– Хорошо, вот вам квитанции на одно и на другое, – выписала она мне бумажки, – Получать деньги приходите с паспортом. Сразу предупреждаю, сейчас не сезон и размер неходовой, так что может висеть и две недели и месяц. Через две недели, если они не продадутся, то мы уценяем на десять процентов.
Я кивнула головой и поставила на прилавок Петины финские зимние сапоги. Он их практически не носил, они ему давили. Она их сразу схватила и стала вертеть в руках.
– Сколько? – спросила она, затаив дыхание.
– Сто, – ответила я.
– Приходите через три дня за деньгами, – сказала она и выписала квитанцию.
Пальто она сразу повесила в зал, а вот сапоги на витрину так и не попали. Значит, в среду мне точно отдадут за них деньги.
Заскочила к Пете на работу, прошла сразу в бухгалтерию. Всех девочек из отдела я хорошо знала. Обратилась к главбухше с просьбой отдать его зарплату, что тут началось. Она подняла такой крик, она так вопила, что я проходимка, и что мой муж взяточник, и все в том же духе. Выскочила оттуда вся в слезах и соплях. В спину услышала злорадный возглас: "Так ей и надо, пусть теперь на свою учительскую зарплату поживет, покрутится, как мы".
На работе мне вернули вместо обещанных двадцати рублей один рубль. Вот это даже было не смешно. Кое-как отвела занятия. Коллектив меня избегает. Сижу в кабинете одна и смотрю на этот злосчастный рубль, куда его применить и что на него купить. Тут заходит Юленька, вся светится от счастья, в новой блузке.
– Поздравьте меня Надежда Петровна, мне предложили работу мастером профессионального обучения в ПТУ с окладом в 120 рублей, плюс за руководство будут двадцать рублей доплачивать. А еще мне папенька расщедрился и прислал двести рублей. Я себе вот блузку новую купила. И у меня сегодня свидание с летчиком, он между прочим военный, старший лейтенант, – щебетала она.
– Поздравляю, значит, увольняешься от нас? А жить где будешь? – спросила я.
– Там общежитие дают малосемейку, – она радостно улыбалась, – Я тут, на полставки останусь, уже договорилась с деканом. Будет у меня хорошая зарплата, больше вашей.
– Я рада за тебя, – я ей улыбнулась.
– А у вас, как дела? – спросила она.
– У меня все хорошо. Ты, прости, мне болтать некогда, сейчас супруг домой придет, а ужин не готов.
Я быстро собралась и направилась к выходу.
– Надежда Петровна, вы меня простите, пожалуйста, мне на свидание сегодня идти, а юбки никакой подходящей нет. Вы мне что-нибудь не одолжите? – она хлопала ресницами и смущалась.
– Нет, Юленька, боюсь, ты в моих юбках утонешь, до них тебе еще размера два, а то и три набрать.
– Я ушью, – сказала она.
Я остановилась и внимательно на нее посмотрела.
– Юля, у соседок по общежития найдется что-то подходящее и модное, и ушивать не придется, – ответила я с нажимом.
– Ну, да, – ответила она разочарованно, – Вы правы.
– Удачи тебе на свидании, – сказала я и вышла из кабинета.
Часть пятая
Шла домой, и обида меня душила, кругом одни лицемеры, хотя я наверно просто раньше на это внимание не обращала. Отмахивалась от видных мелочей, а сейчас все повылазило, как прыщи при юношеском взрослении. Не буду сегодня об этом думать, домой приду щей поем, книжку какую-нибудь хорошую почитаю, телевизор посмотрю.
Зашла в магазин купила сметаны и хлеба, полкило серых макарон и плавленный сырок. Завтра с собой на работу возьму макароны с сыром, не каждый же день щи таскать. Оставила мелочь только на проезд. Завтра может быть, еще кто-нибудь сподобится мне отдать долги.
