Главная героиня
Она не умела быть не правой, хотя часто именно Майя должна была признаваться в том, что поступает неверно. Но… Майя умела, выучилась быть эгоистичной, и, что бы не произошло, находить оправдания перед самой собой.
Гудки были бесконечны.
Алекс словно исчезла безвозвратно.
Потом тот самый, заветный, номер мобильника Алекс отозвался молчанием….
Бесплотные попытки вернуть всё на свои места…
Да что это нашло сегодня на неё, Майю?!
***
Дверь в квартиру её подруги, ни разу раньше не позволявшей себе подобного обращения с Алекс, а, напротив, будто ловившей каждое слово, эмоцию, принимавшей всё, что предлагала Томпсон с радостью, закрылась звучно. Алекс показалось, что у неё уже не будет необходимости вернуться сюда. Её прогнали, и чувствовала она себя странно, толком не осознав ещё случившееся.
Не воспользовавшись лифтом, Алекс бегом спустилась вниз по лестнице, выскользнула на улицу, затравленно оглянувшись по сторонам, ставшая частью пробуждающейся улицы.
Куда же ей теперь податься?
Повеяло утренней, довольно ощутимой прохладой, и Алекс запахнула полы плаща, направившись в сторону дома. Хотелось пройтись и, может быть, подумать о случившемся…
***
Алекс не винила свою младшую подругу в сказанном ею. Их дружба не строилась на беспрекословном тактичном общении, о дипломатии речи никогда не было…
Они обе были людьми с недостатками, порой умело завуалированными, порой выходящими на поверхность. Она просто хотела разложить по полочкам то, что пережила, то, что пережили они обе! Алекс понимала, как тяжела жизнь Майи, и отдавала себе отчёт в том, отчего та бывает несносна, невыносима… Бывало Майя сама звонила и каялась… Стоило ли ждать извинений теперь?
Но прощать подругу Алекс было не за что, и она была растеряна и огорчена не тем, что ей криком указали на дверь… Чем именно, она не знала и сама, а если знала, не смогла бы сформулировать мысль…
Они были похожи по сути! Каждая до чёртиков боялась, что откроется шкаф со скелетами! Каждая молчала или помалкивала… Они никогда не говорили совсем откровенно, о самом личном, и каждая согласилась не мутить спокойную воду… Только иногда вспоминалось…
Алекс шла, но глаза постепенно наполнялись слезами.
***
Алекс не могла спешить домой, всё медленнее и медленнее шагая, окунувшись в собственные воспоминания. Она позволяла себе иногда… грустить, утрачивать благодушие и доброжелательность. Алекс смела иногда плакать! В тишине или шуме улиц, в уединении или толпе.
Дорога вела её сквозь парк.
Напрасно она надеялась во время прогулки привести мысли в порядок, в голове не осталось ни одной разумной догадки, помысла, не получалось порассуждать о ближайшем будущем, светло или сумрачно оно было.
И только в горле застрял вдруг страшный ком. Не покидало её давнее.
Сумочка соскользнула с плеча, и теперь почти волочилась по земле, ворот плаща трепал всё усиливающийся ветер. Алекс иногда поправляла волосы…
Впереди кто-то громко смеялся, располагая, наверное, подобающим событием, слышался разговор нескольких мужчин, наперебой обсуждающих что-то. Оказалось, компания их разместилась на скамье чуть дальше по аллее. Когда Алекс поравнялась с тремя мужчинами, один из них пошло присвистнул.
– Какая, смотри, Датч! – Алекс видела украдкой, как в её сторону указали пальцем.
– Красивая! – подтвердили Датчу.
– Ничего… – похабно оценил Датч, в задумчивости потерев подбородок. – Пошли?
Они поднялись со скамьи втроём – Датч и два его спутника, были словно одним организмом или давно знали друг друга, двинулись к Алекс, даже ступая синхронно.
Она прибавила шаг, испугавшись чего-то. Может быть, этих мужчин? Их перевеса во всех смыслах?
– Эй! —окликнули её, но Алекс только ещё быстрее двинулась вперёд. Возможно ли, среди белого дня слышать улюлюканье за спиной, как во время увлекательной погони. Алекс слышала его позади. – Эй, стой ты…
Но Алекс лишь перешла на бег. Она уже очень боялась непонятной решительности мужчин, их намерения не были сюрпризом. Она же… Она была уже взрослой…
Прямая аллея стала вдруг до невозможного длинной. И никого, кроме них, потенциальной добычи и преследователей, не было. Стук её низких каблуков рассеивался в чистейшем воздухе.
