Мой Бомж. Современный любовный роман

БЕЗДОМНЫЕ

Под мостом было холодно и сыро. Бетонные перекрытия не спасали от промозглого ветра, и он сильно обжигал кожу. В самом дальнем углу горел огонь, от небольшого костерка исходило слабое тепло, вокруг него сгрудилось несколько человек. В сумерках трудно было определить возраст и пол этих людей, так как все они были одеты в бесформенную одежду, лица и руки были черны, а глаза без каких-либо эмоций. У каждого на коленях стояла миска с горячей дымящейся жижей, одному богу известно, из каких ингредиентов был сварен этот суп, но люди молча ели, не выражая никакого недовольства. Когда суп был съеден, они очистили миски мякотью белого хлеба и тщательно вылизали свои ложки. В чайнике забулькала вода. Разлив кипяток в металлические кружки, они насыпали крупнолистовой чёрный чай. Когда вода потемнела, люди жадно стали глотать горячую жидкость, от горького вкуса неприятно горело во рту и разбухшие чаинки липли к языку, они постоянно сплёвывали сухие кусочки листа на землю, пока те не осели на дно кружки.

Дождь начался внезапно, вода хлынула со всех сторон, но на людей, забившихся в укромном уголке, она не попадала. Сплотившись у костра люди, старались подбодрить друг друга, кто-то вытащил старый дырявый плед и предложил своему соседу, тот принял его, но сразу передал мальчику подростку. Синими от холода руками он взял плед и накинул его себе на одно плечо, другим концом закутал женщину, это была его престарелая мать, а может женщина просто выглядела как старуха. Она прижалась к своему сыну и прошептала, глядя на доброго соседа напротив, слова благодарности. Мужчина повёл плечами и протянул руки к огню. В отблеске света, они казались прозрачными, с тонкой кожей, с коротко подстриженными ногтями, которые были на удивление чистые и ухоженные. Несколько минут люди о чём-то говорили, потом подбросив поленья в тлеющий огонь, стали устраиваться на ночлег. Один из бродяг, заросший, седой мужчина разложил тюфяк и, свернувшись калачиком, прилёг на нём. Он закрыл глаза и тут же провалился в сон, во сне он вздрагивал и тяжело вздыхал. Мать с сыном, прижались тесней друг к другу, и покачивались в такт завыванию ветра. Молодой мужчина, наконец, убрал свои идеальные руки в карманы куртки и прикрыл глаза.

Я встала со своего места, переминаясь с ноги на ногу, взглянула на мужчину, который отдал свой плед; что-то в нём было не так и не только руки. По сравнению с другими бездомными он выглядел практически безупречно. Нет, такой как у всех одутловатости на лице, ровные белые зубы, взгляд не затравленный, как у бедняг, а отсутствующий. Щёки покрыты щетиной, но не клочками, как у его соседа. Под шапкой волос видно не было, вся одежда соответствовала виду человека, у которого нет средств для нормальной жизни, но глаза… Вчера первый раз увидев эти глаза, я просто-напросто замерла на месте с открытым ртом. Синие-синие, по краю с тёмной почти чёрной радужкой, их обрамляли такие же чёрные бархатные ресницы, придавая лицу мягкость. Посмотрев на меня, он презрительно усмехнулся и отвернулся, отчего мне стало ещё больше не по себе, ведь я так старалась выглядеть как они. Купить подходящую одежду в секонд-хенде оказалось самым лёгким, оставалось лишь не мыться несколько дней и перемазать землёй руки в цветочной кадке, чтобы под ногти въелась грязь, ну ещё поработать над выражением лица, так сказать, придать вид уставшей от никчёмной жизни и неустроенности.

