Герцог-пират
Торн присоединился к поющему, намеренно выбиваясь из мелодии, плетясь и пошатываясь. Внезапно его спутница зашаталась вместе с ним, подпевая мерзким гнусавым голосом. Смеясь, он притянул ее к себе, чтобы поцеловать: прильнув к ее губам, он попытался проникнуть своим языком в ее маняще приоткрытый рот.
Она тут же отпрянула.
– Мы пьяны, помните? – сказал Торн, ухмыляясь.
– Я совсем не пьяна, – ответила она, все еще покачиваясь и разыгрывая хмельное веселье. – Я, сэр, никогда не была пьяна.
– Бедное создание. Какая у вас скучная жизнь!
– Некоторые могут получать удовольствие и без вина.
– Вы обязательно должны показать мне, как это делается! – сказал он, наблюдая, как преследователи примкнули к толпе и теперь находились уже совсем близко от них. – А пока смейтесь давайте!
– Смеяться?
Он наклонился ближе и прикусил ее за ухо.
Девушка взвизгнула от неожиданности, но попыталась придать звуку пьяные нотки. И тут же ударила его ногой по голени. На нем не было сапог, поэтому он хорошо ощутил твердость ее туфли. Торн сильно зашатался, крепко держась за нее, так что она чуть не потеряла равновесие.
Избежав падения, девушка почувствовала сильный шлепок по ее заду. Она вихрем бросилась на него.
– Да как вы!..
В бесконтрольной ярости она стала похожей на шумную базарную женщину, и теперь они были в центре внимания – толпа поддерживала то одного, то другого. Торн подумал было, что все испортил, но потом увидел, как преследователи отмахнулись от этой суматохи и последовали дальше.
Он обернулся, и в этот самый момент получил пощечину. Удар был слабым, поэтому он просто покачал головой, схватил ее за запястье и увлек за собой.
– Когда вернемся домой, девочка моя, я научу тебя манерам, – громко объявил он.
Люди подбадривали их, но вскоре вернулись к своим развлечениям. Через мгновение они уже миновали толпу, переместившись в неосвещенное место. Затем свернули в узкий переулок, который привел их к заднему входу гостиницы «Компас».
– Пока все чисто, – мягко сказал Торн, – но скоро они доберутся до «Крысы» и узнают, что там произошло.
Остановившись, она пыталась перевести дух.
– Значит, они узнают, что я с капитаном Роузом, – ответила девушка.
– Все верно, дорогая, – сказал Торн, впечатленный ее сообразительностью и огорченный тем, что сам не предугадал опасность. – И кто-нибудь обязательно будет знать, где всегда останавливается капитан Роуз.
Она двинулась в противоположную сторону.
– Мы должны пойти в другое место!
Торн взял девушку за руку и повел за собой к гостинице.
– Моя лошадь в «Компасе», как и все остальное имущество. Мы сможем покинуть Дувр через четверть часа, тогда и объясните мне все. Мы на месте.
На конюшенном дворе стояли два конюха: один вел лошадь, а другой нес ведро. Они узнали Торна, но были удивлены, увидев, что он подходит к гостинице с задней стороны, да еще и не один.
– Могу я вам чем-то помочь, капитан? – спросил тот, что был с ведром.
– Да, известие о смерти короля изменило мои планы. Мне нужна моя лошадь и дамское седло.
– Конечно, сэр, – сказал мужчина, внимательно взглянув на даму.
Торн тоже посмотрел на девушку и заметил, что капюшон по-прежнему скрывает ее лицо. Была ли она из Дувра и боялась, что ее узнают? Или она была известной злодейкой-карманницей или, быть может, воровкой, или похуже – той, кто завлекает невинных молодых женщин в бордели?
Он не хотел в это верить. Девушка была слишком молода и, хоть и умна, не казалась хитрой или коварной.
– Это займет несколько минут, – сказал он. – Вам нужно поесть и попить, прежде чем мы уйдем?
– Нет, спасибо, – ответила девушка, и затем добавила: – Куда вы меня повезете?
Она пыталась сказать это уверенным тоном, но голос ее дрожал. Насколько он мог судить, это была нежная молодая леди, попавшая в серьезные неприятности, которые не смогла преодолеть самостоятельно. Ему нужно было срочно отправиться в Лондон, но он смирился с тем, что пока не сможет этого сделать.
