Дорожные работы по наследству
И вообще комнаты, обставленные темной мебелью с металлическими накладками, то ли под темное серебро, то ли из настоящего серебра, и оформленные в сине-зеленых, коричневых и бежевых тонах, мне понравились. Тут было не уютно-миленько, а надежно и основательно.
– Пока ничего не надо менять, основное мне нравится, – проинформировала я дядюшку некроманта. – Спасибо, Ивер!
– Спокойного отдыха, Алира, завтра мы продолжим беседу. – То ли пообещал, то ли пригрозил некромант и тактично удалился, прихватив заодно и парочку тетушек, закончивших со сменой белья и раскладкой чего-то еще, то ли бельевого, то ли одежного на кровати. Тетушки удалялись едва ли не на полусогнутых, бормоча что-то почтительное, но крайне неразборчивое. Я смогла однозначно расшифровать только свой нынешний титул «ригаль-эш».
Чейр не ушел в обещанные апартаменты. Уселся в кресло в первой комнате, обставленной то ли как гостиная, то ли как приемная, и постановил, водружая ноги на низкий столик:
– Буду здесь. Если что, кричи!
– Угу, – кивнула я и, как зачарованная, пошла на шум воды. Лишь краем сознания слегка удивилась тому, что хвостатый прекратил со мной заигрывать и больше не распускает руки. Тоже Архет старается или все-таки Чейру не чуждо понятие субординации? Или он и сам устал так, что едва ноги таскает и сил ни на что иное, в том числе сексуальные домогательства, банально нет? Все может быть, но я подумаю об этом завтра, а пока мыться и спать!
Ванна из темно-зеленого с белыми прожилками камня, вмурованная в пол до половины, размером оказалась с кухню в прежней квартире на Земле. И она уже на две трети была полна воды. Хорошо теплой, ждущей утомленное тело воды. Каменная приступочка с флаконами и мочалками (от жестких, как щетина, до нежнейших пуховок) тоже нашлась. После осмотра обнаружился даже душ. При нажатии на один из пазов в ванной, рядом с бортиком и полукруглыми ступеньками, создавалась струя, интенсивность и температура которой регулировались силой нажима.
Раздевалась я быстрее пожарных, но амулет снять не смогла. Он остался на теле, просочившись сквозь ткань футболки. Кажется, Архет пока был не расположен расставаться со мной ни на секундочку. Наверное, окончательная настройка программного обеспечения под нового пользователя с правами админа еще не была завершена. Пришлось забить на попытки временно избавиться от бесценного артефакта. Каши не просит, кровавых жертвоприношений тоже, в волосах не путается, невинно висит! Ну и пусть висит!
Я выкупалась, вымыла голову и закуталась в нечто среднее между халатом и полотенцем. Рукава имелись, пояса нет, это был просто широченный прямоугольник ткани, замечательно впитывающий влагу. На ноги нацепила вместо кроссовок какие-то белые (надеюсь, это не намек?) тапочки без задников и пошла в спальню.
Пока шла, тело обсохло полностью, голова осталась лишь чуть влажной. Ровно настолько, чтобы с бешеной моей гривой попыталась справиться обнаруженная на тумбе у кровати щетка. Совершенно новая щетка, ничьих волос, царапин и тому подобного на вещи не было.
Я расчесалась, порой морщась от боли при попытке разобрать очередной морской узел хитроумно запутавшихся прядей, и удивленно покачала высохшей головой. Волосы легли так, будто мне укладку пару часов делал парикмахер. На щетке не осталось ни единого волоска. То ли они не вычесывались, а благодаря щетке вновь к голове прирастали, что сомнительно, то ли аннигилировали по мере вычесывания. В любом случае – класс! Еще бы полное обезболивание при распутывании включалось. Но чудес, увы, не бывает, лишь, как мне тут объяснили и продемонстрировали, магия.