Поужинала, щи со сметаной и свежим хлебушком вкусно. Села за телефон и стала обзванивать Петиных должников, но ничего особенного не вышло. Кто-то бросал трубку или начинал кричать, что вас не слышно, кто-то просил дать ему время, хотя бы недельку. Некоторые должники обещали обязательно отдать, но на следующей неделе. В свете последних событий, я так и думала, что все так и будет.
Положила трубку, и телефон забренчал у меня. Теперь с меня требовали отдать долг. Сообщила абоненту, что его плохо слышно и выдернула телефон из розетки. Посмотрела новости, почитала книжку и отправилась спать. Не все так плохо, мне пока еще есть, что поесть, и где жить.
Вторник был расписан с утра до вечера, приехали учителя для повышения квалификации. Немного отвлеклась от тяжелых мыслей. Вообще я люблю свою работу. Все детство мечтала быть учительницей. После седьмого класса уехала в город, в училище поступила. Потом несколько лет учила ребятишек. Как-то предложили по рабочей путевке получить высшее образование. Отучилась в институте, тут и работать осталась преподавателем.
Среда, сегодня нужно зайти в комиссионку за деньгами, надеюсь мне отдадут за сапоги. Весь день провела на работе в волнении и с мыслями о том, что вдруг опять что-то случится и я останусь с голым пупом. В обед декан собрал весь коллектив у себя в кабинете и сообщил, что нужно скинуться на очередное день рожденье. Сказала, что за меня рубль отдаст наш лаборант, он мне должен.
– Надежда Петровна, у вас, что денег нет? – возмутился начальник, ибо выдрать рубль с нашего молодца очень сложно.
– Василий Викентьевич, откуда же они будут, если у меня весь институт в долг берет, а не отдает. Вы вот тоже у меня заняли пятерку до зарплаты несколько месяцев тому назад, сколько уже этих зарплат было, а долг до сих пор не вернули.
Он открыл рот, посмотрел на меня и тут же захлопнул. Я демонстративно встала и вышла из кабинета, некогда мне лясы точить, у меня еще две пары и пообедать нужно. Проглотила за пять минут слипшиеся холодные макароны с плавленым сырком в пустой аудитории. Открыла кабинет и запустила студентов.
Половина седьмого, надо успеть в магазин, он работает до семи. В автобусе обнаружила, что посеяла последнюю мелочь на проезд. Пришлось делать вид, что я за него заплатила. Не успела доехать, зашли контролеры, выскочила на остановке, не доехала одну. На улице моросил противный дождик.
Перед носом вдруг появились цветастые юбки и маленький чумазый мальчик лет четырех, который взирал на этот мир с удивительным любопытством.
– Молодая, золотая, позолоти ручку, а я тебе погадаю, всю правду расскажу, что было, что будет, чем сердце успокоится, – услышала я характерный говор.
Подняла глаза, предо мной стояла молодая цыганка с малышом на руках. Улыбалась своими золотыми зубами и протягивала ко мне руку. Девица была колоритной, вся в золоте, и весьма красивой, я даже на миг залюбовалась ей. Она тряхнула ладошкой, и завела шарманку про молодую и золотую.
– Нет у меня денег, нечего мне тебе дать, – развела я руками.
– Ой, прямо так и нечего, мне детей кормить надо, я же не милостыню прошу, а погадать предлагаю, – она снова улыбнулась.
Тут я вспомнила про Юлин пятачок, думаю, что толку от него, а цыганка хоть бублик пацаненку купит.
– Подожди, сейчас, – сказала я и стала рыться в сумке.
Она насмешливо на меня смотрела. Вынула пятак и уже собралась ей в ладошку класть. Женщина, как глянула на него и руку убрала. От удивления у меня кошелечек то из рук и выпал. Мальчонка его то ли случайно, то ли из хулиганских побуждений ножкой в грязь и втоптал. Посмотрела я на это безобразие, кошелечек то жалко, но он же вязанный его теперь и не отстираешь.