Ей показалась настоящим спасением боковая аллейка, в которую она вбежала, уже не обращая ни на что внимания. И не останавливалась до тех пор, пока, уже в другой стороне, не послышался глумливый гогот компании мужчин, с которыми у Алекс получилось разминуться. И, удаляясь, они всё обсуждали:
– Ненормальная какая —то! Вечно тебя психованные привлекают, дружище!
«Психованная» переводила дыхание, вцепившись в ремешок сумки.
***
В замочной скважине повернулся ключ. Александра открыла дверь квартиры и встала одной ногой в коридоре, другой – в прихожей. Улыбнулась, глядя под ноги:
– Привет, Бакс, я тебя снаружи слышала!
В ответ на её приветствие пёс по кличке Бакстер опять завилял хвостом из стороны в сторону, дождался, когда хозяйка войдёт, и с радостным визгом бросился к Алекс в объятия, чуть не сбив с ног.
– Ну-ну, малыш, – пёс, стоящий на задних лапах, был с ней практически одного роста, – что, соскучился без меня?
Бакс подтверждающе залаял, хотя опустился на четвереньки, когда Алекс потрепала любимца по холке. Пёс —единственный смотрел на неё озабоченно, по – человечески, словно зная, что с ней случилось что-то неприятное. Он немного скулил и повизгивал, словно в знак честнейшей солидарности.
– Всё нормально, Бакс, не переживай! – успокоила она, на ходу снимая плащ, а пёс, будто не поверив её словам, лёг на пол, уложил голову на передние лапы и принялся наблюдать, как Алекс надевает домашнюю обувь. Она наблюдала за ним исподлобья.
– Пошли со мной? – вопросительно позвала она. Бакстер при первом звуке её голоса вскочил, опять вильнул, соглашаясь, хвостом.
– Идём, мой умница! – Алекс ещё ласково почесала пса за ухом.
***
Алекс слышала, как в кухне Бакстер радостно гоняет по полу миску с водой, вдоволь утолив жажду. Сама она, наполнив стакан молоком, ушла к себе. Немного посидела на постели и прошла к книжному шкафу, хотя совсем не собиралась читать. Пошарила по полкам рукой и выудила на свет старый фотоальбом. Со всех страниц на неё смотрела одна и та же улыбающаяся девчонка, то совсем малышка, то уже подросток лет четырнадцати.
Алекс, улыбаясь, рассматривала снимки. Потом жизнь в фотографиях оборвалась. Юношества никто не запечатлел на пленке, но оно навечно было выжжено в памяти…
Она, пожалуй, много плакала сегодня, но хотела ещё и не сдержалась. Альбом, оставленный раскрытым, она положила рядом с собой, свернулась клубком на кровати, и долго плакала недетскими слезами.
Казалось, что много раз звонил телефон.
Нет, она недоступна…
***
Получилось ненадолго задремать. Потом её дремоту нарушил очередной телефонный звонок. Отвечать на вызов не хотелось, но Алекс притянула к трубке руку и села. Попыталась утереть лицо, но капли слёз застыли на коже прозрачной плёнкой, противно иссушив щёки.
«Майя».
Алекс набрала в лёгкие воздуха. Она, что, не всё ещё сказала?
– Слушаю тебя… – тихо ответила она.
В трубке говорили, а Алекс только слушала. Её спрашивали о чём-то, но она ни о чём не имела представления. Ей в который раз изливали душу, оставляя глубинные секреты под замком, снова правда и снова не вся! Можно ли упрекать? Свои секреты Алекс тоже надёжно хранила.
– Я приеду завтра, хорошо? – пообещала Алекс.
На вопрос подруги она ответила честно, поглядев через плечо на свой альбом.
– Да, я устала…
Глава 4
Разговор
Создавалось впечатление, что ничего не изменилось со вчерашнего дня. В квартире Майи время всегда будто замирало, или вовсе стояло на месте годами. Это было заметно, с трудом переносимо. Алекс снова открывала дверь своим ключом, снова вошла в помещение без единого шороха. Как Майя могла жить так тихо, словно её уже не было?
– Привет… – вот ещё несколько дней, и на обычное приветствие никто не отзовётся! Александра всегда до жути боялась этого…
– Привет… – сегодня был не тот день, Боже…
Майя сидела в своём кресле, хотя было совсем рано, громоздкими складками спадал по её ногам плед.