Почесав плечо через полотенце-халат, я задумчиво обозрела разложенные на кровати вещи. Совершенно белые штаны, рубаху с рукавами до пола, длинную ночнушку, безразмерные труселя модели «прощай дедушкина молодость». Больше всего эти одежды походили на смирительные рубашки для буйных, но немножко модных психов. Растерянно покрутив в пальцах штаны, я ойкнула. Они почему-то будто липли к рукам.
– Проблемы? – заставил меня вздрогнуть голос Чейра, буквально проявившегося у дверей. Вот никого нет, и вот он уже здесь, нарисовался, не сотрешь.
– Слушай, я, конечно, ни на что особое не претендую, все-таки ночь и смена власти слишком внезапно случилась. Но, если тут ничего нового, кроме одежки для буйных сумасшедших нет, я готова походить в чем-нибудь из гардероба папаши Гвенда. Вряд ли он был вшивым или чесоточным. А что великовато – подверну. На ночь сойдет! Где покопаться можно?
Чейр мигом сменил выражение невозмутимой бдительности на совсем другое. Короче говоря, этот хвостатый гад сложился буквально пополам и беспардонно заржал, метя волосами ценный паркет спальни.
– Ты давай, расскажи, чему радуешься! Я тоже хочу свою долю позитива!
Отсмеявшись, охотник ткнул серебряным когтем в кучку вещей на кровати и объяснил:
– Эти одежды из бесценной ткани шеро-кри. Ее творят из паутины в пещерах Дро-сувар.
– И?.. – я не поняла, какое отношение к моему вопросу имеет диковинное происхождение ткани из мира, кажется, дроу.
– Поначалу любая вещь из шеро-кри – лишь заготовка под нужную форму. Только оказавшись на теле, она приобретает цвет, размер, детали фасона сообразно с желаниями и вкусом владельца, – расщедрился на более развернутое объяснение хвостатый.
– То есть тут лежит не пижама, платье и белье, а лишь прообраз этих вещей? – я попыталась осмыслить сказанное.
– Воистину, княгиня, смело одевайся, пробуй. Я даже, – тут Чейр позволил себе призрак прежней сальной ухмылочки, – отвернусь.
– Казнить тебя, что ли, за устное глумление над честью и достоинством единственного представителя правящего дома Киградеса? – задумалась я, решительно скидывая халат и переодеваясь в «макет» пижамы.
– Меня нельзя казнить, – проникновенно посочувствовал моим желаниям таки отвернувшийся Чейр. – Кто же тебя завтра к брату отведет?
– Ладно, казню послезавтра, – сдвинула я график кар и заткнулась, уставившись на отражение в напольном зеркале.
Безразмерная белая пижамища стремительно меняла конфигурацию и цвет, становясь отдаленно похожей на модельку, как-то виденную мной у девчонок в журнальчике. Его листали на паре по философии, и даже этот тупой глянец казался мне предпочтительнее завываний заикающегося старичка, так что косилась. Короче, в той пижамке мне понравилось почти все, кроме ценника.
Чейр повернулся и присвистнул, оценивая результат. Короткие широкие шортики и топик на бретельках. Черно-красные ткань и кружево. Симпатично и даже, пожалуй, эротично.
– М-да, княгиня, пожалуй, у тебя не будет недостатка в фаворитах, – прокомментировал хвостатый, разглядывая уже не меня, а свой маникюр. Прикидывал, как будет фаворитов расчленять и закапывать, чтобы не отрывали меня от дел государственных?
– Увы, придется обойтись пока без мальчиков по вызову, бюджет не резиновый, – огрызнулась я и, скинув остальные не воплощенные модели на кресло, с разгона упала поверх одеяла. Раскинувшись звездой, издала блаженный стон: – Кроватка, я люблю тебя!