– Не надо мне такой монетки, она не для меня предназначена, а для тебя, – покачала она головой.
– Но у меня больше нет никаких денег, – ответила я удивленно.
– Совсем, совсем?
– Вообще, – стерла я со щеки то ли слезу, то ли каплю дождя.
– Все так плохо? – она участливо на меня посмотрела.
– Угу, – кивнула я головой, почему-то незнакомому человеку признаться в своем финансовом крахе было легче, чем своему окружению.
– А скажи как ты мне золотая моя, когда у тебя финансы ай-нэ-нэ петь начали до появления монетки, или после? – она прищурила один черный глаз.
Я на мгновение задумалась.
– Сначала все пошло кувырком, а потом мне подарили кошелек с монеткой, а потом стало еще хуже, – ответила я.
– Это хорошо, просто замечательно, это поправить можно. Вот когда у тебя горы золота и ты вся такая богатая, получаешь такой подарок, то и избавиться от этого сложно. Ну, а если терять особо нечего, только неприятности, то все можно вывернуть себе на благо.
Она зажала мою руку с пятачком в кулаке и стала произносить.
– Монетка мне на удачу, врагу на отдачу, что хотела взять, бери из пустых карманов, а мне возвратись с прибылью.
Три раза за ней повторила. Отпустила она мою руку.
– А теперь позолоти ручку, – протянула мне ладошку.
Хотела опять пятачок положить.
– Э нет, дорогая, это твоя монетка, оставь ее у себя и никому не отдавай. Поищи в сумке, может найдешь чего для меня.
Пожала я плечами и стала рыться в сумке, к своему удивлению обнаружила кошелечек с мелочью, который давеча потеряла. Вытащила я ей двадцать копеек и положила в ладошку.
– Беги золотая, там тебя ждут, – она сунула монетку куда-то в складки своей юбки.
Взяла мальчонку за руку и пошлепали с ним по грязи и по лужам.
Я рванула в комиссионку, которая находилась в универсаме. Проход мне перегородила дородная тетка продавщица.
– Закрыто уже, без пятнадцати семь, надо было раньше приходить, – она посмотрела на меня исподлобья.
– Мне там, деньги, – я тыкала пальцем куда-то за ее спиной.
– В комиссионку что ли?
– Угу, – кивнула я.
– Беги быстрей, – она пропустила меня вперед, а мужика толкнула в грудь, – Куда лезешь, видишь закрыто.
В комиссионном отделе стояла та девушка, что принимала у меня ботинки и пальто.
– Я думала, вы сегодня и не придете уже. Вы представляете, мы одно пальто продали. Мужчина сказал, что через неделю придет за вторым. Если есть, какие вещи мужские такого размера, то несите, он может, купит. Жаловался, что на себя ничего нельзя подобрать, что он не стандартный.
Она отсчитала мне триста рублей, забрала квитанции и записала мою фамилию в тетрадочке. Я поблагодарила девушку и понеслась счастливая домой. Завтра надо еще что-нибудь с утра в комиссионку принести, глядишь, так и с долгами рассчитаюсь.
Часть шестая
Около подъезда меня уже ждал Петин товарищ, трезвый. Поздоровался, начал лебезить. Вынула ему четыре бумажки по двадцать пять рублей и сунула молча в руку.
– Не проси больше ничего, – ответила ему и направилась в подъезд.
– Как там Петр Алексеевич? – крикнул мне в спину приятель.
– Нормально, всем приветы передавал, – ответила я не поворачиваясь.
Я спешила домой, сегодня должен позвонить следователь. Раз в неделю меня вызывали в комитет, допрашивали. Передачки Пете были не положены, приказ сверху, взяточникам ничего не передавать, письма от них не брать и им не давать. Благо следователь человечный попался, все передавала через него, он мне и письма от Петра отдавал и я для него оставляла.
Только забежала в коридор и телефон задребезжал. – Надежда Петровна, здравствуйте, – услышала я знакомый голос, – Вы завтра ко мне во второй половине дня подойти сможете? В три час?
