Черный Стрелок

Глава восьмая

Девять человек тщательно обследовали брошенный лагерь, в котором недавно кушали макароны трое «разбойников». Каждую травинку. Каждую царапину на дереве. Десятый, Тиша Кочко, бывший опер из Ширгородского РУБОПа, подставленный (с тайной подачи Хлебалова) умельцами из областной «рыбинспекции» и выкупленный, но уже явно, Хлебаловым же, присматривал, чтобы работа шла как следует. Общее представление о происшедшем у Тиши уже сложилось. Он знал, сколько было нападавших, что они ели, как развлекались и как вели наблюдение. На сосну Тиша лазал сам в надежде отыскать что-нибудь типа нитки или подсохшей кровяной капельки. Не нашел ничего. Ни там, ни на поляне. И проникся уважением к лихой тройке. Следов была масса, но ничего конкретного. Даже паршивой корки с оттисками зубов. Правда, по отпечаткам обуви можно примерно определить рост и вес, да что толку?

– Надо вычислить джип, – сказал Тише бригадир поисковиков по кличке Дыня. – Ну, может, где купили или там, кто, конкретно?..

Кочко вздохнул:

– Это наш джип, – сказал он. – Угнанный. У него протектор характерный.

На поясе у Дыни загудела рация.

– Тебя, командир, – он передал агрегат Тише. – Хозяин.

– Я, – устало произнес Кочко. – Да, работаем. Нет, не обнаружен. Нет, уничтожен – вряд ли. Это же минисейф. Да, будем искать. Конец связи.

– Чего он? – заинтересовался Дыня.

– Кейсом интересуется. Может, говорит, сгорел?

– А может?

– Может, – сказал Кочко. – В мартеновской печи. Я эту систему знаю.

– А чего там было? Бабки?

Кочко пристально посмотрел на Дыню. Под этим взглядом жадный интерес в Дыниных глазках истаял, а на физиономии появилось что-то вроде смущения.

– Да я так, – пробормотал он. – Полюбопытствовал…

– Пошли, – сказал охранник. – Хозяин зовет.

– Сейчас, – Алеша выключил компьютер, но без спешки, чтобы охранник успел увидеть картинку «Starcraft». Пускай доложит по инстанции, что Шелехов иcпользует компьютер так же, как большинство его российских сверстников: играет в игрушки.

В коридоре молоденькая девушка драила пылесосом ковровую дорожку. Охранник мимоходом ущипнул ее за попку, получил кулачком по спине и заржал.

Фомы в приемной не было – только накрашенная, как матрешка, секретарша. Зато в кабинете Хлебалова, помимо хозяина, находился Веня Застенов.

– Я слыхал, ты недоволен? – проворчал Хлебалов.

– Добрый день, Николай Григорьевич! Привет, Веня!

– Привет! – Стена чуть усмехнулся: малыш умеет себя поставить.

– Кому добрый, кому нет, – буркнул Хлебалов. – Мне сказали: ты что-то требовал. Никто ничего не может требовать у меня в доме! Только я!

– Николай Григорьевич, – Алеша посмотрел прямо в глаза опекуну. – Вчера вы поручили мне девушку, которую, кстати, я привел в этот дом. И за которую полагаю себя ответственным. И я не допущу, чтобы ее обидели. Тем более после того, как она осталась сиротой. Как и я. И еще я хочу сказать, что вижу очень неприятное сходство в том, как погибли мои родители – и ее.

– Уж не меня ли ты хочешь обвинить в этом? – грозно произнес Хлебалов.

– Николай Григорьевич, я был мальчишкой, когда погибли мои родители…

– Ты и сейчас мальчишка… – проворчал Хлебалов.

– …И у меня нет фактов, чтобы обвинять кого-то конкретно. Но расследование проведено халатно, даже на мой непрофессиональный взгляд. Вы же, как не раз утверждали, были другом моего отца. И мне известно, что здесь, в Никитске, никто не может с вами не считаться. Почему тогда вы не позаботились о том, чтобы выяснить правду?

– Научили тебя языком молоть в твоей Англии! – проворчал Хлебалов. – Ты не похож на своего отца, мальчишка! Тот верил своим друзьям и не наезжал на них с глупыми подозрениями, когда у них неприятности!

– Вы не говорили мне, что у вас неприятности, – вежливо произнес Алексей.

– Теперь говорю! А теперь скажи: разве не я велел дать тебе документы?

– Вы, – согласился Алеша.

– Разве я не относился к тебе, как к сыну? Разве тебе не хватало денег? Разве тебе в чем-то отказывали? Разве ты не получаешь наилучшее образование, в то время как я вынужден разбираться с курганскими бузотерами, чтобы твое имущество не растащили и не пропили?

– Простите, Николай Григорьевич, но разве Курганский завод не приносит прибыль? – поинтересовался Алеша.

– Приносит! – рявкнул Хлебалов. – Потому что им управляю я, понял?! Не нравится – забирай его! И, я отвечаю, через год его раздавят налогами, закроют к херам наши сраные власти или заберут бандиты. И хорошо еще, если тебя самого не посадят, понял?

– Николай Григорьевич, – спокойно сказал Алеша. – Я благодарю вас, что вы приняли на себя эту обязанность. И благодарю вас за то, что я не испытываю недостатка в деньгах и учусь в дорогом колледже в Англии. Я уже говорил, благодарен и вам, и Вене, и дяде Фиме, и дяде Коле Яблоку, будет земля ему пухом, – если у меня возникают сомнения, я считаю бесчестным утаить их от вас. И таким же бесчестным считаю бросить человека, который мне доверился. Я говорю об Алене. Развейте мои сомнения, успокойте мою совесть – и можете твердо рассчитывать на мою помощь, если она вам требуется.

– Вот это уже лучше, – кивнул Хлебалов. – Касательно твоих родителей ничего говорить не буду: сейчас не до этого. Меня, Алеша, подставили на очень большую сумму. И я должен выкручиваться, иначе упаду не только я, но все, кто со мной связан. И ты в том числе. Кроме того, те суки, которые убили Яблоко, и, скорее всего, похитили Алену Булкину, не унимаются. Я почти уверен, что именно они застрелили ее отца. А вчера взорвали мою машину с ребятами и сбили вертолет.

– Ничего себе! – удивился Алексей.

– А ты думал? Это война, мальчик. А насчет девушки не беспокойся. Я отправил ее в Ширгород, здесь ей оставаться опасно. И тебе, кстати, тоже.

– Мне не хотелось бы уезжать сейчас, – сказал Алеша.

– Тогда изволь выполнять все требования безопасности! – рявкнул Хлебалов. – Или тебя пристрелят, как Яблоко.

– Не понимаю, зачем меня убивать? – пожал плечами Алексей.

– Всадят пулю – поймешь! – отрезал Хлебалов. Но тут же смягчился и прибавил: – Ты – формальный владелец значительных ценностей. Ты наследник. А вот у тебя наследников нет. И завещания ты не писал, верно? Кстати, если ты не передумал учиться дальше, нам с тобой следует оформить наши взаимоотношения. Как только тебе исполнится восемнадцать, я по закону потеряю право вести твои дела. Ты не передумал насчет учебы?

– Нет, – Алексей покачал головой.

– Тогда я прикажу подготовить новый пакет документов, по которому ты назначаешь меня управляющим. Срок проставишь сам: я не знаю, сколько ты намерен учиться. Устраивает?

Шелехов кивнул.

– Тогда, если у тебя больше нет вопросов, – будь здоров. У меня дел и без твоих заморочек хватает.

– Вопрос только один, – сказал Алексей. – Надолго это все?

– Неделя, две, месяц! – раздраженно буркнул Хлебалов. – Откуда я, на хрен, знаю? Надоест – скажешь. Посадим тебя в инкассаторский бронеавтомобиль – и отвезем в аэропорт. Я, Алексей, не хочу, чтобы тебя убили!

Шелехов посмотрел на своего опекуна и почувствовал, что тот говорит искренне.

– Хорошо, – согласился он. – Я подожду, сколько надо.

Провести каникулы в подвале – невелико удовольствие. Но уезжать в Англию не хочется. И вдруг он как-то сумеет помочь Алене?

– Будь здоров! – Хлебалов нажал на кнопку.

– Проводи, – велел он охраннику.

– Пока, Леха! – Застенов пожал Алеше руку. – Будь осторожен… – одними губами прошептал он.

И ощущение доверия, которое возникло у Алексея от последних слов Хлебалова, развеялось.

Пока его не было, в его комнату-камеру принесли видеодвойку и коробку кассет. Кассеты, вероятно, позаимствовали у кого-то из охранников: половина – боевики, половина – порнуха. Чтобы не огорчать благодетелей, Алеша воткнул какое-то мочилово, врубил погромче звук и задумался.

Значит, у Хлебалова проблемы. Финансовые и, если можно так выразиться, деловые. Если, конечно, его заботливый опекун не соврал. Скорее всего, нет. Уж очень реалистично Хлебалов изображал гнев. Должно быть, автор угрожающего стишка намерен выполнять обещания. А вот что касается финансовых проблем, то можно попробовать потянуть за кончик цепочки, который у него имеется: личный счет Алексея в Великобритании. Попытаться выяснить, откуда приходят на него деньги. А затем попытаться продвинуться дальше.

Алеша понятия не имел, что он будет делать, даже если ему и удастся добраться до хлебаловских финансовых потоков. Наверняка это будет какой-нибудь офшор, как это принято здесь, в России… Наверное, Алексею просто хотелось предпринять хоть какие-то действия. Однако его усилия застопорились уже на втором этапе.

Стальной кейс лежал на коленях у Евгения Бессонова. Кейс был заперт.

Шесть человек сгрудились вокруг. Вся армия Ваньки-мстителя. Две боевые тройки да он сам. Семеро – против сотен боевиков, не говоря уже о государственных служителях правопорядка, которые поголовно на содержании у Кольки Хлебалова. Всего семеро, но зато каждый – круче крутых. И у каждого к Хлебалову свой счетец. Личный и конкретный.

– Вырезать кусок – и все дела! – не выдержав, заявил Монах.

– А если рванет? – усомнился Уж, лидер второй тройки, маленький, остроносый, с виду совсем не грозный… И оттого еще более опасный.

– Ну вот и сделай, чтоб не рвануло, – сказал Монах. – Ты ж подрывник!

– А если испробовать ту хреновину, которая замки распечатывает? – предложил Ленечка.

– У нас ее нет, – резонно заметил Уж.

– Я знаю, у кого есть.

– В Кургане? – спросил Бессонов.

– В Никитске. У Веньки Стены.

Все засмеялись.

– Попроси! – предложил Уж. – Приди к нему домой и попроси. Стена тебе даст.

– Из четырех стволов в башку! – добавил Салават, шкафоподобный татарин из Ужовой тройки.

– Домой не надо, – неожиданно сказал Сивый. – Стена ее в машине возит.

– Откуда ты знаешь? – спросил Бессонов.

– Мишка ребятам по пьянке хвастал. Говорил, любую электронику мигом вскрывает. Хоть дверь, хоть тачку.

– В машине, значит… – протянул Уж. – В машине – это уже интересно. Я бы рискнул, а, Бессон?

– Рискни, – согласился Бессонов. – Только один не ходи. Монаха возьми, его рожа в Никитске не засвечена.

Уж скривился:

– Я лучше один, – запротестовал он. – От Монахова трендения у меня уши в трубочку сворачиваются.

– Вот и замечательно! – покровительственно заявил Монах. – Будут не такие лопоухие!

– Я его зарежу! – с тоской произнес Уж.

– Все, – оборвал Бессонов. – Берешь Монаха.

– А может, хрен с ним, с чемонадом? – со слабой надеждой предложил Уж. – Обойдемся без этих бабок!

– Ты, Уж, за себя говори! – возмутился Монах. – Я лично…

– Заткнись, – остановил его тираду Бессонов. – Я не думаю, что это деньги, Уж. Или – не только деньги. Давай, сделай. Все равно трассу пока придется оставить в покое.

– Почему? – удивился Салават. – Тачки же ездят, деньги возят…

– Потому что ты тупой! – сердито сказал Монах. – За жопу возьмут, вот почему!

– Сам ты тупой! – буркнул Салават. – Я знаю, зачем ты в город хочешь!

– Ну-ка, ну-ка?

– Пожрать! – с довольной мордой выпалил Салават.

– Десятка! – восхищенно пропел Ленечка.

Семеро разбойников расхохотались. В том числе и сам Монах.

Глава девятая

В небольшом телевизоре тощий бритый негр с постным лицом прочищал изнутри старательно охающую девку. Оба блестели от пота. Надо полагать, от жара юпитеров, которые остались за кадром.

– …Все, что я смог установить, – набрал Алеша по-английски на клавиатуре портативного компьютера, – это то, что деньги ежегодно переводит один люксембургский банк. Мне надо проследить цепочку, Стив.

– Ты преувеличиваешь возможности нашей банды, Блэкарчер, – ответил Стив. – У вас в России, может, ломать банковские защиты – нет проблем. В цивилизованных странах за это больно бьют по пальцам!

– Тогда пошевели своими мозгами и предложи кое-что получше. У меня что ли папаша – законодатель?

Пауза затянулось чуток подольше, чем требуется для передачи сообщения. Стив Венсон, единственный англичанин в их интернациональной тусовке, размышлял.

– Ладно, Стрелок, – наконец изрек он. – Попрошу отца. Стивен Венсон-старший – большая шишка, парень! Но законники, не говоря уже о законодателях, в наше время стоят недешево!

– Я заплачу, – набрал Алеша.

– Заплатишь. Двести шестьдесят фунтов. Мне.

– Почему именно двести шестьдесят?

– Мне карта новая нужна, а она как раз на столько и тянет. Пока. Береги себя, брат, ты теперь мой должник.

Алексей выключил компьютер и встал. Заветный прямоугольник – плита, перекрывающая потайной ход, притягивала его, как магнит. Стены он уже обследовал досконально. Все четыре. Опыт компьютерных игрушек подсказывал: отпирающая кнопка может располагаться и на соседней стене… И в другом помещении. Но поскольку в другие помещения не попасть, то следует мыслить рационально. То есть отбросить все недоступные возможности. Кроме стен имеется еще пол и потолок.

Начав с пола, Алеша почти сразу же нашел то, что искал. Одна из квадратных паркетин при простукивании отозвалась иначе, чем остальные. Минут через пять с помощью перочинного ножа ее удалось откинуть. Под плиткой обнаружилась небольшая ниша, а в нише – ручка наподобие ручки эспандера. Алексей с немалым усилием потянул ее на себя, и ручка подалась, потянув за собой тонкую стальную струну. Каменная плита с омерзительным скрипом поползла назад… Алеша отпустил ручку, и плита плавно, но достаточно быстро вернулась на место. Никаких следов, кроме паутинной щели и некоторого количества пыли на полу. Пыль Алеша вытер, а затем снова включил компьютер и вызвал план здания. Потайные ходы пронизывали его насквозь сверху донизу, но выходили далеко не во все комнаты. Зато целых два ответвления вели за пределы дома. Куда – неизвестно. Тоннели «уходили» за край схемы. Следовательно, прежде чем осуществлять побег, необходимо провести разведку. И при этом утаить от сторожей, что заключенный покидал комнату. Лучше всего это сделать ночью, вернее, после ужина. Телекамеры в комнате вроде бы не было, но микрофон наверняка имелся. Что ж, микрофон можно и обмануть.

Алеша разглядывал схему до тех пор, пока не убедился, что запомнил ее в мельчайших подробностях. Теперь он без труда мог бы найти любое помещение, правда, понятия не имел, что находится внутри большинства комнат.

Оставшееся время Алеша провел в местной сетке. Узнал ширгородские и никитские новости, выяснил прогноз погоды, ознакомился с местным справочником «Who is who» и скачал кое-что к себе на винчестер, кое-что – на виртуальный диск, с ходу прикинув, к кому можно обратиться за поддержкой. Теоретически. Практически же Алеша решил для себя, что есть только один человек, которому хочется доверять. Клим.

Конечно, Алексей почти ничего не знает об этом курганском неформальном лидере, но очевидно, что он не из команды Хлебалова и достаточно авторитетен, чтобы с ним считались. Разумеется, до Кургана еще нужно добраться. И, добравшись, найти там Клима. Обидно, что ни на кого из старых друзей нельзя положиться. Веня Застенов, конечно, крутой парень и к Алеше хорошо относится, но играть будет явно на стороне Хлебалова. Юматов – тем более. Сам же Хлебалов… Шелехов вздохнул. И еще есть Алена.

Уж и Монах прятались в зарослях сирени. Они провели здесь уже полтора часа к немалой радости городских комаров. Впрочем, в лесу комаров было еще больше. Зато народу меньше. Сиреневые кусты у этого народа были весьма популярны. В качестве отхожего места. Братьев-разбойничков, правда, пока не обнаружили, но все равно удовольствие небольшое. В промежутках между визитами опорожняющихся граждан Монах недовольно бухтел. Уж тоже злился, но молча. Это он предложил укрыться здесь, потому что место казалось идеальным: до застеновского мерса – рукой подать. Оставалось выждать, пока оставшийся в машине шофер-охранник (не Миша, его коллега) задремлет или пожелает выйти проветриться. В идеале – к этим вот кустам. И надеяться, что это произойдет раньше, чем выйдет из подъезда пятиэтажки натрахавшийся Застенов. Это была уже вторая бессонная ночь. Первую Уж и Монах провели на соседней крыше, а днем Уж, прикрывшись удостоверением инструктора по подводному ориентированию (цвет, герб, тиснение), пообщался с местными бабульками и выяснил, что любвеобильный Стена в последний месяц посещает подругу довольно часто. Сообщили ему также, что подругу зовут Нинкой и что родители у нее – «приличные», а вот сама Нинка – блядь. И далее – об общем падении нравов. Уж пообещал принять меры и бабулькам очень понравился.

Застенов был любвеобилен, но не беспечен: приезжал всегда с двумя охранниками. Один сидел в машине, второй контролировал подъезд. Если бы Уж решил застрелить Застенова, он сделал бы это играючи. Выстрелить с хорошей дистанции из винтовки, оснащенной ночной оптикой, а затем скрыться – куда легче, чем без шума проникнуть в запертую машину, нейтрализовать находящегося внутри охранника (да еще так, чтобы ничего не заметил тот, что в подъезде), а затем отыскать в салоне или в багажнике прибор размером с видеокассету.

Очередной гуляка, вихляясь, направлялся к сиреневым зарослям. Ширинку он расстегнул еще загодя.

– Есть идея, – прошептал Монах.

– Какая? – насторожился Уж.

В минувшие два часа основные идеи его напарника генерировались в двух направлениях: пожрать и поспать.

– Кинематографическая.

Гуляка опорожнился и приступил к сложной процедуре засупонивания.

– Братан! – радостно завопил Монах, выныривая из кустов. – Здорово!

Гуляка тупо уставился на него.

– Ты… это… кто?

– Я! – весело заорал Монах, налетая и больно щелкая по головенке червяка, свешивающегося из расстегнутой ширинки.

– Бы-ля! – взвыл мужик. – Бы-ля! Ты!

Монах ловким толчком направил его к мерсу.

– Ты! Сука! Козел! – визжал оскорбленный писун, размахивая руками и норовя поквитаться с врагом. Поквитаться ему не удавалось, поскольку враг все время оказывался вне поля зрения, и законное негодование писуна обрушивалось на толстую спину мерса.

Нельзя сказать, что подобное обращение понравилось тому, кто сидел в салоне, но телохранитель Застенова показал себя человеком дисциплинированным: вместо того чтобы выскочить из машины и лично навешать трендюлей, вызвал по «трубе» напарника:

– Вася, спустись. У меня на капоте алкаши передрались.

Монах элегантно подставился под плюху, взревел:

– А, ты драться!!! – сгреб бедного гуляку, развернул, незаметно, но очень точно ткнул пальцем в живот – и бедолага смачно метнул блевотину на лобовик мерса.

В этот момент рядом возник Уж и вцепился в Монахов локоть.

– Коля, Коля! – запричитал он. – Ну кончай, Коля!

– Убью!!! – ревел Монах, встряхивая несчастного гуляку так, что с него свалились незастегнутые штаны. – Убью!!! – и незаметно поддавал коленом мерс.

Тщедушный с виду Уж висел на нем и жалобно причитал.

Из подъезда появился Вася и, не долго думая, пустил в ход внушительный кулак. Только целил он в Монаха, а попал почему-то по стеклу мерса. Стекло выдержало, набитый кулак – тоже. Монах с пьяным воплем выпустил впавшего в оцепенение гуляку, споткнулся о него и, падая, боднул застеновского телохранителя в переносицу. Боднул и рухнул на него, придавив к земле. Высший пилотаж!

Тут боевая натура водителя не выдержала, он распахнул дверцу… внезапно замолчавший Уж рубанул его по горлу.

– Извини, земляк, – сказал Монах совершенно ошалевшему гуляке. – Обознался. На, опохмелись! – сунул ему стольник и прыгнул в машину.

– А если он в самом деле захочет уехать? – спросил Фома. – Неужели вы его отпустите, Николай Григорьевич?

– Не болтай глупостей! – отрезал Хлебалов. – Сначала надо вымести все лишнее из его башки. Приедет Юматов – пусть думает. Они с Венькой слишком беспокоятся о мальчишке!

– А вы, Николай Григорьевич?

– Я? – Хлебалов хохотнул. – Я, Фома, слишком многого достиг, чтобы беспокоиться о ком-то. Парень пока мне нужен. И в будущем тоже может быть полезен. Свой человек за бугром, преданный и понимающий в тамошних законах дорого стоит.

– Дороже тех миллионов?

Хлебалов хмыкнул.

– Бывает, что и дороже.

– А по мне, – сказал Фома, – я бы подключил наших психиатров – и через месяц у нас был бы вежливый и покладистый мальчик.

Тут Фома вздохнул.

– Мысль верная, – согласился Хлебалов и посоветовал: – Скажи об этом Застенову.

– Застенов – грубый и несдержанный мужчина.

– Вот это точно! – Хлебалов расхохотался. – И гомиков на дух не переносит.

– Я не гомосексуалист, – обиженно произнес Фома. – Я бисексуал!

– Да мне насрать, – грубо сказал Хлебалов. – Лишь бы ты не ленился и шесток свой знал. Намек понял?

– Понял, – пробормотал Фома. – Сурьин звонил.

– Ну? Что ж ты молчишь, дурень! – рявкнул Хлебалов. – Что?

– Он согласен. Деньги переведет, как только получит девчонку.

– Отлично! – Хлебалов хлопнул секретаря по плечу. – Но расклад будет другой. Пусть переведет половину, потом девчонка, потом – вторая половина.

– А если не согласится?

– Согласится. Один контрольный пакет Речбанка потянет больше. А соплячка – это не только банк, но и весь концерн. Какой был бы для нас вариант! – Хлебалов вздохнул. – А «Речтранспорт»? «Речтранспорт» да моя «рыбинспекция» – и вся Юрь у меня в кармане! Ах Медведев, ах сука, какой вариант погубил! – Хлебалов сокрушенно покачал головой. – От Филина ничего?

– Пока нет.

– Все, свободен.

Фома вышел, а Хлебалов занялся бумагами…

Алеша еще некоторое время наблюдал за ним, потом воткнул на место затычку и двинулся дальше.

На первый «глазок» Шелехов наткнулся случайно: зацепился рукавом за ржавый гвоздь – и нечаянно вывернул пробку, закрывавшую дырку в стене. Заинтересовался, посветил фонариком, ткнул пальцем – и разорвал обои, которые наклеили при ремонте, не ведая о потайном отверстии. Обнаружив первый «глазок», Алексей принялся за поиски других – и преуспел. Смотровыми дырками были «оборудованы» далеко не все комнаты. Так что с кабинетом Хлебалова Алеше просто повезло. Еще в кабинете имелся точно такой же лаз в потайной ход, как в Алешиной комнате. С той разницей, что рядом с комнатой, в которую был «заточен» Шелехов, имелся рычаг, отпиравший тайную дверь из тоннеля (перед тем, как отправиться в путешествие, Алексей убедился, что механизм исправен), а здесь такой рычаг был срезан, а на кирпичной кладке остался черный след газового резака. Возможно, существовал какой-то другой способ попасть в кабинет из потайного хода, но искать Алеша не стал: слишком долго и рискованно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.