Проворчав что-то неразборчивое, Чейр мотнул хвостом и вышел из спальни. А я подгребла поближе подушку, зарылась в одеяло и заснула. Архет, кстати, ничуть не мешался, не кололся и жестким не был. Словно вообще из материального стал энергетическим. Ура! Терпеть не могу, когда мешают спать, даже если это крошки в кровати колются, вся извожусь и изворочаюсь.
Лён надо мной по этому поводу не раз прикалывался. Настоящей принцессой из сказки обзывал и грозился подкинуть под матрац горошину. На деле, конечно, никаких подозрительных предметов не пихал. Даже помогал вытряхивать белье, когда на моей кровати братишка Данька как-то раз сладкую булку слопал и липкими крошками с сахаром засеял весь периметр.
Ни вещих снов, ни красивых кандидатов на пост фаворита мне не снилось. Я видела почему-то только бесконечные сплетения дорог и переходов многих миров, над которыми парила. Парила, почему-то не имея тела и в то же время твердо осознавая, что даже такая бестелесная я имею при себе Архет и могу не только созерцать, а еще и творить те самые дороги, которые вижу под собой, менять уже сотворенные и убирать их, если пожелаю. Причем я не только видела, а еще и четко понимала, какие пути-дороги, переходы-порталы надо убрать, какие продолжить, где сузить, где расширить, где преграды поставить, чтоб только избранные пользоваться могли. Эдакое занимательное сноконструирование получалось, и я им, черт побери, почему-то от всей души наслаждалась, хотя никогда за собой тяги к подобным играм не знала.
Глава 9. Утро добрым не бывает?
Утро добрым не бывает! Истина вне времени и пространства! Доказательством сего прозвучал отвратительно бодрый голос Чейра, раздавшийся от двери:
– Княгиня Алира, поднимайся, завтрак доставлен. Ты хотела повидать названого брата.
– Хотеть повидать и вскакивать ни свет ни заря – две большие ра-а-а-зницы, – я жалобно зевнула, вцепившись в подушку. – Ты ж вроде вампир, так какого рожна вскакиваешь в такую рань, как какой-нибудь эльф рассветный!
– Княгиня, реш-кери не ночные твари, – весело уколол меня Чейр. – В темноте порой хороша бывает охота, но и свет утра несет немало выгод. В первую очередь именно в эту пору никто не ждет удара!
– Чего ты такой довольный, уже, что ли, поохотился? – я приподняла голову от подушки и приоткрыла глаз. Пока один. Второй открываться ни в какую не желал. Да и первый, отчаянно завидуя второму, тоже хотел закрыться еще часика на два.
– О да, охота была превосходна. Обожаю чужой страх, растекающийся вином и огнем в крови. Живые так уязвимы в сновидениях, где я хозяин, даже самые могучие из героев, – почти промурлыкал хвостатый и облизнулся.
– Хорошо устроился: и спишь, и ешь, и развлекаешься одновременно, – оценила я позицию вампира, поглощающего эманации ужаса жертв, не покидая кресла. Читать ему мораль, обвиняя в садизме, не стала. Толку? Льва ягненком не сделаешь, как ни пытайся. И вообще я удивительно спокойно к заявлению охотника отнеслась, как к сводке погоды. Кажется, после ухода из мира, где росла, у меня что-то в голове перемкнуло. Или Архет постарался? Словом, почему-то убеждать Чейра срочно сесть на диету и никого до заикания и сердечных приступов не пугать, а пугать лишь до мурашек по коже, я не стала. Напротив, чуток просыпаясь, полюбопытствовала: – А у тебя какой радиус действия?
– Что? – переспросил озадаченный охотник.
– Я так понимаю, ты заснул здесь неподалеку, чтобы прошвырнуться по чужим снам и сделать их кошмарами, – постаралась пояснить я суть вопроса. – И насколько близко к тебе должны спать те, кто станет пищей?
– В Киградесе мне подвластны сети, раскинутые сквозь границы пяти-семи миров, – самодовольно осклабился Чейр, снова любуясь своими серебряными когтями. – В иных мирах я могу вести охоту лишь в пределах мира.
