В позе ребёнка

Сборник рассказов

Халатырка.live

Если лечь на берег океана и закрыть глаза, то можно умереть от счастья. Но все предпочитают жить.

Олег Тищенков

Тем, кто сидит на последних партах, учителя обычно говорят: «Эй, вы, там, на Камчатке! Может, расскажете всем, почему это у вас так весело?» Камчатка всегда представляется школьникам чем-то абстрактным, эфемерным, таинственным – местом, где всегда оживленно. Где-то на краю огромного материка, где-то на берегу самого большого океана. Еще Камчатка – это состояние души, состояние отстраненности, когда ты вроде бы здесь и сейчас, а на самом деле на Камчатке, когда ты не справляешься со стихией внутри себя, всю свою энергию направляешь куда угодно, но не туда, куда следовало бы.

Варя понимала, что она не в порядке. У нее по десять раз на день спрашивали: «С тобой все нормально?» Она уже уставала отвечать… Варя знала, что не справляется… ни с чем. Все в этой жизни теперь у нее вызывало страх, неуверенность в себе, ощущение безнадежности. Ей казалось, что больше ничто и никогда у нее не получится. Она способна испортить все что угодно. Ее брак через два года словно смыло тихоокеанской волной, будто его и не было вовсе: она пригрозила мужу разводом, а он взял и ушел к кому-то постройнее, повыше, посговорчивее, покрасивее, моложе и, возможно, поумнее, но это не точно. И Варя не понимала, что ее расстраивало больше: то, что любимый человек ушел от нее, или то, что ею так легко пренебрегли. Еще Варе пришлось уволиться с должности шефа в ресторане, потому что она сказала лишнего управляющей. Она в принципе не умела держать язык за зубами. Привычка рубить правду матку досталась ей от деда, который прошел из Могилева до Берлина в Великую Отечественную. Варя замечала, что после развода ей сложно дается общение. Она с трудом проявляла интерес хоть к чему-нибудь, а люди видят, когда ты равнодушен к их монологам, их замечаниям, их требованиям. Людям нужно соучастие, они должны видеть твое расположение, твою причастность к происходящему. Иначе – проблемы на работе, в отношениях, в жизни… От Вари многие начали отворачиваться или пытались учить жизни, что лишь выводило ее из себя. «Мне тридцать три, и я не чувствую себя живой», – думала она.

Варя заполнила анкету на должность помощника повара в глэмпинге на Камчатке. Снять шатер в этом палаточном лагере стоило тринадцать тысяч за ночь, и, конечно же, какой романтический уикенд без камчатских крабов и завтрака от шефа. Заполнять анкету на вакансию «шеф» она даже не стала: сразу решила, что у нее недостаточно опыта, умений, уверенности. Ей позвонил по фейсттайму директор глэмпинга и сразу ошарашил вопросом: «Почему мы должны выбрать именно тебя?» Варе захотелось прервать звонок. У нее же нет никаких преимуществ: она не так уж трудолюбива, не так уж исполнительна, не так уж морально устойчива. Но смогла сказать лишь:

– Я офигительный повар! А с камчатскими продуктами буду просто Гордоном Рамзи.

Он засмеялся и нанял Варю на работу. И только потом она осознала, что ей придется чуть ли не полгода (от начала и до закрытия сезона) провести в палатке на берегу океана. Варя была не из тех, кто любит ночевать в палатках, есть макароны с тушенкой, высыпать песок из кроссовок. Но перспектива оказаться так далеко, там, где ее никто не знает, была заманчива. Камчатка внутри нее воплощалась в реальную Камчатку.

Как только Варю привезли «к океану», она поняла, что приняла самое верное решение в своей жизни. Она, словно тяжелые чемоданы, сбросила в него все свои заботы, нелюбовь к себе, воспоминания, мечты, неоправданные надежды. Океан гостеприимно окатил ее волной – с ног до головы. Варя была счастлива. Впервые за последний год. Она снова почувствовала себя живой.

Ночью был жуткий ветер. Она испугалась, что палатку ее и управляющей Лены снесет к чертовой матери. Ей на щеки упрямо капал конденсат, Варе пришлось спрятать голову в спальный мешок. Утром на нее случайно села совладелица глэмпинга.

– Ой, я тебя не заметила! Как тебе удалось так замаскироваться?

