Вера и рыцарь ее сердца. Роман в 6 книгах. Том 2
В-третьих, он мужчина, и мужчина довольно состоятельный, у него есть новая чёрная «Волга», и он сам может принимать решение, с какой женщиной ему жить.
Прежде чем Саша уехал обратно в Караганду, он купил для себя и Надюши маленький домик в захудалой деревушке под Зерендой, стоящей у самого леса. За неделю домик был обустроен всем необходимым для жизни по-деревенски.
Поездка в Караганду определялась необходимостью уволиться с работы, чтобы потом без помех перебраться в деревню, начать новую семейную жизнь с Надюшей и жить с ней долго и счастливо, как дедушка с бабушкой в алтайской деревне.
Директор школы водителей, опираясь на законодательство по трудовым спорам, не отпустил Шевченко прежде, чем тот подготовит свою группу курсантов к экзаменам для получения водительских прав.
Надюша согласилась ждать Сашу в деревенском домике под Зерендой, а Вера помчалась в Караганду, чтобы подготовить родителей к ужасной новости о любовных проделках брата.
Римма и Володя долго отказывались признавать факт измены сына Галине, но как не поверить дочери, которая являлась очевидцем событий. Не зная, что им надо предпринять в подобной ситуации, они обратились за помощью к Вере.
– Мама, папа, перестаньте краснеть за Сашу, и оправдывать его не надо. Он сам должен отвечать за свои поступки. Давайте лучше проведаем Галю с детьми и привезём им гостинцы.
С сумками, полными продуктов, Римма и Володя в сопровождении дочери, которая согласилась ехать с родителями только для того, чтобы их морально поддержать, вошли в квартиру сына. Уже из-за одного недовольного вида снохи всем троим расхотелось проходить внутрь квартиры, но тут из комнаты выбежали внуки и с ходу кинулись обнимать дедушку и бабушку.
Когда дети угомонились, настало время для серьёзного разговора, его начала Галина.
– Владимир Степанович, Римма Иосифовна, пришли меня утешать? …Утешили? …Ваш сын – распутник! Он меня бросил с детьми!
Римма и Володя послушно кивнули, а Галя продолжала:
– Саша забыл, как своими капризами из меня всю кровь выпил, а теперь он уходит к другой! Вы мне объясните, Саша говорит, что он любит меня, а сам уходит к другой женщине! Я такого абсурда понять не могу, а вы можете?
Римма и Володя отрицательно покачали головами, и Галина продолжала говорить.
– Я терпела унижения, годами сносила его грубость, выполняла все его дикие приказы, а теперь кому я нужна? …О своих детях он не думает, а чужих берёт на воспитание! Юрик с ним не разговаривает, Маринка плачет по ночам. …А вот тебя, Верка, я никогда не прощу! Почему ты не сказала мне о том, что Саша приехал к тебе с любовницей?
Вера молчала, её родители виновато наклонили головы. Отвечать за себя, жену и дочь вызвался Володя.
– Галина, мы с мамой не одобряем нашего сына, но вернуть его в семью насильно мы не можем. Обещаем тебе помогать воспитывать детей. Вот, в конверте лежат деньги, в сумках продукты, а с Сашей я обязательно поговорю по-мужски.
Настало время прощаться. Потом по дороге домой Римма, сидя на пассажирском месте рядом с папой, сухо резюмировала сложившееся положение в семье сына.
– Эта Галина размазня, из-под её носа мужа уводят, а она не мычит, не телится. Раньше-то она косточки Саше перемывала, от нас нос воротила, а теперь ей и Саша милым стал. …Даже чаем нас не угостила. А Саша каков? За чужой женой ухлестнул, мало ему было сварливой жены, так теперь с шалавой шашни крутить изволит! …Жаль, что эту кукушку плохо в детстве кнутом уму-разуму учили, а то бы детей не бросила, мужа законного на пришлого не променяла, куропатка бесхвостая…
– Ох, мама, не обижай птичек, – прервала Вера мамино сетование на жизнь. – Если бы вы с папой видели, каким счастливым был ваш сын с этой Надей в Зеренде, то вы бы радовались за него, потому что такого улыбающегося Сашу, готового любить весь мир, вы ещё не знаете, а я знаю.
Такого счастья сына Римма признавать не собиралась и продолжала ворчать на современные нравы, на распущенную молодёжь, которая не знает почём фунт лиха.
* * *Эта история побега Саши из семьи длилась недолго, и закончилась она на ноябрьские праздники.