– Выгодный у тебя талант, и сыт без отрыва от просмотра сновидений, и выглядишь, как картинка из темной фэнтези, нигде не помялся, не растрепался за ночь, – искренне позавидовала я, прекрасно представляя, на кого, вернее даже, на что похожа сама. Как там вчера было: не вещь, а модель вещи из шеро-кри? Так вот, я до встречи с расческой – натуральная модель гигантского чернобыльского одуванчика.
– Княгиня, не печалься, – самодовольно мурлыкнул Чейр, явно наслаждаясь моими словами и собственным охрененным видом, отражающимся в напольном зеркале, – одеяния шеро-кри длительно хранят свежесть и чистоту. Что до волос, то и твои, когда спадет окончательно маска, наведенная мет-а-мофи, будут покорны твоей воле. Ни один волос не выпадет и не запутается случайно.
– Хотелось бы, – мечтательно вздохнула я о восхитительной перспективе. До смерти надоело уже сражаться с собственной шевелюрой.
Кстати, снова о маске. Может, это из-за нее, вернее, из-за ее отсутствия я вчера не вычесала ни единой волосинки и ни разу себя не дернула так, чтобы взвыть. Только морщилась временами, что уже для меня великое достижение! Глупые попаданцы, мечтающие о мистических силах и богатствах, не знают, не ведают они, какой это кайф – просто расчесать волосы без сильной боли.
Тут я нахмурилась. В голове завертелись кое-какие дополнительные соображения насчет маски. Касались они вовсе не банальной особенности сохранения прически. Сдается мне, мамаша своими прятками наследницы от папаши психику дочурки изрядно исказила, если не поломала напрочь. Потому что совсем иначе я себя ощущать начинаю. Вернее, начала со вчерашнего дня, как Чейр меня отыскал и утащил, не спросив разрешения. И с каждым часом все страньше и страньше становлюсь. Про вкусы охотника и отношение к особенностям диеты уже для себя отметила. Исподволь, не особо заметно, но то, что раньше у меня могло вызвать оторопь и отторжение, сейчас я воспринимала как само собой разумеющееся. Чего дальше ждать? Надеюсь, кровь прямо из горла жертв меня не потянет пить? А? Или предварительно в бокальчик покрасивее нацедить захочу для эстетики процесса? Фу? Фу! Не-е-е! Уф, пока вроде желания нет. На душе немного полегчало. Меняюсь, но планка не упала, и то хлеб! Надеюсь, система Окон Овертона здешнего общества мне ее не сдвинет непоправимо? А то эти нормы они такие плавающие при определенных условиях, что жуть берет. Читала, знаю.
– Я призову тебе горничных? – небрежно уточнил охотник.
– Зачем? – я аж окончательно проснулась от удивления и вынырнула из омута самоанализа. – До ванной дорогу точно найду. Настолько, чтоб заблудиться, топографическим кретинизмом не страдаю, и оденусь тоже сама. Терпеть не могу, когда меня хватают посторонние. Вот если что-то такое напяливать придется, с чем в две руки и с помощью зеркала никак, тогда зубы стисну и снесу. Но все время терпеть рядом с собой каких-то чужих теток – ни за что! – Меня всю аж передернуло.
– Возможно, твое неприятие чужих касаний связано с дремлющей силой, близкой к таланту Гвенда. Реш-кери способны сдерживать свой талант от непроизвольного проявления, но в пору становления он может прорываться помимо воли и желания. Через контакт плоти – самый простой путь, – чуть прищурив глаза цвета темной-темной вишни, прикинул охотник.
Я лишь плечами пожала: мне-то откуда знать такое? Логические рассуждения не помогут найти верный ответ. Тут знать и испытывать надо, а не гадать на кофейной гуще.
Чуть склонив набок голову, Чейр попытался прощупать границы моего психоза:
– А меня ты готова близко терпеть?
Вот тут уже настал мой черед крепко задумываться. Покрутив идею так и эдак, я с удивлением признала:
– Одеваться, конечно, сама буду, но, знаешь, готова. Ты меня не раздражаешь. Каким-то чудом ухитрился пройти фильтр «свой-чужой» за минимальный срок. Наверное, угроза совместной шинковки сильно сближает. Окончательно слиться в виде фарша нам оказалось не суждено, но так, по отдельности, мне значительно больше нравится.
Чейр на этот мой пассаж расхохотался и, приложив руку к сердцу, простонал тоном опытного соблазнителя:
– Моя княгиня, я покорён!
– Ага, я тебя тоже уже обожаю, особенно хвост! – с зевком поддакнула я, выбираясь-таки из кровати.
– А почему хвост? – заинтересовался подробностями предпочтений охотник, не забывая косить одобрительно на мою классную пижамку. Ладно, смотрит и смотрит, за просмотр денег не берут. Только руки пусть при себе держит. Он хоть и не раздражает, но смущает.
– Хвост, потому что бзик у меня такой, то есть фетиш. Мужские прически из белых длинных волос. Я даже в играх всегда себе таких персов конструировала. И вообще, Элрик из Мельнибонэ со своим мечом Повелителем Бурь был одним из моих детских кумиров. В старом шкафу на даче книжку откопала и залипла на картинку.
– Не слышал о таком. Эльф? – пренебрежительно фыркнул Чейр. Охотник явно не испытывал к расе остроухих союзников особого уважения.
– Элрик-то? – на секунду-другую я призадумалась, приостанавливая путешествие до ванной. – Вроде нет, автор на расе не акцентировал внимание. Альбинос, потомок древней расы колдунов с дурными замашками, носитель меча, пожирающего души.
– Хороший кумир, в духе реш-кери, – одобрил охотник, снова возвращаясь в кресло и являя собой образец вежливого ожидания. Даже галантно успел предупредить: – Коль ты отказалась от горничных, я распоряжусь, чтобы завтрак подали в покои.
– Вау, меня еще и накормят прямо тут! Не только покушения с расчлененкой, но и еда! Полный пансион, однако! – восхитилась я и отправилась просыпаться под струями теплой воды. На прохладную силы воли никогда не хватало. Закалка – это не мое!
Когда я пришла к накрытому в покоях столу и увидела меню, то поняла – некоторые продуктовые гадости имеют универсальное значение и масштаб их распространения не ограничивается старушкой Землей. На столе стояла красивая фарфоровая, вся такая изысканно-полупрозрачная кружка с кипяченым молоком! Буэ! Там даже пенка, большая, жирная желтая пенка плавала с краю.
– Одно из двух: или меня желают травануть, или мы с реш-кери находимся на разных гастрономических полюсах! – зашипела я, отшатываясь от стола.
– Хм, – Чейр, заинтригованный моей реакцией, сунулся к столу. – Ты так не любишь кашу?
– Каша – это необходимое зло во имя здоровья желудка. Но молоко с пенками – это вообще за гранью добра и зла! – взвыла я, отодвигая мерзость на самый дальний край стола. Искушение открыть окно и вылить было велико, но от вандализма удержалась. Я еще не настолько ненавижу своих подданных! Они мне пока ничего не сделали. Вдруг попаду по закону Мерфи?
– Ты тоже не любишь? – довольно уточнил Чейр.
– Не-на-ви-жу! – по слогам отчеканила я и вынужденно подпихнула к себе тарелку с кашей. Вот что толку быть вампиром, если меню привлекательнее не становится?! Где, спрашивается, справедливость?
– Тогда пей вайс, – посоветовал охотник, присел рядом и даже поухаживал. Налил из пузатого кувшина темно-красного напитка, протянул с вежливым наклоном головы. В нос ударил знакомый аромат кофе с нотками корицы.
Я взяла темный бокал. Да-а-а, как кофе пахла эта странная, красная, будто каркаде, жидкость. Осторожно омочила кончик языка. И замерла, оценивая впечатления. На вкус это не был кофе, это был кофе с корицей, сахаром, но без привычной кислинки и горечи.
– Ого! – я с наслаждением сделала несколько глотков, чувствуя, как по венам растекается тепло и искорки энергии. – У меня появился любимый напиток! С ним даже кашу можно схомячить, не напрягаясь!
Налив себе вайса в другой бокал, Чейр довольно кивнул. Кажется, у нас будет собственный маленький клуб ненавистников кипяченого молока и любителей вайса по совместительству.
А каша… Эх, это зло нужное. На вкус, хоть и бледно-зеленого цвета, натуральная, чуть подслащенная овсянка. Так что можно зажмурить один глаз и есть под девизом «зато очень полезно для организма».
И я ела. Глядя на мое мужественное сражение, даже Чейр присоединился к поглощению завтрака. Мы мирно делили трапезу, пока не пришел дядя Ивер.
Нет, он вовсе не заставил нас подавиться. Даже пожелал доброго утра. По реш-кери это звучало интересно: яркого восхода, светлого полдня и закатного пожара. То есть, как я поняла, отличного дня в комплексе, от восхода до самого заката. Поздоровавшись, Ивер, чуть смущенно кашлянув, сказал:
– Алира, я хотел попросить тебя не снимать с себя Архет по крайней мере еще несколько дней. Артефакт пока подстраивается под нового носителя, не должен с ним разлучаться надолго.
– Даже если бы хотела, не сняла бы, дядя Ивер. Он не снимается в принципе, вне зависимости от моих попыток. Вчера перед ванной пробовала, – растерянно пожала я плечами, припоминая свои вчерашние эксперименты с раздеванием.
– Хм, – почему-то смутился от моих слов некромант. Эдак машинально подцепил на краю стола кружку с кипяченым молоком и выдул его залпом с явным удовольствием.
– Глянь, Чейр, теперь мы точно знаем, у кого самая вредная работа. У дяди Ивера! Молоко за вредность не только выдается, а еще и пьется с удовольствием! – выпалила я, пораженная тем, что эту жидкость можно не только пить без рвотных позывов, а еще и наслаждаться процессом поглощения.
– Как ты меня назвала? – вот теперь некромант совсем растерялся.
– Дядя Ивер, – снова повторила я. – Извини, я пока здешних этикетных обращений не знаю, вот и ляпаю. Обидела?
– Н-нет, – качнул головой мужчина. – Просто странно слышать. Я последний в роду, и давно уже никто не обращался ко мне как к родственнику. Хотя да, по линии Гвенда у нас есть общие корни.
– Ты же хранитель, то есть вроде как практически регент, пусть и без близкого кровного родства, но дела-то Киградеса, а значит, мои, везешь на своем горбу, и за замок Нейссар тоже отвечаешь. Вот и легло на язык, – я развела руками.
– К мужчинам обращаются – креш, к женщинам – криш, добавляя имя. Если говоришь с тем, кто несравнимо выше тебя, то прибавляешь приставку ри, если неизмеримо ниже – ро, – небрежно проинструктировал меня Чейр, поигрывая почти пустым бокалом с вайсом. – Но эти правила лишь для официальных приемов. Обычно имени и должности бывает достаточно. Скажем, хранитель Ивер, охотник Чейр.
– Можешь и дальше звать меня дядей, Алира, – торопливо вставил некромант, будто не хотел, чтобы отныне и навсегда к нему обращались креш или даже давно опостылевшим ри-креш Ивер.
– Спасибо, дядюшка, – улыбнулась я и не выдержала. Выскочила из-за стола, обняла смущенного мужчину, звонко чмокнула его в щеку и еще разок обняла, удивляясь самой себе. Никогда меня особо не тянуло на обнимашки, тем паче с едва знакомыми, а тут вдруг накрыло странным порывом. Но кое-кто удивился поболее меня, и вовсе не Чейр.
Ивер замер, будто его паралич разбил в вертикальной позиции, а потом как-то неуверенно обнял меня в ответ и осторожно уточнил:
– Тебе не неприятно, Алира?
– С чего бы? Ты теплый, чуткий и от тебя хорошо пахнет, дядюшка. Чем-то мятным и сосной, кажется. Так почему мне должно быть неприятно? – я заглянула в растерянное лицо Ивера и погладила его по гладкой щеке. – Если ты чего-то нехорошее про свою профессию думаешь, живо брось! Ты же сам говорил, что склонность эта врожденная. Я в Киградесе всего день, зато пользу уже от нее видела и немалую. Что до того, что тебя в массе своей боятся – может, и обидно малость, зато как удобно. Дисциплинирует. У нас когда-то говорил один умный бандит: «Добрым словом и пистолетом можно сделать куда больше, чем просто добрым словом!» Так что ты как пистолет. Или, в наших реалиях, опасная магия, которая здорово помогает государству в целом и мне в частности. А если кому не нравится – пусть молчит в тряпочку. Всем нравятся только халявные деньги, а ты не они, потому не обязан!
Чейр, похихикивая, слушал мой спич в защиту некромантии в целом и одного ее конкретного представителя в частности. Он-то Ивера вообще не боялся или не выказывал страха. Впрочем, он и шинковки в туманном киселе Киградеса не страшился, маньяк адреналиновый. Дядюшка же внимал почти растроганно.
Он объяснил, что большая часть разумных созданий, в том числе и реш-кери, испытывает перед некромантами безотчетный инстинктивный ужас, с трудом контролируемый разумом. Потому отсутствие страха с моей стороны – это замечательно. Ивер отпустил нас в дорогу практически с отеческим благословением и даже (он голова, а я натуральная обормотка) выдал нехилый такой мешочек с золотом и драгоценными камешками в качестве компенсации моей приемной семье, утратившей дочь.
Насчет притаскивания Лёньки в Киградес я пока вопрос не вентилировала. Для начала надо было с братом все обсудить, а потом уж решать вместе. Он всегда ненавидел, когда решали за него и для него. А больше всего тогда, когда объясняли, что так для него будет лучше. Но если захочет – приведу, и плевать, если это кому-то не понравится! Брат он мне или не брат?!
Переодеваться в свои пропыленные джинсы я не стала. Та одежда из загадочной ткани, принявшей форму под влиянием мысли, вполне себе соответствовала хорошему брючному костюму. От искушения заказать себе крутой костюмчик, как у Чейра – кожа и кружево, – меня удержали только соображения комфорта. Вдруг будет жарковато? Тепло люблю, потеть ненавижу! Ну и еще не хотелось банально обезьянничать.
Подхватив меня под руку, охотник галантно предложил:
– Веди, ригаль-эш, пусть Архет проложит должный путь!
Глава 10. Вернуться и вернуть, или Чем мой брат не принц эльфийский?
Признаться, я думала, что Чейр меня переправит так же, как утаскивал, как-то сам. Чик! И готово! Но предложение использовать артефакт почему-то показалось логичным и очень правильным. И… я не думала о том, как делаю то, что делаю. Только положила ладонь на кристалл и шагнула, чтобы оказаться в своей квартире. В прихожей.
Быстрый взгляд в окно на солнышко показал, что сейчас вторая половина дня. Вот только которого? Следующего за вчерашним? Или тут год-два-три, или даже десять промелькнуть успело? Я про всякое читала. Но тут из комнаты, которую Лён делил с младшим братишкой, послышался шум. Не то что-то упало, не то (и, судя по грохоту, куда более вероятно) что-то куда-то со злости швырнули.