Варя знала, что умеет быть незаметной. Еще в детстве ее непросто было отыскать в толпе детей. Она ничем не выделялась среди окружающих. И было время, когда ей это нравилось – быть нормальной, усредненной, посредственной, быть частью чего-то глобального. А теперь все требуют ярко выраженной индивидуальности, смелости и даже отчаянности. Теперь в этом мире нельзя быть обычной ленивой задницей, все требуют, чтобы ты стремился запустить успешный стартап, разбогатеть, победить глобальные изменения климата. Просто жить теперь не вариант. «Я больше никогда не буду стыдиться себя. Больше никогда не буду испытывать чувство вины за то, кто я есть. Люблю себя такой, какая есть. И я сильная. Переживу и это, и то, и что будет в дальнейшем. Я справлюсь с этой жизнью. Если она у меня есть, значит – она мне по силам. Смогу быть счастливой и без антидеприссантов», – каждое утро повторяла Варя как мантру.

Она спасалась работой и океаном. Поток туристов, для которых закрыли большинство заграничных направлений из-за коронавируса, не заканчивался. Волонтеры, понаехавшие на Камчатку из разных концов страны, до обеда управлялись с уборкой шатров и растопкой бани и чана, а Варя до глубокой ночи торчала на кухне. Она с завистью смотрела, как волонтеры загорают, занимаются йогой у океана, веселятся. «С другой стороны – им и не платят», – успокаивала она себя.

– Когда я работал барменом на Шри-Ланке, – рассказывал высокий волонтер Даня.

– Когда я изучала язык на Хайнане, – вторила ему Лиза.

– Когда я обучал детей английскому на Самуи, – не отставал Дима.

«Да пошли вы!» – хотела крикнуть Варя. Она всего один раз была в Турции по горящей путевке и по-английски изъяснялась с трудом.

Вскоре стало ясно, что на Халатыркском пляже в этом сезоне свои олимпийские боги.

Афродита – богемная управляющая Лена. Когда-то она была менеджером высшего звена и летала по выходным из Москвы в Петербург, чтобы посмотреть балет в Михайловском театре. И владелец устричного бизнеса однажды устроил ей романтический ужин на берегу океана: пригласил саксофониста, заказал лучшее шампанское и морских ежей. Зевс – директор глэмпинга и устроитель элитных вертолетных экскурсий, Гера – совладелица глэмпинга и дипломированный вертолетный гид, Гефест – техник Толя из Сочи, который мог решить любую проблему, начиная от разгрузки дров и заканчивая иллюминацией для фотосессии.

Варя же причисляла себя к разряду полубогов. Больше от «полу», чем от богов, – даже в мыслях поправляла себя Варя. Ведь она имела доступ к гостевой кухне, что немаловажно в социальной иерархии, когда ты на берегу Тихого океана.

К сожалению, Варя не могла выделить Аполлона Халатырки. Вокруг было много красивых серферов, но все они немного не дотягивали до звания бога солнца, света, красоты, музыки.

А на Халатырском пляже за самым красивым мальчиком дело не стало. Варя сидела у КП (так называли место сбора волонтеров) и увидела, как на велосипеде к лагерю подъехал темноволосый парень. Ему как-то удалось устроить на пассажирском сиденье свой серфборд. Его гидрокостюм был стянут до пояса: парень не хотел остаться без ровного загара. Он тут же подошел поздороваться с управляющей Леной. Варя заметила, что ноги у Аполлона длиной с ее собственный рост. Его лодыжки словно сваяли из камня: они напоминали произведение искусства, настолько были безупречны и изящны. Торс парня также был похож на картинку с надписью: «у тебя такого никогда не будет». Варя хотелось долго рассматривать гостя, который оказался «техником» Егором из соседнего палаточного лагеря.

– Я сегодня попал в замес. После этого довольствовался лишь инсайдом, – рассказывал молодой человек Лене.

Весь разговор у них шел исключительно о серфинге, лайн-апе, свелле. Лена тоскливо курила, изредка изображая интерес. Варя впервые пожалела, что не умеет серфить. Или он такой скучный, или действительно так помешан на этих серф-покатушках, – попыталась найти недостаток Варя и достала сигарету. Серфер протянул ей зажигалку.

Егор остался на обед с волонтерами. Лена самолично наложила ему гречку с курицей. Натянуть обратно свой гидрокостюм он так и не подумал.