– Добрый день, Ефим Егорович, у меня две пары завтра, заканчиваются в два часа. Если опоздаю, ничего страшного? – спросила я, соображая, как мне лучше поступить.
– Я вам пропуск выпишу, будет лежать до четырех часов, – сказал следователь.
– Спасибо, – ответила я, попрощалась и положила трубку.
Надо было собрать что-то мужу в СИЗО, а у меня ничего нет. Есть деньги, а магазины уже все закрыты. Хорошо, что у меня завтра пары не сразу с утра, может что-нибудь и смогу купить, хотя бы чай, сигареты, сахар. Он у меня не курит, но сигареты там всегда ценятся.
Скоро у мужа юбилей, встретит свое пятидесятилетие за решеткой, с горечью подумала я. Он ведь у меня воевал, медали есть, а там к нему относятся хуже, чем к вору-рецидивисту даже им передачки положены, а моему нет.
С такими грустными мыслями поплелась я на кухню, разогревать себе щи из говяжьих костей. Надо будет шкаф перебрать, Петины вещи, если есть покупатель, то надо что-нибудь отнести в комиссионку. Он у меня неизбалованный, у него два любимых костюма, которые он носит, а остальное пылится в шкафу.
Снова задребезжал телефон. Поднимаю трубку, а там начальство Петино.
– Здравствуйте, Надежда Петровна, а что вы за мужниной зарплатой не приходите? Не нужна? – поинтересовался он басом.
– Здравствуйте, Вениамин Сергеевич, так ваши девочки прогнали меня из бухгалтерии, – ответила я.
– Вы завтра ко мне с утреца заходите, я вам все уже приготовил, и сумку большую возьмите, тут для него паек лежит, – бодрым голосом сообщил он.
Значит завтра с утра комиссионка отменяется, не успею все за утро сделать. Ну, да ладно, зато зарплату Петину отдадут, да и паек лишним не бывает, может там для него что-нибудь будет, что передать можно.
Утром вскочила ни свет, ни заря. ГЛАВК работает с восьми утра, в девять у них планерка, нужно успеть до нее, а то мне к десяти на работу. Еще по магазинам надо пробежаться, передачку собрать.
Пять минут десятого я уже была перед кабинетом начальника. Секретарша пыталась меня остановить, но я влетела в кабинет, отодвинув ее своей обширной пятой точкой.
– Ой, Наденька, ты сегодня ранняя пташка, – он распахнул свои обьятья и похлопал меня по спине.
С мужем они работали вместе более десяти лет. Познакомились на войне, так с тех пор и оставались друзьями-приятелями. Он усадил меня за стол. Открыл ящик и вытащил конверт с деньгами.
– Вот смотри, четыреста рублей с копейками – это зарплата, еще четыреста рублей – это отпускные, а вот двести – это премия. Прости, но больше выбить не смог, – он раскладывал деньги по кучкам, – Пересчитывать будешь?
– Нет, я тебе верю, – я взяла в руки конверт и положила рядом на стол, – Как там Машенька?
– Жинка моя цветет и пахнет, еще больше стала, еще краше. Приходи к нам на ужин как нибудь. Как Петьку забрали, так ты и носа не кажишь к нам.
Он встал и подошел к шкафу. Из него вынул огромный бумажный сверток, перетянутый бечевкой.
– Чуть про паек не забыл, – он положил его предо мной на стол.
Оттуда потянуло чем-то копченым.
– Слушай, Петька же и тебе должен, пятьсот рублей кажется, – вспомнила я записи мужа, там правда эта сумма под вопросом стояла.
– Нет, нет не надо, – у Вениамина забегали глаза.
– Почему не надо, он же взял у тебя в долг?
– Не надо Наденька, тебе сейчас и так трудно. К тому же их все равно тогда забрали, – сказал он и осекся.
– Забрали? – удивилась я, и тут я начала понимать, – Ты, ты, так это твои деньги были, так это из-за них Петьку забрали.