– Я постараюсь помочь, чем смогу, и попробую отвезти вас туда, куда скажете.
– Мне нужно в местечко неподалеку от Мейдстона.
– Это достаточно далеко отсюда.
– Вы правы.
– Так как вы сюда добрались?
– В экипаже.
Торн подумал, что этот диалог может продолжаться всю ночь, и, по правде говоря, ему не очень-то этого хотелось. Ему необходимо было избавиться от нее, но таким образом, разумеется, чтобы его совесть осталась чиста.
Мейдстон находится по пути в Лондон. Но, если бы он ехал один, то сделал бы остановку раньше, в своем доме, чтобы переодеться и пересесть в дорожный экипаж, в котором можно поспать в дороге.
– Может быть, вас доставить куда-то поближе? – спросил он.
– Боюсь, что некуда.
– Мы можем ехать всю ночь, но так и не добраться до Мейдстона до утра, особенно вдвоем на одной лошади. Если вас не хватились до сих пор, то к тому времени уже точно хватятся.
– Да.
Ему хотелось хорошенько встряхнуть девушку, в его мозгу снова зашевелились мысли о брачных интригах. Но как могла эта молодая женщина разыграть ту сцену в «Крысе»? А что, если бы он прошел мимо и решил не спасать ее?
Однако теперь она знает, кто он, и может попытаться воспользоваться этим. Если они решат выдвигаться в путь ночью, то потом она сможет заявить, что ее скомпрометировали. Но он не мог бросить ее здесь, а поиск экипажа с сопровождающей служанкой отнимет слишком много времени. И выследить их в экипаже будет проще простого.
«Черт побери, как хочется есть». Сейчас он уже должен был мирно ужинать!
Из конюшни вышел мальчик, толкая тачку с грязным сеном. Торн позвал его:
– Беги в трактир, парень, и возьми мои сумки. И скажи Грину, что я рассчитаюсь позже. И еще принеси поесть и попить. Пироги и эль подойдут. И поторопись.
– Так точно, капитан! – Мальчик убежал.
– Вы на самом деле капитан? – спросило его бремя.
– Да.
– Капитан чего?
– Корабля под названием «Черный лебедь». А вы так и не представились…
Девушка колебалась так долго, что он понял – она собирается солгать.
– Персефона.
– Которую похитили и затащили в подземный мир? Вы не хотите разделить со мной ужин из страха оказаться со мной в ловушке на шесть месяцев в году?[3]
Ответом было грозное молчание.
Торн начал размышлял о том, что Персефона была похищена Аидом, владыкой подземного мира. Хотя в современной версии эта история звучит по-другому: Персефона, предположительно, была изнасилована темным властелином. Постигла ли эту девушку та же участь?
Он отмахнулся от этих мыслей. По всей видимости, ее злоключения начались совсем недавно. Если бы ею гнусно воспользовались, то он бы это однозначно заметил по явным признакам.
– Немного благодарности было бы уместно, – заметил он.
– Я благодарна вам. И буду благодарна еще больше, если вы окажетесь честным человеком.
– Негодяй в таверне был прав. Вы не слишком-то любезны. Если эти люди не охотятся за вашими сладкими чарами, почему же они вас преследуют?
Она отвернулась, скрывая лицо за капюшоном.
– Я сбежала от них…
– Они удерживали вас против воли?
– Да.
– Но почему?
– У меня нет ответа на этот вопрос.
– Вы им что-то должны? Вы богатая наследница?
– Нет.
– И вы не сбежали из тюрьмы?
– Конечно, нет.
– Значит, они выкрали вас из вашего дома, и вы ни в чем не виноваты?
Ответом на это было решительное молчание.
«Черт, как утомительно!» Торн переключил свое внимание с девушки на желание поскорее доставить ее в Мейдстон и избавиться от этой ноши.
Ее преследовали – двое серьезных мужчин. Если бы эти люди пришли сюда, конюхи, вероятно, помогли бы ему в драке, но он предпочел бы полностью избежать насилия. Торн был здоровым, активным мужчиной, он участвовал в нескольких опасных предприятиях на море, но поединки были не для него. Так что, чем меньше происшествий, тем лучше. Особенно, если под угрозой репутация благовоспитанной молодой леди.
– Сколько вам лет? – спросил он.
– Сейчас я намного старше, чем несколько дней назад…
Интересный ответ, говорящий о поистине серьезной беде. Наконец, появился конюх, ведущий лошадь, и парень с едой. За ними следовал еще один мальчик, пошатывающийся под тяжестью седельных сумок. Помимо сменной одежды, в них лежали большие пистолеты и несколько книг.
Торн передал сумки, чтобы их погрузили на лошадь, а сам взял корзину с пирогами и кружку эля, дав обоим парням по пенни.
– И, если заявятся незнакомцы, – сказал он парням, – вы не знаете, что я делаю и где нахожусь.
– Так точно, капитан!
Он повернулся к девушке, все еще прикрывающейся капюшоном.
– Полагаю, я не смогу соблазнить вас пирогами?
– Нет, спасибо.
Он пожал плечами и откусил большой кусок мясного пирога, собираясь пойти дать указания конюху и передать ему монеты более крупного достоинства.
– Угостите меня элем? – вдруг тихо проговорила девушка.
Торн повернулся и увидел, что она идет следом. Он передал ей кружку. Девушка аккуратно отпила, очень по-женски, буквально несколько глотков.
– Вы собираетесь объяснить свою ситуацию? – спросил он.
– Нет, если смогу этого избежать.
– Вы считаете, что я не заслуживаю объяснений?
– Нет.
– Возможно, мне будет полезно это узнать, – процедил он, стиснув зубы, – чтобы я смог обеспечить вашу безопасность?
– Не понимаю, чем это вам поможет.
– Например, мне стоит быть в курсе, если эти люди знают о ваших планах поехать в Мейдстон?
Он надеялся, что подловил ее, но не тут-то было.
– Нет, – она ответила так быстро, будто уже обдумывала эту проблему. При всех своих недостатках девушка была умна.
Прежде чем Торн успел сказать что-то еще, он услышал шум и сразу же понял, что это шаги – хруст доносился с заднего двора трактира, где обычно никто не ходил.
Торн стоял спиной к дереву прямо у дверного проема и смотрел вглубь конюшни, которая была позади него. Он прислонился к дереву, молясь, чтобы конюхи поняли, что нужно делать.
– Есть кто?
– Сэр? – спросил конюх, хорошо изобразив удивление.
– Мне нужен капитан Роуз. Знаешь такого? – Это был голос джентльмена. Или показалось?
– Здесь все знают капитана Роуза, – произнес конюх.
– Он здесь?
– Я не вижу его здесь, сэр.
Торн усмехнулся. Все будет хорошо. Он посмотрел на свою «бедовую девицу», и ему стало не по себе. Ее капюшон сполз назад, и даже в тусклом свете было видно, что она смотрит прямо перед собой, напряженная от ужаса. Рассматривая ее профиль, Торн подумал, что если бы встретил ее в более благоприятных обстоятельствах, то мог бы обратить внимание на ее красоту.
– Я имею в виду в этой гостинице, – прорычал «джентльмен».
Опасный и, возможно, отчаявшийся человек. Торн пожалел, что у него нет при себе одного из больших пистолетов, которые остались сумках.
– Капитан всегда останавливается в «Компасе», сэр, – сказал конюх. – Но сейчас он, скорее всего, на своем корабле, сэр.
– На каком именно?
– На «Черном лебеде», сэр. Скорее всего, стоит на якоре.
– Так вы не видели его в течение последнего часа?
Торн напрягся, гадая, солжет ли конюх.
– Нет, сэр.
Конюх явно рассчитывал получить гинею за свою ложь, и он ее непременно получит.
– Чья лошадь? – внезапно заметил преследователь.
– Полковника Трускотта, сэр, хотя это не ваше дело. Мне лучше отвести ее, пока полковника нет, а то его лошадь нервничает.
Застучали копыта, и Торн понял, что конюх уводит лошадь.
Мужчина снова заговорил, предположительно со своим спутником.
– Иди внутрь и разузнай о Роузе. И об этом Трускотте. Жаль заставлять лошадь ждать.
«Проклятье». Он понял, что ему солгали.
Торн вынул нож и рискнул прикоснуться к девушке. Она вздрогнула, но, к счастью, не издала ни звука. Беглянка повернула к нему голову, посмотрев широко открытыми от страха глазами. Он показал ей нож, а затем вложил рукоять ей в руку. Кто знает, сможет ли она им воспользоваться, но это хоть что-то.
Торн достал свой маленький пистолет, но пока не стал взводить курок. Шум выдал бы его. Им нужно было бы пройти подальше, вглубь конюшни, там можно было спрятаться. Но сейчас уже поздно было это делать.
Поразмыслив немного, Торн понял, что на улице остался только один человек.
Возможно, он сможет подобраться ближе и убить его.
Нет, не сможет… Он не так хладнокровен и совсем не уверен, что этот человек злодей. Торн даже сомневался, что смог бы выстрелить, начни «джентльмен» угрожать ему пистолетом.
Будь он проклят за нерешительность…
Но тут подошел человек в накидке.
Он посмотрел вперед, а затем в сторону, давая Торну секунду на подготовку. Когда их взгляды встретились, Торн уже держал пистолет направленным в голову преследователя.
– Лечь на пол, – сказал Торн, указывая направление пистолетом. – Лицом вниз.
Мужчина был крепкого телосложения, возраст – около сорока лет. Фонарь, висевший у двери, хорошо освещал твердо зажатый рот и тяжелую челюсть. Спустя мгновение человек подчинился.
Но что теперь? Второй «джентльмен» скоро вернется, и нужно придумать, как помешать мужчинам последовать за беглянкой. Тогда Персефона схватила кожаный ремень, перекинутый через стойло.
– Быстро руки за спину! – приказала она.
– Это тебе не поможет, – прорычал мужчина, но закашлялся, вероятно, подавившись соломой.
– Делай, что велено, иначе я воткну в тебя этот нож!
Торну ее тон показался более чем убедительным, вероятно, и мужчине тоже. Он сложил за спиной запястья, и она связала их. Узел получился не очень крепким, надолго он его не задержит.
– Кокси, ты где? – гнусавый голос означал, что вернулся второй мужчина. – Куда делся мой друг?
– Я не видел, сэр, – сказал конюх. – Был занят, выгуливая лошадь.
– Здесь! – закричал связанный человек на полу. – Но будь осторожен!
– Ты сам обеспечил приятелю место рядом с собой, – сказал Торн, борясь со смехом из-за абсурдности происходящего. Второй мужчина, не успев войти, тоже встретился с его пистолетом. Этот был моложе и довольно красив, но выражение его лица было ужасно злобным.
– Присоединяйся к своему другу.
Гневно рыча, мужчина повиновался.
– Делай свое дело, детка! – беззаботно сказал капитан Роуз.
Бросив на него ледяной взгляд, она сказала:
– Может быть, отдадите мне пистолет? Уверена, капитан корабля сможет завязать более надежные узлы.
– Вы правы.
Он осторожно вложил пистолет в ее руку, в надежде, что девушка не будет без надобности нажимать на курок – например, пожалеет невинных лошадей.
Торн нашел кусок тонкой веревки и принялся связывать злодея номер два. Затем он связал и Кокси, делая это с большим усердием, в надежде, что девушка оценит его умение завязывать узлы.
Наконец он поднялся и повернулся к ней, чтобы получить одобрение.
Но девушка исчезла.
Ее схватил третий злодей?
Вдруг он услышал звук копыт.
Тон выбежал на улицу, но увидел лишь хвост своей лошади, с огромной скоростью исчезающей в переулке. Торн грязно выругался.
– Какого дьявола ты позволил ей взять мою лошадь? – потребовал он ответа у конюха.
– Она уверяла, что вы отправили ее за помощью, капитан. Это показалось мне достаточно убедительным, прошу прощения, – замешкался мужчина.
– Приведи мне любую другую лошадь!
Конюх работал быстро, и не прошло и пяти минут, как Торн уже забирался в седло.
– А как же те люди, капитан? – обеспокоенно спросил конюх, кивнув в сторону конюшни.
– Развяжи их через несколько минут, но не отдавай лошадей. Если они доставят тебе неприятности, скажи всем, что эти злодеи пытались похитить сестру дворянина и заслуживают виселицы.
Возможно, так оно и было.
– И передай этим проходимцам: если капитан Роуз узнает, что они снова беспокоили леди, то им конец.
Связанные мужчины прекрасно слышали его слова. Беглянка не заслуживала защиты, но Торн не мог поступить иначе.
Он решил гнать лошадь по центральной лондонской дороге, хотя и не надеялся, что хитрая беглянка выберет прямой путь. Скорее всего, у нее и в мыслях не было ехать в Мейдстон. Он расспросит прохожих: женщина на лошади ночью – явление достаточно редкое.
Однако большинство горожан, праздновавших скорое восхождение на престол нового короля, были уже в постели. Поэтому по дороге он встретил всего двух людей, ни один из которых не видел девушку. Торн подозревал, что это неспроста. «Проклятье, ей это с рук не сойдет». Она просто так от него не отделается, и как она рассчитывает выжить ночью одна на украденной лошади?
Решив, что больше откладывать нельзя, Торн повернул свою лошадь в сторону замка Айторн – раздраженный, обеспокоенный, но в то же время восхищенный. Эта решительная девушка заинтриговала его, и он хотел узнать о ней все.
Но король мертв… И да здравствует король!
Торну необходимо было быть в Лондоне, чтобы воспользоваться этим моментом.
Новый король был молод и нерешителен, и все придворные боролись за влияние на него. Некоторые уже обладали преимуществом. Например, маркиз Ротгар годами занимался развитием молодого человека, играя роль уважаемого наставника, а не опекуна или воспитателя. Темный маркиз имел репутацию всеведущего. Он словно знал, что этот день наступит неожиданно скоро.
Но он и ему подобные не должны иметь большого влияния.
Необходимо гладко выбрить лицо, надеть модную элегантную одежду и на всей скорости мчаться в Лондон.
Герцог Айторн многих превосходит по могуществу и положению в обществе. Поэтому сейчас он должен быть при дворе, чтобы воспользоваться своими преимуществами в этот решающий момент.
Глава 3
Карскорт, Оксфордшир
Апрель 1764 года
– Там экипаж, Белла! Интересно, кто это приехал?
Лусинда не надеялась на ответ, и Белла Барстоу проигнорировала вопрос сестры. Да и не ждали они никаких посетителей. Кающаяся грешница, запертая в Карскорте, не могла рассчитывать на что-то, кроме дрянной постели и самой скудной еды. Но тем не менее, от скуки даже самое незначительное событие может заиграть интересными красками. Не отрываясь от вышивания фиалки в уголке платка, Белла прислушивалась к доносящимся звукам и размышляла, кто же это мог пожаловать.
Может быть, сосед? Но вряд ли Лусинда, выглядывая в окно, не смогла бы узнать соседский экипаж.
Приглашенный гость? Однако она не замечала никаких приготовлений. Да и гости здесь – редкость, поскольку единственными обитателями дома были Лусинда и их брат, сэр Огастус. Лусинда глупа и сварлива, а Огастус – ханжа, да и дома он бывал редко, в основном разъезжал по разным делам.
А Белла была белой вороной в семье. И если бы сейчас все еще можно было запирать людей в клетках, то с ней бы ровно так и поступили. Она была заточена в Карскорте, потому что не имела ни гроша за душой. Белла даже подумывала о краже, чтобы оплатить свой побег, думала об этом много раз, но была уверена, что ее отец, а теперь еще и Огастус, с удовольствием отправят ее за такое под суд или в ссылку, а то и на виселицу.
Белла закусила губу, чтобы не расплакаться. Она не хотела, чтобы отец любил ее, но до самой его смерти надеялась на справедливость и милосердие.
Что касается брата, то ей было совершенно безразлично, любит ли он ее, испытывает ли хоть какую-то симпатию. Огастус ей не нравился, и так было всю жизнь. Но его холодность была близка к ненависти, и она не знала по какой причине. Белла могла лишь предполагать. Возможно, он считает, что ее позор бросает тень на его безупречную репутацию.
Он, как и все остальные, считает, что четыре года назад Белла сбежала с мужчиной, а затем была вынуждена вернуться обратно домой, обесчещенная, когда негодяй ее бросил. И Белла еще более усугубила свое положение, отказавшись от поспешно найденного для нее мужа.
Это могло быть поводом для гнева и отвращения, особенно для человека, который так дорожит добродетелью и благопристойностью.
Но ненависть?
Четыре года назад она думала, что заточение – это временное наказание, что даже если семья не считает ее достойной нормальной жизни, они в какой-то момент устанут быть ее тюремщиками. Но вместо этого условия ее существования становились все более суровыми.
Лишив ее собственных денег, отец также запретил ей заказывать что-либо без разрешения. Все ждали, что она начнет выпрашивать новые платья и деньги на прически, туфли или перчатки. До тех мрачных событий с похищением она обожала красивую одежду и одевалась всегда по последней моде, поэтому все ждали, что она будет унижаться. Но какая-то внутренняя сила, которой не было в ней до того, как ее опозорили, вырвалась на свободу и требовала, чтобы она никогда ничего не просила.
Белла научилась латать свою одежду и делать вид, что довольна результатом. Что касается обуви и перчаток, то, поскольку она редко куда-то ходила, в них не было особой необходимости.
Через некоторое время, благодаря всё той же внутренней силе, она решила, что если теперь ей приходится самой ремонтировать свою одежду, то она научится делать это хорошо. От легкой починки она перешла к полноценному ремонту, а затем к моделированию одежды с помощью игольного кружева и вышивки. Вместо того, чтобы просить милостыню, она занималась собирательством. На чердаках Карскорта хранились столетние залежи не только потускневшей мебели, но и выброшенной одежды, которая давно вышла из моды. Она разбирала материал и распутывала нитки, часто находя еще и бисер, тесьму, кружева.
Белла очень умело скрывала свою изобретательность и растущее удовольствие от поиска сокровищ, поэтому семья ни о чем не догадывалась. Они были уверены, что красивая и легкомысленная Белла Барстоу, самая главная кокетка в Оксфордшире, никогда бы не стала заниматься столь неинтересными и утомительными делами.
Но Огастус каким-то образом все же догадался. Когда он стал главой семьи, сразу же очистил дом от большей части того, что он называл «хламом», а остальное запер на замок. Поэтому за последний год Белла стала поистине несчастной, и это обстоятельство полностью удовлетворяло извращенную душу Огастуса.
– Я слышу чьи-то голоса, – объявила Лусинда, бросаясь к зеркалу, чтобы проверить, как сидит ее чепец. – Огастус кого-то привел сюда!
Похоже, сестра предполагала, что гость может стать ее поклонником. В свои двадцать шесть лет Лусинда уже не надеялась выйти замуж, но сейчас ее глаза заблестели, а кожа лица зарумянилась.
Белла искренне желала, чтобы Лусинда обзавелась семьей. Ведь это могло изменить и ее собственную ситуацию – никто бы не оставил Беллу здесь одну. Конечно, за этим могли последовать неизвестные и опасные события, но даже врата в ад сейчас казались для девушки более соблазнительными, так как могли вывести ее из Карскорта.
Дверь открылась, и Огастус пригласил войти полного джентльмена в плаще, а затем быстро закрыл за ним дверь. На дворе стоял апрель, и в доме было все еще прохладно, если не считать нескольких комнат, в которых разводили огонь.
Спальня Беллы, конечно же, не была одной из теплых. После того, как Огастус взял бразды правления в свои руки, в комнате Беллы не разводили огонь даже в глубокую зиму. Она даже подумывала начать жечь мебель.
Генри, главный лакей, вошел следом. Он помог гостю размотать длинный толстый шарф и снять плащ, открыв взорам присутствующих добродушного седовласого джентльмена с капелькой на кончике носа. Пока Генри уносил вещи, гость достал носовой платок и высморкался.
Лусинда взволнованно поднялась, но Белла все еще сидела.
– Встань, Изабелла! – приказал Огастус.
Человек с репутацией святого должен быть худым, но Огастус, хотя и не был толстым, всегда был слегка полноватым. Когда брат выражал неодобрение, его маленький рот так плотно сжимался, что напоминал прорезь туго затянутого кошелька.
Когда Белла встала, Огастус добавил:
– Прошу прощения, мистер Клаттерфорд, но, как видите, она не совсем такая, как нам хотелось бы.
Белла изо всех сил старалась сохранить спокойное выражение лица, оценивая опасность, неожиданно замаячившую на горизонте. Был ли этот Клаттерфорд врачом, пришедшим уколоть ее и пустить кровь? Подобное уже случалось четыре года назад, когда она отказалась скрыть свой позор и выйти замуж за сквайра Тороугуда. Но ей тогда повезло – доктор Саймонс был местным жителем и согласился лишь «восстановить ее здоровье», но не признавать сумасшедшей. А ведь была такая угроза, когда семья пыталась заставить ее вступить в тот ужасный брак.
Она была в ярости и возмущена тем, что ее обвиняют в потере невинности, и все еще надеялась на хорошее будущее, а поэтому наотрез отказывалась. С годами она часто думала, что даже брак с грубым человеком с дурной репутацией был бы предпочтительнее этого бесконечного небытия. В конце концов, муж может умереть.