Проигранная чудовищу

© Олешкевич Надежда

© ИДДК

Глава 1

Снизу доносились пьяные голоса. Я прижимала шестилетнюю сестренку к груди и тихо напевала песню. Она больше не плакала. Из памяти вряд ли стерлись события сегодняшнего дня, однако Джени перестала вздрагивать от малейшего звука.

– Вот так, – пропустила я сквозь пальцы ее шелковистые светлые волосы. – Марвин больше не тронет ни тебя, ни меня. Спи, цветочек, спи.

Я неотрывно смотрела на дверь, опасаясь, что он ворвется в мою комнату. На полу до сих пор валялись обломки стула. Резной столик лежал на боку возле давно остывшего камина. Холод пробирал до костей. Однако больше трясло от страха вновь услышать шаги по лестнице и увидеть насмешливый взгляд серых стеклянных глаз.

В пьяном состоянии кузен не контролировал себя. Он пару месяцев назад стал нашим опекуном и мог распоряжаться не только имением отца, но и нами. По закону мы – никто. Женщин продавали в работные дома, выставляли на аукционы, обращались с нами как со скотом. Ведь мы – лишь сосуды для наследников. Пустое место.

Меня передернуло от воспоминания об этих словах. Марвин не скупился на детали. Сегодня он перешел черту и пообещал отправить Джени на Север, чтобы там сделали из нее Слепое дитя. Со мной решил поступить менее изощренно. Всего-то продать в игорный дом Норинса в качестве элитной игрушки для богатеев.

– Кузен пошутил, – продолжала я, плотнее укрывая сестренку одеялом. – Все будет хорошо. Он не ожидал так скоро стать опекуном и потому не знает, что с нами делать. Вот и наговорил много гадостей.

– Я не маленькая! – вскинула Джени голову. – Марвин говорил правду. Что мы ему сделали плохого?

– Ничего, цветочек, – сглотнула я подступающие слезы. – Он вчера проиграл много денег, поэтому сердится.

– Но это наши деньги, – упрямо надула губы сестра и зарылась носом в складки моего ночного платья. – Я его ненавижу! Давай выгоним Марвина.

– К сожалению, не можем. Поместье отца теперь принадлежит ему, как и наше будущее.

– Это нечестно!

– Знаю, цветочек, – согласилась я, прислушиваясь к внезапно затихшим звукам. – Но мы вместе и со всем справимся…

Дверь распахнулась. Проход загородил кузен. Его появление не предвещало ничего хорошего. Спину окатило холодом от предчувствия продолжения сегодняшней сцены, где наш ближайший родственник снова начнет ломать мебель и цедить мерзкие слова только ради того, чтобы выплеснуть на нас свою злость.

– Поднимайся!

– Я с тобой никуда не пойду! – заявила я и сильнее прижала сестру к груди. – Иди к своим друзьям и веселись за наши деньги. А нас не смей трогать!

– Я решаю, когда и как буду вас трогать! – гневался Марвин.

По комнате раздались грузные шаги. Он обхватил Джени за талию и вырвал ее из моих рук, а после кинул на другую половину кровати. Я бросилась за ней. Кузен вцепился в мой локоть и потащил за собой.

– Софи! Пожалуйста, не надо! – зарыдала сестренка и поползла следом за нами.

Я потянулась к ней, но опекун резко дернул меня за руку, оттаскивая к двери. Цветочек свалилась с кровати. Однако она быстро поднялась и побежала за мной, вот только Марвин шагнул навстречу и схватил ее за косу. Устрашающе наклонившись, прохрипел:

– Сиди здесь, малявка. Сиди тихо!

– Отпусти ее! – толкнула я опекуна в плечо, но проще сдвинуть стену, чем это чудовище.

– Если услышу хоть писк, то скормлю тебя свиньям. Ты меня поняла? – продолжал он запугивать Джени.

– Поняла, – всхлипнула цветочек.

– А теперь брысь, – скривился Марвин и вышел из комнаты.

Дверь за нами закрылась, отрезая меня от сестренки. Я едва не задыхалась от возмущения. Нутро распирало от желания выплеснуть наружу скопившуюся ненависть к Марвину. Пусть бы узнал, что я это так не оставлю. Да, закон на его стороне, однако почему-то опекун решил, что кто-то ему позволит распоряжаться нами как скотом.

– Ты недостоин носить фамилию Хоуренс. Ты позоришь нашу семью. Мне отвратительна сама мысль о нашем родстве…

– Жаль, что твое мнение никого не заботит, – перебил меня кузен.

