьковской губернии. В пору становления городом, в Барвенково жителей было тысяч двадцать-двадцать пять.
Переименование в город мало что изменило в его облике. Типичное большое село, каких немало в Левобережной Украине, протянувшееся километров на десять, шириной чуть поменьше. Естественно, «мерил» я город вдоль и поперёк только несчитанными шагами да временем, потраченным на дорогу.
Барвенково находится на полпути между крупным железнодорожным узлом Лозовая и Славянском-Донецким. Почти поровну город разделён мелководной речушкой Сухой Торец, впадающей в Северный Донец.
…Родился и рос в крестьянской семье. Память сохранила одну-две туманные картинки выезда с родителями в поле. Было мне тогда годика три-четыре. Не больше. Хлеба уже были скошены. Значит, по времени это было ранней осенью в начале 30-х годов. Запомнилось: в поле дедушка угощал нас мёдом и арбузом. И ещё сохранила память: на обратном пути колесо нашей «брички» (телеги) сломалось, и она опрокинулась набок, застряла в глубоком рву, не дотянув несколько десятков метров до нашего подворья.
Мне кажется, это был последний крестьянский год моих родителей. И не только их, но и родителей отца – дедушки, бабушки, прабабушки. Отец и дедушка отправились на заработки в Донбасс, на заводские новостройки. Домой наезжали нечасто, когда выпадала возможность. Расставшись с землёй, поменяли крестьянскую жизнь на «заводскую» и мамины родители, её братья и сестра.
В доме оставались одни женщины – прабабушка, бабушка, мама и моя единственная сестренка Маруся, старшая меня на два года.
Сколько себя помню, с сестрой у нас были всегда очень добрые отношения. Я всегда любил её братской любовью и гордился ею. Человек она необыкновенной душевности, щедрости, скромности, отзывчивости. И ещё – высочайшей нравственности. Такой она была всю жизнь. Такой остаётся и сейчас…
Прабабушка, бабушка, а чуть позже и дедушка, до середины 30-х годов один за другим ушли из жизни. И в доме полноправной хозяйкой стала мама. Да мы с сестрёнкой. Отец был редким гостем. Запомнился он мне строгим, но справедливым. Отец с отличием окончил трехгодичное реальное училище. Редкость в крестьянской семье. Затем – бухгалтерские курсы. И пошёл по «писарской», «конторской» службе. Был счетоводом, бухгалтером, старшим бухгалтером. И нас, детей своих, хотел видеть служащими в какой-нибудь канцелярии. А потому в воспитании особо налегал на нашу прилежность в учёбе и каллиграфию почерка. У него он был отменный.
Ещё отец обладал отличным музыкальным слухом, играл на всех струнных инструментах. Он очень хотел, чтобы дочь и сын тоже пристрастились к ним. Вслед за балалайкой в доме появилась гитара, а затем и мандолина. Они были послушны ему, великолепно звучали в его руках.
Оркестр, однако, не сложился. И виной тому я: дальше «первого колена» мелодии песни «Выйду я на реченьку» продвинуться мне не удалось, несмотря на все старания отца и мои собственные. А вот Маруся, как мне казалось, легко справилась с гитарой. Так что музыкальный дуэт отца и дочери мог вполне состояться. Не разразись война…
Отец – Осадчий Павел Андреевич 1906–1944 (?) (Снимок 19 января 1937 года)
В особом почёте в доме были книги и газеты. Радио дошло к нам только в предвоенные годы. О телевидении, естественно, и понятия никто не имел: оно, как позже мы узнали, только зарождалось, находилось в зачаточном состоянии, переживало период «утробного развития». И слава Богу…
Весь набор наших детских игрушек можно сосчитать с помощью пальцев одной руки: картонная коровка на колесиках, резиновый баран, тряпичная кукла, мячик, игрушечный пистолетик. Вот, пожалуй, и всё. Так что весь детский интерес был сосредоточен на книгах. Брали их преимущественно в городской библиотеке. Мне кажется, весь её запас мы с сестрёнкой почти полностью осилили без труда. Чуть повзрослев, где-то лет с десяти, я очень полюбил газету. И на всю жизнь. До самой «триклятой» горбачёвско-яковлевской перестройки.
Отец выписывал «Социалистическую Харьковщину», и я не просто прочитывал её до последней строчки, но отдельные материалы заучивал наизусть. И когда к отцу приходили приятели, отец звал меня и просил рассказать, что нового в мире, о чём пишут в газете. И я, вызубрив содержание газеты, в течение получаса мог рассказывать о прочитанном, поражая своею «осведомлённостью» отцовских друзей. Это и было началом моей информационно-пропагандистской деятельности, которой довелось заниматься всю жизнь.