– Встала ни свет, ни заря… – пояснила она.
Гостья села на край кровати, будто, услышав требование уйти, была бы готова к бегству.
– Ты чем —нибудь занималась вчера? – спросила Алекс.
– Нет! – покладисто и апатично ответила Райдэр.
Казалось, она изо всех сил настроена не наговорить лишнего, не ответить резким голосом. Она дорожила их встречами? Не ясно… Чтобы прогнать непрошенные рассуждения, Алекс сказала, улыбнувшись:
– Хочешь погулять?
Алекс старательно избегала говорить привычные слова, чувствуя, что балансирует на очень ненадёжном пятачке их прежнего, свободного от предрассудков пространства.
– Я с удовольствием, Алекс! – ответила Майя.
Почти слышалось, что та вздохнула с облегчением.
***
– Тебе хочется, чтобы я что-нибудь делала? – спросила Майя.
На свежий воздух они всё же попали, хотя Майя и попыталась отвертеться от прогулки в последний момент. Теперь они были в парке, Алекс, не торопясь, катила вперёд коляску подруги. Мимо будто проплывали прохожие, с любопытством оглядываясь на них.
– Ненавижу, когда на меня смотрят! – невпопад буркнула Майя, хотя ждала ответа на свой вопрос. – Я будто какая —то диковина! И смотрят, как на что-то мерзкое!..
– О, это вовсе не так… – убеждённо сказала Алекс. – Просто ты очень редко… бываешь вне дома… И ты и впрямь диковина, только не так, как это понимаешь…
– Да, такую диковинную дуру поискать… – брякнула Майя.
– Ох, опять ты за своё…
***
Наверное, стоило переменить тему?
– Слушай, ты голодная? – спросила Алекс.
Ей очень хотелось, чтобы самобичевания прекратились. И женщина временами прибегала к очень дешёвым трюкам, уводя Майю от опасных развилок. Как же она до сих пор не могла воспринимать себя иначе, чем сейчас?
– Тебе не нравятся такие разговоры, да, Алекс? – поинтересовалась Майя.
– Как ты проницательна! – съязвила подруга со вздохом. – А вообще, мне не нравится, как ты зависишь от того, что могут о тебе подумать, понимаешь? Как на тебя посмотрят? Да не всё ли равно?..
– Я голодная! – прервала Майя. – Даже очень!
***
– Мне хочется, чтобы ты занималась чем-то, кроме жалости к себе! – сказала Алекс.
Они заняли столик в кафе, постаравшись спрятаться от глаз посторонних. Ожидая заказ, Алекс вертела в пальцах трубочку, задумчиво глядя на стакан сока.
– Очень прямолинейно! – заметила Майя, подняв бровь.
– Ты же не хочешь по-другому! Так ведь? – сказала Алекс.
Майя откинулась на спинку своего кресла насколько было удобно:
– В мире слишком много лжи, дорогая!
– Да, давай хотя бы нас с тобой она не коснётся! – согласилась старшая подруга. —Меня не устраивает, что ты заперлась дома, что ничего не делаешь, что моя жизнь тебе интереснее собственной…
– Помедленнее, я записываю…
– Майя, я же серьёзно! – возмутилась Александра, наконец, делая глоток. – Тебе надо…
– Так, с этого места поподробнее! – продолжала горько веселиться Райдэр.
Алекс хлопнула себя ладонью по лбу, пробурчала:
– С кем я говорю, Господи?
Тут же принесли их еду, а через минуту Майя сказала, ловко вооружившись ножом и вилкой:
– Вот и не говори со мной! Давай есть!
***
Алекс, закончив с едой, грустно взглянула на подругу.
– Надеешься, я не вижу? – спросила Майя, даже не подняв головы.
– Я просто… -замялась Алекс.
– Ты просто права, кофе – лучшее завершение ужина… – Майя знала, конечно, что её Алекс думает о другом…
Они помолчали, подозвав официанта, но, в конце концов, Майя почти вышла из себя:
– Слушай, я понимаю, что ты хочешь, Лекс! Но я стараюсь, ясно?..
Алекс словно скрывалась за открытым меню:
– Сама веришь в свои старания, дорогая?
– Ох! – простонала Майя, закрыв лицо руками. – Лекси, что мне делать?
– Чем ты увлекалась в юности, Майя? – спросила Алекс.