От него разило спиртным. Раньше в таком состоянии он уже не стоял на ногах и спал в своей комнате, но сейчас почему-то все было иначе. В глазах читались злость и решительность. Каждое движение, каждый взгляд источали недовольство. Даже то, как больно впивались в руку его пальцы, наводило на мысль, что кто-то сильно его рассердил.

– И я рад, что твоих родителей не стало, – этот ублюдок решил вбить кол в мое сердце. – Боги услышали мои молитвы. Больше никто не будет ставить Грэйса в пример, возводить его на пьедестал и сравнивать нас. Его нет, Софи! Теперь я твой отец, бог, повелитель.

– Ты никогда не станешь ни одним из них. Грязь до самой смерти останется грязью.

Я вжала голову в плечи, заметив, как Марвин замахнулся для пощечины. Но ее не последовало. Нас прервал голос, донесшийся снизу:

– Марвин, сколько тебя ждать?

– Иду! – рявкнул он, глядя на меня в упор.

На губах мелькнула ехидная ухмылка. Кузен зашагал к лестнице, не оставляя мне ни малейшего шанса на спасение. Несложно догадаться, что он собирался сделать – мне уже двадцать один, и я прекрасно понимала, для чего можно привести молодую девушку в комнату с подвыпившими мужчинами.

– Ты этого не сделаешь, Марвин, – протестовала я. – Одумайся. Закажи своим пьяным дружкам девок из красного дома, а меня оставь в покое. Не позорься!

– Закрой пасть! – резко развернулся он, отчего я врезалась в его грудь. – Твое дело – быть красивой куклой. Большего от тебя не требуется. А если станешь противиться – отправлю Джени на Север завтра же.

Кузен сверкнул глазами и втолкнул меня в комнату, наполненную сигаретным дымом и запахом дорогого алкоголя. Я не устояла на ногах и упала на пол. В ладонях запекло. Коса сползла со спины и вымазалась в грязи.

У меня на глаза навернулись слезы. Но от понимания, что ради сестры нужно вести себя смирно, я до боли прикусила щеку и стерпела обиду. Хотя в любом случае не позволила бы слезам пролиться. Не дождется! Скорее Марвин сгорит в диком пламени подземных рек, чем увидит мою слабость.

– А девчонка симпатичная, – раздался насмешливый голос справа.

Неподалеку от себя я заметила пыльные ботинки из тонкой кожи и сжала кулаки. Как унизительно! На мне только ночное платье, ноги босые, волосы не причесаны. В груди заклокотало, щеки запылали, захотелось отползти к дверям и поскорее убежать от пытливых взглядов подвыпивших мужчин.

А их было пятеро. Я заметила двоих за дубовым столом, где лежала гора бумажек – скорее всего, расписок. Один, который уже успел дать мне оценку, вальяжно расселся в кресле, едва не развалившись в нем. Еще двое расположились на софе возле окна. И все эти люди сейчас смотрели на меня…

Я поджала губы и коротко выдохнула. Медленно поднялась. Вздернула подбородок, собираясь достойно вытерпеть эту пытку.

– Вот, ставлю ее, – толкнул меня вперед Марвин и уселся на стул напротив темноволосого.

– Не интересует, – прозвучал его низкий густой голос.

– Как же, Эверард? – воскликнул кузен. – Посмотри на нее. Светлые волосы, пышные ресницы, нежная кожа – хорошая ставка, чтобы отыграть мои деньги обратно.

Так и хотелось сказать, что они моего отца. Но вместо этого я продолжала неотрывно смотреть на кисть тяжелых зеленых штор, всем своим видом давая понять, что с подобной выходкой родственника не согласна. Пусть хоть запросит за меня тысячу урнов – я не продаюсь.

– Марвин, смирись, – подался вперед рыжий мужчина, тоже сидевший с ними. – Карта сегодня не идет. Не твой день.

– Я должен отыграться! – кузен ударил кулаком по столу. Разъехалась стопка бумаг, задрожала чернильница с пером, зазвенели бокалы, а один и вовсе упал, вот только его у самого пола подхватил Эверард и поставил обратно. – Дай шанс. Последний. Она невинна, уверяю. София стоит больше, чем все эти жалкие расписки. Ну же, взгляни на нее.

Его рука легла на мою спину, подталкивая вперед, но я сдернула с себя ладонь. Воспитание не позволило начать пререкаться с опекуном при посторонних. Им было бы интересно узнать, во сколько он меня оценивал пару часов назад – в жалкий дуций!

