– Вот таким был наш прекрасный мир раньше. Мир, к которому мы так привыкли и в котором мы жили, – торжественно произнес голос за кадром (я подумал, что обладатель голоса, когда произносил эти слова, украдкой смахнул набежавшую слезу). Но вот на Землю пришла эпидемия, несущая смерть и разрушения и в несколько месяцев разрушившая нашу великую цивилизацию, которую мы создавали тысячелетиями.
Кадры на фоне в такт ритмичной ускоряющейся музыке еще больше убыстрились и убыстрялись до тех пор, пока не превратились в неразличимо мелькавшие пятна. Затем экран медленно погас и стал черным. На самом решающем аккорде резко замолкла и музыка. Чернота почти сразу отступила, и следующие эпизоды просто потрясли меня. Съемки зачастую были любительскими, и изображение скакало, становилось мутным или уходило куда-то вбок. Как прокомментировал голос за кадром, это были случайные съемки свидетелей происшествий, но именно они помогли восстановить в дальнейшем наиболее полную картину истории развития эпидемии. Эти кадры были ужасны и повергли меня в самый настоящий шок.
Первая видеосъемка велась из окна автомобиля и какая-то молоденькая светловолосая девчушка, одетая в темно-красную футболку и синие джинсы, заглядывала в боковое окно автомобиля с улицы и кокетничала прямо в камеру мобильного телефона, которую держал в руке водитель машины, строя забавные рожицы. Вдруг за ее спиной раздался то ли какой-то шум или крики, но девушка чего-то испугалась и резко обернулась назад. В следующее мгновение на ее спине появились три маленьких красных медленно расплывающихся пятнышка. Девушка прижалась к боковой дверце автомобиля и медленно сползла вниз. У входа в магазин (по вывеске я разглядел, что это был оружейный магазин) стоял какой-то худой бородач в длинном плаще и держал в руках автомат. Он что-то кричал. Снимавший, все еще машинально сжимая телефон в руке, открыл дверцу, выскочил наружу и обежал машину. Я успел лишь заметить тело убитой девушки, лежавшей на боку с замершим и перекошенным от ужаса лицом. По ее глазам я понял, что она успела только испугаться. Одежда на ее груди и животе была сплошь пропитана кровью. В этот момент телефон упал на асфальт и съемка прекратилась. Последний кадр, лежащего на асфальте телефона, – панорама чистого голубого неба, – застыл на месте. Эпизод был прокручен назад до того момента, как из магазина выскочил бородач с автоматом и камера «наехала» на него крупным планом. Я увидел лицо бородача. Оно было искажено переполнявшей его злостью или яростью, а в его обезумевшем ненормальном взгляде не осталось ничего человеческого.
– Это первая зарегистрированная жертва эпидемии, – с глубокой скорбью произнес голос за кадром. – Этот больной человек не ведал, что творил. Эпидемия пробудила в нем самые темные первобытные инстинкты и заставила поддаться им. Девушку, которая пала от его пуль, звали Александра Сантора. Ей было семнадцать лет. Как бы нам ни было трудно вспоминать те страшные дни, ознаменовавшие конец человечества, но мы специально решили показать вам всю правду, чтобы вы, также как и мы, видели, что сотворила с нашей цивилизацией эпидемия, неожиданно поразившая нас с небес, словно гнев Божий.
Я многое увидел в том фильме. Я увидел человека, спокойно идущего по улице и вдруг накинувшегося с ножом прямо на беременную женщину на глазах у ее пятилетней дочери и мужа. Я увидел группу подростков, что во дворе школы набросилась на учителя. На любительскую камеру все заснял один из нападавших. Я увидел, как один человек каким-то образом залез на самый купол церкви и вел оттуда огонь по людям, пока его не сняли снайперы спецслужб. Я увидел, как толпа озверевших фанатов громила рынок, находившийся рядом со стадионом. Одного из торговцев буквально втоптали в его собственный разрушенный лоток с одеждой и задушили платьем. Я увидел, как несколько полицейских избивали каких-то людей. Я увидел, как танки сравняли с землей небольшую деревню, въезжая прямо в стены деревянных домов. В одном из них находилась женщина с ребенком, в панике убежавшая в один из домов в поисках убежища. Много других, еще более ужасных кадров было показано в том фильме.
Последней была съемка, произведенная с вертолета, кружившего над небольшим городком. Вертолет так низко летел над крышами домов, что можно было различить перевернутые баки, разбросанный ветром мусор, разбитые витрины, чернеющие окна домов и валявшиеся на земле осколки стекла покрупнее, что яркими бликами отражали свет солнца. Столбы валялись вдоль и поперек дорог, раскидав оборванные провода по земле. В кадр попал перевернутый вместе с двумя прицепами трейлер, кабиной въехавший прямо в стеклянную витрину аптеки. Следом за ним я увидел поломанные детские качели, свернутые набок и поваленное металлическое ограждение. Во многих местах машины бестолково сгрудились в кучи, баррикадировав дороги и тротуар. Улицы города сперва показались мне пустынными, но вдруг я увидел бегущего куда-то человека в грязной одежде. Бегущий сжимал в руке обломок кирпича. Камера сфокусировалась на нем и проследила за ним до самого здания детского садика. Человек забежал на его территорию и скрылся в самом здании. Вертолет повернул влево, меняя район наблюдения, и продолжил кружить над городом.
В другой части города по одной из уличных дорог разрозненной группой шли люди. Они двигались очень медленно, как бы нехотя, словно шли в каком-то полусне. Они шли каждый сам по себе, полностью игнорируя друг друга. Вертолет кружил над этой странной группой и оператор то делал общий план, то снимал каждого зараженного в отдельности. Больные иногда натыкались друг на друга как бы сослепа, но затем, никак не отреагировав на это, продолжали свой путь в никуда. Некоторые бездумно стояли на одном месте, чаще всего перед дверьми подъездов или машинами, как будто что-то вспоминая. Я услышал, как пилот предложил лететь обратно, но тут ситуация переменилась так, что оператор попросил пилота сделать еще пару кругов над зараженными. Дело было в том, что из соседнего пустыря прямо через забор перелезали двое каких-то бродяг в совершенных лохмотьях. Они, спрыгнув на землю, огромными скачками побежали к группе вяло бредущих людей. У каждого в руках было сжато по топору. Началась самая настоящая мясорубка. Нападавшие остервенело, с ходу, били по сонным полумертвым беззащитным людям: мужчинам, женщинам, детям, старикам и те падали как снопы сена, не издавая при этом ни одного звука и совсем не сопротивляясь безжалостному нападению. Остальные люди никак не реагировали на это и спокойно продолжали медленно идти вперед или стоять на одном месте.
Я вырубил проигрыватель. Все, с меня было достаточно. Я просто не мог больше смотреть на то, что показывали на экране. Откуда, откуда взялось в людях столько жестокости, что они спокойно могут наброситься на более слабого и беззащитного? Неужели, Колыхаев рассказал мне правду и я сам мог быть одним из этих? От этих страшных мыслей я не знал куда деваться. Я мог вот так бегать с топором и убивать беззащитных людей? Что за безумие происходило за стенами клиники? Люди просто уничтожали друг друга без всякой видимой причины, просто потому, что кому-то так захотелось и он не справился со своими чувствами и инстинктами, как в дикие времена пещерных людей! Но сколько столетий мы пытались перевоспитать себя, переделать мир так, чтобы эти самые инстинкты в себе загасить, стать кем-то разумным и вдруг снова возвращаемся к тем временам, в которых царил один сплошной хаос и каждый выживал сам по себе! То, что показали мне в фильме, больше всего напоминало конец света. Да, Бог, если хочет наказать, просто лишает человека рассудка. Он долго терпел, но все-таки сделал это! Но я физически не мог поверить в то, что я увидел на экране монитора. Этого просто не могло быть! Все, что я увидел, было слишком страшно и ужасно, чтобы в это можно было вот так запросто поверить!
– Доктор, вы слышите меня? – крикнул я, обращаясь к камере на потолке.
– Да, 639, – с готовностью ответил Колыхаев, словно только и ожидал, что я его позову. – Говорите потише. Я вас прекрасно слышу.
– Я хочу сам убедиться в том, что я только что увидел, – медленно, по слогам произнес я. – Я требую, чтобы вы хотя бы временно выпустили меня из клиники.
Лечение началось
– Но я же вам все объяснил, – слегка вздохнул Колыхаев. – Без специальной процедуры подготовки это невозможно! А чтобы ее пройти, сначала необходимо было вколоть вам вакцину, которая ко всему прочему еще и адаптирует ваш организм к процессу подготовки. Давайте лучше закроем эту тему. Я понимаю, что все увиденное вызвало у вас шок и вам нужно оправиться. Садитесь за компьютер и немного отвлекитесь. Я считаю разговор оконченным. Не сядете сию минуту за компьютер, я буду вынужден использовать силу! – почти прикрикнул Колыхаев. – Непослушные пациенты мне вовсе не к чему и я не хочу зря отвлекаться от более важных проблем.
– Вы что, не понимаете! – заорал я. – Вы что, думаете, я идиот, чтобы сразу же поверить в то, что вы мне показали? Я не какой-нибудь свихнувшийся шизик, который подсознательно только и мечтает о подобном апокалипсисе! Нормальный человек никогда не поверит такому, пока сам не убедиться собственными глазами. Я ничего не помню. Моя память напрочь чиста, но мои мозги остались при мне! Вы слышите меня?!
Колыхаев молчал.
– А ну отвечай, – продолжал беситься я, схватив стул и еще раз запустив им в динамики, – жирный ублюдок!
– Еще шесть часов голодовки и перестаньте орать и швыряться стульями, если не хотите умереть с голода! – хладнокровно, но чуть дрожавшим голосом ответил Колыхаев и окончательно замолчал. Похоже, этот тип не терпит, если кто-то прохаживается по его внешности, мельком подумал я, поднимая стул с пола и снова усаживаясь за компьютерный стол.
Через три дня голодовки у меня в графине закончилась вода. Я берег воду как мог и пил совсем по чуть-чуть, но с каждым новым днем горло сохло все сильней и сильней и пришел момент, когда я выпил последние капли и языком облизал влажные края графина. До дна к моей досаде я дотянуться не смог. Через несколько дней я понял, что сильнее голода меня мучает чувство жажды. Голод тоже усиливался, но он время от времени притуплялся, правда, нарастая потом с новой силой. Жажда же всегда давала о себе знать, особенно когда я просыпался по утрам. За эти восемь дней (Колыхаев прибавил еще один день «лечебной» голодовки за то, что я на шестой день потратил свой последний заряд энергии, чтобы поколотить несчастным стулом об дверь и обозвать его толстой скотиной) я скинул весь лишний вес. На восьмой день я глянул в зеркало, в которое специально не смотрелся все эти дни для усиления эффекта; мысли о том, что я увижу через восемь дней в зеркале, были моим единственным развлечением, если не считать компьютера, и не узнал себя. Мое лицо помолодело лет эдак на пять-восемь. На меня смотрел бы чуть ли не худощавый подросток, если бы не щетина вокруг подбородка. Казалось, сама голова усохла и уменьшилась в размерах, руки и ноги стали тоньше, а живот прилип к самой спине, как у гончей. Так что голодовка отчасти пошла мне на пользу. Под конец меня уже тошнило от компьютера и я ненавидел его как мог. У меня уже не оставалось сил, чтобы лишний раз подняться с кровати. Слабость охватила все мои члены, и каждое движение давалось с трудом, но когда я лежал на кровати лишнюю минуту вредный Колыхаев через динамики грозился мне продлить голодовку еще на один день. Я, весь переругавшись про себя, сползал с кровати и самым вялым образом плелся к ненавистному монитору. Теперь, когда я вставал из-за стола, у меня начинала кружиться голова, и я еле добирался до кровати. В последние дни я двигался только по такому маршруту: кровать-компьютер-кровать. В ванную я не ходил, потому что у меня не оставалось сил, а в туалет мне ходить, так же как и чистить зубы, не было смысла. Я одеревенел, как снаружи, так и изнутри и полностью потерял чувство времени и реальности.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
