Земля под ней была выжжена, трава на окраинах садов почернела и была покрыта пятнами магии, которую я использовал в отчаянии, чтобы прорваться сквозь Завесу, чтобы добраться до нее, чтобы спасти ее от смерти.
– Ее как раз хотели принести в жертву Завесе. Так эта гребаная девка взяла и коснулась ее. Тут все и рухнуло.
Барлоу.
Я чувствовал ее, когда она была с другой стороны – так близко, но при этом так далеко. Возможно, наши миры разделял глубокий канал с водой, по обе стороны от которого качались две половины Завесы. Но магия границы создавала ощущение, будто она была совсем рядом – сразу за Завесой. Казалось, что стоит мне протянуть сквозь нее руку, как я сразу заполучу ее в свои объятия.
– Куда она пошла? – спросил я, чувствуя ее на расстоянии.
Она была уже слишком далеко, и на мгновение я подумал, не забрал ли ее кто-нибудь. Ее могли погрузить на лошадь и увезти как можно дальше от меня. В спешке я бросил Азру с Холтом и другими членами Дикой Охоты, чтобы переправиться через пролив на гребной лодке, а не ждать, пока к отплытию снарядят корабль.
В конце главной улицы деревни уже полыхал пожар. Посреди битвы вспыхнули и запылали деревянные постройки. Я не хотел этого. Не хотел возобновления войны.
– Хватит! – крикнул я, взывая к фейри.
Какой бы яростной ни была вражда между нашими народами за десять лет войны, что предшествовала Завесе, эти люди прожили слишком мало, чтобы помнить об этом. С помощью насилия мы могли добиться только одного – возобновить войну, которая была прервана несколько столетий назад.
– Как скажешь, Калдрис, – пробормотал один из фейри, бросив на землю факел.
Он погасил пламя, а я снова обратил внимание на человека, которого прижимал к стене дома.
– Калдрис? – прохрипел он, выпучив от ужаса глаза, когда увидел корону, что сияла у меня на голове, сливаясь с моими серебристыми волосами.
А потом его взгляд скользнул вниз, к моему лицу и к мечу, привязанному у меня за спиной.
– Эта женщина – моя половина. Моя пара, – сказал я, склонив голову набок, и рассказал ему правду, которую немногие имели честь знать.
Но моя тайна скоро умрет вместе с ним.
– Думаю, ты догадываешься, как далеко я зайду, чтобы найти ее.
Я пронзил его ледяным взглядом. Мужчина сглотнул, его нижняя губа задрожала, когда он понял, кто его удерживает. У кого в руках его жизнь. Я провел пальцами по его коже, предупреждающе вонзив острый кончик черного ногтя ему в шею.
– Она пошла в лес, – наконец выдохнул он. – А куда потом… я не знаю.
– За ней следили? – спросил я, сжав ему для верности горло.
Его меч валялся у ног на земле. Он выронил его, когда я, развернувшись, прижал его к стене после того, как он посмел вступить в борьбу с неизбежным. Его предки поклонялись мне как своему богу. И этому была причина.
Он был не более чем червь, ожидающий возвращения в землю. Жизнь и сила людей были ничем по сравнению с жизнью и силой фейри.
– За ней отправили в погоню Стражей Тумана, – сказал он.
– Черт, – выругался я, наклонив голову, и выпустил его горло.
На окраинах Нотрека собрались тени, образовав пустоту, с которой я слишком хорошо свыкся за столетия, проведенные рядом с королевой. Я перехватил свой меч, вонзил его в бок мужчины и быстро вытащил. Он захрипел и опустил руки, пытаясь зажать рану, будто у него могло хватить сил, чтобы удержать внутри жизнь, сочившуюся из тела прямо на каменную дорожку у нас под ногами.
Тело у него обвисло и съехало вниз по стене, когда я отпустил его горло. Я смотрел на него сверху вниз. На лице у него было написано: он считает себя обманутым.
– Я же рассказал тебе то, что ты хотел знать, – прохрипел он, склонив голову набок, так как она стала слишком тяжелой. – Ты действительно бог Мертвых.
Я присел перед ним на корточки и, глядя прямо в глаза, похлопал по плечу.
– В смерти ты обретешь покой, которого больше нет в этом месте. В Пустоте ты поймешь, что есть судьбы гораздо хуже смерти, – ответил я, наблюдая, как закрываются его глаза.
Когда его душа покинула тело, оставив только шелуху, я обратил свой взор на призрачную пустоту на краю садов. Медленно встав, я повернул туда, где королева Воздуха и Тьмы готовилась ступить на землю мира людей – впервые за несколько столетий.
Тени расступились, открыв проход для Маб, и она шагнула вперед со всей смертоносной грацией женщины – королевской особы, практикующей свою жестокость и оттачивающей ее, как оттачивают самый острый клинок, за бесчисленные столетия своей жизни.