– Дядя готовил ее к высшему свету. Такую не стыдно показать другим, посмотри же, как молода и красива.

– Я ее сперва сам бы осмотрел, а потом уже выставлял на всеобщее обозрение, – раздался голос самого пьяного из них, на что он получил мой испепеляющий взгляд.

Неужели это происходило со мной? К тому же в поместье отца, самого известного торговца Шаная, у которого закупались влиятельные люди не только столицы, но и всего Межморья. Жаль, он не видел, как быстро пустели накопления, собираемые годами. Марвин умудрился с завидной прытью растратить почти все. Если уже не растратил. Видимо, поэтому пошел на крайние меры и решил продать меня и Джени.

Может, это к лучшему? Нам с сестрой нужно уехать от опекуна, чтобы обезопасить себя. Он ведь способен на жуткие вещи. Кто знает, что ему придет в голову в следующий раз – трудно даже представить. Перед внутренним взором замелькали самые неприятные картины, оставлявшие после себя горечь на языке и ощущение, что такое вполне возможно. Еще немного – и дело дойдет до рукоприкладства.

Я все же посмотрела на Эверарда. Суровый, крепкого телосложения, с волевым подбородком и цепким взглядом. Он не казался человеком, способным по пьяни совершить непростительные глупости. Вот только появилась догадка, что такой может творить жестокие вещи в трезвом уме. К тому же не стоило обольщаться. Все друзья Марвина плохие. Ни один нормальный и уважающий себя лорд не станет водиться с таким, как он. Значит, лучше остаться здесь и попытаться вершить судьбу своими руками, а не надеяться на чью-то помощь.

– Повторяю, не интересует, – спустя минуту молчания произнес Эверард и все же соизволил на меня посмотреть.

Лучше бы он этого не делал!

Взгляд, полный пренебрежения и присущего большинству мужчин высокомерия. Показалось, будто я никто. Пустое место, с которым даже находиться в одной комнате противно. Вот он, яркий представитель этой братии. Они считали, что женщина недостойна даже называться человеком – так, мелкой букашкой, созданной богами по ошибке.

– Марвин, – мягко произнесла я и положила ладонь на плечо кузена, стараясь не показать, насколько это неприятно. – Не видишь, достопочтенного гостя не интересуют женщины. Потому позволь мне подняться в свои покои – я очень устала после насыщенного яркими событиями дня.

Опекун поднял на меня глаза. Я всеми силами изображала покладистость и радушие, будто согласна превратиться в ставку в карточной игре, но… увы… не брали.

– Эверард, да ты рассмотри ее получше, – процедил Марвин и, вскочив со стула, толкнул меня к этому мужчине.

Я едва не упала ему на колени, но в последний момент вцепилась в стол и второй рукой уперлась в подлокотник стула, застыв в десяти дюймах от брюнета. Глаза в глаза. Прямо в синие омуты, в которых можно утонуть, если не знать, что от этого человека лучше бежать без оглядки. Кто он? Чем занимался? Как оказался в поместье моего отца? Я догадывалась, что Эверард плох, но даже не представляла насколько.

Глава 2

– Марвин, зачем же так издеваться над милой дамой?

Мне на плечи легли теплые руки. Я выпрямилась, попыталась скинуть их с себя, а взамен получила радушную улыбку от высокого мужчины с зелеными глазами. Он набросил на меня свой сюртук. А потом, будто не сделал ничего особенного, зашагал обратно к софе.

Его забота тронула до глубины души – я даже растерялась. Друзья кузена неспособны на добро. Значит, это обманный маневр, чтобы ослабить мою бдительность?

Я не заметила, насколько продрогла. Грязный пол холодил голые ступни, а пальцы, которыми я вцепилась в полы сюртука, и вовсе приобрели синеватый оттенок. Следовало с гордо поднятой головой сбросить с себя чужое одеяние и отдать его хозяину, но эта вещь настолько согрела, что я не смогла с ней расстаться.

– Спасибо, – нашла я в себе силы на благодарность и потупила взор.

– Марвин, может, вместо ставки продашь девчонку мне? – произнес сидевший в кресле мужчина, который до сих пор не скупился на «комплименты».

– У тебя не хватит урнов, Родрик! – обернулся кузен и вскоре вновь посмотрел на Эверарда. – Соглашайся, это выгодное предложение. Ты все равно ничего не теряешь.

Брюнет был не в восторге от предложения. К тому же зачем ему давать своему противнику еще один шанс? Это проблема Марвина, что не смог остановиться в определенный момент, спустил все свои деньги и, возможно, уже влез в долги. Неужели он мой родственник? За что судьба наказала нас с Джени таким опекуном?

– Хорошо. Только за треть твоего проигрыша, – прозвучало вместо очередного отказа.

– Но как же? – оперся о стол Марвин. – Ты такой не найдешь во всем Шанае. Уверяю, она настоящий бриллиант.

– Была бы бриллиантом, оставил бы себе, – без особого энтузиазма парировал Эверард. – Но ты решил поставить ее на кон. И как любую вещь, которую можно оценить, я вправе решать, сколько ставить в ответ. Треть, не более.

Кузен заскрежетал зубами. Я же прикрыла глаза, только чтобы отгородиться от их разговора. Это все происходило не со мной! Я сейчас лежала в своей кровати, рядом была Джени, которая любила сбегать из своей комнаты и прятаться у меня. Вот-вот придет мама и пожелает нам спокойной ночи. А затем наступит новый день, где родители живы, где мы счастливы и каждый день не омрачен серостью горьких эмоций и переживаний.

Осталось только открыть глаза…

– По рукам, – сдался мой опекун.

Он сел напротив Эверарда и кивнул третьему, чтобы тот раскладывал карты. Я толком не знала правил этой игры, однако за прошедшие два месяца успела понаблюдать за Марвином и его частыми гостями. Четыре масти. Разные комбинации карт. Отчасти удача, кое-где мастерство – и вот кузен уже рвал на себе волосы, так как проиграл… меня.

Сердце рухнуло в пятки. Онемевшие пальцы не удержали сюртук, и он тоже упал на пол. Нет, это неправда!

Я шагнула назад, но уперлась в чью-то грудь. Вздрогнула. Обернулась.

– Милая Софи, бегите собирать чемоданы, – посоветовал добродушный шатен.

– Ей не понадобятся вещи, – глухо отозвался Эверард, складывая в ровную стопку расписки.

– Дай отыграться, – перевалился через стол Марвин, пытаясь отобрать часть бумаг.

– Это был последний шанс, – грозно посмотрел на него мужчина.

– У меня просто не шла карта. Сейчас все изменится. И София стоила намного дороже, чем треть твоего выигрыша. Это нечестно!

Брюнет поднялся, не обращая внимания на стенания моего опекуна. Он протянул расписки стоявшему за мной мужчине и подцепил пальцем черный сюртук, повешенный на спинку стула. Я же потеряла не только дар речи, но и возможность шевелиться. Не верила. Собиралась до последнего обманываться. Ведь меня растили не для того, чтобы стать чьей-то любовницей или девицей на выгул.

– Можно ей хотя бы переодеться? – вновь вступился за меня шатен. – София замерзнет.

– Это не моя проблема, – даже не посмотрел в мою сторону Эверард, словно сейчас говорил о безделушке.

– Стой! Я тебя не отпущу, – преградил ему путь Марвин. – Никому и никогда так не везет. Ты жульничал!

– Смеешь сомневаться во мне? – Глаза брюнета блеснули черным.

Мне даже на миг показалось, что его зрачки вытянулись и стали вертикальными. Но так не бывает! Как и то, что людей можно проиграть в карточной игре.

Марвин продолжал унижаться. Он обвинял гостя, угрожал ему, в то время как я решила хоть что-то сделать. Проверив, где находился шатен, побежала к двери и вскоре, перепрыгивая через две ступени, взлетела на второй этаж. У меня не осталось времени. Нужно было схватить хоть немного вещей и выбраться через окно, чтобы никто больше не посмел распоряжаться моей жизнью. Да, опрометчиво и безрассудно. И пусть это напоминало отчаянный вопль умирающего, но нужно хотя бы попытаться.

Я добралась до своей комнаты. Обнаружив там заплаканную Джени, не стала ничего объяснять и поспешила к комоду. Что может пригодиться? Драгоценности, теплые вещи, удобная обувь…

– Запри дверь! – бросила я ничего не понимающей сестренке, быстро собирая дорожную сумку.

– Софи?

– Запри, быстрее! – крикнула я, но дверь уже распахнулась.

– У тебя пять минут, чтобы одеться и попрощаться с родными, – снисходительно сказал шатен. – Больше Эверард ждать не станет. Если опоздаешь, то побежишь за каретой, а не в ней.

Я сглотнула.

– Поверь, лучше его не сердить.

Дверь закрылась. Наступила звенящая тишина, отведенная на осознание, в чьи руки я попала. Больше ничего не осталось. Ни родителей. Ни дома. Ни свободы… Меня проиграли в карты, будто я часы или элитный скакун.

– Софи? – неуверенно сделала шаг в мою сторону перепуганная Джени.

– Мне придется уехать, – произнесла я непослушными губами.

В уголках глаз защипало. В груди сдавило – мы с сестрой нескоро увидимся. Никто не позволит взять ее с собой. Вот только я верила, что в ближайшем будущем смогу забрать цветочек, чего бы мне это ни стоило. Да, пройдет время, нужно будет приложить немало усилий, чтобы избавиться от Эверарда, однако я приду за ней. Обязательно приду!

– Держись от Марвина подальше, – порывисто обняла я Джени. – Старайся не попадаться ему на глаза.

– А ты?

– Меня забирают в другой дом, – вымученно улыбнулась я и потрепала ее светлые волосы. – Но все будет хорошо, вот увидишь. Я не оставлю тебя.

– Но ты уже оставляешь!

– Приходится. Поверь, если бы была возможность…

– Возьми меня с собой, – замотала головой Джени. – Возьми, я боюсь Марвина.

– Не могу, цветочек.

– Почему?! – вдруг вспылила она и сбросила мои руки. – Ты не вернешься, как мама с папой! Я тебя никогда не увижу. Предательница! – крикнула Джени и побежала прочь, громко хлопнув на прощание дверью.

Я прикрыла глаза, надеясь, что это не последние слова, произнесенные друг другу. Сердце ныло от необходимости оставить сестренку одну. Но что я могла? Только если убежать вдвоем, но об этом я много и долго раздумывала. И вывод был неутешительным. Нам не выжить без чьей-либо помощи! Самый близкий друг отца сейчас находился за пределами Шаная. Другие родственники не захотели нас принимать – все-таки Марвин наш опекун, и они не могли пойти против закона. А хорошим знакомым нашей семьи я даже писать не стала. Никому до нас нет дела. Мы с Джени остались одни. И теперь нас разлучают.

Стук в дверь вырвал меня из раздумий. Я надела первую попавшуюся юбку, отыскала длинную плотную рубаху, которую натянула поверх ночного платья. Укуталась шерстяным платком и обула кожаные сапожки. Бросив тоскливый взгляд на окно, я вышла из комнаты.

Пришлось последовать за шатеном, который поджидал меня в коридоре и имени которого я даже не знала. Обернулась возле парадного входа. Мысленно попрощалась с поместьем отца, а также с уютным двориком, где проводила много времени, сидя под раскидистым дубом и читая книги. Все так близко и знакомо. Мой милый дом, который теперь стал чужим. Прошлого не вернуть. Но главное, чтобы удалось построить будущее.

– Прости меня, Джени. Я обязательно приеду за тобой, – прошептала я и под руководством все того же мужчины забралась в карету.

– Что ж, в путь, – сел он напротив меня.

– А…

– Эверард поедет верхом, так как недолюбливает молодых и столь красивых дам, а потому не будет докучать нам своим угрюмым видом. Ах да, прошу прощения, не представился. Ной Порсэн, – протянул он руку.

Я проигнорировала ее. Ни в коем случае нельзя сближаться с врагом. Пусть он вел себя добродушно – это лишь иллюзия, чтобы усыпить мою бдительность. Придет время, и друг Марвина покажет, каков он на самом деле.

– Раз лорд Эверард недолюбливает, как вы сказали, молодых дам, то зачем же согласился на сделку с моим кузеном?

– Даже мне это интересно, – усмехнулся Ной. – Он предпочитает одиночество, работу и меня, своего лучшего и единственного друга. Наверное, вы ему приглянулись.

– Сомневаюсь.

– Хотите верьте, хотите нет, но Эверард в другой ситуации дал бы за вас пару дуций, а здесь расщедрился – треть выигрыша поставил.

– Как это мерзко, – поморщилась я и отвернулась.

Взгляд через окошко потянулся к папиному поместью, которое окутал плотный утренний туман. Душа рвалась к Джени. Нутро ныло от желания выпрыгнуть прямо на ходу и побежать назад. Обнять цветочек, заверить, что никто не посмеет ее обидеть, что я всегда буду рядом и даже в мыслях ее не оставлю. Хотелось вцепиться в нее. Так, чтобы никто не смог разжать мои пальцы.

Она была права. Я предала…

Мы наезжали на ямы, и карета неприятно тряслась. С трудом удавалось сидеть ровно, всем своим видом демонстрируя, что я не какая-то игрушка, которую можно купить, сломать и потом выкинуть. Я живой человек!

– Хотел бы сказать, что вдали от кузена тебе будет лучше, – спустя полтора часа пути нарушил молчание Ной, – однако с Эверардом тоже непросто. Он сложный.

– Я не нуждаюсь в вашей жалости.

– Позволь дать тебе совет, – подался мужчина вперед.

Экипаж резко затормозил. Нас дернуло, и я упала прямо в руки Ною. Он широко улыбнулся. В этот же момент открылась дверца кареты – и нашему взору предстал Эверард на гнедом скакуне. Плечи лорда прикрывал черный плащ. Волосы промокли от утренней влаги и торчали в разные стороны. Однако в таком растрепанном состоянии они придавали мужчине еще большей грозности и некой черствости.

Я отпрянула, но Ной нехотя ослабил хватку, придержав на миг возле себя, и не сразу поднял голову на друга.

– Поеду вперед, – сказал Эверард, – нужно уладить одно дело. Встретимся в деревне, в которой останавливались по пути сюда. И будь аккуратнее с ней, Ной. Не испачкай товар.

– Товар?! – охнула я. – Да вы ужаснее…

Дверца захлопнулась прямо перед моим носом. Я проглотила остаток фразы, но не сразу справилась с охватившим меня негодованием. Правильно говорила мама: мне будет сложно. С малых лет учителя твердили о покладистости, о необходимости молчать и улыбаться в любой ситуации, что бы ни происходило. Просто терпеть! С помощью красоты и ума завоевать сердца окружающих – и тогда жизнь станет легче.

Видимо, не станет!

– Я ведь говорил, он непростой, – пожал плечами Ной и сложил руки на груди. – А нам с вами придется провести много времени вместе. Не желаете о чем-нибудь поговорить? Дорога утомительна, если нет хорошего собеседника. И я уверен, узнать вас будет весьма интересно.

– Вы ошибаетесь, – укуталась я плотнее в платок, желая сейчас одного – отгородиться от всего мира.

Пусть меня не трогают. Пусть оставят в покое. Мне и до сегодняшней ночи жилось несладко – с лихвой хватало выходок Марвина, который при любом удобном случае упоминал, как жаждет со мной распрощаться. Вот только он никогда раньше не обижал Джени.

Сестренка… Я выглянула окно, но не увидела вдали папиного имения, так как дом давно скрылся за густым лесом. Как она там? Справится ли без меня? Кузен ведь не настолько плох и не отправит ее на Север, не бросит маленькую девочку на растерзание Видящим. В нем еще жили крупицы порядочности и здравого рассудка. Все-таки мы его кровь. Родные люди.

– Как ее зовут? – словно прочитал мои мысли Ной.

– Джени.

– Еще совсем маленькая.

– Да, мама с трудом ее выносила. Были осложнения. Но зато потом как все радовались ее появлению. Маленький цветочек…

– Почему цветочек?

– Потому что как только она начала ходить, сразу невзлюбила цветочные горшки. Опрокидывала их и заставляла прислугу пересаживать растения на улицу. Говорила, что им очень тесно.

– У тебя очень красивая улыбка, – подметил Ной, и я опомнилась.

Нельзя расслабляться! Он враг, нельзя раскрывать ему душу! Зато можно самой попытаться выведать информацию перед тем, как попасть в руки Эверарда. Казалось, тот грубый мужчина менее разговорчив. Он не станет делиться со мной планами и уж точно рассказывать что-либо о себе.

– Откуда вы знаете Марвина? – начала я издалека.

– Встретились несколько дней назад в Крылатой телеге, что в несколько милей отсюда. Мы как раз туда едем. В целом разговорились. Сыграли пару партеек. А потом он пригласил нас к себе – грех отказываться простым путникам.

На улице послышался странный свист. Карета накренилась, но быстро выровнялась и поехала дальше. В окошке я заметила крутую скалу, могучей серостью возвышавшуюся над нами, с другой стороны увидела пугающую плотным туманом пропасть.

– Не волнуйся, Софи, кучер знает, что делает.

– Почему мы поехали этой дорогой? – занервничала я. – Вы разве не знаете, как ее называют?

– Как, если не секрет?

– Разбойничий путь! Нужно остановить экипаж, на нас ведь нападут, – поднялась я, чтобы постучать кучеру через стенку, однако Ной перехватил мои руки и заставил сесть обратно.