Марсианин. Вторжение

Пока между капитаном и ЦУПом шел обмен, один из операторов, наблюдавших за Фобосом, доложил об изменениях. В нескольких местах были отчетливо видны расположения шлюзовых створок, через которые осуществлялся сброс капсул, но самым важным было то, что исчез «монолит». На его месте рядом с кратером Стикни можно было разглядеть только плотные задвижки, предотвращающие проникновение внутрь. Возможно, выполнив свою задачу по привлечению внимания и первичной коммуникации, этот странный объект ушел под поверхность.

Получив новую информацию, Земля взяла время на ее обдумывание. Капитану же передали команду готовить группу для высадки на Фобос, чтобы изучить место у одного из шлюзов сброса на возможность проникновения внутрь.

К вечеру пришла детальная расшифровка сканирования, которая подтвердила, что за один пролет ковчег сбросил только малую часть капсул. А еще под поверхностью у кратера Стикни приборы не обнаружили «обелиск». Причем это не могло быть сбоем аппаратуры. Трехгранный монолитный объект из плотного, похожего на металл вещества высотой 210 и шириной 80 метров должен был хорошо контрастировать со скальной породой, составлявшей основу Фобоса.

Получалось, что «монолит» мог быть сброшен вместе с капсулами вне пределов прямой видимости станции где-то на обратной стороне Марса. Чтобы выяснить где, отправили орбитальный самолет «Персей», переведенный в режим беспилотника.

Первичное зондирование поверхности по орбите Фобоса вдоль экватора на всю ширину сброса капсул результата не дало. «Монолит» обнаружен не был. Впрочем, он мог быть отправлен в любую другую точку планеты. Вычислить куда именно, сейчас не представлялось возможным. Запас горючего для «Персея» был ограничен. Понимая, что в ближайшие недели предстоит еще не одна высадка на Фобос, его расходовали экономно. Поэтому поиски «обелиска» решено было отложить до прихода следующих двух буксиров с ресурсами и оборудованием.

День закончился на общем подъеме. Экипаж в предвкушении новых открытий был взволнован и готов работать сверх графика. Но капитан, оставив на контроле дежурную смену, разогнал всех по жилым секциям, чтобы на следующий день приступить к подготовке очередного рейда на ковчег.

Оставшись один в крошечной индивидуальной капсуле, Теон мысленно прогнал события сегодняшнего дня. В памяти четко, до граничащих с реальностью мелочей отпечаталась высадка на Фобос. Даже показалось, что на губах остался вкус марсианской пыли, и он улыбнулся, когда вспомнил, как хотел через стекло скафандра сдуть ее с «монолита». Потом с благоговейным трепетом коснулся его поверхности. Она была теплой? Нет. Даже если ее температура отличалась от окружающей среды, то через перчатку скафандра он бы это не чувствовал. Потом «монолит» пошел вниз. Пыль. Ничего не видно. Потом неясное сияние и контакт с висящим в пространстве источником света и информации. Первый контакт человека с инопланетной цивилизацией. И его совершил он – Теон Курц.

Нет никакого сомнения, что ради этого момента стоило прожить жизнь. Особенно понимая то, что через 180 лет Землю накроет гамма-всплеск от далекой звезды, которая закончила свой жизненный путь, превратившись в сверхновую восемь тысяч лет назад, когда люди еще бегали с каменными топорами. Но к этому времени на Марсе уже будет полным ходом идти терраформирование и человечество не погибнет. Часть его переместится на Красную планету и будет жить здесь в новом мире, подаренным ему неизвестной цивилизацией.

Может, к тому времени марсиане проявят себя. Может, войдут в прямой контакт. Хотя вряд ли. Ковчегу больше трех миллиардов лет. Ученые говорят о том, что как раз в это время на Марсе был период в пятьсот миллионов лет, в который теоретически могла возникнуть разумная жизнь и развиться цивилизация. Потом произошло какое-то катастрофическое событие. На Красной планете пропало магнитное поле, солнечный ветер и космическое излучение уничтожили атмосферу, а с ней и жизнь.

Это было давно. Очень давно даже по космическим масштабам. Шанс, что те, кто создал ковчег, могут быть живы, стремился к нулю. А жаль. Хотелось бы им сказать спасибо и за своевременное предупреждение, и за шанс выжить в галактическом катаклизме.

Глядя в иллюминатор на проплывающую под ним поверхность Марса, Теон мечтательно вздохнул и, потуже стянув ремни, удерживающие его в «кровати», закрыл глаза. Нужно отдохнуть. Завтра будет трудный день.

Полежав несколько минут, он понял, что не заснет. Посмотрел на часы на встроенном в потолок экране. На Земле в часовом поясе ЦУПа сейчас вечер. Профессор Шаоси может быть свободен. Курц связался с дежурным по станции, сообщил, что нужна срочная консультация, и спросил, свободен ли канал с Землей. Через минуту в его индивидуальную капсулу прошло соединение с профессором.

– Не спится? – спросил китаец, как будто ожидал этого звонка.

– Я не отвлекаю? – вопросом на вопрос ответил Теон.

– Нет. Я в гостинице. Пытаюсь собрать мысли в пучок после всего, что случилось сегодня.

– Я тоже.

– И как?

– Не знаю, – вздохнул Курц, разглядывая Красную планету в иллюминатор. – Все это настолько впечатляет, что я даже не знаю, что думать.

– Согласен. Все идет к тому, что подтвердится существование цивилизации у нас под боком. Правда, она погибла три миллиарда лет назад. Но оставила после себя наследие как минимум в виде ковчега.

– Вы думаете, это марсиане? А если кто-то со спутников Юпитера и Сатурна. Там ведь тоже есть жидкая вода под толщей льда и условия вполне могут способствовать появлению и развитию жизни.

– Сомневаюсь, что ковчег с Европы или Энцелада, – чуть подумав, ответил Шаоси. – На спутниках водный мир, а Фобос явно творение сухопутных существ. К тому же, если вы помните, при вашем общении с «монолитом» он показал эти спутники как возможные места, откуда мы прилетели. Значит, он понимал, что там может быть жизнь. Это может служить еще одним подтверждением, что ковчег марсианский.

– Вы думаете, три миллиарда лет назад на Марсе смогла возникнуть продвинутая цивилизация? Вы сами говорили, что благоприятный период был всего пятьсот миллионов лет. Не мало ли?

– Не мало. Большую часть жизнь на Земле пребывала в виде простейших форм. Эволюция от простых одноклеточных до первых позвоночных заняла почти три миллиарда лет. Но как только появились позвоночные, дело пошло быстрее. От простейших рыб до орбитальной станции на Марсе прошло чуть больше пятисот миллионов лет. Причем на это время приходится три массовых вымирания, которые практически полностью стирали экосистему и запускали процесс эволюции новых видов почти с нуля. Взять хотя бы динозавров. Преобладающий класс. Распространены по всей планете. Некоторые виды проявляют потенциал развития. Те же рапторы уже имели хорошо развитый мозг и зачатки социального поведения и через некоторое время вполне могли эволюционировать в разумных существ. Но тут бац – гигантский метеорит, и все обнуляется. Место преобладающего класса занимают крошечные теплокровные зверьки, кормящие своих детенышей молоком. И произошло это 60 миллионов лет назад. Именно столько занял путь от крысоподобного существа до станции на орбите Марса.

– С этой точки зрения полмиллиарда лет достаточно для возникновения разумной цивилизации, – согласился Теон.

– Более чем, – поддержал его китаец. – Особенно если им удалось избежать периодов массового вымирания. – Просто подумайте. Если взглянуть на человека, то почти вся его история приходится на каменный век. Ранние ветки вида Homo начали появляться два с половиной миллиона лет назад, а то, что можно назвать цивилизацией, возникло пять-шесть тысяч лет назад. Это ничтожно короткий отрезок нашей истории. Но посмотрите, чего мы за это время достигли. Пять тысяч лет от первой плавки металла до обитаемой станции на орбите соседней планеты – это огромное достижение, я вам скажу. Причем большую часть технологий мы освоили за последние сто лет. Только вдумайтесь… От телеги на лошадиной тяге до обитаемой станции на орбите Марса за сто лет. Как вам такой прогресс? Если проецировать его темпы в будущее, то в течение следующих двух поколений человечество вполне может выйти на новый технологический уклад, основанный на неизвестных пока физических принципах, который откроет фантастические возможности. Так что, я думаю, пятьсот миллионов лет вполне достаточно, чтобы на такой планете, как Марс, в тех условиях развилась продвинутая цивилизация.

– Интересно, какие они.

– Здесь мы можем только строить предположения. Но для того чтобы это делать, у нас есть один проверенный на Земле инструмент – теория конвергентной эволюции. Она утверждает, что организмы, принадлежащие к разным классам, развивающиеся в схожих условиях внешней среды, обретают похожие черты и свойства. Мы предполагаем, что во время, когда, возможно, на Марсе существовала жизнь и могла развиться цивилизация, там были условия, ненамного отличающиеся от земных. Парниковый эффект поддерживал температуру в средней полосе на уровне 20 градусов. У экватора до 30. Атмосфера с достаточным количеством кислорода, но с меньшим содержанием азота и более насыщенная углекислым газом. На поверхности была вода, причем как пресная, так и соленая. На Земле есть места и похуже, но они тоже освоены организмами от бактерий до позвоночных. Так что, если наши предположения об условиях на Марсе три миллиарда лет назад верны, там вполне могли развиться формы жизни, схожие с земными. Но вот какая из них вышла на уровень цивилизации, сейчас сказать сложно. Беспозвоночные, насекомые, земноводные, млекопитающие, может, даже птицы или рыбы – мы не знаем.

– Внутреннее строение ковчега организовано так, будто его обустраивали существа со схожими с человеком физическими параметрами.

– Верно подмечено, – с готовностью согласился Шаоси. – Лифты и переходы между секциями наводят на мысль, что их создавал кто-то, сравнимый с нами по размерам. Может, ниже или чуть выше. К тому же технические решения говорят о том, что цивилизация марсиан двигалась по схожему с нами пути, хотя в своем развитии они зашли намного дальше. Немного напрягает попытка ментального контакта в первые секунды. Это говорит о том, что марсианам известно гораздо больше о природе сознания. Надеюсь, вскоре многое прояснится. А пока надо набраться терпения.

– Вы думаете, мы получим ответы, когда проникнем в ковчег?

– Несомненно. Но, если мы не найдем вход, дающий легкий доступ, я буду выступать против проникновения с применением активных средств воздействия вроде бурения, сверления или взрывчатки. Фобос – это автономная станция терраформирования. Скорее всего, она управляется искусственным интеллектом, действующим по до конца неясному алгоритму. Мы знаем общую цель – сброс капсул с посевом и переход в точку Лагранжа, чтобы обеспечить магнитное поле. Также нам было заявлено, что Земле угрожает гамма-всплеск от сверхновой WR-104 и у человечества есть потенциальная возможность переселиться на Марс. Существует риск, что, в случае агрессивных попыток проникнуть внутрь, первоначальный алгоритм ковчега может измениться. Он может воспринять наши действия как враждебные с самыми непредсказуемыми последствиями.

– Вы думаете, они могут проявить агрессию? Даже понимая, насколько ценна жизнь во Вселенной? – Теон вспомнил решимость кураторов проекта уничтожить ковчег, если тот будет представлять угрозу.

– Реальная цель Фобоса и намерения марсиан нам неизвестны. Ясно одно: на орбите Марса он долго ждал контакта с цивилизацией, возникшей после марсиан в Солнечной системе, и активировался, как только он состоялся. Я не верю, что, учитывая уровень их технологий, они не могли раньше определить, что на Земле вот уже почти полмиллиарда лет создана экосистема, пригодная для жизни. Значит, они ждали появления разумных существ с достаточным уровнем развития технологии, чтобы послать обитаемую станцию к Марсу. Вопрос – зачем? Если честно, я не испытываю особого оптимизма насчет их добрых намерений. Поэтому, понимая, насколько они превосходят нас в технологиях, не хотел бы проверять, прав я или нет. Я предпочитаю действовать осторожно, пласт за пластом вскрывая новые уровни информации. Завтра в ЦУПе я изложу свою позицию: детальное изучение поверхности Фобоса, сканирование безинвазивными способами, но без попыток проникновения внутрь, хотя бы до момента, когда он закончит все фазы сброса и встанет в точку Лагранжа.

– Так мы ничего не узнаем, – грустно вздохнул Курц. – Мы даже не успели перехватить ни одну из капсул для изучения. Он закончил их сброс, даже не завершив виток, вне досягаемости нашего орбитального самолета.

– Как я уже сказал, здесь нам нужно набраться терпения. Будем методично изучать поверхность и строить станцию, – в голосе китайца послышались назидательные нотки. – А насчет капсул посева не беспокойтесь. Я не верю, что они раскроются до момента, пока Фобос прикроет Марс своим магнитным полем. Затем нужно время, чтобы начались процессы образования атмосферы и гидросферы. Как я уже говорил, они могут занять десятки лет. А раз так, то время у нас есть. Следующий буксир доставит вам спускаемый аппарат, который сможет подобрать одну из капсул, а также лабораторию и специалистов для ее изучения.

– Похоже, наша станция превращается в научный центр.

– Так и есть. План миссии будет изменен. Мы собираемся построить полноценный орбитальный комплекс, способный разместить до полусотни человек. Когда закончится тестирование китайского буксира, мы сможем организовать регулярные челночные рейсы.

– Надо придумать ей название, – предложил Теон.

– Хорошая мысль. Теперешнее ММОС – Международная марсианская орбитальная станция – не очень благозвучно. Можете предложить свои варианты.

– Ладно. Если придумаю что-нибудь стоящее, предложу, – подавив зевок, сказал Теон. Усталость и напряжение дня понемногу брали свое. – Приятно было пообщаться, профессор. Надо поспать. Завтра будет интересный день.

За время разговора Марс уже ушел с иллюминатора. Через толстое стекло была видна редкая россыпь звезд. Курц не очень разбирался в ночном небе, но ему почему-то казалось, что вон та отблескивающая голубым сиянием яркая искра – это Земля. Почему-то вспомнилась Африка. Потрескивающий сухим хворостом костер в жаркой ночи, тревожные звуки ночного буша и шаман со своими лечебными травками. Не хотелось верить, что все это сгорит в пекле гамма-всплеска. Почему-то думалось, что людям удастся найти способ, чтобы сохранить родную планету.

Следующий день прошел в подготовке к высадке на Фобос. В грузовой отсек «Персея» помещалось два астронавта в скафандрах, несколько автоматических датчиков и блок жизнеобеспечения с дополнительными батареями, аккумуляторами экзоскелетов и кислородом. На этот раз Теон должен будет остаться на станции и вместе с Шаоси руководить действиями пары исследователей.

Точку высадки выбрали в районе, где находился «монолит», в надежде на то, что там будут еще какие-то объекты, способные возобновить контакт. Фобос вел себя мирно. Пропустил «Персея» на сто метров и позволил высадить исследователей и груз. Астронавты закрепили на грунте блок жизнеобеспечения и, подхватив приборы, направились к площадке, где совсем недавно возвышался «монолит». Изучив местность вокруг, они не нашли ничего интересного и, установив на створках, перекрывающих доступ внутрь ковчега, сенсорный датчик, решили провести сканирование находящейся под ней шахты.

Пока прибор перебирал частоты и регистрировал показания, один из астронавтов достал небольшой ручной бур, чтобы взять пробу металла, из которого сделаны створки. Как только сверхпрочное сверло коснулось поверхности, в ушах исследователей раздался тонкий писк и по центру шахты появилась яркая красная пульсирующая точка. Астронавт поднял инструмент. Точка и писк в ушах пропали.

– Они не хотят, чтобы мы сверлили, – сообщил по связи Теон, находящийся в капитанской рубке станции.

– Похоже, это так, – ответил один из астронавтов. – Думаю, надо проверить еще раз.

Не включая сверло, он снова коснулся поверхности. В ушах – опять писк уже на более высокой частоте, и снова появилась тревожно мигающая красная точка по центру створок.

– Они определенно не хотят, чтобы мы сверлили, – проговорил исследователь, убирая сверло. – Звук стал противнее, и точка – ярче.

– Лучше его не трогать, – посоветовал Теон.

– Отставить образцы, – дал команду капитан. – Обойдите створки по периметру. Внимательно осмотрите стыки. Может найдете что-то интересное. Какой-нибудь скол или стружку. Не может же такая громадина заходить внутрь шахты без зазора.

Исследователи двинулись к краю равностороннего треугольника и прошли вдоль стыка до ближайшей вершины. Там обнаружилась круглая площадка диаметром около двух метров, выступающая над поверхностью на десять сантиметров. Под тонким слоем пыли угадывались неясные очертания какой-то схемы.

– Не трогайте ничего. Дайте компьютеру проанализировать изображение, – предупредил Шаоси, наблюдавший за всем из ЦУПа. – Так. Похоже, это одна из схем, возникших перед Теоном в первые секунды контакта, когда Фобос определял уровень его знаний. Двигайтесь дальше вдоль стыка к следующей вершине. Если я прав, там будет еще одно изображение.

Через восемьдесят метров астронавты дошли вершины треугольника и обнаружили там похожую площадку с более сложным изображением.

– Здесь тоже все ясно, – прозвучал довольный голос китайца. – Это первое более сложное изображение из новой, неизвестной нам физики. Двигайтесь к последней вершине. Там должна быть формула атома воды, с которой начался контакт с Теоном.

Шаоси оказался прав. На последней вершине равностороннего треугольника оказалась площадка со схематическим изображением атома воды.

– Они определили наш уровень развития и ведут по символам, которые мы можем распознать, – сделал вывод Теон.

– Что ж, осталось это проверить. Пусть один из астронавтов встанет в центр круга, – попросил профессор.

После того как капитан отдал команду, один из исследователей подошел к платформе, осторожно постучал по ней усиленным сталью носком ботинка, потом, сделав осторожный шаг вперед, поднялся на ее край. Ничего не произошло.

– Встаньте в центр, на схему атома воды, – попросил по связи Шаоси.

Оглянувшись на товарища, астронавт сделал еще шаг. Над платформой на уровне груди возникла неяркая светящаяся точка. Исследователь пошатнулся и инстинктивно поднял руку, чтобы защитить глаза от света.

– У меня на секунду перед глазами пошли круги и цветные пятна, – доложил он.

– Возможно, это реакция на вспышку, – предположил Теон. – Хотя она намного более тусклая, чем во время моего контакта. Протяните к ней руку. И не бойтесь. Свет белый. Значит, опасности нет.

Астронавт сделал шаг вперед и дотронулся до висящего в воздухе источника света.

Точка колыхнулась из стороны в сторону и, несколько раз мигнув красным, снова встала на место.

– Что-то не так, – задумчиво проговорил китаец. – Сойдите с платформы. Пусть второй номер повторит те же действия.

Медленно, не сводя глаз с источника света, исследователь переместился назад и аккуратно сошел с платформы. Как только он ступил на грунт, светящаяся точка пропала. Второй астронавт сделал шаг вперед и поднялся на площадку. Свет в ее центре появился снова. Он подошел к источнику и протянул руку вперед. Точка, снова качнувшись несколько раз, мигнула красным. Но теперь над ней развернулось голографическое изображение.

– Вы это видите? – спросил астронавт.

– Видим, – ответил за всех капитан.

На голограмме перед темной громадиной «монолита» стояла крошечная фигурка в скафандре. Вот он протянул руку и коснулся поверхности. Огромный трехгранник, вздрогнув, пошел вниз, окутав пространство вокруг себя облаком пыли. Из него, неуклюже прыгая назад, смешно балансируя, чтобы сохранить равновесие, появился человек в скафандре. «Монолит» исчез в облаке пыли. В центре клубящейся массы появилось неясное свечение. Астронавт на картинке двинулся в его сторону и исчез в пылевом облаке. Через несколько секунд пыль резко осела. Все увидели человека в скафандре, стоящего на краю треугольной платформы, а в его центре яркую сияющую точку. Астронавт, чуть помедлив, двинулся к ней и протянул руку. На этом изображение исчезло.

– Они прокрутили кадры моего контакта, – задумчиво сказал Теон. – Но зачем? Ведь «монолита» больше нет на Фобосе.

– Номер два, что вы чувствовали, когда появилась точка? – спросил профессор.

– В глазах потемнело. Голова закружилась. Но сразу все прошло.

– Может, какой-то странный эффект во время появления источника света? – предположил капитан.

– Может и так, – задумавшись, ответил Шаоси. – А может, они сканируют мозг. А это, – он потыкал пальцем в экран, – эту картинку они выложили не просто так. Точка появилась, как в прошлый раз. Но после касания контакта не последовало. Красный сигнал означает опасность. Но он может означать и отрицание, запрет. Если это так, то они отвергли контакт с двумя астронавтами. После отрицания появилась картинка с изображением Теона. Значит…

– Значит, они ждут меня, – закончил за китайца фразу миллиардер.

– Вот завтра мы это и проверим, – хмыкнул с экрана профессор. – Если вы к этому готовы, конечно.

Исследователи больше не предпринимали попыток войти в контакт с ковчегом. Они установили у платформы один из сенсоров и вернулись к закрепленному в нескольких сотнях метров блоку жизнеобеспечения. Там орбитальная станция взяла контроль над их скафандрами, включила прыжковые двигатели и вывела астронавтов в точку, где их подобрал «Персей».

После короткого разбора астронавтов отправили в медблок, где доктор провел обследование. Основные показатели были в рамках допустимых отклонений, вызванных стрессом и пребыванием в невесомости. Шаоси очень интересовало состояние мозга исследователей после ментального контакта, но на станции не было чувствительного нейрографа, чтобы произвести нужные измерения.

Вечером после ужина у Теона с китайцем состоялся еще один разговор.

– Как ощущения перед контактом? – поинтересовался тот.

– Не знаю, – прислушавшись к себе, ответил миллиардер. – Страшновато немного. Ведь они хотят именно меня.

– Страх в этом случае нормальная реакция. Со времен каменного века человек постоянно сталкивался с явлениями, которые он не может понять и объяснить. Правда, тогда это были стихии вроде огня или грозы. А теперь вот инопланетный корабль. Тут есть чего опасаться. Неизвестность всегда пугает.

– Почему им нужен именно я?

– Может, потому что вы первый вступили в контакт. А может, потому что психотип астронавтов им не понравился. Это если я прав, и они действительно сканировали мозг. В любом случае завтра мы сделаем как минимум еще один шаг к пониманию. Похоже, они используют ту же систему символов, что и мы.

– Вы о чем?

– О красном свете. Помните, когда исследователи попытались сверлить створки. Там в центре треугольника возникло красное свечение. Для всех людей красный цвет означает опасность или запрет. Этот код ассоциируется с огнем, пожарами и извержениями, а еще с кровью, а значит с болью и смертью. Он к нам перешел с древних времен и, судя по всему, закреплен чуть ли не на генетическом уровне. Если у них похожие символы, значит есть шанс, что мы близки как минимум в оценках опасности. А это уже кое-что. Похожая среда для развития жизни, похожие символы. Мы на правильном пути, коллега. Завтра будет интересный день. Я горжусь, что работаю с первым человеком, вступившим в контакт с алиенами5.

– Вам хорошо гордиться там, на Земле. Вы сейчас спокойно пойдете ужинать, а мне завтра общаться с ковчегом.

– Эх… Как бы я хотел быть на вашем месте, – с сожалением вздохнул китаец. – Но я по природе труслив и изнежен городской жизнью. К тому же во мне нет и десятой доли авантюризма и жажды приключений, как в вас. Поэтому в историю человечества как первый контактер войдете именно вы, а обо мне никто даже не вспомнит.

– Ладно. Я пошутил, – Теон вдруг почувствовал себя виноватым. – Если бы не вы, то эта миссия, наверно, и не случилась бы.

– Хватит о грустном. Вам надо отдохнуть. Завтра полный осмотр у медика – и вперед к славе первопроходца.

После разговора осталось неприятное ощущение, как перед первым прыжком с парашютом. Вроде знаешь, что делать, и уверен в оборудовании, вроде уверен в себе, но все равно где-то внутри свербит червячок сомнения: а что, если что-то пойдет не так.

Весь остаток дня Теон провел с капитаном и своим вторым номером, астронавтом, который будет его сопровождать. Проработали алгоритм подхода, отхода, подготовили дополнительную стационарную камеру для записи изображения. С Шаоси обсудили список вопросов и «тем для обсуждения», если предоставится шанс пообщаться с ковчегом. В общем, подготовились к контакту максимально серьезно.

На следующее утро, пока пилоты выводили «Персей» к шлюзу, доктор провел быстрый медосмотр, проверил встроенный в скафандр медицинский модуль и дал добро на выход. Около часа заняло облачение в скафандр и проверка его систем. Затем Теон с напарником через шлюз вышли в открытый космос. Там их по очереди подхватил манипулятор орбитального самолета и разместил в специальные секции транспортного отсека орбитального самолета.