Ее платье было собрано вверху у горла, откуда тонкая ткань ниспадала на тело, образуя замочную скважину у нее на груди, плотно облегая талию, пока ткань, темная как ночь, не становилась темно-красной. Словно она окунула ее края в кровь своих бесчисленных жертв. Создавалось впечатление, будто за ней по траве тянутся кровавые пятна, когда она обратила свой бдительный взор на хаос, творившийся в Мистфеле.
Она глубоко вдохнула и улыбнулась, поскольку страдания вокруг придавали ей силы. Ее губы темно-красного цвета приоткрылись, обнажив белоснежные зубы, и взгляд темных глаз проник сквозь сады и обратился ко мне. Она сделала шаг вперед, подняла руку, расправляя складки на платье, в ожидании меня.
Я тоже шагнул вперед, призвал тени и позволил им отнести меня к ней. Они обернулись вокруг меня, поймав в ловушку своей пустоты, и я покинул деревню Мистфел. Призрачные руки ее слуг с тихим шорохом скользнули по моей коже, когда я шагнул сквозь Мир Теней, и, оказавшись перед ней, опустился на колени.
Склонив голову, я взял ее руку в свою прежде, чем она успела подать ее в нужном положении, и прикоснулся губами к задней стороне кольца на ее среднем пальце. В центре кольца сверкал единственный блестящий черный турмалин, гармонировавший с колоннами из этого же камня, вделанными в золотую основу ее короны. В центре короны, прямо надо лбом, сиял драгоценный камень тьмы, идеально угнездившийся в ее волосах.
Проклятая корона. Камень, превративший Маб из дочери короля двора Лета в королеву Воздуха и Тьмы.
Больше всего мне хотелось разбить его и вонзить осколки ей в глаза.
– Встань, дитя мое, – сказала она, медленно вытягивая руку из моей хватки.
Я встал, заставив себя убрать ненависть с лица, прячась под маской безразличия, чтобы укрыться от жестокости, которую она применила бы ко мне, если бы узнала о ненависти. Если бы она считала, что может добиться реакции в ответ на свою ненависть, свою горечь и свою боль, она бы обращалась со мной гораздо хуже, а не просто использовала меня в качестве оружия.
– Слушаюсь, моя королева, – пробормотал я, встречая ее злобный взгляд.
Когда она снисходительно похлопала меня по щеке, ее темные глаза блестели – жесткие и неумолимые, как камень.
– Для тебя есть работа, и ее нужно выполнить.
1
КАЛДРИС
Колени у Эстреллы задрожали, ноги подкосились, и она осела на землю, скользя спиной по стене, пока не опустилась на зазубренные камни. Подтянув ноги к груди и слегка подавшись вперед, она коснулась подбородком коленей, обхватила их руками и потрясенно уставилась на царившие вокруг последствия бойни. Взгляд ее зеленых глаз стал чужим, отстраненным. Медленно осматривая поле битвы, которую я устроил, чтобы спасти ей жизнь, она проигнорировала причины, чтобы сосредоточиться на конечном результате. Превратив меня в злодея ее романа, хотя мне всего лишь хотелось стать для нее всем.
Когда она увидела изувеченные тела Стражей Тумана, которые поднимались сразу же, как только их трупы касались земли, ее бронзовая кожа стала практически белой на фоне чернильно-черных волос. Она уставилась на дыру, образовавшуюся там, где должно было быть сердце, глаза у нее остекленели, а пухлая нижняя губа задрожала. И внутри меня вдруг что-то треснуло, сломалось, едва я увидел, как у нее на лице отразилась скорбь, когда она пыталась осознать развернувшуюся перед ней картину.
Она взвешивала все мои признания, оценивая все, чего прежде не видела – не хотела замечать, обвиняя себя в том, что верила мне так безоглядно.
Ее взгляд перемещался с одной группы мертвецов на другую. Ожившие мертвецы окружали людей с метками фейри, позволяя им удобно устроиться в кругу, пока из них по капле вытекало желание драться.
Присев перед ней на корточки, я попросил, чтобы она внимательно посмотрела на меня – на меня, а не на последствия моей ярости, – и увидела перед собой мужчину, который делает и будет делать все, чтобы защитить ее. Чтобы наконец разглядела меня – без иллюзий, с которыми она просто продолжила бы блуждать во тьме.
Мы встретились взглядами, и между нами вновь образовалась связующая дуга. Вокруг не было ничего, кроме нас двоих. Мир снаружи существовал за пределами созданного нами тихого убежища. Даже мои чары не могли ослабить магию, которая, казалось, пульсировала в воздухе, а руки Судеб плели нити так, чтобы соединить нас, как нам всегда было суждено.
С момента моего создания, с того самого момента, как я пришел в этот мир и сделал свой первый вдох, она все еще была в Пустоте – между жизнью и смертью.
