– Откровенно говоря, хреново обстоят, – в тон начальнику ответил Николай Павлович. – Пока по ту сторону «малахитовой капсулы» была абсолютная неизвестность, с добровольцами было несколько легче.
– Это как? – от удивления Виант вытянулся на стуле.
– На той стороне могло оказаться всё, что угодно, вплоть до рая с вечно молодыми и прекрасными гуриями. Но, как гласит «Библия», знания действительно приумножают скорбь. Рая нет, это точно. Зато имеется прорисованный в мельчайших подробностях радиоактивный ад. Тот же Садист, – Николай Павлович усмехнулся словно страшный клоун из фильмов ужасов, – в «Другую реальность» ни за что не полезет. У него, если кто не в курсе, семья, жена и три дочери.
Вот почему с добровольцами в «Синей канарейке» весьма и весьма хреново. Да, я работаю над решением этой проблемы, но, – Николай Павлович театрально развёл руки, чем публично и без лишних слов признал собственную слабость.
Виант тут же увял и скукожился, словно цветок в хрустальном графине, в котором высохла вся вода. От такого признания сердце ухнуло в левую пятку. Будто и этого мало, начальник проекта решил морально добить Вианта.
– Виант Сергеевич, – величественно заговорил Михаил Владимирович, – как вам должно быть известно, на безрыбье и рак за форель сойдёт. Если Инга Игоревна горит желанием лечь в «малахитовую капсулу», то пусть так оно и будет. Тем более от подписки об отказе от претензии никто её освобождать не будет.
Ну да, вот оно в чём дело. Виант окончательно сник. Отказ от претензий. Его подписывают все без исключения добровольцы. Виант и сам его подписал. Так что теперь, если из «малахитовой капсулы» извлекут изувеченный труп Инги Вейсман, что начальнику, что куратору ничего не будет. Им даже не грозит строгий выговор с занесением в грудную клетку. Родители Инги Вейсман получат свинцовый гроб с телом дочери и пафосное извещение в духе: «Ваша дочь пала смертью храбрых». И всё.
От такой новости, будто в пику Вианту, Инга Вейсман засияла словно звезда на новогодней ёлке. Для полного и окончательного сходства не хватает только мишуры и разноцветной гирлянды. Виант покосился на коварную женщину. И с чего такая радость? Дура! На смерть подписывается. Но вслух он так ничего и не сказал.
– Значит так, – ребром ладони Михаил Владимирович рубанул по столешнице, – обучение Вианта Сергеевича основам физики прекратить, упор перенести на военную подготовку. Ингу Игоревну определить вместе с Виантом Сергеевичем под начало старшины Ермолаева для прохождения курса военной подготовки. Виант Сергеевич, ваша задача, и в ваших же интересах, между прочим, обучить Ингу Игоревну дитарскому языку в свободное от основных занятий время.
– Это как? – Виант поднял голову.
– В постели с ней на дитарском языке говорить будешь, – хохотнул Николай Павлович.
– Можно и в постели, – массивный подбородок начальника проекта качнулся в знак согласия. – И да, занятия со штатным лингвистом Ильёй Моисеевичем остаются без изменений.
Михаил Владимирович, словно патроны из «калаша», расстрелял ценные указания. Виант тихо вздохнул. Одно плохо, поднять руки вверх и сдаться на милость победителя не получится. Начальник «Синей канарейки» пленных не берёт. Ладно, последняя попытка.
– Так что же это получается, – Виант изо всех сил постарался, чтобы его голос не скатился на обиженный визг, – моё мнение вас не интересует?
– Совершенно верно, не интересует, – на лице Михаила Владимировича ни малейшего намёка на розыгрыш. – Впрочем, если мои распоряжения тебя категорически не устраивают, можешь прямо сейчас отправляться в «малахитовую капсулу». Николай Павлович тебя проводит, а Садист поможет нажать на кнопки.
Виант насупился. Спорить с начальником тут же расхотелось. В устах Михаила Владимировича прозвучал грубый намёк на своеобразную казнь. Что, что, а лечь раньше времени в «малахитовую капсулу» упорно не хочется. «Другая реальность» уже убила троих добровольцев. Ещё два застряли в ней на неопределённый срок. Пополнить собственным именем этот печальный список тоже упорно не хочется. Нет уж, пусть и говорят, что перед смертью не надышишься, но попытаться всё равно стоит.
– Если вопросов больше нет, то все свободны. Ах, да, чуть не забыл, – спохватился начальник. – Виант Фурнак и Инга Вейсман, объявляю вас мужем и женой. А теперь проваливайте из моего кабинета.
Язык оседлала злая шутка о штампе в паспорте, но Виант промолчал. Не то, что спорить, даже шутить с административным динозавром себе дороже. Хмурый как грозовая туча, Виант вместе со всеми вышел из кабинета начальника. Секретарша Шурочка не поленилась оторвать задницу от стула, дабы закрыть за ними дверь.
– Всё не так уж и плохо, Виант, – в коридоре Инга Вейсман подхватила его под руку и защебетала нежным голоском. – Сейчас мы зайдём в столовую и слегка перекусим.
– Почему же слегка? – хмуро спросил Виант.
– А потому, что Илья Шантыгин никуда не денется и подождёт ещё два часа. Мы, между тем, вернёмся домой. Только на этот раз, – ладонь Инги Вейсман слегка сжала запястье Вианта, – я разденусь сама. С тобой никаких трусов и лифчиков не напасёшься. До ближайшего магазина, если ты забыл, несколько сот километров.
Виант мысленно опустил руки. Кто о чём, а Инга Вейсман о своём нижнем белье. Как не злись, как не протестуй, а новоявленная, прости господи, жена права. Выбор у него небогатый: либо принять навязанную напарницу, либо прямо сейчас отправиться в «малахитовую капсулу».
Вот он весь ужас его положения, Виант тихо вздохнул. В момент отчаянья, когда судьба «Синей канарейки» забалансировала на очень тонкой жёрдочке, Николай Павлович наобещал лишнего, обманом и женскими прелестями Инги Вейсман в буквальном смысле заманил Вианта в «малахитовую капсулу». Но, назло всем, и куратору в том числе, Виант вернулся в реальность, сумел выбраться из «малахитовой капсулы»живой и почти здоровый. Но!
Пусть Виант оказался самым первым, кто сумел вернуться из «Другой реальности»; пусть он сумел вынести базу дитарского языка и рассказать много чего об игровой планете Ксинэя, но его ценность как живого человека в глазах начальства «Синей канарейки» оказалась невелика. Дата второй ходки в игровую вселенную не зря назначена на середину сентября. Как раз к этому моменту Илья Шантыгин окончательно вытащит из его головы базу дитарского языка и прочие сведенья о Ксинэе, подчистит всё, что не смогли подчистить профессиональные дознаватели. И всё. Ценность Вианта станет нулевой. На свободу его никто не отпустит, об этом не может быть и речи. Вот и остаётся единственный путь – обратно в «малахитовую капсулу» за новыми знаниями. А тут ещё и бабу навязали.
Столовая в пещерной базе «Синей канарейки» представляет из себя всё тот же стандартный бокс, в котором находится кабинет начальника или личный номер сотрудника проекта. Единственное, передняя самая просторная комната заставлена белыми пластиковыми столами со стульями. За перегородкой с большим прямоугольным окном выдачи находится сама кухня. Виант молча присел за столик возле стены. Ресторан, не ресторан, но кормят здесь не в пример качественней, вкусней и обильней, нежели в «Облаке», в колонии для осуждённых, где ему пришлось прожить больше двух лет.
Официантов в белых рубашках или сексапильных официанток в опрятных передниках здесь отродясь не было. Самообслуживание, одним словом. Инга Вейсман отравилась к прямоугольному окну выдачи. Виант глянул ей вслед. Нужно признать, фигурка у новоявленной напарницы и в самом деле зашибись. Даже не верится, что на самом деле она учёная крыса. И, спрашивается, какой прах потянул её в «Другую реальность»? Сидела бы у себя в лаборатории и разлагала бы молекулы на атомы, или чем там на самом деле они занимаются. Так нет же! Виант зло фыркнул. Только ли скука и/или полный тупик в научных изысканиях толкнули её на «подвиг»? Или есть что-то ещё? Что-то, о чём знают начальник с куратором, но предпочитают молчать как два партизана на допросе в «Гестапо».
– Приятного аппетита, – Инга Вейсман опустила на стол пластиковый поднос с ужином. – А этим, – рядом с подносом приземлился бумажный пакет, – мы подкрепимся позже. О тебе же пекусь, глупый, – Инга Вейсман присела на соседний стул. – Не стоит заниматься любовью на полный желудок.
Металлическая ложка погрузилась в овсяную кашу, Виант без всякого интереса закинул её в рот. Всё, что остаётся, так это хотя бы мысленно капитулировать. Пусть Инга Вейсман как напарница вызывает в душе страх и ужас, зато как любовница она и в самом деле хороша.
Кажется, будто у ржаного хлеба начисто пропал вкус. Виант машинально прожевал и проглотил кусочек с чёрной корочкой. Во истину, не зря говорят: бойтесь своих желаний, ибо они могут исполниться. Ещё на нарах в московском Изоляторе временного содержания Виант пересмотрел своё отношение к семейной жизни. Вместе с ним в общей камере сидело человек тридцать-сорок, но впервые в жизни Виант почувствовал себя в полном одиночестве. Ни одна из его виртуальных подружек так и не навестила его в следственном изоляторе. Зато сокамерников то и дело вызывали на свидания с жёнами и детьми. Каждый раз они возвращались с полными пакетами домашней снеди.
Стакан молока приятно холодит ладонь, Виант поднёс его к губам. И вот теперь, можно сказать, его желание сбылось – его «женили» на Инге Вейсман. Не стоит отказываться от столь щедрого подарка со стороны начальства, ибо альтернатива ещё хуже. А вот что плохо, так это опять придётся спалить тетрадь «Справедливость 2.1».
Пока Виант жил один, то у него были все основания надеяться, что столь опасную для его репутации тетрадь так и не найдут. База «Синей канарейки» это, всё же, не «Облако». Здесь с Виантом обращаются как с вольнонаёмным. Но «жена»… Это совсем другое дело. Раз им предстоит ночевать в одной постели, то от тетради лучше избавиться. Инга Вейсман точно не разделит его стремление сделать ноги. В лучшем случае, сама спалит «Справедливость 2.1», в худшем – передаст её куратору.
Пустой стакан опустился на белую столешницу. Виант склонил голову. В памяти всплыли воспоминания о семье его родителей. Было дело, Виант усмехнулся, мама буквально предугадывала мысли и поступки отца. А всё из-за того, что знала его как облупленного. Впрочем, как и любая другая нормальная жена, что делит с мужем дом, стол и постель.
– Да хватит сидеть с таким хмурым видом, – кулачок Инги Вейсман толкнул в плечо. – Не даром говорят, что одна голова хорошо, а две лучше. Шансов пройти «Ядерный конфликт» вдвоём всяко в два раза больше, чем в одиночку. Два человека, это уже коллектив. К тому же, нам вовсе не обязательно сразу становиться взрослыми.
В смысле? Виант повернул лицо к Инге Вейсман. Это она о чём? А, ну да. Кроме крысы, в «Другой реальности» полно персонажей, в том числе подростки и даже дети. Николай Павлович уже усиленно намекал именно на такой вариант. Расчёт на то, что Виант, будучи в «Другой реальности» ребёнком, успеет получить полноценное образование, может быть даже высшее с аспирантурой. И вот тогда он сумеет вынести из «Другой реальности» о-го-го какие крутые технологии.
– Виант, – голова Инги Вейсман склонилась ближе, – неужели тебе самому не хочется покопаться в гораздо более продвинутых компьютерах? Это… Узнать, как они работают, на чём работают, да и прочее, что с ними связано.
Наивность восьмидесятого уровня. Виант мысленно махнул рукой. Глупая баба упорно не хочет догонять, на что она подписалась. По спине скатилась нервная дрожь, Виант передёрнул плечами. Перед глазами очень не вовремя прошли воспоминания о ночи ярких огней. В тот роковой поздний вечер он оказался на причале острова Вивран. Прямо на его глазах десятки ярких звёзд поперёк законов гравитации ушли в тёмное небо. То был массовый пуск. С больших и малых островов Ниланского моря, а так же с кораблей и подводных лодок, десятки ракет разнесли по всей Ксинэе смерть и разрушение.
Всего лишь пуск ядерных ракет окунул Вианта в холодную и липкую бочку ужаса. Всего лишь пуск! Ему тогда повезло, насладиться зрелищем «ядерных грибочков» на горизонте так и не довелось. Зато два атомных удара по подземной базе, пожар в центре управления, переплюнули всё, что до этого когда-либо пугало Вианта.
– «Другая реальность» – игра коварная, – вяло возразил Виант. – Ладно, если у нас и в самом деле будет десяток-другой лет за школьной партой и далее на скамье в вузе. А если нет? А если «Другая реальность» так и не даст нам закончить школу?
Не знаю, как тебя, а меня ну совсем не радует перспектива бродить по радиоактивным развалинам в нежном подростковом возрасте. Тем более мне не хочется в двенадцать лет превратиться в солдата постапокалиптического мира. Если уж встречать ядерную войну, то будучи взрослым и без балласта в виде сумасбродной учёной крысы.
Но оптимизм Инги Вейсман не прошибить даже ста пятидесятимиллиметровым бронебойным снарядом. Плохо скрытое оскорбление она благополучно пропустила мимо ушей.
– Если ты уже поужинал, то пошли. Ты знаешь, – Инга Вейсман придвинулась к Вианту вплотную и зашептала прямо в ухо, – в институте я читала книги не только по физике. А потому знаю, как развеять твою хандру. Поверь, ты не пожалеешь. Это только в первый раз, с голодухи, тебе было не до изысков.
Виант отвёл глаза, более чем прозрачный намёк на секс. Впрочем, к чему врать самому себе? Не смотря на перспективу получить балласт на шею, он всё равно совсем не против ещё разок стянуть с Инги её белые и очень сексуальные трусики. В конце концов, у них впереди медовый месяц. Эх, Виант поднялся из-за стола, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец.
Глава 5. Никаких крыс
Пещера, такая высокая и широкая в горловине, в глубине Юланской горы сильно сузилась. Если подпрыгнуть, то можно легко достать до скалистого потолка. Гирлянды светодиодных лампочек вдоль стен экономно разгоняют темноту. Ботинки на тонкой подошве то шелестят по песку, то шаркают по камню. Левая рука сжимает свёрнутый в трубочку стикер.
Жилая часть базы «Синей канарейки» осталась за спиной. Боковые ответвления то и дело уходят в темноту. В Юланской горе запрятана целая сеть пещер. Инга объясняла, что где-то там, на более низких уровнях, за несколько лет удалось сначала откопать другие отсеки космического корабля инопланетян, а потом и проникнуть в них. Но где именно находятся эти самые другие отсеки инопланетного корабля Виант так и не понял. Хотя, откровенно говоря, никогда и не хотел понять.
Сердце то и дело замирает от страха или пускается вскачь словно бешенная лошадь. Свёрнутый в трубочку стикер в очередной раз чуть было не выскользнул из потной ладони. Николай Павлович шагает впереди с уверенностью атомного ледокола, что ведёт караван торговых судов через скованные толстым льдом воды Карского моря. Инга шагает чуть впереди. В свете холодных светодиодных лампочек лёгкая куртка стального цвета то и дело отливает серебром. Кажется, будто на ней не рабочая форма сотрудников «Синей канарейки», а дорогой наряд для вечеринки. Только, увы, веселья не будет.
За спиной мягко, будто кошка, ступает Садист. Главная обязанность старшины Ермолаева – неотложная психологическая помощь, если вдруг кто из добровольцев передумает в самый последний момент. Куратор прекрасно отдаёт себе отчёт, что Виант не горит желанием в очередной раз погрузиться в виртуальную бездну «Другой реальности». За семь с половиной месяцев бывший десантник весьма и весьма поднатаскал Вианта в рукопашном бое, так что у добровольца в самый ответственный момент очень даже могут возникнуть всякие ненужные мысли. О чём Николай Павлович прямо так и заявил. Виант усмехнулся. Куратор правильно сделал, что прихватил Садиста для подстраховки. Убить Николая Павловича Виант вряд ли сможет, не та весовая категория, а вот покалечить, отломать пару конечностей, это запросто.
Очередной поворот. Гирлянда огней раздвинулась и разбежалась в разные стороны. Николай Павлович уверенно свернул в левую сторону.
– Мы почти дошли, – чуть слышно бросила через плечо Инга.
Виант ничего не ответил. В этой части пещеры ему приходилось бывать всего дважды. Первый, когда больше года назад Николай Павлович точно так же вёл его в «малахитовую комнату». Тогда Виант понятия не имел, что его ждёт на самом деле, а потому пребывал в приподнятом настроении и в предвкушении узреть величайшую загадку современности. Нет, даже больше – чудо!
