Инструкция к машине для пыток

Покидая обреченную землю, мы выбираемся сквозь поток пугающей серости в безмятежный рай: бескрайняя гавань белоснежных застывших в невесомости, незаметно переливающихся волн. Высоко над ними зависла сияющая звезда – здесь ни тени, ни тёмного пятнышка – лишь одно сплошное тихое море воздушной сахарной ваты.

Внизу, на этой поганой земле я позволяю солнцу поглотить меня целиком, прогреть мои отсыревшие кости, покрыть моё лицо лёгкой испариной, чтобы следом ветерок обдал меня свежестью. В такие мгновения бывает тоскливо, одиноко, но совсем иначе – не грустно, а даже с наслаждением, будто пребывая в благодарности к реальности. Кажется, что весь мир резко обесчеловечился – кроме тебя больше никого нет, ты художник-руинист посреди собственного натюрморта. Как-то неимоверно стало жалко всё человечество, но в большей степени Миру. Мира… Весь мир в её имени, весь мой покой. Я с новой силой устыдился своих мыслей, своих выходок и отношения к ней. Как-то неправильно это, старина, не находишь? Спрашивал я себя. Да и дураку ясно, что неправильно. Надо ей позвонить, извиниться, провести вместе время. Сколько грязи существует на нашей Земле, сколько всякого разного скотства, но Мира не относилась ни к одной запачканной категории. Я перекрутил в голове всё, что знал о ней. Конечно, я не знал её досконально – процентов, может, на тридцать от силы, но почему-то я был уверен, что остальные семьдесят столь же чисты, как и те тридцать. Да, она немного странная, да ранимая и причудливая, но разве это грешно? Разве это не наоборот – признак некой святости, чистоты? Полная диаметральная противоположность Аллы – этой вагинальной колдуньи-шарлатанки. Конечно, разница в возрасте у нас с ней добротная, но чувствовал сердцем я, что её ухажеры годились бы даже мне в отцы. Так, чисто на оценку самому себе – проверка собственной адекватности: я не в состоянии расценивать её как личность, но как объект сексуального вожделения – вполне. Если секс – всё, что может предложить мне человек, секс всё, что я хочу, разве не разумно? Ничего не поделать, врать себе не было никакого смысла – за одним столом с Аллой я бы больше находиться не смог – всё бы читалось по глазам. Может, оно и к лучшему? Не буду лишний раз светиться за столом, где и так мне было чересчур неудобно. Посижу в кладовке под лестницей, как Мальчик, Который Выжил, поиграю в солдатиков с шахматными фигурками. Хорошо, что среди Дурслей не было Аллы. Кто знает, как бы тогда повернулась история? Всё чаще и чаще ощущаю себя Мальчиком, Который Не Понял, Зачем Выжил. Эта мысль всегда сидит в сознании, как невесомая элементарная частица, участвующая в реакциях мозга лишь тогда, когда нужно будет. Вот ты ловишь эфемерный Дзэн и вроде даже немного успокаиваешь ход своих мыслей, надеясь вот-вот обрести покой, но именно в этот момент проскакивает заряд «Ты что-то забыл!». Он выстреливает крупным калибром тебе в мозг, но осознаешь ты не сразу. С ложкой супа у рта ты зависаешь в пространстве и времени, озадачившись главным вопросом своей жизни – экзистенциональным: «Зачем я есть?». Из раза в раз не находя ответ на этот вопрос, ты предаешься состраданию к самому себе.

Нужно срочно позвонить Мире – я начинаю сходить с ума в этой кладовой для иссохших жертв кризиса среднего возраста. Я достал телефон, неуверенно повозил пальцем по экрану, не быв до конца уверенным, стоит ли мне ей звонить. А когда я вообще последний раз ей звонил? За день до начала моего очередного эпизода затворничества? Наверное, её это сильно обидело. Нет. Её это точно сильно обидело. Дурак. Разве так можно? После четвертого гудка по ту сторону зазвучало шуршание.

– Мира, привет! – с энтузиазмом едва ли не вскрикнул я.

– Привет… – немного потерянным голосом ответила Мира.

– Ты в порядке? Голос какой-то потускневший… Конечно, не в порядке. Мира, послушай, я некрасиво поступил с тобой тогда за завтраком. Мне стоило извиниться перед тобой сразу и более искренно, да и вообще не стоило мне тогда ничего говорить. Знаю, что глупо звучит. Знаю, что как-то по-мальчишески, но ничего поделать уже с собой не могу. Надо было почаще тебе звонить, а я тут забился в угол и ничего тебе не отвечал, пока ты мне котов посылала смешных. Нехорошо это совсем. Я виноват.

Она молчала какое-то время, но тишина была очень красноречива.

– Ты меня тогда сильно обидел. И потом тоже. Знаешь, я успела тут уже поплакать… Подумать много надо всем. Я не склонна к истерикам. Точнее, не была никогда. Ну, может и было что-то, но не так часто… Не понимаю, что я чувствую… не знаю… не знаю, как тебе объяснить. Дело не в том, что ты сказал, а в том, что это сказал ты. Для меня важно, чтобы мы не ругались понимаешь? В жизни так много всего плохого, что места для ругани с тем, кого любишь просто нет. Тогда для любви не остаётся совсем никакого пространства.

– Знаю. Я это знаю. Не сильно меня выручает это знание, да?

– Угу… – не злым, не радостным голосом прогудела она.

– Мне неизвестно, захочешь ли ты со мной видеться, но, может, простишь мне мою глупость и подростковые заскоки? Я бы за тобой зашёл – прогулялись, подышали свежим воздухом. Погода сегодня классная, правда ведь?

– Да, неплохая…

Не голос, а истонченные лунный свет.

– Тогда в часа четыре забегу за тобой? Как смотришь на это?

– Х-м… Давай, – блеснул за тучами полумесяц.

– Прекрасно. Буду вовремя, – хотел я уже повесить трубку.

– Хэй…

– Что, милая?

– Я тебе сейчас отправлю видео пару штук.

– Что за видео?

– С кэшками… – полушепотом тихонько сказала она. – Я их собирала, чтобы отправить, когда помиримся. Посмотри, Пус…

Удар в самое сердце. Точное попадание с тысячи ярдов. Так не бьёт даже снайпер.

– Обязательно посмотрю. На каждое напишу резюме с пять тысяч символов!

Она лишь столь же тихонько рассмеялась и оборвала связь. Всё же какая чудесная женщина! Разве есть вторая такая на всём белом свете? Очень в этом сомневаюсь. Во Вселенной таких Мир может быть бесконечное множество. У нас столько планет, что вполне вероятно, что где-то существует её полная копия, совершившая все те же самые действия от и до. Если рассматривать вероятность существования параллельных мультивселенных, то шансы возрастают в ещё более нереальном уровне. Но в нашей реальности Мира одна единственная и равных ей нет и никогда не будет.

Примечания