Гром 1. Адаптант

Пролог

Шиши Ха Ро был стар, очень стар. Вот уже более пятисот стандартных циклов он занимался старательством и вел отшельнический образ жизни. Он уже давно потерял счет астероидам, кометам и прочему космическому мусору, переработанному его станцией в необходимое для промышленности Содружества сырье. Однако всякий раз процесс деструкции небесных тел вызывал в душе шенго неописуемый взрыв эмоций. И вот теперь трехметровое тело разумного ящера покоилось в удобном ложементе рубки управления, а разум его, посредством внешних сканирующих устройств, парил в межзвездной пустоте.

На этот раз объектом разработки стал крупный астероид. Его размеры колебались в пределах десяти – пятнадцати километров. По форме напоминал огромную грушу, состоящую из крупных осколков планетарного вещества, сцементированных между собой замерзшими газами. Буровые роботы основательно поковырялись в его толще. Все более или менее ценные кристаллические образования покоились в грузовом трюме станции в ожидании отправки покупателю, а самые интересные экземпляры стали достоянием его богатой коллекции.

Шиши повезло наткнуться на звездную систему с поясом астероидов, сформированным не из замерзших газов, звездной пыли и мелких метеоритов. Это были осколки крупной планеты.

Пару миллиардов лет назад вокруг центрального светила вращался газовый гигант. Случилось так, что в относительной близости от периферии данной системы прошло массивное тело. Была ли это звезда, черная дыра или что-то иное, Шиши подобные тонкости не очень интересовали. Агрессивная гостья попыталась вырвать в сферу своего влияния часть материи, вращающейся вокруг центральной звезды. Частично ей это удалось. Значительная масса внешнего кометного вещества облака Оорта была захвачена и унесена в неведомом направлении. Но предметом главной битвы двух светил стала именно эта планета.

В процессе гравитационного взаимодействия газовый гигант сначала лишился своей плотной атмосферы, затем его массивная центральная часть была разорвана на отдельные относительно небольшие фрагменты.

Через какое-то время беспокойная визитерша ушла. Еще очень долго в планетарной системе безымянного желтого карлика творилась полная неразбериха. Потревоженные кометы внешнего пояса и отдельные части уничтоженного газового гиганта начали бомбить внутренние планеты и само светило. А по бывшей траектории движения разорванной в клочья планеты образовался пояс астероидов. Порядок в поясе восстановился не сразу. Понадобились многие миллионы лет и многочисленные локальные катаклизмы от столкновений массивных тел, чтобы отдельные обломки притерлись друг к другу и образовали стабильные орбиты вокруг центральной звезды. Миллионы астероидов богатых не только ценными металлами, но разнообразными кристаллическими конкрециями, сформированными еще в планетарных недрах – достойный приз для любого звездного старателя.

Шиши Ха Ро случайно наткнулся на это богатство. Семьсот с лишним стандартных циклов назад он был капитаном тяжелого боевого рейдера «Слеза Ируты». Однажды при одиночном патрулировании подконтрольного его эскадре участка фронтира его корабль столкнулся с группой из трех пиратских крейсеров классом значительно ниже. Двое отказались сдаваться и пошли в бессмысленную, но отчаянную атаку. В результате скоротечной битвы оба были превращены в звездную пыль. Третий, воспользовавшись заминкой, попытался удрать и успел прыгнуть в гипер. Но сканирующие устройства «Слезы Ируты» успели зафиксировать параметры входа, а Искину корабля не составило труда рассчитать место и время выхода пирата из гиперпространства. Рейдер шенго прибыл туда едва ли не раньше пиратов. Большинство членов пиратского корабля удалось взять в плен, само судно стало трофеем экипажа, было продано с аукциона, а деньги распределены между членами экипажа, согласно закона о трофеях.

Именно тогда Шиши Ха Ро оценил потенциальную ценность данной звездной системы. Кроме пояса астероидов, богатого различными минеральными ресурсами, пятая планета не только обладала плотной атмосферой, состоявшей преимущественно из кислорода и азота, но более чем на девяносто процентов была покрыта водой и обладала богатой биосферой. Разумной жизни на планете не было.

Старый отшельник в перерывах между разработкой астероидов изредка спускался на поверхность чтобы поохотиться на морских и сухопутных животных.

Тем временем под действием точно выверенных Искином гравитационных импульсов астероид начал раскручиваться со смещением центра оси вращения относительно центра массы. Одновременно вся рабочая зона была заключена в силовую сферу диаметром примерно сто километров. Асимметрия вращения создала внутренние напряжения в структуре небесного тела, что привело к его фрагментации. Примерно через час внутри силового кокона с бешеной скоростью вращался неупорядоченный рой различных по размеру обломков. Взаимные удары их друг о друга привели к постепенному разогреву массы вещества.

Астероид задымил – это начали испаряться вмерзшие в его тело газы. Теперь внутри силовой сферы находился конгломерат из смеси газов и более тугоплавких объектов.

По команде управляющего Искина вдоль оси вращения заключенного в силовой кокон вещества начала образовываться труба-воронка. После того, как она достигла центральной части, гравитационные насосы приступили к откачке газов в сепараторные емкости.

Часть воды после тщательной очистки пригодится на самой станции. Изотопы водорода и гелия частично сгорят в топках местных термоядерных реакторов, частично будут переработаны в топливные элементы и уйдут на нужды Содружества. Углеводороды превратятся в необходимый промышленности пластик и жидкое сырье для химической промышленности. Аммиак, фосфаты и сульфаты – в удобрение для планетарных и внепланетных производителей сельскохозяйственной продукции. Прочее, то, как благородные газы, фтор, йод, бром и другое будет либо утилизировано и продано, либо выброшено за ненадобностью.

Откачка легких фракций продолжалась шесть часов. Вскоре внутри гигантского кокона вращался рой, состоящий в основном из металлов и неметаллов с более высокой температурой кипения, таких как кремний, селен, теллур, углерод. Разгонные гравитационные импульсы стали более мощными. Часть осколков замедляла свой бег, часть, наоборот, ускорялась. Взаимные удары участились их внутренняя энергия возрастала экспоненциально. Теперь это был раскаленный докрасна шар с многочисленными темными вкраплениями более тугоплавких включений.

По мере уменьшения массы астероида удерживающий его силовой кокон начал сжиматься, и вскоре достиг диаметра двух десятков километров. Под действием центростремительных процессов тяжелые фракции устремились к его стенкам, а менее плотные элементы и соединения концентрировались в центре.

Все это время гравитационные насосы продолжали гнать в сепараторы все, что скапливалось в центральной части, а электромагнитные пушки приступили к закачке энергии внутрь кокона.

Сепарационные устройства представляли собой все те же силовые коконы, только меньших размеров. Там под влиянием переменных гравитационных и электромагнитных полей вещество разогревалось до температуры в десять тысяч градусов, при этом химические соединения распадались до элементарного состояния. Химические элементы в процессе сложных физических манипуляций отделялись друг от друга. Затем химически чистые вещества в свою очередь проходили процесс разделения на изотопы и охлаждались до заданных температур.

Далее по заложенной в управляющий центр программе химические элементы смешивались в определенных пропорциях и в конечном итоге превращались в технологические картриджи. Это могли быть сплавы различных металлов, либо диффузионные смеси металлов с неметаллами, либо сложные комбинации химических соединений. В зависимости от редкости элементов, а также рыночной конъюнктуры картриджи имели разную цену.

Через сутки после запуска процесса переработки на месте астероида сиял ослепительно белый шарик диаметром с километр. Там под огромным давлением сосредоточено самое ценное: платиново-иридиевая группа, золото, радиоактивные металлы и трансурановые. Степень заполнения складских бункеров станции достигла девяносто шести процентов. Оставшегося пространства вполне достаточно, чтобы поместилось все полезное вещество астероида.

Через месяц термоядерные реакторы пополнят израсходованные запасы энергии и можно будет снова повторить процесс.

Со дня на день в систему придет автоматический грузовоз, принадлежащий Шиши Ха Ро. Он примет на борт весь предназначенный для продажи груз, который в свою очередь будет передан для реализации на одной планетарной станции представителю проверенной десятками лет взаимовыгодного сотрудничества брокерской компании.

Старый шенго не был дремучим мизантропом. Он не допускал в свою систему представителей разумных рас вовсе не по причине патологической ненависти к разумным или собственной замкнутости. Причиной тому была неуемная жадность некоторых весьма шустрых индивидуумов.

Поначалу Шиши был более открыт и доверчив. Однако ряд попыток отжать выгодный бизнес привели к тому, что он закрыл вход в свою звездную систему для любых кораблей.

Вначале карьеры старателя Шиши не был наивным юношей, он успел столкнуться и с жадностью разумных, а также коварством и предательством. Поэтому еще до начала разработки богатств пояса астероидов им была построена мощная боевая станция, вращавшаяся вокруг пятой планеты. К тому же межпланетное пространство было буквально нашпиговано многочисленными минами-ловушками, пустотными боевыми платформами и генераторами силовых полей все это управлялось собственными искусственными интеллектами.

В разных уголках системы желтого карлика до сих пор болтается множество обломков боевых кораблей от пары сотен пиратских флотов, горнодобывающих корпораций и свободных профсоюзов. Кто только не пытался наложить лапу на столь лакомый кусок. Впрочем, безуспешно.

Из медитативного транса старого отшельника вывел голос главного Искина станции:

– Мой генералиссимус, только что зарегистрирован сигнал бедствия. Экспресс анализ его характера позволяет предполагать, что это малое спасательное средство. По уточненным данным с вероятностью девяносто пять процентов это гибернационная капсула арварцев.

– Ну и что? – раздвоенный язык несколько раз прошелся по щекам разумного ящера, что свидетельствовало о крайней степени недовольства. – Прикажешь все бросить и лететь спасать очередную черножопую обезьяну? Кажется, эти животные послужили Сеятелям материалом для создания человеческих рас? – И уже в более спокойном тоне добавил: – Только для этих нашлась с особым цветом под хвостом.

– Ты как всегда прав насчет обезьян, мой генералиссимус. Но параграф пятый Кодекса…

– Заткни пасть! – вновь рассердился шенго. – Знаю эти дурацкие правила и последствия их неисполнения. Готовь «Шеенну».

– Все готово, – без малейшей обиды в голосе произнес Искин. За долгие годы общения он привык относиться философски к все учащающимся вспышкам неконтролируемого гнева хозяина.

Покинув удобный ложемент, ящер зашипел от боли. Несмотря на долгую жизнь, шенго не бессмертные существа. Шиши чувствовал, что срок очередного перерождения близок. Об этом однозначно свидетельствовала все усиливающаяся боль во всем его до сих пор еще могучем теле. Лечебные сеансы в капсуле медицинского блока давали лишь краткую передышку. Какое-то время он чувствовал себя практически здоровым. Затем боль возвращалась. И период хорошего самочувствия с каждым разом сокращался.

Чтобы достичь системы, из которой был послан сигнал бедствия, быстроходной и хорошо вооруженной яхте, названной в честь одной из самых любимых самок его некогда многочисленного гарема, потребовалось три прыжка и сорок стандартных часов.

Беглое сканирование пространства позволило корабельному Искину в кратчайшие сроки восстановить картину произошедших здесь событий. Случилось так, что в промежуточной системе одновременно оказались два корабля. Рейдер тяжелого класса арварцев и аналогичный по техническим характеристикам представитель братства вольных корсаров. Иными словами, рабовладелец и пират. Оба были настроены решительно и в непродолжительной, но отчаянной схватке основательно размолотили друг друга.

Источником сигнала бедствия действительно оказалась стандартная гибернационная капсула, единственная уцелевшая из двух дюжин обесточенных и разбитых в хлам подобных устройств, болтающихся в куче обломков. В них арварцы перевозили особо ценное «мясо». «Мясом» рабовладельцы называли захваченных на «диких» планетах аборигенов, коих ждала незавидная рабская доля.

Менее ценное с точки зрения рабовладельцев «мясо» частью находилось в трюмах, частью плавало за бортом. Теперь без должного ухода и поддержания тел в определенных физико-химических условиях это было просто изрядно промороженное и провяленное вакуумом человеческое мясо без малейшей возможности возврата к жизни.

Каким-то непостижимо чудесным образом именно этой капсуле повезло не попасть под удары ЭМИ оружия, а также избежать поражения от кинетических снарядов разгонных орудий и лазерных турелей.

Вскоре трехметровое яйцо было выловлено грузовыми роботами, установлено в трюме яхты и подключено к внутренней энергосистеме корабля. Ресурс автономного блока питания был на последнем издыхании. Тому, кто находился под воздействием гибернационного поля повезло еще и в том, что древний отшельник не наплевал на соответствующие правила, обязывающие всех граждан Содружества оказывать всю от них зависящую помощь терпящим бедствие космическим судам и поспешил ему на помощь.

– Значит «мясо», – вглядываясь в собственное искаженное отражение в черной глянцевой глубине яйца, задумчиво произнес Шиши Ха Ро, – ну что ж, посмотрим, что это за «мясо», – и обратившись к Искину корабля, скомандовал: – Курс домой!

Глава 1

– Андруха, греби сюдой, курнем и покалякаем! – Не успел я еще толком выйти на палубу, как меня окликнул из курилки хрипловатый голос старшего механика Бронислава Семеныча Редько или просто Сэмэныча. Мужчина лет под сорок пять, крепкий коренастый, на полторы головы ниже моих метр девяносто. В курилке он был один, и ему явно было скучно.

– Ща, Сэмэныч, пузырьки отнесу к лебедке. Ночью станция.

Подтренькивая стеклянными бутыльками для отбора проб воды в деревянном ящике с ручкой, я направился к гидрологической лебедке. Гремящее из динамика, установленого на штурманской рубке бравурное «И снится нам не рокот космодрома…» поневоле заставляло перейти чуть ли не на строевой шаг.

Ну да, я же вроде как офицер Военно-Морского Флота Советского Союза и не мичман какой-нибудь, а целый капитан-лейтенант. Но это там на далекой родине. А здесь я всего лишь инженер-гидролог по совместительству руководитель научной группы рыбопоискового судна «Механик Терехин», приписанного к одной из научно-промысловых контор заполярного Мурманска. В группе аж целых четыре члена. Кроме меня имеются Виталик Смолин инженер-ихтиолог, Володя Строганов техник и инженер-электронщик Василий Дерюгин. Весь экипаж насчитывает двадцать четыре человека. По штату должно быть тридцать один, уменьшили за счет промысловой команды.

Вот уже полгода наш СРТМк или средний морозильный траулер кормового траления болтается в Карибском море. Формальная причина – мы занимаемся научно-исследовательскими работами по определению районов промысловой значимости для рыбодобывающего флота братской Кубы. На самом деле, в свободное от контрольных тралений и гидрологических станций время опускаем за борт и буксируем специальное сканирующее оборудование, в просторечье именуемое «гирлянда», и производим пассивное наблюдение за всякой подозрительной деятельностью потенциального противника на акватории Северной и Южной Атлантики.

Работа нужная, ответственная и секретная. По этой причине все члены нашего экипажа прошли серьезную проверку органами МВД и госбезопасности. Так что тем, у кого родители или братья с сестрами во время Великой Отечественной Войны находились на занятой фашистскими оккупантами территории попасть на наш борт не светило. Шутка, конечно, ведь Сэмэныч как-то сюда проник, хоть и коренной одессит в …ндцатом колене, по собственным его заверениям. Да и капитан Мандель Владимир Леонидович также из Одессы и тоже коренной в …нцатом. Все, находящиеся на борту судна, были либо кадровыми офицерами и мичманами, либо матросами и старшинами сверхсрочной службы.

Оставил ящик под стойкой с батометрами, зафиксировав на случай качки специальной приблудой. И уже под задушевное «Я люблю тебя жизнь…» в исполнении Бернеса потопал в направлении курилки – две скамейки или банки по-морскому у главной надстройки, а между ними тазик с водой для окурков и горелых спичек.

– Дедушка, голубчик, сделай мне свисток.

В установившейся между нами традиционно-шутливой манере я поприветствовал стармеха и присоседился рядышком на баночке. «Дед» на флоте неофициальное, но повсеместно используемое погоняло старших механиков. Достал из кармана пачку беломора ленинградской фабрики имени Урицкого, размял хорошенько папиросу, продул, сдавил мундштук пальцами в двух местах под углом девяносто градусов, сунул в рот и прикурил от поднесенной «дедом» спички. Затянулся и, устремив взгляд в бездонную синь тропического неба, зажмурился от удовольствия. Утро. Солнышко еще не высоко над горизонтом, не так шпарит. Суденышко шлепает тихим ходом в западном направлении. Легкий ветерок шевелит волосы. Блаадать и ляпота!

– Вот уважаю Бернеса, но местами раздражает, – завел Сэмэныч в который раз больную для него тему, – поет «я вам не скажу за всю Одээссу», а надо «Адесу». Вот приехал бы к нам на Пересыпь, да послушал, как люди говорят…

Теперь Сэмэныч минут двадцать будет бухтеть на предмет неправильного отношения людей творческих профессий к Одессе и одесситам. Особенно достанется Кобзону и отчего-то Мулерману, хоть песен про славный черноморский город от этих исполнителей я не припомню. Затем пройдется по клятым «ымперыалыстам», коих нужно давить аки «кутят ссаных». На мое счастье музыка из динамика прервалась и голос вахтенного штурмана объявил:

– Старшему механику срочно пройти в каюту капитана! – повторив еще дважды, по-неуставному добавил: – Короче, дед, дуй к кэпу.

– Вот же ж шлимазл невоспитанный! – показушно возмутился Сэмэныч, а глазки-то заблестели. Двести процентов, сейчас уговорят с земелей бутылочку кубинского рома под задушевный разговор за Одессу.

Ни для кого не было секретом, что капитан и стармех когда-то учились в одной мореходке и были корешами, не разлей вода. Короче, дружба, проверенная временем и скрепленная многими и многими литрами… в том числе и пролитого пота. Оно, конечно, на борту сухой закон, но еще кто-то из наших предков заметил, что в России суровость законов умеряется их неисполнением.

В лаборатории судна в железном ящике, носившем громкое название «сейф» хранилась десятилитровая емкость с нарисованным черепом и надписью «ЯД». Время от времени члены научной группы и лица приближенные также позволяли себе немного отравиться. К концу рейса там плескалось на донышке. Завтра добьём, чтоб не досталось врагу, то есть нашим сменщикам. Комсостав запасся «горючкой» еще в Гаване, во время смены экипажей, благо у каждого имелась официальная валюта в американских долларах. Простые матросы перебивались бражкой и техническим спиртом, уворованным из хозяйства старшего механика. Впрочем, все было тихо и культурно, пьяных и, упаси Господь, буйствующих за весь рейс ни разу не видел. Попасться подшофе на глаза первому помощнику капитана – гарантированно потерять высокооплачиваемую, практически халявную работу.

Справедливости ради стоит отметить, что наш комиссар Василий Макарыч Щукин (за глаза Шукшин) был человеком с понятиями и, если что-то замечал, не торопился сообщать на берег. Он также лояльно относился к политическим анекдотам. С этим нам повезло, в отличие от тех, кого мы сменяли. Там первый помощник раскрутил нескольких матросов на выпивку, бухал вместе с ними, и сам же их сдал по приходу в Гавану.

Глянул на часы. Девять утра. В курилку начал подтягиваться народ после завтрака. Двое механиков вынесли табуреты и принялись резаться в нарды. Вокруг столпились знатоки и советчики.

Сегодня у траловой команды практически выходной – контрольных тралений не запланировано. Штопка сетей, помывка палубы и санитарная очистка приемных бункеров много сил и времени не займут. Рейс подходит к завершению, готовимся к переходу в Гавану.

Научной группе предстоит еще одна гидрологическая станция в заданном районе, также спуск и буксировка «гирлянды» на глубину ниже термоклина.

На палубу вышел Васька Дерюгин. Хмурый не выспавшийся. В курилку не пошел, уселся в сторонке на пластиковом корпусе спасательной шлюпки и задымил беломориной.

Папиросы мы курим в рейсе вовсе не из экономии или особой любви к забористому табаку, когда возишься с батометрами, меняешь позолоченные стеклышки в батитермографе, настраиваешь буксируемые эхолоты или еще какое оборудование руки перманентно мокрые, и сигарета мгновенно намокает и разваливается. А папиросам хоть бы хны.

– Чо такой сердитый, Васек? – подойдя к приятелю, я уселся рядышком. – Опять что-то высмотрел по вражескому TV?

Наш электронщик еще вначале рейса надыбал у стармеха сломанный портативный телевизор «Akai», якобы на запчасти. И отремонтировал его. Также он рассчитал и построил хитрую антенну, позволявшую цеплять сигнал с ретрансляторов Майами. Вступив в тайный сговор с начальником радиоузла и радистом в одном лице Володей Трофимовым, в одну из ненастных темных ночей антенна была водружена на мачту. Нам повезло, что Вован был абсолютным пофигистом и в душе немного диссидентом. Он поимел с этой операции полулитровую бутылку спирта и право просмотра телевизионных передач.

– Не кричи! – испуганно прошипел Василий и заозирался по сторонам. Немного успокоившись, сделал страшное лицо: – Гром, знаешь, чего сегодня враги показали?

– Вася, ты же знаешь, я смотрю только развлекалово, политикой не интересуюсь.

– Афган, вот чего, – и замогильным голосом продолжил: – Горы сгоревших танков, сбитых вертолетов бронетранспортеров, автомобилей и прочей техники, а также десятки и сотни трупов. А наши талдычат, что мы там порядок практически навели.

– Таки война же, Вася, а войны без жертв и разрушений не бывает.

– Ты не понимаешь! – зашипел коллега, – Правду от нас скрывают! Вот чего возмущает.

– Уймись, Василий. Зря тебя обучили языку потенциального противника. Многие знания – многие печали – это мне бабушка говорила, а она была женщина мудрая. Базар фильтровать учись и держать при себе, иначе в Соловки или вслед за тарковскими и солженицыными в загранкомандировку бессрочную и без содержания. И давай-ка демонтируй телек до первоначального состояния, а лучше за борт его. Ночью снимайте антенну – это приказ, не обсуждается. К тому же комиссар что-то пронюхал и зачастил в гости. Верняк, кто-то стуканул. Мне партбилет не так дорог, как виза в забугорье. А без партбилета и визы не будет, и из флота ссаными тряпками погонят. Сечешь, парниша?

Шукшин действительно уже несколько раз неожиданно посещал лабораторию в неурочное время. Но застукать нас за просмотром вражеского телевидения никак не получалось. Пока кто-то волынился с открыванием двери, аппарат успевали выключить и спрятать в надежное место. Подозреваю, что первый помощник не особо и хотел нас поймать. Любое ЧП на режимном объекте, а наше судёнышко именно таковым и является, чревато не только возможными наградами бдительному коммунисту, но неожиданными и весьма неприятными плюхами по линии КПСС.

– Вот ты, Андрюха, закончил физфак МГУ с красным дипломом, – приятель резко поменял тему разговора, – думал ли ты, что вместо серьезной научной работы станешь заниматься всякой ерундой, которую по силам выполнить любому самому заурядному технарю?

– Вася, ты прям Гегель и Фейербах в одном флаконе. Одна твоя половинка сознания утверждает, что бог есть, другая отрицает. С одной стороны, тебя неумолимо тянет заниматься изучением сложных физических процессов где-нибудь в Дубне, Новосибирске, или на какой-нибудь кафедре физфака МГУ, с другой – за сто двадцать рэ в месяц ты это делать не согласный. А вот за те же сто двадцать, плюс полярный коэффициент, плюс надбавки за удаленность, плюс оплата за подвахты, плюс доплаты за звание и пайковые, плюс валюта ты в свое время согласился заниматься всякой ерундой. А теперь комплексуешь, мол, Родина в твоем лице потеряла великого ученого.

– Ты не понял, Гром… – попытался возразить Василий, но я не позволил.

– Короче, дуй в лабораторию, как хочешь избавляйся от телека, и не пудри мне мозги, есть кому это делать и без тебя.