Сначала Галина, по совету Риммы, навестила колдунью, которая продавала колдовские чары по сносной цене и имела силу своими заговорами возвращать мужей в лоно семьи. Правда, с алкоголиками у колдуньи однажды осечка вышла.
По совету колдуньи, одна женщина пьянице-зятю подлила в красное вино собачью кровь с колдовским наговором, а зять как отпил вина с кровью собаки, так и затявкал на тёщу, та – в обморок, а потом целый месяц в больнице отлёживалась, а зять её как пил, так и пьёт. О заговоре тёщи он случайно узнал, когда та собачью кровь по всем соседям искала.
Так вот, эта колдунья, что в пригороде жила, встретила Галину любезно, всё выслушала и обо всём расспросила, а во второй раз Галина колдунье по её просьбе трусы мужа принесла. На них заговор начитался, и на этом сеанс колдовства закончился. На прощанье заговорщица дала чёткие инструкции.
– Милочка, трусы мужа я заговорила. Он наденет эти трусы, когда пойдёт к разлучнице. Не останавливай его, пусть идёт. Верь мне, голубушка, что на этом свидании у него ничего не получится по мужской части.
– А если он возьмёт не эти трусы, а другие? – робко поинтересовалась Галина, собираясь уже заплатить за приём.
– Ты, милочка, об этом не беспокойся! Он возьмёт именно эти трусы и вернётся домой как побитая собачка.
Галина пришла домой и положила заговорённые трусы на полку в шкаф. Она затолкала их в самую середину стопки выстиранных и отглаженных мужских трусов. Через неделю Саша забежал домой. Он торопился на встречу с Наденькой, которая приехала из Зеренды в Караганду на денёк. Днём она навещала своих детей, а ночь хотела провести только с ним, в гостинице, представив любовника своим мужем.
После душа Саша вытянул из стопки заговорённые трусы, оделся и поспешил к той, которая его любила.
Такие короткие свидания приносили любовникам минуты блаженства и беззаботного счастья. Надя не требовала от Саши горячего секса, который ей самой порядком приелся. Женщине было достаточно просто быть с ним рядом, слышать его спокойное дыхание и чувствовать себя под его защитой.
* * *Надя познакомилась с Сашей в школе вождения, он имел славу строгого учителя, но его ученики с первого раза сдавали экзамены и без проблем получали водительские права. Многие женщины бесполезно строили ему глазки, но Надя не была одной из них, она смело подошла после занятий к своему немногословному преподавателю, когда тот собирал в папки наглядный материал, и, игнорируя его молчаливое недовольство, открыла перед Сашей свою романтическую душу.
– Александр Владимирович, поймите меня правильно. Я женщина, и я вижу, как вам плохо. Не зная вашей жены, я понимаю, что вы страдаете без её любви, она вас не любит! …Нет, это не моё дело, но я ещё могу тебе помочь. Саша, ты будешь счастливым мужчиной!.. Не веришь?.. Ты был сломан, как сухая ветка. Сухие ветки не зеленеют по весне, но весна имеет женский род. Будь со мной близок, доверься мне. Я та весна, которая возрождает желание в человеке вновь радоваться жизни. Я та единственная женщина, которая тебе нужна! Я смогу сделать тебя счастливым мужчиной!
После последней фразы Саша перестал с отрешённым видом собираться домой, а со вниманием посмотрел на нахалку, слова которой задели его за живое. Никто никогда не интересовался его личным мужским счастьем, а эта курносая курсантка, полноватая в бёдрах и простенькая на вид, хотела сделать его счастливым.
Трудно жить мужчине в ладу с самим собой, когда дома он всех раздражает, особенно жену. В принципе, имидж нелюдима позволял ему прятать от других своё недовольство жизнью, и тут слова нахалки попали прямо в цель. Теперь ни к чему скрывать, что он неудачник, что он «сухая ветвь».
Всё решилось само собой. Надя и Саша стали любовниками, словно пришло время им быть любовниками. За радость и спокойствие в душе, за возвращённое желание быть любимым и без устали её любить Саша мог отдать и жизнь.
Когда всё открылось, то его остывшие отношения с Галиной уже не играли никакой решающей роли, мужчина уверенно вступил на путь перемен, где вместо Галины и её детей его ждали другая женщина и её дети.
Приказ об увольнении был подписан директором школы водителей перед ноябрьскими праздниками. Начало своей новой жизни мужчина приурочил ко Дню Революции.
