Длинный ствол – короткая жизнь
Комбат Найтов
Давно хотел написать о противотанкистах, даже начинал в «Гнилом дереве», но там сюжет пошел по другому пути, в результате получился роман о командирах корпусов, когда выяснилось, что в районе Осовца действовали только пехотные дивизии немцев. Герой этой книги: человек совсем «безбашенный». В ней написано о том, как могла бы пойти война, если бы неверные представление о том, как должна действовать противотанковая артиллерия не восторжествовали в предвоенный период и в начальный период войны. Увы, РККА в течение нескольких лет войны уступила инициативу действий немецким моторизованным частям, что сильно сказалось на результатах первых двух лет войны. Противотанковую оборону на поле боя, способную противостоять немецкому наступлению, удалось создать только спустя два года после ее начала, да и потом, до самого конца войны, останавливать прорывы немцев было очень и очень сложно. Современному читателю невозможно себе представить: сколько терпения, сил и времени требуется противотанкистам, на которых идут «тигры» и «пантеры», экипажи которых защищены 100-мм крупповской броней, а тебя от них защищает лишь 6-мм щит орудия, да набросанные ветки маскировки или сетка с ними. Увы, поспешное снятие с вооружения и производства пушек ЗиС-2, снятие с вооружения и укорочение ствола 76 мм дивизионной пушки поставило противотанкистов в очень тяжелые условия. Но они выстояли, хотя и мрачно шутили по поводу длины их стволов и продолжительности жизни их расчетов.
Комбат Найтов
Длинный ствол – короткая жизнь
Глава 1. 1-я Пролетарская, Борисов, Березина, июнь 1941-го
Вздрогнула земля, просыпавшись между бревнами наката, и попав мне на лицо. Недовольно морщась, стряхнул остатки земли с небритой физиономии, оттянул воротник гимнастерки, пару раз дернул материю, провел ладонью по шее, стряхивая вниз кусочки суглинка. Поднялся с нар, отряхнул голову, вытащил нательную рубашку и окончательно ликвидировал «прорыв» землицы к моему телу.
– Давно начали? – спросил я молодого красноармейца из «борисовского» пополнения, сидевшего возле горевшей неровным пламенем смятой гильзы «сорокапятки» с фитилем из чьей-то портянки.
– Минуты три, товарищ старший сержант. Долго просыпались, на первые залпы даже не среагировали. А накат-то выдержит? – он опасливо поднял глаза вверх, глядя из-под каски.
– Прямого, если 150, то нет. 75-ки бьют, не дрейфь. Чай есть? Где комбат?
– Чай на печке, комбат так и не вернулся.
– А взводный?
– «Телегу» на вас понес в штаб, еще не возвращался.
– И бог с ним. Боеприпасы подвезли? – спросил я, отхлебывая горячий чай из довольно мятой алюминиевой крышки немецкого котелка. Чай был даже сладкий, богатеи на батарее завелись.
– Подвезли, разгрузились.
– Мою цинку подай.
– Держите, товарищ старший сержант. Опять уйдете? Попадет ведь!
– Нет, он, гад, видит нас. Отсюда ловить надо. – ответил я и прикрыл ладошкой чай, так как сверху вновь посыпалась земля. Затем промасленной тряпкой протер два десятка патронов и снарядил «большой» магазин АВС.
– Гаси коптилку! – приказал я, подстраивая артиллерийскую стереотрубу для замера дистанции. Аккуратно, стараясь не пылить, снял шинель с амбразуры НП батареи. Раннее утро 1-го июля 1941 года. Впереди – Березина, шоссейный мост у деревни Черневка. Это южнее Борисова, куда вчера подошла 1-я Московская мотострелковая Пролетарская дивизия. Мост деревянный, довольно старый. У нас здесь один 4-й батальон 175-го полка, которому придали нашу батарею, из 123-го истребительно-противотанкового дивизиона. Вечером имели боестолкновение с моторизованной разведкой немцев. Где-то северо-западнее наблюдали еще один бой в районе Минского шоссе. Но далеко, километрах в 30–50. За это боестолкновение и «попало» от взводного. Он хотел пропустить разведку через мост. А я еще вчера выяснил, что рядом с ним есть окопчик, в котором сидят четверо курсантов из Борисова. Мост облеплен, буквально, емкостями с КС, и у курсантов приказ: «не допустить прорыва противника». Сожгли бы к чертовой бабушке! У них один револьвер и четыре мосинских карабина. Теперь они вооружены и очень опасны! 3 MG-34, с большим количеством патронов, и две новых ячейки, даже перекрытых немного. Но, ситуация критическая: поздно вечером к переправе подошла моторизованная группа немцев. Атаковать не стала, так как обнаружила позиции 4-го МСБ, который роет ячейки буквально на виду у немцев. С раннего утра приступила к обстрелу позиций.
Долго наблюдать не пришлось: восходящее солнце подсветило позицию немецкого наблюдателя на дереве на окраине деревни Мурово, пример-но в 900 метрах от меня. Новенькая АВС с прицелом ПЕ, которая еще вчера позволила перебить мотоциклистов, занимает положение для стрельбы с упора. Первый выстрел пришелся по стволу дерева, второй пробил голову, не успевшего спрятаться, наблюдателя. Удачненько он расположился! По меньшей мере одна из ячеек на берегу Березины накрыта артиллерией. Требуется разузнать: что там и как? Хотя… Я еще вчера осмотрел мост и знаю куда бить. КС – жидкость, самовозгорающаяся на воздухе.
Через несколько минут пришлось поднимать людей, у немцев фыркнули моторы, сейчас начнут! Скороговоркой захлопали минометы, пушки-гаубицы перешли на беглый. Двенадцать танков и около сорока бронетранспортеров двинулось к мосту.
– Не стрелять! Огонь только по моей команде! – рявкнул я в трубку, связывающую меня с позициями 6-ти орудий. Пардон, хлопушек. Немцы – борзые, сидят в бтр, ощетинившихся 40 пулеметами. Подходят к точке, где я вчера немного повозился с ТМД-40, тяжелеными деревянными ящиками и с ФОГами, огнеметными фугасами, которыми в изобилии снабдили курсантов, но они не знали, как с ними обращаться. Они – ремонтники танков и мехво-ды. ФОГов было только четыре, а мин – двадцать. Из-за этого мне и попало вчера: все рыли позиции и блиндаж, а я зарывал «подарки». Немцы на ходу перестраивались в колонну, для быстрого форсирования реки через мост. Вперед, как и ожидалось, пошли БТР, танки чуть тормознули и готовились их прикрыть. Шесть «ганомагов», один из которых был вооружен 4-хствольной установкой «Oerlikon» набрали скорость и направились к мосту. Взрыв прогремел под головной машиной и одновременно с двух сторон хлестнуло продольное пламя вдоль колонны на сто метров. А пехота сидела внутри открытых сверху бронемашин. В этот момент открыли огонь два из трех «вчерашних» MG. Идиоты! Или герои? Трудно определить. Я бы не стал этого делать! И люди, и пулеметы понадобятся позже, когда пехота начнет переправляться через реку. Но, танки не зря стояли наготове. Они быстро накрыли курсантов. Кто-то из них в последний свой миг рванул «удочку», и мост запылал. А мне хотелось, чтобы на нем немного подкоптилось мясо. Черт!
– Один – шесть. Выбирать только «четверки», справа налево. В лоб не стрелять! Дистанция большая. Только если борт подставят. И по канистрам на корме. Как поняли?
– А чего не стреляем? Они ж как на ладони!
– И ты у них тоже. За рекой они нам до одного места.
Увидев, что самый правый танк Т-IV выбросил сноп сизой копоти из коллекторов, дал команду 6-му орудию приготовиться.
– Канистры на корме видишь?
– Вижу!
– Не ты, а наводчик!
– Видит.
– Осколочно-фугасным. Дистанция – 1200 метров, прицел 12, ветра нет. Беглым! Три! И на запасную!
– Есть! Огонь!
Недолет! Вилка! Попадание! Стреляют «пролетарцы» очень неплохо! А теперь моя работа! Мешаю «погорельцам» тушить загоревшуюся корму, но изнутри блиндажа. А слева еще два взрыва ТМД, и минус еще два «ганомага». Но внешне бой напоминает вялую перестрелку. Бьет одна винтовка, хоть и часто. Немцам такой порядок боя не нравится, они попытались развернуться, и оставили на месте боя еще четыре танка. «Единичка» сжечь «четверку» не смогла. Немцы отошли. В этот момент, воспользовавшись передышкой, появились «взводный», младший политрук Геслер, и два комбата: наш, старший лейтенант Шацкий и комбат-4 капитан Ерохин.
– Смирно! Товарищ капитан! Приданная вам первая батарея ИПТ отразила атаку моторизованного батальона немцев, при поддержке 12-ю средними и легкими танками. Уничтожено до роты пехоты, 8 бронетранспортеров и пять танков противника. Расход снарядов: 28 выстрелов. Убитых и раненых не имеем. Заместитель командира взвода управления старший сержант Голованов.
– Кто у моста был?
– Курсанты, танкисты из Борисова, четыре человека. Вот список. Что с ними – еще не выясняли. Поторопились они, выдержки не хватило, а связи не было.
– Понял, пошлите туда разведчиков.
– Рано еще. Немцы не отошли полностью. Там еще семнадцать мин осталось на подходах, так что не стоит их нервировать. Пусть саперов выставят. – сказал я и похлопал рукой по снайперской винтовке.
– Да ты посмотри, комбат, у него даже карточка огня готова! Со всеми отметками. Где так научился?
– В дивизии, до вчерашнего дня я командовал взводом управления, а не младший политрук Геслер.
– А с ним что не поделили?
– Так он же вам доложил, наверняка. Я вчера ушел заниматься предпольем, готовить маркеры и точки пристрелки перед мостом. Заодно пообщался с «танкистами» и вместе с ними заминировали дорогу, имевшимися у них средствами. Познакомился с системой обороны моста. Меня обвинили в том, что я где-то сачковал, пока батарея готовила огневые и наблюдательный пункт. Ну, слово за слово, и он убежал куда-то в тыл, явился после боя, хотя был оставлен за командира батареи. Как командир, он позицию к бою не подготовил, только спальные места. Об этом он позаботился.
– Так, товарищи командиры, выйдем-ка на воздух, а вы, сержант, займитесь наблюдением и связью. – оно и понятно, ругать будет капитан двух «архаровцев», которые должны были «рукой водить», да отсутствовали «по уважительным причинам». А тут еще и телефон затренькал! На линии оказался бывший командир батареи, теперь командир дивизиона капитан Ногинов.
– Старший сержант Голованов, взвод управления 1-й батареи.
– Сережа, что у вас?
– Отбили атаку моторизованного батальона, с танковой поддержкой, Михаил Васильевич. К сожалению, охрана моста его сожгла. Наше дальнейшее присутствие здесь довольно бессмысленно. Запишите боевое донесение: пять средних танков Т-IV, восемь «гробиков», до роты пехоты, потерь не имеем. Расход снарядов – 28.
– Принял, где Шацкий?
– Его комбат-4 дрючит где-то на позиции.
– За что?
– Появился на батарее, когда все закончилось.
– Где пропадал?