На следующий вечер Варя отправилась в «Сивуч» – бар при одноименной серф-школе. Почти за месяц на океане она так ни разу не дошла до него, хотя он находился в десяти минутах ходьбы от глэмпинга. В этот вечер в «Сивуче» давали мастер-класс по массажу. Варя взяла глинтвейн и удобно расположилась на полу.

– Массаж – это своего рода йога для ленивых, – начала коуч. – Отдавая свою энергию партнеру, вы получаете его энергию взамен. Происходит своеобразный термообмен. Важно проработать каждую частичку его тела и души.

Варю волновало лишь одно: не зря ли она приняла имипрамин, от которого могла не спать часов двадцать. «С ним я способна вынести все», – любила повторять Варя. Но психическая стимуляция для массажа не лучший спутник. Сейчас ей нужно было успокоиться. Варя глубоко вдохнула ртом и выдохнула носом. Мгновенно вошла в состояние безмятежности. Перепады настроения стали частью ее жизни: она могла воодушевиться за считанные секунды, быть на диком энтузиазме, казаться самым общительным человеком на всем белом свете, а через несколько часов хотеть лишь одного – чтобы ее оставили в одиночестве и не задавали никаких вопросов. Она могла быть очаровательной, а через несколько часов показаться обладателем самого скверного характера. Это началось незадолго до развода, а, может быть, с детства, просто Варя не обращала на это внимания. То, к чему привыкаешь, перестаешь замечать. Теперь же эмоциональный маятник она чувствовала на физическом уровне: ей казалось, что она впитывает происходящие события каждой клеточкой своего организма, любая мелочь могла довести ее до исступления и истерики.

Варя увидела белозубую улыбку Егора в отражении в стеклянной стене. А у него синие глаза – под цвет океана…

– Егор, вот тебе и партнерша, – указала на Варю коуч.

Он быстро очутился возле Вари. Его рука коснулась ее ладони, она ощутила его энергию.

– Меня зовут Егор. Мы курили в глэмпинге. Сейчас я буду тебя нежно трогать.

Коуч требовала обработать каждую часть тела. Егор начал с кончиков пальцев ее ног: Варя пожалела, что утром не сменила носки. Затем он продвигался по голени, бедру, ягодицам, позвоночнику. Даже сквозь одежду она перенимала энергию его безупречного тела. Он почувствовал, что на спине стоит сделать особый акцент: сегодня утром она несла котел с крабами к костровищу и не рассчитала свои силы. Варя узнала, что он работает фотографом в Москве и иногда снимает паркур-видео в Дубае и Гонконге. Варя рассказала ему о французской кухне. После того, как он сходил на перекур, она начала передвигаться по его спине и изображать позы йоги.

– У него все в порядке со спиной, можно больше силового воздействия, – дала карт-бланш коуч.

– Ага, не стесняйся! – поддел Егор.

– Я тебя видела без майки, чего же мне стесняться?

Вскоре она смогла стоять на нем даже на одной ноге, затем и в позе лотоса. Сеанс массажа длился часа три. Девушке из лагеря «Черемша» пришлось вызывать Егора через транспарант, потому что во всей «Черемше» отключили свет. И парень испарился. Варя испытала легкое разочарование: редко с кем удается установить тактильный контакт, да еще с таким красивым…

Когда она вошла в КП, волонтеры распивали вино, расставив свечи в пустые бутылки.

– Как массаж? – сразу поинтересовалась администратор Лида.

– Мне в партнеры дали Егора из «Черемши». Он лапал меня часа полтора, а затем я его.

– Егор? Это тот высокий брюнетик? И ты еще жалуешься!

– Мне нужно покурить. Приятного вам аппетита.

На следующий день Егор и Лена пошли встречать закат на утес, а еще через пару дней вместе поехали на выходные в Петропавловск-Камчатский.

– Красивое тянется к красивому. Такой, как он, никогда не посмотрел бы в мою сторону. Я свое место знаю, – сказала Варя шеф-повару Оле.

Интересно, а можно трехчасовой массаж записать в «секс с самым красивым мальчиком Халатырки»? Учитывая, как долго у меня не было секса, наверно, можно. И приподнятое настроение было как после секса. Все так, как и должно быть – Афродита с Аполлоном. Хотя они вроде как брат с сестрой в древнегреческой мифологии, но не суть. Это не твой уровень, Варя, угомонись! Уж слишком красивый парень. Да и не известно, какой он человек. Узнала только его тело и его энергию. Смешно. Всего лишь снова ощутила себя живой. Даже почувствовала себя нормальным человеком. Хотя кто из нас нормальный? – размышляла Варя с алюминиевой кружкой в руках, а затем прошла по деревянной тропе к океану. И закричала ему:

– Я себя люблю!