Мое лицо перекосилось от злости, обиды.
– Вы же вместе воевали, дружили. Как ты мог? Почему не признался, что это твое? Ты предатель и взяточник, – стала кричать на него.
– Наденька, прости, прости, бес попутал. Хочешь я тебе еще денег дам, только не кричи пожалуйста, – он схватил меня за руки.
– Да пропади ты пропадом, – я сунул мужнину зарплату в сумку, схватила паек и выскочила из кабинета.
За мной выбежал Вениамин.
– Надежда Петровна, умоляю вас, только не говорите никому, – начал просить он.
В приемной с ноги на ногу переминался Иван, водитель мужа. Он быстро со мной поздоровался, я ему кивнула.
– Ваня, отвези меня пожалуйста домой, – попросила я.
– Да, Ваня, отвези Надежду Петровну домой, – приказал Вениамин.
– Веник, ради твоих семерых детей, я никому ничего не расскажу, но будь человеком признайся сам, – ответила я с горечью.
– Да, да, Наденька, ты моя спасительница, – он было кинулся целовать мне руки, но я вырвалась и отправилась прочь из кабинета.
Вот так друг называется, на войне они спины друг другу прикрывали, а в мирное время подставил человека, и в ус не дует. Петя его не сдал, ведь знал чьи это деньги и не сдал, а теперь не известно сколько ему сидеть.
Дома развернула паек. Сгущенка, тушенка, пачка чая, блок импортных сигарет, сахар-рафинад, две пачки печенья, все это отправится к Пете. Себе я оставила рыбные консервы, майонез, сосиски, копченую колбасу и рыбу, колбасный и обычный сыр. Еще была разная крупа и пачка муки. Не плохой такой паек, и как вовремя. Жаль, что Вениамин оказался вдруг и не друг.
До начала занятий еще час, успею и в комиссионку сбегать. Взяла парочку Петиных костюмов и пару сорочек, свои туфли. В другую сумку положила паек для мужа и отправилась в магазин. Приняли у меня вещи без разговоров. Туфли спрятали под прилавок. Выдали квитанции и я отправилась на работу.
Часть седьмая
Пары пролетели, как один миг. Схватила свои сумки и авоськи, и помчалась к следователю. Пропуск меня уже ждал, подхватила его и поднялась в нужный кабинет. Меня встретил Ефим Егорович, следователь по Петиному делу. Это был пожилой, сухопарый и подтянутый мужчина, фронтовик.
– Здравствуйте, Надежда Петровна, проходите, присаживайтесь, – указал он мне на стул, обитый дермантином.
– Ну, что же голубушка приступим? Есть у меня для вас новости, но сложно их назвать хорошими.
Я вся замерла от плохих предчувствий. Он посмотрел на меня внимательно.
– Дело передается в суд. Скорее всего на следующей неделе он и состоится. Вам принесут повестку, – выпалил он.
– Как? Только месяц прошел. Расследуют по несколько месяцев другие дела, а тут сразу в суд, – ахнула я.
– По делу о взятках собирают несколько подсудимых, будут делать показательный суд, – он устало на меня смотрел, – Вашего взяли последним, толком не дали разобраться, прицепят паровозиком к остальным и покатится все, – он махнул рукой.
– Но ведь он же не брал взяток, это не его деньги. Собирал на машину, ему их в долг дали, – воскликнула я.
– Мне дан приказ сверху, я бы рад помочь, да у меня руки связаны.
– Но он же фронтовик, воевал, есть медали, – я все не унималась, – Я даже знаю, чья это взятка, – сказала я в сердцах.
– Я и сам знаю чьё это, но мы его не успели за руку поймать. Он уже деньги вашему мужу успел передать. Деньги казенные, надо было вернуть. Ваш не сознается, где их взял, молчит, как рыба, только все твердит, что взятки не брал никогда, – покачал головой Ефим Егорович.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги