– Да, адмирал, я в этом уверен. И твой напыщенный дядя Сигурт тут совершенно ни при чём. Есть вещи, которые вызвали у меня вопросы, – спокойно ответил Бернард. – Конечно, часть поступков Хаука можно оправдать тем, что он действовал эмоционально в отношении тебя, но нам сейчас нельзя опираться на личные привязанности. И уж тем более на свои эмоции. Нужно быть трезвым в своих суждениях. Хаук слишком много делал ошибок, Удо. Я не обвиняю его в чём-то, а просто констатирую холодные факты.
– Предоставь мне все, даже самые смутные сомнения, по другим подозреваемым. Я уверен, что есть более широкий список, – сказал Удо. – Я сам всё просмотрю ещё раз.
– Конечно, адмирал. Я дам тебе полный список. Но не забывай, что ты ещё очень слаб. Поэтому я приказываю тебе не переутомляться и больше отдыхать. Если ты сам этого не будешь делать, то я посажу тебя на гауптвахту[3 - Гауптвахта – место заключения временно арестованных воинских чинов], как члена моей команды, – сказал Бернард, давая понять Удо, что не шутит и точно сделает это.
– Я тебя понял, друг. Я обещаю, что не буду переутомляться.
– Я рад, что ты это понимаешь, Удо. По-хорошему, тебе ещё нужно несколько дней полежать в постели.
– Нет, Бернард. Я пробыл там достаточно долго. Да и дела не ждут, а наши враги не дремлют. Малый совет собран на Сканде в полном составе?
– Да.
– Это хорошо. Собери суд завтра. Я больше не выдержу эту муку, Бернард, – тихо сказал Удо.
– Ты уверен, что готов к нему? – уточнил капитан.
– Я никогда не буду к нему готов, – тяжело вздохнул он.
– Может, ты всё же покажешь на малом совете её видение? Это, возможно, как-то повлияло бы на отмену приговора? – спросил Бернард.
– Ты же знаешь, что данная статья не подразумевает помилование. Даже если у человека были на то веские причины. И мне очень хотелось бы, чтобы эта информация была доступна только нам с тобой как можно дольше. Мы ведём расследование, и пока оно не закончится, эти данные разглашению не подлежат. Поэтому я ничего на суде не расскажу и уж тем более не покажу.
– А почему ты исключаешь тот вариант, что Тира может сама рассказать про видение на суде, попытавшись оправдаться, Удо? И тогда наша крыса будет знать, что её ищут. Мои действия на фоне признания Тиры станут очевидными.
– Если Тира это сделает, то я не остановлю её, друг. Она имеет такое право. И нам придётся действовать дальше уже в новой обстановке. Но я её не остановлю, – твёрдо сказал Удо. – Хотя ей это и не поможет, – он опять тяжело вздохнул.
– Прежде чем ты пойдёшь на суд, я настоятельно рекомендую зайти в камеру Тиры, когда её оттуда выведут, – сказал Бернард.
– Зачем? – не понял Удо, удивлённо посмотрев на капитана.
– Войдя туда, ты всё поймёшь, а теперь позволь откланяться. У меня ещё есть дела. Господину Сигурту сегодня не понравился завтрак. Он сказал, что продукты, которыми снабжают кухню, крайне отвратительны. И даже Фроди не в состоянии это исправить. Чем в большей степени оскорбил этого замечательного человека, чем задел меня.
– Я смотрю, что всё это время тебе было не скучно, – улыбнулся Удо.
– Скучать точно не приходилось. Добавь в этот список всех членов малого совета, которых я намеренно выводил из себя. Свою сестру Снижну, гневно прожигающую меня взглядом за всё сразу. Так что без вас, ваше величество, я развлекался на всю катушку, – усмехнулся Бернард, покидая рабочий кабинет.
И вот сегодня в полдень, всего лишь через несколько часов, должен состояться суд над Тирой. Удо говорил правду, что никогда не будет к нему готов. Он отказался от завтрака, попив лишь ароматный чай с булочками у себя в кабинете. Когда до казни оставался час, возле его рабочего стола появилась Снижна, выйдя, как всегда, из темноты.
– Удо, хочешь, я отвезу тебя в зал суда на летающей повозке сквозь темноту? Ведь ты ещё не до конца окреп, – спросила принцесса, обнимая подошедшего к ней брата.
– Снижна. Моя родная сестрёнка, что бы я без тебя делал, даже не знаю, – прижимая к себе принцессу, сказал Удо. – Я так рад, что у меня есть ты. Но я вынужден отказаться от твоей помощи. Я должен зайти ещё в одно место. А перед началом суда мне лучше побыть наедине с самим собой.
– Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, Удо. Она лгала нам обоим, – гневно произнесла Снижна. – И разбила тебе сердце. Я ей этого никогда не прощу.
– А я понимаю твой гнев, сестрёнка. Мой был не меньше, поверь мне. Но у Тиры были причины так сделать, о которых я не могу пока тебе рассказать. Как, впрочем, и никому другому. Поверь, Бернард сделал из нашей планеты самый настоящий непобедимый форпост не на пустом месте. Сегодня ты будешь на суде моей поддержкой, сестрёнка. Но я прошу тебя быть со мной всегда при любых обстоятельствах и принятых мною решениях, – Удо с надеждой посмотрел на сестру.
– Поверь, брат, более преданного тебе человека нет даже среди твоей личной гвардии, – утвердительно сказала Снижна.
– Я тебе верю, сестрёнка. А теперь мне пора идти. Встретимся в зале суда, – тяжело вздохнул Удо и поцеловал сестру в лоб.
Снижна заметила, что глаза брата были печальны. Удо контролировал себя постоянно, скрывая свои эмоции за маской безразличия, но в присутствии сестры позволил себе немного расслабиться. Она видела, как страдает её брат. В этот миг Снижна была готова сама лично привести Тире приговор в исполнение. Но помнила о том, что дала Удо слова не трогать её. Принцесса попрощалась с братом и ушла в темноту, а он отправился в камеру, где находилась в заключении Тира.
Идя по длинному пустынному коридору, Удо слышал лишь звук своих собственных шагов. Подойдя к камере, он минуту постоял, а потом резко вошёл внутрь и тут же увидел холст, стоящий на мольберте. На нём был нарисован он сам, спящий в своей постели. На рисунке Удо прижимал Тиру к себе, обняв двумя руками. В её сердце был вонзён кинжал, а из раны вытекала кровь. Удо вздрогнул при виде этой картины. Он, как заворожённый, подошёл к холсту, не глядя по сторонам, и всмотрелся. Рисовать с натуры у неё действительно получалось хорошо. Каждая чёрточка, каждый изгиб его собственного тела были прорисованы очень чётко. Его мышцы даже не скрывало лёгкое одеяло. Тира же была такой хрупкой в его объятьях. Её безжизненное лицо было белоснежнее подушки, рука безвольно свисала с кровати, а кровь капала с неё на пол. У Удо подкатил ком к горлу, а на глаза навернулись слёзы. Он непроизвольно сглотнул, пытаясь взять себя в руки, и уже собрался было выходить из камеры, как увидел стену со своими изображениями. На него смотрело с несколько десятков его собственных глаз. С укоризной, с гневом, с болью. Тут силы полностью ему отказали. Удо сел в кресло, что стояло напротив стены, и спрятал лицо в ладонях.
– Тира, Тира, – вздохнул Удо, а спустя минуту резко встал, расправил плечи и отправился на суд.
В стенах дворцового комплекса было обустроено специальное помещение круглой формы с большими окнами, в котором проходили различного рода совещания, официальные приёмы послов, а также суды. Слева и справа от входа напротив друг друга находились постаменты в виде полуколец, состоящие из двух больших ступенек, на каждом из которых располагалось по десять столов с удобными креслами. Они были снабжены техникой для просмотра изображений, видео и фото голограмм, прочтения каких-либо документов, а также усилителем звука для выступления перед собравшимися. Это были места для сорока членов малого совета. Напротив входа в зал возле стены располагалось малое полукольцо из трёх ступенек. На верхней его части стоял деревянный резной трон, украшенный символами рода великого Торгнира, который занимал сам глава Императорского дома. Справа от него находилась небольшая удобная стойка с необходимой техникой, управляемая с браслета на руке Удо. На средней ступеньке было одно место для верховного судьи. Ниже устанавливались кресла для приглашённых лиц. И сегодня там сидели ближайшие родственники главы Ульвбьёрна: принцесса Снижна, великий церемониймейстер Сигурт и маршал Хаук. И хотя он являлся членом малого совета, но сейчас предпочёл находиться рядом со своей племянницей.
Судьёй мог стать любой из сорока человек, за исключением главы Императорского дома, который был сорок первым членом малого совета. Выбор кандидата, возглавляющего суд, производился произвольно, вне зависимости от ранга, пола, должности и планеты его проживания. В таких делах судья вместе с главой Императорского дома брал на себя личную ответственность за принятое решение или смерть человека. В середину зала выводился осуждённый, чтобы его было хорошо видно с любой точки помещения.
Когда Удо вошёл в зал суда, то все уже были в сборе. Советники одновременно встали и поприветствовали главу Императорского дома. Снижна сдержала своё желание подбежать к брату и с силой схватила дядю Сигурта за плечо, тот успокоительно похлопал племянницу по руке и сказал несколько успокаивающих слов. Великий церемониймейстер поздоровался с племянником, получив в ответ благодарственную улыбку. Хаук встал и протянул Удо руку, тот ответил рукопожатием. Маршал похлопал племянника по плечу и сел на место. На сегодняшнем заседании судьёй был адмирал Тормод, который вежливо поздоровался с главой Императорского дома. Тот лишь сухо кивнул ему в ответ.
Ульвбьёрн поприветствовал всех собравшихся и занял своё место. Он застыл на троне своих предков в величественной позе, словно изваяние из камня, положив одну руку на подлокотник, а вторую на колено, и натянул на себя маску полного безразличия. Бледность его лица можно было легко списать на болезнь. Однако все члены совета внимательно всматривались в него, пытаясь понять чувства, которые сейчас испытывал глава Ульвбьёрн. Ведь про его взаимоотношения с Тирой до похищения знали все люди народа Императорского дома. А членам совета они были известны в больших подробностях, чем другим, так как они досконально изучались при расследовании взрыва в лаборатории, а затем и похищении. Все понимали, что для Ульвбьёрна это действительно было очень личным делом. Именно поэтому осуждённый по данной статье не мог рассчитывать на помилование главы Императорского дома. В таких делах не исключалась возможность личной заинтересованности. И этот суд был тому живым примером. Однако все собравшиеся осознавали, что смерть Тиры будет огромным ударом по главе Ульвбьёрну. И не тешили себя иллюзиями, что он забудет имена тех, кто подпишет его любимой женщине смертный приговор. И меньше всего в данной ситуации повезло адмиралу Тормоду. Ему досталась сегодня незавидная роль, он должен был огласить вердикт. Удо объявил, что суд открыт. Сразу же после его слов на заседание ввели Тиру.
Она вошла в зал в сопровождении двух гвардейцев, остановившись в центре лицом к судье. Тира была ростом не выше метра шестидесяти пяти – шестидесяти восьми. И возле высоких гвардейцев, она казалась хрупкой и беззащитной. Но Тира предстала перед лицом совета несломленной и готовой принять свой приговор с достоинством. Она стояла с высокоподнятой головой, гордо глядя перед собой, чем вызывала невольное восхищение многих присутствующих. Снижна с ненавистью прожигала её взглядом. Она посмотрела на Тормода, ища поддержки, и увидела нескрываемый гнев и осуждение на его лице. Принцесса осталась довольна его реакцией. Сигурт смотрел на Тиру с презрением и толикой удовольствия. Ведь он никогда не доверял этой женщине и считал сегодняшний суд справедливым. Хаук гневно свёл брови вместе. Он никак не мог себе простить прокол в деле с похищением главы Императорского дома, виновница которого стояла сейчас перед ним. Удо вообще не обращал внимание на Тиру. Он уставился ничего не выражающими глазами на противоположную от себя стену, так ни разу и не пошевелившись.
Судья Тормод начал заседание суда. Он долго перечислял обвинения Тиры. Она учувствовала в разработке плана похищения Ульвбьёрна. Хитростью и обманом, втёршись к нему в доверие, она осуществила задуманное. Тира вместе с Пифиями вынесла смертный приговор главе Императорского дома и пыталась привести его в действие. Она была виновата в нападении на главу Императорского дома, в результате чего он получил травму, которая почти привела к его смерти. Она также посягнула на его честь и достоинство, обманув его доверие. При этих обвинениях Тира гневно посмотрела на Удо, прожигая его взглядом.
– Я не посягала на честь главы Императорского дома, – с вызовом проговорила она.
– Вы неоднократно нарушали протоколы дворца во время пребывания в нём, мисс Тира. Вы также ввели главу Ульвбьёрна в заблуждение насчёт ваших чувств к нему. Данные действия попадают именно под эту статью, – спокойно произнёс Тормод. – Вы же не станете отрицать, что воспользовались доверием главы Ульвбьёрна? – уточнил он у Тиры.
– Нет, – тихо сказала Тира, впервые обессилено опустив плечи.
Произнося эти слова, она пыталась поймать взгляд Удо. Но на его лице не дрогнул ни один мускул, словно он вообще не видел и не слышал происходящее вокруг него. Глава Императорского дома всё так же величественно восседал на троне. Сейчас с него было удобно рисовать сидячую статую потомка великого Торгнира. Вот уже в течение двадцати минут он не шевелился, а его взгляд всё также упирался в противоположную стену зала. Адмирал Тормод начал перечислять ещё несколько законов, которые нарушила Тира.
– Что вы скажете в своё оправдание, мисс Тира? – закончив перечислять все её злодеяния, подытожил Тормод.
Тира понимала, что попытка что-то объяснить или рассказать про своё видение судьям никак не поможет и не изменит её положения сейчас. Она долгое время продумывала свою речь. Но в какой-то момент пришла к выводу, что её жизнь эта информация не спасёт. А вот человек, который убил её родных и близких, будет знать, что о нём известно главе Императорского дома. И если Удо уже ведёт расследование этого дела, то своим признанием она нанесёт ему удар. Тира решила, что лучше умрёт, но ничего не скажет в своё оправдание. Она только надеялась, что её молчание не будет напрасным, и Удо найдёт убийцу людей её родной земли и планет Пифий. Поэтому сейчас она уже не колебалась.
– Я признаю себя виновной по всем статьям, судья Тормод, – твёрдо сказала Тира.
Лёгкий шёпот прокатился по залу. Лишь только Удо всё также оставался невозмутимым, глядя перед собой, будто созерцал картину вечной безмятежности.
– Глава и верховный главнокомандующий народа Императорского дома Ульвбьёрн, у вас есть, что сказать суду? – спросил Тормод.
– Да, – чётко сказал тот в ответ, встав с места. – Судья, члены малого совета, принцесса Снижна, великий церемониймейстер Сигурт. Я не буду занимать ваше время, дополнительной информацией этого дела. Тут уже было сказано достаточно. Вам также известно, что в данном деле нет голосования. Смертный приговор обжалованию не подлежит никому из вас, в том числе и мне. Однако я хочу заявить о том, что у подсудимой были веские причины так поступить со мной. Мисс Тира, вы знали, что причины, побудившие вас совершить все эти преступления против меня, были ложными на момент моего похищения? – Удо впервые взглянул на Тиру.
– Нет, глава Ульвбьёрн. Я действовала, думая, что все доказательства вашей вины бесспорны. Но я ошибалась, – сказала Тира, глядя ему в глаза.
– Если бы вы знали то, что выяснилось на планете Пифий, вы бы совершили всё, в чём вас обвиняют? – уточнил Удо.
– Нет, глава Ульвбьёрн. Я ни в коем случае не посягнула бы на вашу жизнь, – спокойно ответила Тира.
– Благодарю вас, мисс Тира, – Удо отвёл от неё глаза. – Теперь я хочу обратиться ко всем вам, члены малого совета. Мисс Тира, как и народ Пифий, были введены в заблуждение. На их планете состоялся суд надо мной, где с меня был снят смертный приговор. И вам всем известно, что благодаря необдуманным действиям мисс Тиры, народ Пифий присоединился к нашей Империи. И теперь они – наши союзники. И смею вас заверить, что на девяносто процентов этому мы обязаны именно ей. Мисс Тира первая из людей в истории народа Пифий, кто был допущен на их землю. Более того, теперь она там желанная гостья в любое время. И хочу вам напомнить, что Пифии не доверились в своё время даже моему отцу Йорану, который делал неоднократные попытки воссоединиться с ними. И теперь, несмотря на невозможность отмены приговора, я всё же прошу вас сейчас проголосовать скрытым голосованием. Также я прошу дать возможность проголосовать принцессе Снижне и великому церемониймейстеру Сигурту. Меня не интересуют имена людей, кто проголосует за или против. Я просто хочу знать решение всех присутствующих, если бы это был обычный суд с возможностью отмены смертной казни. Я лично считаю мисс Тиру невиновной и, смею вас заверить, говорю это с холодным сердцем и трезвым умом.
Судья Тормод пригласил всех проголосовать, предоставив такую возможность и Снижне с Сигуртом.