Ну, здравствуй Тихий, который совсем не тихий. Интересно, как я потом смогу спать без твоих завываний? Ты убаюкиваешь меня лучше снотворного. И какая же это планета Земля, когда она – Океан!

Вдруг волна окатила Варю с головы до ног. Она сердито убрала мокрые волосы с лица и вылила чай с морской водой из кружки. И с досадой подумала о том, что придется в тазике стирать одежду.

Ительмен Гтехантатах зашел в шатер, где собирались все волонтеры глэмпинга. Сейчас они распивали вино и играли в «крокодила»: загадывали друг другу слова и изображали их жестами. В центре стоял таз с камчатскими крабами. Гтехантатах не понимал волонтерских традиций, но относился к ним с уважением: у каждого племени свои обычаи, правила, мы их не выбираем, как и то, где появимся на свет и кто будет нам внушать свои принципы. Он мельком просмотрел в ленте инстаграма страницу одной корейской актрисы и список недавно вышедших дорам.

– Это новый волонтер? – поинтересовался недавно прибывший доброволец.

– Ты с ума сошел? Это Черная сажа – шаман. Ты разве не видел его выступление? Они с Агит часто перед гостями глэмпа шаманят, – разъяснил Толя, техник лагеря.

– Наконец-то увижу это шоу! А правда, что однажды ты танцевал семнадцать часов подряд?

– На празднике – Алхалалалай. У ительменов традиция такая.

Волонтеры восхищено присвистнули. А Гтехантатах с досадой осознал, что хотел бы быть на месте этих стильных городских пижонов. Иногда он уставал от бремени многовекового наследия своего рода. Его родители, его дед с бабкой сильно отличались от большинства. Они словно чувствовали свою причастность к историческому ходу времени. Гордость «русских индейцев» читалась на их лицах. И Гтехантатах знал, что они хотят увидеть в нем именно преданность своему племени, своей диаспоре, своим корням. Но он этого не чувствовал. Ему были ближе традиции большинства.

– Гриша тот еще кудесник! Ты бы видел их танцы с Агит – это отдельный вид искусства, – продолжил Толик.

Гтехантатах снял свое пальто из верблюжьей шерсти и черную водолазку и натянул «рабочий» шаманский костюм: он привык переодеваться перед волонтерами, отдельной гримерки у него не было.

– Какой он сухой! – шепотом прокомментировала одна из девушек-волонтеров.

– А ты попробуй потанцевать по десять часов кряду, и не в такой форме будешь. На Брюса Ли похож.

– Я вас слышу, – произнес Гтехантатах.

– Ой, извини! Меня Марина зовут. А ты любишь дорамы?

– Корейские сериалы – наше все. Мечтаю съездить в Пусан.

– А я там была! Волшебный прибрежный город! Когда в Сеуле по обмену училась, побывала. Еще была на концерте BTS!

«Ах, ты сволочь такая! Все вы здесь такие – везде были. А я в жизни отсюда не выезжал. Я тоже хочу в Сеул!» – подумал Гтехантатах и ощутил урчание в животе. Он часто завидовал прохлаждающимся после обеда волонтерам. Праздно шатающие бездельники – так он их величал. И как же ему хотелось оказаться на месте этих добровольцев, зарабатывающих излишками образования (чаще всего репетиторством)! Но потом он вспоминал, что зарабатывает больше их всех вместе взятых, хотя у него и нет столько свободного времени. Для них Камчатка была в диковинку – они наслаждались каждой секундой, проведенной здесь. Он же провел у Тихого океана всю свою жизнь. Для него Тихий был как для них река в родном городе. Он не испытывал священного трепета перед тем, что доступно.

– Хочешь краба? – предложила белокурая Марина. – Сваренный в морской воде, никаких специй, вкуснятина. Ням-ням.

– Спасибо. Я бы за шаурму сейчас отдал все на свете. У нас сегодня два представления было, не успел перекусить. Но этих огромных вареных тараканов я видеть не могу.

– Как хочешь! Мы играем в «крокодила» по фильмам. Давай я тебе загадаю фильм!

Гтехантатах не успел опомниться, как Марина прошептала ему на ухо «Правила съема: Метод Хитча». В этот момент в шатер зашла повар Варя. В руках у нее была шаурма в зеленом лаваше. Ительмен припал к ее ногам и изобразил подобострастие. Запах шаурмы вытеснил из его головы все мысли до единой. Ему пришлось напомнить себе, что он показывает название фильма. Он манерно поцеловал Варе руку, затем подал ей алюминиевую кружку.

– Фильмы загадываете? – поинтересовалась Варя. – Что-то про флирт, обольщение! «Казанова»?

Гтехантатах отрицательно покачал головой.

– «Бабник» с Эштоном Кутчером? «Красавчик Алфи»? – перечисляла она.

Ительмен взял в руки свою черную водолазку и надел солнцезащитные очки.

– Этот актер черный? То есть темнокожий?

Гтехантатах радостно закивал и продолжил показывать на очки в оправе леопардовой расцветки.

– «Люди в черном»?

Гтехантатах жестами показывал, что она близка к разгадке.

– Уилл Смит! Уилл Смит! «Методы съема Хитча»!

Гтехантатах ударил ей по ладони. Все волонтеры восторженно загудели.

– Фантастика! Да кто знает этот фильм?! А ты угадала, – чуть ли не прокричал он.

– Я видела его по кабельному пару месяцев назад. Но ты классно показал. Держи за это шаурму! Я все равно сегодня одну уже съела.

Гтехантатах недоуменно смотрел на шаурму, которая оказалась у него в руках. Когда чего-то очень сильно хочешь, оно странным образом берет и воплощается в реальность. Как по мановению волшебной палочки. Последняя шаурма в этом лагере, которую Варя, наверное, привезла из города, оказалась у него. Такая манящая, чарующая, казалось, вот-вот, и соус начнет капать на стол. Гтехантатах был такой голодный и уставший, и шаурма сама упала в его объятьях. Эта шаурма была прекрасна, как рассвет на океане.

– Я не могу ее принять. Это как-то слишком, Варь.

– Да прекрати, Гриш, забирай! Она твоя!

Гтехантатах надкусил шаурму, и ему показалось, что рядом появились ангелы и пропели «Аллилуйя». Будто сбылась главная мечта его жизни. Гтехантатах был готов заплакать от счастья, но черный перец попал ему в горло, и он закашлял. В шатер вошла девушка в шаманском одеянье.

– И долго тебя еще ждать? – возмутилась она. – Гости уже собрались у костровища. Мальчики, несите из подсобки бубны и барабаны! Гриша, прекращай есть, пошли работать!

Она отняла у него шаурму и положила ее на стол. Толик тут же уничтожил красавицу. Черная сажа, он же Гтехантатах, с ужасом наблюдал за этой картиной. Он только что обрел и уже потерял. Добыча уплыла у него из-под носа. Он представил, как берет копье и поражает Толика насквозь, а потом запивает его кровью шаурму. Давно Гтехантатах не ощущал в себе зова предков. Каждый день он изображал рык медведя перед туристами, но только сейчас у него проснулись звериные инстинкты. У океана пробуждаются самые неожиданные желания. И Гтехантатах почувствовал, как тепло разливается по его телу: понял, что он дома, что кровь в нем бушует, что он – ительмен, что он «сущий», «тот, кто живет здесь».

Он вышел на улицу и увидел вдали вулканы, которые сегодня покрылись первым снегом. Шум океана заглушил разговор туристов, ожидавших представление. А Гтехантатах почувствовал, что обрел какое-то тайное знание – знание своей собственной природы.

В этот вечер в серф-баре «Сивуч» был аншлаг. Саймон, волонтер из Небраски, устраивал шахматный турнир. Нет, американец не был шахматным тренером, он занимался преподаванием акро-йоги, но также катался на серфборде, играл на гитаре, пел, слыл королем бадминтона и просто очаровательным малым. Все сезонные жители Халатырки пришли на него посмотреть, ведь йогу любили не все, а выпить вечером – абсолютное большинство. Саймон приветствовал каждого белозубой улыбкой. Варя взяла себе неоправданно дорогой глинтвейн и сказала бармену-технику Тимуру:

– Интересно, а все американцы такие… дружелюбные? Аж бесит немного. Он словно только что вышел из буддийского монастыря – такой стройный и просвещенный.

– Саймон – наша душка! Или просто душа.