– Любила кататься на коньках! – Райдэр, наверное, занялась возведением баррикады.
Что —то ещё? – им принесли напитки.
Дай мне сообразить, ладно? – Майя взялась за подлокотник коляски, затем прошептала: – Мне нужно вспомнить… юность…
Майя почти её забыла!
Ценой больших усилий и с грехом пополам она принялась восстанавливать по фрагментам моменты той самой юности, что сначала так тяжело поддавалась осмыслению, а потом и вовсе, став взрослой жизнью, потеряла смысл.
Юность, как и сама жизнь, разделила Майю надвое. Подростком, чуть не ребёнком, она была такой легкомысленной, такой беззаботной! И думала, что это не окончится никогда. Она слишком привязалась сердцем к чистому небу и солнцу! Ещё чуть-чуть, представляла Майя, и придёт к ней ещё что —нибудь, чувство более плодородное и прекрасное, чем даже лучшие годы, которые лишь уходят.
Стоило только вырасти, чтобы узнать его… но, в несмелых девичьих её мечтах была собрана вся романтичность невинного женского романа… иногда у мамы она находила тонкие книжицы… волнительные и волнующие…
И за несколько дней «до» Майю поцеловал мальчик…
***
Было и «после»…
Вспоминать приходилось с болью и нежеланием.
И боль воспоминаний не шла ни в какое сравнение с той первой, физической болью… Казалось, предстояло умереть, и плакать об этом. Майя понимала теперь, что до этого никогда не было так мучительно больно…
Причина…
Она высунулась в окно, пытаясь дотянуться до ближайшей ветки дерева, на которую взобрался её маленький котёнок, и опасно удерживался в то время, как ветка немного дрожала то ли от ветра, то ли от незначительного веса.
– Иди же сюда! Зачем ты выбрался? – спрашивала она, стараясь хотя бы кончиками пальцев дотронулся до любимца. Вставала на носочки, выше… выше… А потом юркнула в оконный проём, не поняв толком случившего. И до обидного была первая мысль, что руки остались пусты, любимца она не удержала…
***
Майя упала прямо на асфальт под своим окном. Упала на спину, как —то развернувшись, казалось даже обожглась о шершавую поверхность во время удара. Упала, и долю секунды спустя услышала, не осознав поначалу источник, жуткий хруст. Везде… Он заполонил уши, было похоже, что других звуков поблизости не осталось.
Она видела над головой небо, похожее на то, которое наблюдала годами…
***
Все воспоминания только разбередили душу, но не дали ответа на вопрос Алекс: «Чем ты увлекалась раньше?»
Все воспоминания только уводили от ответа. Он скрывался за болью, упрёком и обвинениями. Она ждала не этого! Но, вместо желанного, у кровати, стражником, стояло кресло, мама плакала украдкой, Майи, единственной дочери, чуждался раньше любящий папа…
Тридцатилетняя Майя зажмуривала глаза и с какой-то отчаянной, исступлённой нежностью больше схожей с неисчерпаемой злостью, грубо гладила кожу подлокотников своей коляски…
Чувствовала слёзы на щеках…
***
…Ей было около десяти лет.
Школьные будни – всё, что Майя тогда знала.
Она в тот день сидела за партой, безжалостно теребя в пальцах карандаш, слушая, как под столешницей стопы стучат о пол. Она волновалась, боялась. Учительница проверяла домашнюю работу и надо было выйти к доске и прочитать… Майя ненавидела выступать и ненавидела публику… Но больше, наверное, ненавидела выступать на публике… Была тихоней, но почему-то окружённой друзьями…
И вот!
– Мисс Райдэр! – как ожидаемый гром был голос учительницы.
Майя сразу неловко выронила карандаш, смахнула с тетради ручки и ластики, про себя вздохнула, медленно вставая с места…
***
Она читала, всё время чувствуя дрожь в коленях:
«Когда погода улучшилась, и рассеялись облака, стало видно далёкую линию горизонта. Паруса наполнились ветром, а рулевой встал к штурвалу. Взяли курс на юго-запад. И, чем дольше шли с парусами, тем сильнее стучали сердца членов команды, верных товарищей. Они покидали родные берега.».
И сердце Майи тоже стучало, но уже радостно. Ей вдруг стало интересно, что за горизонтом, и почему все стремятся туда? Почему море любят, ведь это всего только много солёной воды? Почему восторгаются встреченными дельфинами, если те недолго сопровождают корабль? Что они говорят? Напутствия? Слова прощания?
И конце чтения она уже мечтательно улыбалась, стоя одна против целого класса. Учительница довольно хмыкнула, выводя высший балл…
***
Потом она сидела в пустом классе, царапая на бумаге слова, то и дело их перечёркивая. Получалось:
«У Лесли было хорошее настроение. Она вертелась перед зеркалом в нарядном платье. Она ждала гостей. Наступил её День рождения, и Лесли не спала всю ночь перед ним. Было лето и каникулы….
Папа вытащил из —за спины громко и нетерпеливо скулящего хорошенького щенка – подарок для Лесли. О щенке она мечтала уже давно, просила у родителей…»
Её школьные сочинения!
Майя любила и сочинять, и фантазировать. Она записывала то, что воображала, но никогда не делала из своих записей цельного сюжета. Она любила писать!
Майя набрала номер подруги. Волнуясь, когда Алекс, наконец, взяла трубку, выпалила:
Я нашла! Алекс? … Я нашла, слышишь?
Глава 5
Назад во времени
Прошло столько времени, и всё было как будто хорошо…
Алекс гуляла по весело гудящим улицам, плавала в бассейне, занималась спортом с удовольствием, не так давно решила получить второе образование, заполняя лекциями до этого довольно однообразные будни. Она теперь частенько торопилась, сгребая в охапку книги, убегала из дома в университет, мило общалась с однокашниками…
Сидела за учебниками ночами… зевала… терла ладонями глаза от усталости, но была довольна…
Иногда, когда удавалось урвать у жизни свободные полчаса, она приходила в кафе и позволяла себе выпить бокал красного вина, сидела, заворожённо вглядываясь в панорамные окна…. Вздыхала облегчённо, чтобы через пару минут снова сорваться с места…
Она почти любила свою жизнь и почти её не боялась…
***
– Чёрт… – Александра взглянула на дисплей телефона. Заряд был почти исчерпан. – Ладно…
Она спускалась по лестнице, жалея, что не может преодолеть один пролёт махом. Был полдень, час пик. Транспорт, загрузивший дороги, люди, загрузившие словно каждый дюйм площади. Алекс нравилась спешка, но не получалось спешить. С трудом дыша, она пробиралась сквозь толпу, стараясь поправить на плече сумку, молясь, чтобы не выскользнули из рук книги.
– Простите… – пыхтела она, под неугомонный трезвон собственного мобильника. Кому она понадобилась, интересно? – Извините, можно пройти?..
***
…Она испугалась, что остановится её сердце! Вот здесь, на этом месте, посреди дня, среди незнакомых людей… Она боялась…
Неожиданно и уже необыкновенно толпа, как волна, будто отхлынула от молодой женщины. Алекс сразу, мгновенно, ощутила себя одинокой и… в опасности… Нет, она давно не стремилась быть ближе к людям, но без них чувствовала себя ужасно неуютно!
А сейчас… Похоже, планета опустела, и не осталось никого, кроме Алекс и единственного человека. Он, вероятно, её не заметил или не узнал? Но Алекс узнала и внутренне сжалась от неописуемого страха!
ОН!
Это был мужчина, уже не молодой. На голове не просто прибавилось седины, издали он казался платиновым блондином…. Он и тогда был не юн, а сейчас годы, наконец, отражались на нём! Алекс вспомнила его самого в ту пору… она была совсем девчонкой, заканчивала школу.
***
Она была уверена, что не обозналась! Она была уверена, что зрение не подводило её! Она была уверена в своём паническом ужасе при виде него!
Алекс смотрела в прошлое, своё. Оно шло к ней в ногу с тем мужчиной. Могла ли быть у прошлого упругая походка, уверенность? Она подозревала за ним всегда только неотвратимость – это от прошлого нельзя уже уйти! Она думала, что уже пережила!
Торопясь поскорее разминуться с прохожим, Алекс юркнула в ближайший проулок, где тоже не было ни души. Прислонилась к стене, закрыла глаза, чувствуя только холод. Телефон, смолкнувший было, резко зазвонил снова, и Алекс в испуге вздрогнула. Страшно дрожащими, нет, трясущимися руками прислонила трубку к уху…
– Да? – собственный голос Алекс услышала не сразу.
Её постоянная собеседница, казалось, тоже была взволнована, но взволнована приятно.
– Я знаю, Алекс, слышишь?
Алекс даже не поняла сказанное Майей.
***
– Лекс, это ты? – громко крикнула Майя. – Что у тебя там?
Минут пять Алекс не могла вставить ключ в замочную скважину.
– Дьявол… – сегодня она много ругалась. – Не могу открыть…
– М-м… – понятливо отозвалась Майя. – Тебе помочь?
– Нет-нет! – отозвалась Александра. – Я сама…
Она всё никак не могла унять дрожь в пальцах. Сама не понимая, как, Алекс явилась сюда, в дом подруги. Пропустила сегодняшние лекции, сознавая, что и за это придётся расплатиться. Сжавшееся в испуге сердце, казалось, постепенно возвращалось к прежним размерам, но сама она ещё не успокоилась до конца, даже отнюдь не успокоилась. Неожиданная встреча грозила её надломить… Спустя так много лет!
Ключ всё же оказался в замке. Алекс распахнула дверь и ввалилась в квартиру подруги. Толком не отдышавшись, спросила:
– Так что ты знаешь?
***
– Хотя бы войди! – несмело улыбнулась Майя.
– Да, точно… – рассеянно согласилась Алекс, неловко расстёгивая пуговицы плаща, попыталась улыбнуться, но улыбка вышла похожей на гримасу грустного клоуна при такой же попытке.
– Что с тобой? – обеспокоенно спросила Майя.
– Ничего… – ответила ей подруга, одновременно стягивая с плеч одежду. Вознамерилась повесить плащ на крючок, но промахнулась, уронила плащ на пол, и немного стояла, почти отупело глядя на складки под ногами.
– Алекс, что случилось? – уже требовательно осведомилась Майя, наблюдая, как подруга наклоняется поднять плащ.
– Не знаю… – пролепетала та.
Она действительно не знала, что на самом деле случилось только час назад и случилось ли что-либо. Сейчас она сомневалась даже в том, что видела на улице…
***
Говорить не хотелось, но, чтобы не объясняться самой, Алекс спросила опять:
– Так что ты знаешь, Майя?
Они сидели в кухне и пили чай.
– Помнишь, ты спрашивала, что я любила в юности?
– Да, конечно! – Алекс даже приободрилась. Да, она хотела говорить с Майей о Майе!
Под звук голоса подруги, может быть, воспоминания её, Александры, поблёкнут?!
***
– Так что ты любила? – живо спросила Алекс.
– Я… – Майя стала вдруг нерешительна, словно собиралась признаться не в своей силе, но в постыдной слабости. – Я… сочиняла истории… или маленькие кусочки!
Чуть сказав это, Майя переменилась. И такой Александра не видела подругу ещё никогда! Волшебное преображение, но «виной» ему были не причёска или макияж, а чудом засветившееся в глазах воодушевление. Так иногда путник прибавляет шаг, если посреди словно вечной темноты неожиданно вдалеке забрезжит яркий свет. Он даёт ему силы, веру, а с ними приходит выносливость.
Он, этот путник, тогда снова хочет жить!
Он тогда уже не бредет бессмысленно и отчаянно, но делает всё новые и новые смелые шаги! Он тогда уже не странник, боящийся внезапной темноты, но храбрый искатель приключений!
Алекс сознавала, что именно это чувствует Майя, которая так долго была равнодушна к жизни, бесцельно и бестолково коротала дни. Восхитившись подругой, которая в одночасье стала не похожа на себя; подругой, которая словно нашла нечто ценное, но давно потерянное, Алекс спросила:
– Что же ты делала с ними? – было и любопытно и, правду сказать, не очень —то. И это было странно! Как она, Александра, спрашивала о чём —то, не рассчитывая ни удовлетвориться ответом, ни понять его. Она не вполне сознавала, как давнее увлечение могло служить настоящему, как оно поможет Майе отвлечься от главной её беды – непринятия себя? – Я не понимаю!
Это вырвалось после.
– Ничего… – замешкалась Майя, улыбнувшись чему —то приятному, оставшемуся невысказанным. Она недолго в сомнениях теребила складки пледа на коленях. – Я столько бумаги извела, писала и писала, но ничего… Представь, целые тетради всяких сюжетов, жила вместе с теми, кого придумала, могла, что угодно придумать для них, получала всё, чего хотела сама, их руками… Я была тогда…
Тут она не выдержала, и огонёк в глазах угас. В них блеснули ненужные или необходимые слезинки. Майя старалась выдавить улыбку, но только всхлипнула. Слеза всё же скатилась по щеке, когда она договорила: