Зодиак Улитки

Аскольд даже не сразу понял, о чём вопрос. Постепенно дошло, что Ваня, конечно же, слышал, о чём говорили на заднем сиденье.

Тем временем Муругана скрылась за дверью хосписа, играючи сложив в движении зонт. Аскольд перевёл взгляд на Ваню и спокойно ответил:

– Кроме того, что Семёну требуются медикаменты, ничего существенного.

– Можно, я тоже посмотрю?

На мгновение Аскольд замялся. Но надежда на свежий взгляд Вани взяла верх.

– На, держи, – протянул планшет. – Три папки с семнадцатью файлами в каждой. Практически одинаковые. Заметишь что-то необычное – с меня бутылка дорогого коньяка.

– Да я не пью, – усмехнулся Ваня.

– Ну, тогда просто премию выпишу.

– Деньгами лучше, – довольно кивнул и погрузился в изучение похождений Семёна по торговому центру.

<¤¤¤>

Звонко постукивая сложенным зонтом по гранитному полу хосписа, не снимая шляпы, Муругана шагала к кабинету главврача. Не поворачивая головы, глядя исключительно перед собой, она ловила на себе горящие надеждой взгляды. Её здесь уже достаточно хорошо знали, а она успела познакомиться с амбулаторными картами почти всех. Одни её считали ведьмой и колдуньей, другие чуть ли не сестрой Терезой.

– Какой отвратительный солнечный денёк, – весело заявила Муругана, заходя в кабинет.

Главврач оторвался от монитора компьютера и, поправив на переносице очки, сказал:

– Ненадолго. Завтра будет пасмурно, дождь и, возможно, гроза. Вот, прогноз погоды. – Он ткнул пальцем в монитор.

Немолодой, с легко одутловатым лицом мужчина в белом накрахмаленном халате с ярко-красной каплей (значком почётного донора) на левом лацкане, сияя улыбкой и розовой лысиной с мелкой порослью на макушке, поднялся из-за стола и двинулся навстречу гостье.

– Муругана, милая. А я ведь знал. Мне и министр уже звонил, предупредил, что ты нас навестишь. Ждал, очень ждал. Проходи. Ничего не предлагаю, знаю, что всё лишнее.

– У меня мало времени, – остановившись посередине кабинета, заговорила Муругана. Она заложила руку за руку на груди, явно давая понять, что не склонна к проявлению ответных любезностей. Но тем не менее, продолжала улыбаться. – На сегодня планируется коррекция одной молодой особы. После неё можно добавить в очередь ещё пару-тройку желающих.

– Вот-вот, как раз троица и набралась, – закивал главврач. Во сколько доставить?

– Везите к девяти часам. – Муругана на секунду задумалась. – А что, эти трое быстро согласились?

– Больные согласились мигом. Они понимают, что это последний шанс. А родственники немного поломались: каковы риски, сколько стоит, какие гарантии?

– Ты всё объяснил?

– Естественно, – главврач развёл руки в стороны. – Родственников, как обычно, до процесса коррекции не допускаем?

– А кто родственники? Значимые люди? – прищурилась Муругана.

– Да нет, – руки главврача опустились в карманы халата, – семья генерала в отставке, родственники владельца сети барбершопов и жена-старушка директора мебельной фабрики, здание которой давным-давно снесли, насколько я знаю.

– Нет, родственников точно не надо. А генералу сколько лет?

– Семьдесят ровно.

– Интересно.

– Да, интересный экземпляр, – главврач подошёл к столу и начал кликать мышкой, разыскивая нужную информацию на компьютере, – Всё про баллистические ракеты рассказывает, когда под препаратами. Я расспросил родственников, он действительно в ракетных войсках служил. Ага, вот нашёл: Моисеенко Пётр Ильич, генерал-майор ракетных войск в отставке.

Глаза Муруганы вспыхнули, рот скривился в улыбке.

– День становится приятным, милый Фазиль Рифатович. Этот человек мне очень пригодится. Поправим ему здоровье, сделаем из него железного воина, и он ещё послужит нашему общему делу.

– Рад, что улучшил тебе настроение, – главврач слегка подпрыгнул, возвращаясь к Муругане. – Доставим ровно к девяти. Не опоздаем, обещаю.

– Хорошо, – сказала Муругана и развернувшись, шагая к выходу, спросила: – Как здоровье супруги?

– Новые почки работают прекрасно, – затараторил главврач, – никаких патологий, совместимость идеальная, всё просто замечательно.

– Как я и обещала, – с каким-то безразличием, блуждая в собственных мыслях, сказала Муругана. И в самом дверном проёме неожиданно остановилась, повернулась к Фазилю Рифатовичу и пристально на него посмотрела.

Под потолком кабинета зависла тишина, в которой слышались далёкие голоса медперсонала, звуки переставляемой мебели, чириканье воробьёв на подоконнике. Улыбка слетела с лица главврача. Он неуверенно спросил:

– Может быть, что-то ещё?

Муругана вытянула вперёд руку, ткнула медика в грудь, будто пытаясь пронзить насквозь, и спросила:

– Так ты говоришь, ракетные войска?

– Да, – ответил главврач.

– Баллистические ракеты?

– Да.

– А ведь сын пошёл по стопам славного отца, – Муругана легонько постучала пальцем по своему виску. – И тоже служит.

– Да? – удивлённо спросил главврач.

– Очень хорошо. Жду в девять. – Муругана резко развернулась и стремительно вышла из кабинета.

<¤¤¤>

Сидящие в машине видели, как из открывшейся двери главного входа хосписа сначала показался зонт, а затем под него пристроилась Муругана. Она находилась в прекрасном расположении духа, что читалось по её выражению лица. Небрежно удерживая зонт в руке, Муругана шла какой-то фривольной походкой, будто вышла не из медицинского учреждения, а из ресторана. Пару раз солнце попало на лицо и шею, вызывая удивительную реакцию: участки кожи покрывались тёмно-пепельным налётом, источая лёгкий дымок, будто тлела бумага, брошенная на горячую кухонную плиту.

– Что-то босс себя совсем не бережёт, – заметил Ваня с переднего сиденья.

– Главное, чтобы вся на солнце не вылезла, – уточнил Аскольд. – А это восстановится быстро.

И действительно, когда Муругана запорхнула в салон автомобиля, серые пятна на лице уже поблёкли, кожа медленно принимала обычный цвет с чуть желтоватым оттенком.

Прислонив сложенный зонт к спинке переднего кресла, закинув шляпу к заднему стеклу, Муругана обвела всех взглядом и спросила:

– Ну, что, посмотрели видео с гуляющим по торговому центру Семёном?

– Ну, да, посмотрели, – ответил Ваня.

– Я пересмотрел несколько раз, – добавил Аскольд.

– И?

– Ничего, – снова отозвался Ваня.

– Очень странно, но похоже, зацепиться не за что, – Аскольд не скрывал разочарования.

– Нисколько не сомневаюсь, что вы оба смотрели очень внимательно. Но вы упустили один момент.

– Какой? – нетерпеливо заёрзал на сиденье Аскольд.

Ваня удивлённо повернул голову.

– На видео кое-что не сходится. И сразу этого, конечно, не заметить. Дай-ка, – Муругана протянула руку. Аскольд послушно отдал планшет. – А теперь смотрите ещё раз и внимательнее. Я покажу.

Мысль, возникшая в голове Семёна, когда он отъехал достаточно приличное расстояние от торгового центра, показалась удачной. Даже, в некотором роде, логичной. Ну, конечно же, им нужен именно этот парень.

Поначалу Семён двигался в сторону областного отдела полиции, в надежде хоть кого-то вырвать из камеры предварительного заключения. Неизвестно, сколько выловили за ночь и утро доблестные, щедро проплаченные, наряженные в форму полиции подручные Муруганы. При этом, полицейскими они были самыми что ни на есть настоящими. Как и медики в клиниках, фельдшера на скорых и даже главврач хосписа. Всё это Семён узнал от Юры, молодого паренька, работника театра, который вот уже как сутки не выходил на связь и никак не давал о себе знать. И это было дурным знаком.

Летучие отряды местной полиции вылавливали мелких нарушителей, в основном иногородних студентов и молодых людей разнокалиберных профессий, прибывших в город из области в поисках приличной зарплаты. Все они якобы попадались на мелких кражах в магазинах и торговых точках, – от продовольственных супермаркетов, до салонов сотовой связи. С Юрием этой информацией, в свою очередь, поделился бригадир рабочих сцены, его начальник в театре, которого все сослуживцы звали по-свойски – Лопатыч.

Леонид Палыч был человеком не злым, даже добрым. В этом Юрий не сомневался. И настолько же искренним. Бригадир не скрывал своего крайне уважительного отношения к Муругане. Этой удивительной знахарке, кудеснице, как говорил о ней сам Лопатыч, вернувшей к жизни его супругу Тасю. А ещё вылечила вылезший на нервной почве ревматизм Лопатыча, практически подарив ему новые ноги. Удивительно, но бригадир сам об этом рассказал.

Семён прекрасно понимал, какова цена всех этих актов милосердия Муруганы. Её цель – как можно быстрее и глубже распространить нити своего влияния во все области и сферы жизни этого города. Она жадно собирала адептов, своих сторонников и приверженцев, готовя им в будущем роль обычных слуг. И это в лучшем случае. Скорее рабов, выполняющих всю чёрную, грязную работу.

Будущие повелители Земли, представители высшей касты, способные подарить человеку неограниченное здоровье, невероятно длинную жизнь, и они же способные это всё отнять в одно мгновение, уничтожив по капризной прихоти или элементарно пустив на корм. Понемногу, но методично существа Цъёйфи прибывали на Землю через портал единственной уцелевшей Улитки.

Об этом Семён лишь собирался рассказать Юрию.

С помощью информации, полученной от Лопатыча, Семён совместно с Баоху начал разрабатывать план по возврату контроля над Улиткой.

Сегодня Юрий пропал, и у Семёна появилось нехорошее предположение, что паренёк теперь узнает о многом на личном опыте. А помогут ему в этом подручные Муруганы. Они сделают из него очередной «факел», проводника-смертника в спирали Улитки, который сгорает при срабатывании излучения-защиты. Так происходит всегда, когда используют только один ключ, чтобы зайти в Улитку. Для открытия портала изнутри Улитки нужен ключ Проводника.       Проводник как гарантия обоюдного согласия сторон, инопланетных цивилизаций, готовых проникать друг к другу в миры в торговых, культурных, научно-технических или других целях, имел собственный мастер-ключ, способный открывать любые двери-порталы Улитки.

«Факела» прекрасно восполняли отсутствие Проводника.

Становилось понятно, что деятельность создаваемой Муруганой безжалостной системы по распространению влияния на что бы то ни было, зашла слишком далеко. Именно сейчас наступал критический момент, когда необходимо предпринимать самые решительные действия.

Теперь она добралась до театра. Ей нужна срочно площадка для более широкой пропаганды и легализации на муниципальном уровне предоставления услуг, которые Муругана выдаёт за медицинские. Может она именно сейчас проталкивает какую-нибудь благотворительную программу, типа «Здоровье в массы!» или «Скажи болезням – нет!».

Отлично Муругана знала, чем подкупить власть. Кто не знает поговорку «Здоровье не купишь»? Вот она, та самая валюта, дороже любых драгоценностей, золота и алмазов вместе взятых. А кто из вменяемых людей не желает здоровья себе и своим близким?

И у Муруганы есть такие возможности, чтобы бесстыдно скупить всех на корню. С потрохами.

Она брала цепкой хваткой человека за его страх, давая взамен новую кожу, новые суставы и кости, новые конечности и органы, и даже возвращала зрение и слух. Она творила чудеса, словно новый мессия. При этом чётко обосновывала свои способности с научной точки зрения. При этои имелись инструменты и высокотехнологичная аппаратура, которую она могла продемонстрировать любому, кто усомниться в её невероятных способностях. И люди начинали верить. В большей мере те, чьё здоровье, или здоровье их родственников пошатнулось настолько, что современная фармакология вместе с медициной уже не могли помочь. И даже объём денежных трат не играл никакой роли.

И как только в сознании вновь появился образ того самого паренька, которому он помог выпутаться из неприятной ситуации в книжном магазине, Семён развернул мотоцикл и, прибавив скорости, поехал к зданию театра.

Нет, в провидение он не верил. Случайности бывают, но это всего лишь случайности, не более. И тем не менее, что-то подталкивало Семёна к мысли, что Феликс – именно тот, кто им нужен. Именно сегодня пропал Юрий и именно сегодня Семён встретил Феликса, который работал в том же самом театре, что и предыдущий их информатор.

Не слишком ли это цинично, предлагать Феликсу занять освободившееся место Юрия? Если Семёну всё равно, то чем он лучше Муруганы, не ведущей счёт человеческим жизням. Главное – достижение цели. Ну, а что в данное время было для самого Семёна главной целью. Бесспорно, это борьба за будущее всего человечества. Полноценной жизни под лучами Солнца, а не во мраке, уготованном Цъёйфи для всей Земли.

Колоссальный план погружения планеты в постоянную тень, в полумрак постапокалиптических времён. Для людей этот мир превратиться в забытый богом уголок, нисколько не пригодный для полноценной, привычной жизни. Планета станет чужой.

А вдруг Феликс испугается. Вдруг в душе он розовый и пушистый. Семён печально усмехнулся при этой мысли. Да, такое тоже бывает. Но пока не состоится разговора, выводы делать рано. Откажется Феликс, – будет искать другие варианты.

Мотоцикл занял уже привычное место во дворе кафе.

До здания театра не очень далеко. Всё здесь почти центр города. Но пока шёл, Семён успел взвесить все «за» и «против». Уверенность сменялась сомнением, сомнение уступало место решительному настрою, доходящего до бойцовских порывов: если придётся кому-то открутить голову, то он готов.

До этого времени обходилось без крови.

Всё потому, что Семён и армия его друзей-байкеров, оберегавшая Баоху, Проводника Улитки, ещё по-настоящему не сталкивались в Мугуаной и её помощниками.

В двери служебного входа Семён зашёл чуть ли не на цыпочках. В теле сжалась пружина, готовая в любой момент молниеносно распрямиться. Заметь он сейчас Лопатыча, то в ту же секунду спрятал бы свою голову подмышку и покинул здание театра. Прекрасно понимал, что встречаться с бригадиром рабочих сцены не следует ни при каком раскладе.

Подойдя к окошку вахты, он кинул быстрый взгляд за стекло на пьющего чай в углу небольшой комнатки охранника, пенсионера неопределённого возраста. Обратился к женщине в желтоватом парике, сидящей за столом возле самого окошка.

– Добрый день!

Марина Харитоновна достаточно прохладно оценила байкерский прикид посетителя и ответила:

– Здравствуйте. Здесь служебный вход.

– Я понимаю, – не смутившись, продолжил Семён, – именно поэтому я и зашёл сюда, а не в билетные кассы.

Вахтёрша заелозила на стуле. Охранник метнул колкий, недобрый взгляд.

– Вы к руководству? – спросила женщина с нескрываемым недовольством в голосе.

– Пока ещё точно не знаю, – улыбнулся Семён.

– То есть? – прищурилась Марина Харитоновна.

– Один из ваших сотрудников, – Семён придумывал на ходу, – оставил на кассе книжного магазина, тут неподалёку, вот это.

Он достал из внутреннего кармана куртки чёрное портмоне, в котором всегда таскал помимо прочего ворох разномастных банковских карточек, и показал его через стекло вахтёрше.

Та встрепенулась, внушительных размеров портмоне за секунду настроило её на заинтересованный лад.

– И вы знаете, чьё это?

– Ну, конечно, – Семён изобразил на лице участливую радость. Достал первую попавшуюся карту и медленно начал читать якобы имя владельца. – Фе-ли-кс…

– Есть, есть тут у нас такой, – перебила Семёна Марина Харитоновна. – Наитин. Нет, этот не из руководства. Давайте сюда это хозяйство, я ему после репетиции передам.

– Э, нет, – помотал головой Семён, – я нашёл, я ему лично и отдам.

Марина Харитоновна скривила недовольную гримасу, а в глазах мелькнул огонёк раздражения.

– Погодите, мужчина. А как же вы узнали, что владелец потерянного работает в театре? Вы что ли экстрасенс?

И снова Семён доверительно улыбнулся.

– Ну, что вы. Какой там экстрасенс. Тут у человека, – он хлопнул ладошкой по развёрнутому портмоне, где покоился сложенный полис ОСАГО, – расписание репетиций. Вот и сегодняшняя отмечена. Я потому и был уверен, что Феликс сейчас на работе.

Семён говорил без запинки и удивлялся самому себе, – как же удаётся так складно врать.

Вахтёрша на несколько секунд задумалась, буравя глазами бородатого посетителя.

– Ну, ладно, – сдалась Марина Харитоновна. – Если Андрей Андреич сходит до помрежа. – Она обернулась к охраннику. – Не дойдёшь до сцены? У них там репетиция. Пусть позовут ненадолго.

Андрей Андреич крякнул по-стариковски, поднялся с насиженного места и с непонятным выражением лица покинул комнатушку через узкую дверь, расположенную за турникетом рамки металлодетектора. Чтобы Семёну через такую рамку пройти дальше в театр, пришлось бы в первую очередь снять тяжёлую проклёпанную куртку.

– А вы пока, мужчина, – предложила вахтёрша, – присядьте на скамеечку.

Возле окна действительно стояла невысокая скамейка. Видимо, для таких случайных посетителей, как Семён.

– Спасибо большое, – как можно мягче ответил он, – я лучше на улице, возле входа подожду. Прохладно тут у вас. –      И поёжился, в шутку сложив руки крест на крест и похлопав себя по плечам.

Марина Харитоновна шутку не оценила, сморщила нос и поджала губы, будто бы говоря: «Ну, как хотите». И молча продолжила наблюдать за Семёном.

Тот, сделав неопределённый жест рукой, вышел на крыльцо. Прислонился к шершавой серой стене рядом со знаком перечёркнутой дымящейся сигареты и начал ждать. «Только бы не встретить Лопатыча», – продолжала колоть занозой неприятная мысль.

Неспешной походкой Андрей Андреич дошёл до пульта помощника режиссёра, став рядом так, чтобы его как можно лучше выхватывал из темноты закулисья свет дежурного фонаря, и сказал:

– Там к Наитину какой-то бородатый рокер пришёл, кошелёк его принёс. Говорит, что в книжном магазине нашёл. Хочет вернуть.

Помощник режиссёра медленно повернула лицо к охраннику.

– Андрей Андреевич, какой кошелёк? Какой рокер? У нас репетиция в самом разгаре.

– Ну как знаете, – буркнул охранник, – там кошелёк большой. В нём, наверняка, и деньги, и карточки разные, и документы. Моё дело маленькое – я передал.

И он, как пришёл за кулисы, так же спокойно пошёл обратно. Судя по всему, ему и вправду было начхать. И не только в этом случае.

– Не театр, а проходной двор, – почти прошипела себе под нос помощник режиссёра. Но всё же придвинула к лицу микрофон на гибкой металлической ножке. – Феликс Наитин, подойди на вахту. Тебе принесли пропажу. Повторяю! Наитин, подойти на вахту театра, к тебе подошёл человек, хочет вернуть кошелёк.

Помреж оттолкнула микрофон и, переключая внимание на происходящее на сцене, печально добавила:

– Кто бы мне мои деньги вернул…

Когда сообщение разнеслось по проводам и вылетело из динамиков внутреннего оповещения, по-настоящему встрепенулись двое – Феликс, решивший немного поработать над новой пьесой и разложивший большой блокнот на клеёнке стола, и Лопатыч, поднявшийся в театральную кафешку слегка перекусить.

Феликс недоуменно хмыкнул, отложил в сторону ручку. Может, кто-то решил над ним подшутить? А быть может, на что-то развести? Время сейчас непростое, чего только не происходит. Вот, и утреннее происшествие тому подтверждение. При этой мысли, когда он уже поднимался по лестнице из-под сцены, решил не отключать бдительность и держать ухо востро. Так, на всякий случай.

Лопатыч, сидевший за столиком в одиночестве, решив не присоединяться к Серёге и Сане, пил горячий шоколад со слоёной булочкой. Сначала он поднял вверх лицо, будто волк, принюхивающийся к долетевшему с порывом ветра запаху добычи. Затем встал из-за стола, бросил ребятам из бригады «Не торопитесь». А сам, не говоря больше ни слова, прошёл мимо кассы буфета, кинул на пластиковое блюдечко купюру и вышел.

Охранник тем временем, вернувшись на удобный мягкий стул, глянул на стеклянную перегородку вахты и спросил:

– Куда делся?

– На улицу вышел, – ответила вахтёрша, – холодно ему тут.

– С похмелья, наверное, вот его колотун и пронял, – предположил Андрей Андреич и погрузился в дальнейшее разгадывание сканворда.

Первое, о чём подумал Феликс, подойдя к рамке металлодетектора, что его действительно разыграли. Никто на вахте его не поджидал, никаких кошельков не принёс. И он бы ушёл, возможно, дойдя до пульта помрежа, чтобы выяснить: кому это в голову взбрело дёргать по вымышленному поводу, ведь не Первоапрель же на дворе, в самом-то деле?

Его заметил зоркий глаз Марины Харитоновны. Она подалась всем телом через письменный стол к окошку и громко позвала:

– Наитин, иди сюда!

С искренним чувством удивления Феликс подошёл к стеклу вахты.

– Да, Марина Харитоновна?

– Я так понимаю, – серьёзным тоном продолжила вахтёрша, – тебе сегодня крупно повезло. Там вот, – она махнула на входную дверь, – человек пришёл. У него твой кошелёк.

– Кошелёк? – переспросил Феликс.

– Ну, или портмоне, – сдвинула брови Марина Харитоновна, —какая разница. В нём и карточки, и деньги, и расписание репетиций. Бугай такой принёс, в кожаной куртке и с бородой.

– Рокер, скорее всего, – подал голос из угла охранник.

– Ну, наверное, – кивнула женщина. – Иди, ждёт он тебя. Если будет что вымогать, то зови нас. Отобьём, да, Андрей Андреич?

– Полицию вызовем, – поёрзал на стуле тот.

Феликс тут же вспомнил утренних полицейских возле книжного. С такими встречаться точно не хотелось бы. Вспомнил и бородача в кожаной куртке. Неужели тот самый? Надо же, разыскал его. Зачем, интересно?

Свой кошелёк Феликс не терял, это точно. Портмоне сроду не было. Значит, это просто уловка, надуманная причина.

Он даже вспомнил его имя. И как они пожали друг другу руки. Вспомнил удивление в его глазах, когда Феликс сказал, что работает в театре. Быть может, причина именно в этом: Семён будет просить Феликса о чём-то таком, что напрямую связано с театром?

Тряхнув чёлкой, разгоняя рой противоречивых предположений, Феликс вышел на улицу под козырёк и увидел стоящего возле стены Семёна.

– Привет, – слегка натянуто поздоровался Семён.

– Здравствуйте, – сказал Феликс, отвечая рукопожатием.

– Давай на «ты». Не против?

– Нет.

– Хорошо. Прогуляемся?

– Вообще-то, у нас репетиция, – нахмурился Феликс. – Я на работе.

– Пойдём-пойдём. Вон, по аллейке пройдёмся, – настойчиво заговорил Семён, слегка подталкивая собеседника под локоть. – Выкраду тебя из храма Мельпомены минут на пятнадцать, не больше.

Сцен неповиновения устраивать не хотелось, да и чувство доверия к этому здоровяку никуда не улетучилось. Репетиция закончится не раньше, чем через полчаса, так что, почему бы и не прогуляться. Нужно выслушать Семёна. Для чего он всё-таки пришёл…

– Ладно, – согласился Феликс, спускаясь по ступенькам крыльца. – Кошелёк – всего лишь предлог?

– Точно. Но не сказал бы, что идёшь на работу в театр, я бы тебя не нашёл.

Дошли до аллеи и словно два старых приятеля неспешно зашагали в тени развесистых лип. По задумчивому виду обоих можно было на секунду предположить, что ведут беседу два современных философа, либо учёных, занимающихся какой-нибудь проблемой наиважнейших процессов, происходящих на грешной Земле-матушке. Хотя, по наряду Семёна можно было предположить, что он не учёный, а скорее суровый вышибала.

– Юрий сегодня на работе не появлялся, верно? – спросил Семён.

– Юрик? – в свою очередь удивился Феликс. – А ты откуда знаешь? Знакомы?

– Знакомы, – кивнул Семён. – Юрий был нашим информатором, а лучше сказать – связным.

– Почему был? Что ты вообще о нём знаешь? С ним что-то случилось?

Феликс хотел остановиться, чтобы пристально взглянуть собеседнику в глаза, но Семён так же настойчиво, как у служебного входа, подхватил его под локоть, заставляя двигаться дальше.

– Я не знаю, где он сейчас. Это правда. Могу лишь предполагать.

– А какую информацию он вам предоставлял? – Феликс специально акцентировал на «вам», давая понять, что догадывается, что за Семёном наверняка стоит целая группа людей, а, может быть, и целая организация. Насколько влиятельная, он постарается выяснить в ходе разговора.

– Чтобы не скакать с одного на другое, давай я расскажу подробно и последовательно. Тем более, что для тебя это теперь тоже важно.

Прикинув, сколько займёт по времени рассказ в стиле «подробно и последовательно», Феликс понял, что на завершение репетиции он вряд ли успеет. Ну, да и ладно, начнут без него. Опоздает на разбор декораций, не страшно. Тем более, что интерес к Семёну стал постепенно разгораться, словно костёр от одного небольшого уголька.

– Пусть тебя не смущает мой внешний вид. В душе я такой же байкер, как и снаружи. Не представляю свою жизнь без мотоцикла. Друзья у меня такие же. Как и положено, нас целая банда, которую нам привычнее называть армией. Все мы свободные люди, и решили свою жизнь посвятить дороге и встречному ветру. Это так. Но ещё у нас есть миссия, которую мы приняли добровольно. И должен признаться, мы не единственные, кто её нёс. До нас были и другие. Но сейчас этот пост, если можно так выразиться, принят нами. Сразу ты, конечно же, не поверишь, но на данный момент нам выпала ответственность за судьбу, за будущее планеты Земля. За всё человечество – за тебя, за нас, вон, даже за ту парочку, – Семён указал на паренька с девушкой на ближайшей скамейке, – и даже их будущих детей.