– А это ты запустила флэшмоб с Тимуром? – поинтересовался Вадим, серфер из Санкт-Петербурга.

– Ты про то, что я сфоткалась с Тимуром, выложила в фото в сториз и подписала «С камчатской серф-легендой»?

– Именно! Теперь все постят фото с «камчатской серф-легендой».

Вадим показал ей фотографии гостей бара с Тимуром и однообразными подписями. На некоторых Тимур закрывал лицо руками, изображая «бремя славы».

– Он фактурный! – оправдалась Варя. – Он похож на тех, кто учит главных героев в фильмах делать трюки на серфбордах. Светлая борода, почти два метра роста, красная шапочка с вулканом.

– Ох, если бы он действительно мог делать все эти трюки, – издевался Вадим.

Тимур продемонстрировал ему свой огромный кулак. Вадим, который творил чудеса на лайн-аппе, на земле предпочитал не высовываться, когда дело касалось парней выше него.

– Как твоя поездка в Русскую бухту? – спросил Тимур.

– Потрясающе! Я выдела горбатого кита. Правда, пришлось готовить гостям кучу еды, но я успела закинуть разок удочку. И, представляешь, я поймала минтая! Эта была самая большая рыба из тех, что мы выловили на морской прогулке!

– Варя, ты – чудо-повар, так теперь еще и рыбак! Думаю, тебе стоит сыграть в шахматном турнире. Сегодня твой день.

– Думаешь, Тим?

– Уверен.

Она поблагодарила судьбу за то, что оказалась у океана. Она словно ощутила в себе всю мощь Камчатки и была готова жить дальше. Она хотела выиграть – да пусть хоть в шахматы.

Варя подошла к Тане, девушке Саймона из Небраски, и записалась на турнир. Таня и Саймон познакомилась на Бали, а затем решили покорить и камчатские волны. Курчавый American boy и русая славянская красавица стали одной из главных достопримечательностей Халатырского пляжа. Он не говорил по-русски, но очень мило смеялся над шутками, которых не понимал, а Таня позже переводила все фразы, обращенные к нему, и он смеялся снова – уже осознанно. Все умилялись, глядя на них.

Освещение в «Сивуче», как и на всем Халатырском пляже, ограничивалось несколькими новогодними фонарными гирляндами. На побережье всегда царила рождественская атмосфера. Казалось, скоро водрузят в центр «Сивуча» елку и нарядят ее детскими гидрокостюмами, декоративными серфдосками, ягодами шикши. Но Варя по-прежнему не могла радоваться мелочам, наслаждаться моментом: ее мысли возвращались к бывшему мужу, к тому, что ей придется искать новую работу, новое жилье, нового психолога после возвращения с Камчатки. Все вокруг было глобально прекрасно, а ее мысли были мелки и поверхностны. Она чувствовала, что сосредотачивается только на себе и своих проблемах и упускает удивительные моменты. Океан – словно космос, только не нужен курс подготовки и $ 20 млн, чтобы добраться до него. Океан – отдельная Вселенная на планете Земля! А еще у океана концентрируются удивительные люди. Он как центр притяжения всего самого завораживающего. А я словно не соответствую всему происходящему… Будто какая-то пластмассовая бутылка на фоне Тихого, порчу идеалистическую картину!

Варя выиграла три партии подряд: она не сказала, что ее дедушка был тренером по шахматам. Но один раз она все же потеряла ферзя, засмотревшись на красавчика Егора из другого глэмпинга: он сидел на полу, обнявшись с управляющей Леной.

В финале она встретилась с Саймоном. Он повесил фонарь над шахматной доской и вручил Варе глинтвейн.

– Your prize (Твой приз)!

– Но мы же еще не сыграли.

– Это уже не важно, – объяснила Таня. – Бесплатный глинтвейн – твой! Ты обыграла всех. Просто играйте!

Варя сходила пешкой на е4 и подумала, что жизнь не так уж и плоха, когда ты в один день ловишь самую крупную рыбу из всех на борту, запускаешь флэшмоб, посещаешь акро-йогу и выигрываешь шахматный турнир. На мгновение она ощутила себя героиней сериала «Ход королевы». Она поняла, что создала себе эффект компенсации, и ей сегодня еще ни разу не захотелось испариться с поверхности земли. Сегодня она была довольна собой. И несколько минут ей удавалось не возвращаться к мрачной картине своего будущего.