Перед уходом с работы Саша взял причитающийся ему отпуск и поехал в Зеренду, чтобы лично обрадовать свою любимую началом совместной жизни. Этот приезд должен был быть для Нади сюрпризом.
В холодном деревенском доме, в пяти километрах от Зеренды, хозяина никто не ждал. Саша растопил дровами печку и поставил на плиту железный чайник. Пока чайник нагревался, он вышел на морозное крыльцо.
Вечерело. Вокруг ни души. В холодном лунном свете зимняя деревня показалась ему ожившей сказкой «Горшочек каши», прочитанной им ещё в начальной школе, где вместо манной каши вокруг лежал ковёр из пушистого снега, первого снега в этом году. Тишина стояла такая, что слышно было, как мёрзли высокие ели в вышине, как дым вырывался из труб деревенских развалюх, как где-то в лесу пробежал зверёк.
Вид заснеженной деревни и грозное молчание сосен за околицей, величественный восход луны и блеск застуженных звёзд были до боли знакомы. Такая снежная морозная зима напоминала сибирскую деревню Ильинку, и тут сердце мужчины дало сбой, и вновь, как когда-то в детстве, от обиды стало муторно на душе.
* * *Деревня Ильинка к Новому году утопала в сугробах, на каникулах детвора каталась на самодельных коньках по замёрзшей речке, мальчики ходили по лесу на широких лыжах, играли в снежки и строили снежные крепости, но среди этой радости Саша никогда не забывал, что от него отказались родители.
Однажды он подрался с самым отъявленным хулиганом, когда тот обозвал его «убогим сиротой». Хорошо, что его дед Степан разлил драчунов ледяной водой из ковшика, но обиду на родителей не залить ледяной водой и огнём не выжечь, её надо было носить в себе, как кандалы носит каторжник.
Саша так же, как и его отец, и дед, был однолюбом, но, в отличие от предков, он ушёл от жены, но не потому что стал гулящим человеком и перестал любить Галину, а потому что только с Надей он чувствовал себя счастливым и уверенным в себе мужчиной. Когда решение уже принято, то нет и надобности вихлять из стороны в сторону, надо идти намеченной дорогой.
В какой-то момент мужчина почувствовал холод. Мороз пробрался под накинутую на плечи старую фуфайку, а голод заставил его вспомнить о поставленном на плиту чайнике. Вернувшись в дом, Саша почувствовал себя лучше. Тепло от горячей печки возвращало в комнату домашний уют. Мужчина неспешно попил горячего сладкого чаю, наелся хлеба с отварной колбасой, которую купил на вокзале, потом посмотрел на часы – стрелки показывали полночь.
Утомившись от дум и одиночества, Саша отправился в спальню, когда в тёмное окошко постучали. Стук был явно условный, через минуту он повторился, но рассмотреть что-либо через окно, затянутое льдом, было невозможно. Мужчина опять накинул на плечи потёртую фуфайку, которая досталась ему вместе с покупкой дома, и вышел на крыльцо. Деревня спала, только вдалеке раздавался простуженный лай собаки.
– Кому это понадобилось в такое позднее время приходить в гости? Может быть, гость приходил к Надежде?.. Ночью?
Саша не любил делать поспешные выводы: кто постучался, тот и постучался, а он будет ждать Надюшу. Как жалко, что они разминулись в эти праздники дорогами: он ехал к ней в Зеренду, а она, видимо, к нему в Караганду.
Утром в доме опять стало холодно. Ожидая, когда разгорятся дрова в печи, Саша подошёл к старому комоду, освещённому солнечным светом. На деревянной крышке комода лежало недописанное письмо.
«Мой любимый Коленька.
Деревенская жизнь мне нравится, печку надо топить дровами, я не кочегар. Мой милый и нежный, я знаю, что ты меня ждёшь. Я думаю о тебе, когда смотрю в окошко. Приезжай поскорее, а Сашенька меня забыл, носа не кажет, бросил меня в этой деревне одну, а сам поди жену в постели греет. Поспешила я с ним, но ведь ты меня не бросишь, я тебе не чужая. Как там наши девочки? Скоро я заберу вас к себе, заведём курочек и летом будем ходить по ягоды. Саша купил для меня дом и газовую плитку. Народ здесь добрый, меня все очень любят, характер у меня хороший, ласковый…»
На этом Надино письмо обрывалось.
Саша читал это короткое письмо раз за разом, чтобы уяснить, в какой переплёт он попал. Выходило, что он строил свои планы на будущее в полном одиночестве?!
Положив письмо, написанное женским красивым почерком, обратно на комод, Саша занялся домашними делами. Растопил печь, во дворе прочистил от снега дорожки, потом занёс в избу охапку дров и, натаскав воды в бак, стоящий на кухне, понял, что надо собираться домой, где его ждали сын, дочка и Галина, его любимая женщина, которую он не делал счастливой ни в постели, ни в семейном быту.
К вечеру того же дня Саша подарил свой дом продавцу деревенского магазина и отправился в обратный путь. Конечно, ему было жалко расставаться с мечтой о счастье, но, видимо, Верка права, когда предупреждала, что по деревенским слухам Надюша ему изменяла. … Саша видел в ней преданного ласкового котёнка, а у его котёнка оказалось много хозяев. По дороге домой он долго раздумывал о том, что у него ещё хорошего оставалось в жизни.
Любимая жена? Сначала Галина любила, долго терпела его выходки, потом сравнила его с недорослем, потом с негодяем и, в конце концов, решила уйти к другому, не ожидая, что муж уйдёт первым, а теперь она его ждёт, и для Саши пришло время вернуться в семью.
Единственная сестра? Верка тоже выгнала его из своего дома, как приблудившегося пса. Она не сестра, а чучело соломенное, без мозгов и сердца! Поди, она и родителям что-то стервозное напела, что теперь они его, родного сына, встречают как чужого.
В Караганду Саша ехал, как едут ссыльные домой, а когда поезд подъезжал к Караганде, дальнейшая судьба Нади его уже совершенно не интересовала, словно её и не было в его судьбе.
Галина после возвращения мужа поблагодарила колдунью за трусы, которые вернули его в лоно семьи.
* * *С благополучным окончанием этой истории Вера успокоилась за семью брата и с головой окунулась в работу, стараясь быть хорошей женой, мамой и подругой.
С первым весенним потеплением Людмила по вечерам спускалась на первый этаж к Вере, и подруги изводили себя аэробикой, а после тренировки распивали чаи с булочками да со сливочками, беседуя о семье и работе. Подруга Роза часто составляла им компанию, но не в аэробике, а в чаепитии. Женя много фотографировал, а Вера клеила фотографии в альбом, она была уверена в том, что её семейное счастье продлится до старости.
Было воскресенье. Вера проснулась рано. Закутавшись в халатик, сидела она у окна и любовалась букетиком подснежников, который принёс Женя после работы, а теперь он в спальне отсыпался после ночной смены. Дочка Катенька должна была вот-вот проснуться, но тут в квартире у Веры раздался тревожный звонок.
– За мной «Скорая» приехала! …Но почему приехали ко мне, ведь я в эту неделю не дежурю?
Этот вопрос Вера хотела задать шофёру «Скорой помощи», но задавать его было некому, ибо на пороге стояла плачущая Мила Попова. Вид у подруги был жалкий, как у птенца, попавшего под дождик. Слёзы катились без остановки, поэтому в её глаза невозможно было заглянуть. Вера обняла гостью за плечи и повела на кухню. От её вопроса «Что случилось?» Мила закрыла лицо руками, но слёзы просачивались через её тонкие пальчики.
Девушка нуждалась во времени, чтобы успокоиться и рассказать, что с ней приключилось. Оставив её одну, Вера подалась в ванную, чтобы освежить лицо, ибо то, что творилось у неё на сердце, было гадко. Открыв кран, женщина набирала холодную воду в ладони, пригоршнями плескала себе в лицо и приговаривала:
– Я радуюсь чужому горю? Радуюсь, что Мила попала в переплёт! Я радуюсь, что она вернулась ко мне, а не огорчаюсь оттого, что она сейчас рыдает на кухне! Что же случилось со мной?
Ответ на этот вопрос подсказало ей сердце.
– Чужое горе тебе в радость!
– Нет, это совсем не радость, это другое чувство, – отчаянно оправдывалась Вера перед зеркалом, но сердце неумолимо твердило: «Чужое горе тебе в радость. Твоя ревность тебя сгубила».
Холодная вода остудила жар стыда, и Вера вновь возвратилась на кухню, где сидела несчастная Мила. Прервав всхлипывания гостьи, она обратилась к девушке с предложением:
– Мила, прекрати распускать слюни и слёзы утри, они тебе ещё пригодятся. Сначала давай попьём чай со сливками, а потом сядем на диване и спокойно поговорим. Ты ведь не торопишься?
Мила отрицательно тряхнула каштановыми кудряшками.
Вера опять прошла в ванную, опять ополоснула лицо холодной водой. Потом, вытершись насухо полотенцем, посмотрела на себя в зеркало и стала внушать себе прописные истины.
– Не сметь радоваться чужому горю! Не сметь радоваться чужому горю! Ты хороший человек! Забудь прошлое немедленно и поддержи Милу, как это делают настоящие подруги. Мила сама вернулась к тебе, а это значит, что она считает тебя верным другом. Так будь им!
Холодная вода и разговор с зеркалом хорошо взбодрили женщину. Вера опять вернулась на кухню, чайник уже закипал, потом она поила сладким чаем несчастную подружку, кормила её бутербродами, густо намазанными подсоленным домашним маслом.
Все эти зимние месяцы она очень скучала по Миле, скучала по её открытой широкой улыбке и весёлому блеску карих кругленьких глаз, но когда та к ней вернулась, то вместо улыбки и блеска в глазах Вера видела на её лице голимое горе.
Утром поговорить по душам не удалось. Проснулся Женя, потом из спальни выбежала Катюша. Она тут же забралась к Миле на руки и стала гладить её по голове, смахивая пальчиком слезинки с её щёк. Вера быстро покормила мужа с дочерью завтраком и снарядила их в лес, за берёзовым соком, дав в дорогу кулёк пряников и банку с молоком. Когда муж с дочерью укатили в лес на семейном трёхколёсном мотоцикле, Вера принялась утешать подругу как свою сестрёнку.
– Мила, противная ты девочка, как я рада, что ты вспомнила про меня. Сейчас ты успокоилась? Ради Бога, не начинай опять рыдать, морщины появятся! Давай мы с тобой картофельные драники сделаем? …Выход всегда можно найти, но только на спокойную голову. Давай я тебе постелю в зале, ты поспишь, а потом поговорим… но что всё-таки с тобой случилось?
Но Мила не хотела ни драников, ни спать, и успокаиваться она тоже не хотела.
– Вера, как ты думаешь, есть ли Бог?
Вера задумалась.
– Вот когда я умру, то отвечу тебе, есть Бог на свете или это выдумка… Но мы с Людой каждый год весной печём «пасхи», в четверг, на Страстной неделе, стираем, в пятницу перед Пасхой не работаем, а в субботу красим яйца и голодаем, чтобы в воскресенье увидеть с раннего утра сияние солнца и всех поздравить с воскресением Христа. Почему? Потому что нам с Людмилой хочется верить, что есть что-то, что не меняется со временем… В прошлом году ты же вместе с нами красила яйца в луковом отваре и не хотела держать пост. Помнишь, как в то пасхальное утро солнце переливалось золотом, поднимаясь над горизонтом? Мне хочется верить, что Пасха – это не простая традиция. Не улыбайся, но мне очень хочется верить, что Бог есть. Как есть добро и зло, любовь и ненависть… Ох, Мила, о чём это я говорю?
Мила немного успокоилась и улыбнулась.
– Слава Богу, что у меня есть ты.
– Мила, ты не хочешь больше жить с Юлей?
– Я?.. Не хочу. Но ты, Верочка, не волнуйся, мне обещали выделить комнату в старом доме в центре Зеренды. Пусть в доме нет туалета, зато есть вода!
– Ох, Мила, ты ещё не знаешь, как трудно жить одной в квартире. Это испытание не для слабонервных девиц.
– Можно, я буду к тебе приходить? Можно?
– Конечно, можно, даже нужно, но что всё-таки произошло между тобой и Юлей?
– Ты же знаешь, что Новый год я справляла у моей медсестры, где я и подружилась с Борей. Мы с ним дружили и любили друг друга…
– Как это любили друг друга? …Как муж и жена?
Мила отрицательно затрясла кудряшками, и Вера облегчённо вздохнула.
– Ну ты и дурёха, так меня пугать… я же тебя предупреждала, что очень сложно дружить врачу с подчинённым персоналом. Это проблематично с двух сторон…
– Нет, ничего проблематичного не было. Был праздник, и Борис ухаживал за мной, хотя ухаживать за дамами он не умеет. Верочка, он был таким милым, как плюшевый мишка. Боря катал меня по полям на настоящем тракторе, по заснеженным полям.
Слёзы мешали рассказчице говорить. Вера подлила гостье чаю и вытащила из заначки шоколадную конфету, она по опыту знала, что помогает в таких случаях. Мила долго смаковала конфетку, запивая её чаем со сливками, и настроение её с каждой минутой улучшалось.
– Борис приходил всю весну ко мне в гости. Вернее, к нам с Юлей в гости. Иногда он проводил с нами все выходные.
– Мила, погоди, как это «проводил с нами все выходные»? А где он, Борис, спал? Ваш домик такой крохотный, как терем-теремок: третий войдёт, и он развалится.
– Верочка, не перебивай, я всё тебе расскажу. Спал Борис между нами, между мной и Юлей. Это было так уютно и смешно.
– Если было смешно, то почему ты плачешь?
– Потому что он обещал на мне жениться! Вчера я взяла отпуск без содержания, чтобы повезти Бориса к моей маме, ну, для знакомства. Он младше меня всего на восемь лет. Я его люблю. Верочка, я его так люблю.
– Мила, как можно любить такого молокососа? Ему же чуть больше 18 лет. Школу-то он хоть закончил?
– Дело совсем не в его образовании и не в его возрасте…
– Тогда дело в твоём образовании и в твоём возрасте. Что ты с ним будешь делать в семье? Воспитывать и в угол ставить? А кто тебя саму будет воспитывать, чтобы ты уважала свой возраст и своё образование!
– Вера, опять ты начинаешь мне нотации читать, а я уже вполне самостоятельная женщина, чтобы принимать решения. Любовь, она не знает сроков и преград!
Мила уже выглядела значительно лучше.
– Хорошо, а что же всё-таки произошло?
Мила взяла себя в руки и рассказала, как она хотела мило пошутить с друзьями.
* * *Вчера Мила пришла домой раньше обычного срока. Подписанный приказ об отпуске без содержания лежал у неё в сумке. Настроение было приподнятое, и устроить сюрприз друзьям сам бог велел.
Мила закрыла на замок входную дверь, а сама спряталась внутри дома, за шторкой, в узенькой кладовке. Девушка сгорала от нетерпения в ожидании прихода жениха Бориса и подруги Юлии. Когда раздались шаги у двери, её сердце чуть не выпрыгнуло из груди от радостного нетерпения.
Сначала в комнату, где стояли впритык кровать, стол и плитка у окна, вошла высокая и статная Юля. Она принесла с собой сетку съестного. Не успела Юля дойти до кухонного столика, как в домик неуклюже ввалился и Борис. Мила хотела тут же завизжать и вскочить Борису на спину, но почему-то раздумала. Это промедление чуть позже лишило её надолго желания шутить с друзьями.
– Юля, повернись ко мне. Давай поговорим, я люблю тебя!
Борис стоял за спиной у подруги, он был с ней одного роста, они хорошо смотрелись вместе.
– Борис, о чём нам говорить? Скоро придёт Мила, а я хочу успеть приготовить плов на ужин.
Это было сказано таким спокойным тоном, что у Милы все похолодело в груди, она поняла, что Юля это давно знала, только виду не подавала. Теперь она крутилась вокруг стола, распаковывая сумки как ни в чем не бывало, словно ожидая, когда Борис подойдет к ней вплотную.
– Юленька, любимая, ведь я жить без тебя не могу, без тебя я пропаду. … Хотя бы выслушай, пока не прискакала наша попрыгунья-стрекоза.
Услышав это, Мила прижала руки ко рту, чтобы не вскричать, она боялась неосторожным движением себя выдать.
– Не морочь мне голову, мальчик, и начинай резать мясо. Сегодня я поговорила с братом по телефону. Он похлопотал за тебя на службе. Так что готовься к службе в органах. … Не надо меня обнимать. … Эй, убери руки! Лучше займись делом. … Перестань, я сказала! …Сейчас придёт домой Мила, что она о нас подумает.
Мила видела из своего укрытия, как Борис, стоя за спиной у подруги, горячо целовал её шею, а его руки пробирались под фартук.
В комнате стало тихо.
Вдруг Юля резко развернулась лицом к наглецу, и тут же оказалась в крепких объятиях юноши. Разгорячённый близостью красивой женщины, Борис страстно поцеловал её в губы, но та с силой оттолкнула его от себя.
– Утри сопли, мальчик! Распускать руки я тебе не разрешила. Мила – моя подруга! Тебе надо научиться порядочности. Ты не обо мне думай, а о Миле, что с ней будет, если она увидит твои фокусы?