Тему к дипломной работе я выбрала сама. Всегда интересовала психология людей, а людей без определённого места жительства заинтересовала особенно. Ужасно хотелось преуспеть, и я решилась на неслыханный доселе эксперимент, прикинуться такой же бездомной, втереться к ним в доверие и напрямую разузнать всю подноготную. Под мост я пришла поздно вечером и попросилась, погреться рядом с ними у костра. Люди молча, подвинулись, освободив для меня место, и предложили мне поесть, то есть кусок зачерствевшего хлеба. Я с трудом глотала, и чуть не поперхнулась. Мужчина, с опущенными плечами и искривлёнными от артроза пальцами, подал мне бутылку с водой, она была не распечатанная и я, не боясь, что подхвачу какую-нибудь холеру, отпила глоток. Разговорившись с ним, я узнала много нового и полезного для себя.

Оказалось, что бездомные – это не только последние пропойцы, тунеядцы и опущенные на самое дно люди. Попадаются и такие, кто в жизни не выпил ни грамма алкоголя, за долгие годы труда заработал не только на жизнь, но и неизлечимые болячки и так далее. Сам мужчина попал в ряды бездомных только по собственной глупости. Поддался влиянию одной религиозной секты, по началу твёрдо веря, что любовь к богу, общение с ним – это что-то святое, личное. Но как потом оказалось, богу очень много требовалось и поэтому каждую неделю проводились денежные сборы. А потом началось давление членами секты, принуждение к переселению в одну большую квартиру, свою впоследствии пожертвовать наставнику. Держали под постоянным контролем и угнетали, угнетали и угнетали. И в один прекрасный момент они получили всё что хотели, – душу, тело, деньги, жильё.

Решив, что в следующий вечер, опять попытаюсь с кем-нибудь побеседовать, под неожиданным предлогом распрощалась с новым знакомым и отправилась домой.

Дома очень хотелось забраться в горячую ванну и смыть с себя неприятные ощущения, но я стойко воспротивилась своим желаниям и, не умывшись, забралась под одеяло. На следующее утро я отправилась на тоже место к мосту. Придя туда, я не увидела своего старого знакомого, вместо него сидел новый человек с пронзительными синими глазами. За весь день я не смогла ни с кем поговорить, мой голос отказывался мне повиноваться, изредка поднимая на него глаза, наталкивалась на его подозрительную ухмылку, которая пригвождала меня к месту. Я не знала, надолго ли останется он под мостом, очевидно, что при нём всё равно мне не удастся поговорить, поэтому я решила тихо и незаметно ретироваться.

А сегодня он опять притащился. Я уже успела познакомиться с мальчиком и его матерью, как тут появился он, принеся с собой бидон с горячим супом, свежий белый хлеб и пачку чая.

Сделав вид, что отправилась по своим делам к реке, я отошла от компании. Не успев сделать несколько шагов, услышала за спиной тихий хруст. Насторожившись, припустила лёгкой трусцой, но преследователь не отставал. Тогда я остановилась и замерла, шаги стали чётко различимы, а с ними и очертания человека. Затрепетав от волнения, я растерялась, не зная, то ли бежать, то ли кричать, то ли встретится с опасностью лицом к лицу. Не успев обдумать план действий, как преследователь был уже на расстоянии вытянутой руки, и в ночной дымке я узнала его. Мне оставалось ждать, что же последует дальше, и конечно уже мысленно попрощалась со всеми своими близкими. Мужчина подошёл так близко, что мне пришлось отступить назад, но он придвинулся вслед за мной. Сжав кулаки, я приготовилась отбиваться, что бы он ни предпринял. Но он стоял и смотрел на меня своими синими глазами, и мне опять стало не по себе. Молчание затягивалось. Наконец, он не выдержал и заговорил первый.

– Зачем ты пришла? – спросил он.

Я не вполне поняла его вопрос и мотнула головой, не зная, что ответить. Тогда он повторил свой вопрос с угрозой в голосе:

– Зачем ты сюда пришла, прикинувшись, что одна из нас?

Поняв, что меня раскусили, я затрепетала, как осиновый лист и дрожащим от волнения голосом постаралась ему соврать, как можно лучше.

– Вовсе я не прикидываюсь, я правда, ну эта…, – я запнулась и начала отвечать заново. – У меня нет крыши над головой, мне негде жить и я… – Не выдержав его взгляда, я отвернулась. – Если вам не нравится моя компания, я уйду. Извините, что побеспокоила.

Повернувшись на сто восемьдесят градусов, я зашагала вдоль берега, надеясь, что легко отделалась. Но не тут-то было. Через секунду он схватил меня за рукав и потянул к себе. Я принялась сопротивляться, но мужчина одной рукой обхватил меня за талию, а второй зажал рот. Я задохнулась от возмущения, извиваясь, как в конвульсиях, тщетно пыталась вырваться из его хватки. Видя, что сопротивление бесполезно я обмякла в его руках и безвольно прижалась к его шее. В носу приятно защекотало, как оказалось, бомж пользовался дорогим одеколоном.

– Орать не будешь? – тихо произнёс он, над самым ухом и легонько встряхнул меня.

Я замотала головой, и тогда он опустил меня на землю, а затем убрал руку от моего рта.

– Что вам от меня надо? – спросила с раздражением, но тут же об этом пожалела, так как он зыркнул на меня, что я решила больше не рисковать и прикусила язычок.

– Пошли, – сказал он и подтолкнул меня.

Запинаясь, я двинулась по тропинке, которая шла вдоль берега, и поднималась к дороге. В голове завертелись картинки одна страшнее другой, но гонимая страхом, я не могла воспротивиться своей судьбе. Выйдя на проезжую часть дороги, ярко освещённую фонарными столбами, встали на обочине. Бомж легонько прижал меня к себе, видимо, боялся, что сбегу. Мимо мчались автомобили, светя фарами в глаза. Он проголосовал, и тут же на его сигнал остановилась машина. Открыв заднюю дверь, он усадил меня на сиденье и, сунув в руку водителя какую-то купюру, приказал доставить меня по адресу, какой я скажу. Водитель, восхитившись увиденной банкноте, уверенно закивал, заверив, что всё будет сделано как надо. Перед тем как захлопнуть дверцу автомобиля, бомж приблизился к моему лицу и сказал лишь одну фразу.

– Не делай так больше никогда, – говоря это, он опустил в землю свои безумно манящие глаза и тихо захлопнул дверцу.

Я, было, открыла рот, но машина рванула с места и покатила в центр города. Обернувшись, я увидела фигуру, удаляющуюся в ту же сторону, откуда мы пришли, через мгновение странный человек скрылся из виду.

ДВОЙНИК?

Я лежала в ванной, доверху заполненной горячей водой с ароматной мыльной пеной, из глаз предательски катились горькие слёзы, размазывая грязь по лицу. Убиваясь по поводу своего провала, я кляла во всём проклятого бомжа с синими глазами. Как он мог так со мной поступить, думала я. Ведь сам он тоже не очень-то смахивал на бездомного, да и какая ему разница. В конце концов, я постаралась выбросить его из головы. Бродяг везде полным-полно хватает, найду ещё одно местечко. Постепенно слёзы высохли, и я успокоилась. Горячая вода смыла запах костра и неприятные ощущения.

Был выходной день, и поэтому я провалялась до десяти утра. Потянувшись в тёплой мягкой постели, я открыла глаза и улыбнулась. Как хорошо дома, подумала я и встала приготовить себе завтрак. Намазывая масло на хлеб, я опять вспомнила про странного бездомного. Какие у него красивые глаза и вообще он очень симпатичный, немного небритый, ну и что ж. Интересно какие у него волосы? А улыбка, он вообще когда-нибудь улыбается? Почему он под мостом? Был ли у него когда-то дом? Ох, сколько вопросов. Мои размышления на тему: «Какой психотип личности под названием бомж с синими глазами» прервал телефонный звонок.

– Рося, привет дорогая!

Вообще-то меня зовут Ярослава, и только родители зовут меня Рося. Остальные друзья и знакомые зовут Слава. Я не возражаю, Ярослава трудно выговариваемое имя, так что пусть язык не ломают.

– Привет мамулечка. – ответила я, накладывая растворимый кофе в чашку.

– Ты чего сегодня делаешь? – спросила мама. – Не заглянешь к нам с папой, мы соскучились.

– Конечно, я приду. А что у вас на обед?

Мама начала перечислять разнообразие блюд и у меня потекли слюнки, как же я любила мамины обеды, сама я была отвратительной поварихой, а учиться готовить времени совсем не хватало. Договорившись, что приеду часам к двум, продолжила свой скудный завтрак, состоящий из бутерброда с маслом и сыром.

Вечером я возвращалась домой пешком, решила прогуляться, да и после вкусного обеда нужно было сжечь, лишние калории. Хотя я и не была толстой, но и худышкой меня назвать было нельзя. А ещё я была «дылда». Да, да очень высокая, почти метр семьдесят девять, а если точнее метр семьдесят восемь с половиной, и размер ноги тридцать восемь и большие глаза и.… Да что же я такая вся большая. Может и сердце у меня большое. И любить оно способно много и долго. Но кого любить? А любить то некого.

– Девушка, вы на дорогу когда-нибудь смотрите?

Я резко остановилась и увидела, что перехожу улицу на красный сигнал светофора. Отскочив назад, я обратила внимание, что в крутой тачке сидели два брутальных парня, в ярких шарфах, обмотанных вокруг шеи, со стильными укладками, ну просто милашки. Не хватало, чтобы меня сбили «голубки», подумала я, и когда включился зелёный светофор, быстрым шагом перешла на другую сторону дороги. У станции метро, у меня возникла идея, попробовать потолкаться среди разнообразной толпы, ведь всегда можно наткнуться на парочку бездомных. Я подняла воротник кожаной куртки, надвинула на брови вязаную шапочку и направилась к киоскам. Там уже толпились разного «рода и племени» люди. Один экземпляр явно не годился в собеседники, сильно подвыпивший мужчина средних лет, бессвязно лепетал себе под нос, сидя на бордюре. Я прошла мимо него и увидела бабульку, в руке она держала исписанную цветными карандашами картонку. Я прочитала, она просила помочь ей, так как пенсии, что давало государство на жизнь не хватало. Мне, конечно, стало её жалко, и я сунула ей в руку пятидесяти рублёвую купюру. Но бабушка мне тоже не подходила. Я поискала глазами в надежде, что повстречается кто-то ещё и тут мне показалось, что я увидела его. Та же куртка и шапка, такого же роста – это мой бомж. Я на секунду отвела взгляд, а когда опять посмотрела в ту же сторону, его уже не было. Повертев головой, я кинулась на то место, где секунду назад стоял он. Народ мелькал у меня перед глазами, и мне уже стало казаться, что мне померещилось. Тогда я вернулась на прежнее место и встала рядом с бабушкой, ещё раз вглядываясь в массу людей, но все мои старания были тщетны. На улице как-то сразу потемнело, и я решила одну остановку до дома проехать на метро.

На неделе я полностью погрузилась в занятия и больше не предпринимала никаких попыток в поисках новых собеседников для дипломной работы. Дни пролетали один за другим и никаких неожиданностей не принесли. А в субботу мы с девчонками договорились сходить в дорогущий элитный клуб. На что я должна была потратить деньги из моих личных сбережений, поэтому поначалу отказывалась, но Лиза с Верой, так меня упрашивали, что, в конце концов, согласилась. Пришлось потратиться ещё и на новый наряд. Хотя это и нарядом-то назвать трудно. Топ на узеньких бретельках, который отлично обтягивал мою фигуру, особенно грудь, что я в какой-то момент засомневалась можно ли его надевать. Но вспомнив, какие деньги я отвалила за эту дизайнерскую тряпочку, сперва влезла в узкие джинсы и поверх кружевного бюстгальтера надела топик.

В клубе стоял «дым коромыслом», хорошо, что не сигаретный. Мы с девчонками уселись за свободный столик и заказали себе сразу по два коктейля, чтобы «не мучиться» как сказала Вера. Музыка гремела так, что нам приходилось перекрикивать друг друга. Мы разглядывали людей, танцующих на танцполе. В основном танцевали девушки, парни сидели за стойкой бара и заливали в себя горячительные напитки. Лиза с Верой тоже стали подпрыгивать на своих местах в такт музыки и, в конце концов, не удержавшись, повыскакивали и потащили меня за собой.

Я не умею танцевать! Ну и что ж. Не научил никто. Так что, попрыгав на одном месте минут пять, я сказала подругам, что мне нужно передохнуть и отправилась за столик. Через соломинку я потягивала прохладный напиток и рассматривала столпившийся вокруг народ. Девушки на высоченных каблуках, в коротких юбках и открытых декольте дефилировали мимо пузатых дяденек, а те маслеными глазами взирали на них. Некоторые осмеливались до того, что подсаживались к ним за столик и открыто начинали флиртовать. Те в свою очередь угощали алкоголем, многообещающе кивали, и нежно гладили за попку. Рядом можно было увидеть и такую картину, как два молодых, симпатичных мальчика, скромно сидя на диванчике, с придыханием смотрели друг на друга. То нежно прикасались до волос, якобы поправить чёлку, то до ладошки, то трогательно касались коленки. Через столик от меня сидела пара, седовласый мужчина и миловидная женщина, средних лет, на ней было надето декольтированное платье, из которого чуть ли не вываливалась огромного размера грудь. Сначала она со смущением поправляла лиф, озираясь по сторонам, но с каждой рюмкой текилы, смущение исчезало, и наконец, грудь практически вывалилась, но она уже казалось, и забыла о ней. В общем, я с интересом наблюдала за публикой, устроившись на мягком диванчике, потягивая второй по счёту коктейль.

В какой-то момент в зале стало светлее, чем обычно, и я увидела молодую пару, проходившую мимо моего столика в VIP зону. Девушка, у которой ноги, как мне показалось, были длиннее, чем мои, была ошеломляюще красива. Её длинные светлые волосы локонами струились по спине и доходили до самых ягодиц. Блестящее короткое платье облегало стройную фигуру, за локоток её поддерживал мужчина. Когда я взглянула на него, то чуть не съехала со своего дивана на пол. Я зажмурилась, так как в зале опять стало темно, да к тому же все лампочки как «бешенные» заморгали в такт музыки. Но то, что я увидела, привело меня в шок. Я брежу, сказала я себе, это не он. Незнакомец был точной копией моего бомжа, такой же рост, такое же лицо, только чисто выбритое. Волос по шапкой у него раньше не видела, а у этого были аккуратно стриженные с чёлкой закрывающая лоб. Он был в очках в золотой оправе, я не успела разглядеть его цвет глаз, но зато я увидела его руки. Это были его руки. А может не его. Я схожу с ума. Я точно схожу с ума.

– Эй, Слав, ты чего?

Я очнулась от того, что мои девчонки трясли меня за плечи.

– Слава, тебе что, что-то подсыпали, в этот чёртов стакан, – Лиза понюхала и, поморщившись, отставила на край стола мой напиток.

Я огляделась по сторонам, парочки уже и след простыл, тогда я откликнулась на завывания подружек и сказала:

– Нет, ничего мне не подсыпали, просто привидение увидела.

– Вот ведь дура. Точно, что-то сыпанули.

Вера начала тыкать свой нос во все стаканы. Но я остановила её:

– Да шучу я. Может, потанцуем ещё.

Девчонки разинули рты, но я уже скакала возле столика, приглашая последовать моему примеру. Они как по команде повертели пальцем у виска, но отхлебнув из бокалов, присоединились ко мне.

Домой я пришла около пяти утра и сразу уснула.

ПЕРВЫЙ СНЕГ

В конце октября выпал первый снег. Сразу стало белым бело и резко похолодало, но перспектива ранней зимы совсем не радовала. Я достала из шкафа пуховик и поменяла сапоги с каблуками на удобные ботинки с мехом. Кто-то меняет резину, а я сапоги, подумала я. Ой как хочется свою машину. Права я получила уже давно, а вот с покупкой автомобиля всё оттягивала, развалюху покупать не хотелось, а на новую не накопила. Вот и хожу пешком, правда, чего греха таить, до института пара остановок на метро; быстрее пешком, чем в пробках стоять.

Я вышла из дома и не торопясь пошла в сторону метро. Снег слепил глаза, и мне постоянно приходилось щуриться. Я не сразу заметила, как за мной пристроилась какая-то женщина. Когда она поравнялась со мной, то почувствовала неприятный запах, обернувшись, я увидела, что женщина очень плохо одета, на плече она тащит клетчатую челночную сумку. Лицо серого цвета, с глубокими морщинами и выцветшими глазами, на вид дашь около шестидесяти лет, а может чуть больше. Я замедлила шаг, пропуская её вперёд. Она поковыляла в сторону станции, но потом резко свернула и поплелась к домам, а вернее к гаражам. Я как зомби пошла за ней. Женщина остановилась, перехватила сумку на другое плечо и скрылась за ближайшим гаражом. Когда я заглянула за угол, то увидела ещё и мужчину, такого же неопрятного, как и она. Он взял у женщины сумку и неуклюже, но нежно и трогательно обнял женщину. Та погладила его по небритой щеке и что-то сказала. Затем они присели на самодельную скамейку из старых гнилых ящиков и развернули на коленях кулёк из газеты. Там лежали две сосиски и булка. Мужчина помог снять слюду и разломил хлеб пополам, сосиску с хлебом он вручил женщине. Та откусила от булки, подставляя ладошку, чтобы ни одна крошка не упала на землю и тщательно жевала кусочки беззубым ртом. Мужчина улыбнулся, но по дряблой щеке покатилась слезинка. Больше я смотреть не могла, порывшись в сумке выгребла все деньги что у меня были, оставив только на проезд. Выйдя из своего укрытия, я подошла к сидящей паре и положила деньги на свободное пространство скамейки. Сначала они не поняли, что произошло, и с испугом смотрели на меня. Тогда, прокашлявшись, я, произнесла:

– Возьмите, пожалуйста, это всё что у меня есть с собой.

Женщина быстро собрала деньги и сунула их в засаленный карман пальто из серой водоотталкивающей ткани. Я стояла и смотрела на них, мне было любопытно узнать, как они оказались на улице, поэтому задала интересующий меня вопрос. Оба нервно переглянулись. Заверив их, что я всего лишь студентка, а спрашиваю, потому что провожу исследование, и если они не возражают рассказать про себя, то буду им очень благодарна. Мужчина крякнул и поднялся, на нём был непонятного цвета жилет, а под ним растянутый вязаный свитер, спортивные брюки с красными лампасами, на ногах растоптанные кроссовки фирмы «Адидас». Скорее всего, вся его одежда была извлечена из мусорных баков. Вытерев тыльной стороной ладони рот, мужчина кивнул и представился.

– Галынин Пётр Петрович. Офицер в отставке, – лихо отрапортовал пожилой мужчина. – Моя жена, Галынина Зинаида Валентиновна. Пётр Петрович пригласил меня присесть на его место и принялся рассказывать свою историю.

Когда-то молоденьким лейтенантом он приехал в славный город Новороссийск, там и познакомился со своей Зиночкой, через несколько месяцев они поженились и родили двойню, прекрасных здоровых мальчиков. Александр и Андрей, так назвали мальчиков, росли в самом обыкновенном военном городке, ходили в самый простой детский сад и обычную среднюю школу. От своих сверстников они ничем не отличались, прогуливали уроки, дрались с одноклассниками и пробовали курить. В общей массе такие же, как все. Закончив восемь классов, ребята пошли в профессиональное училище, к сожалению родителей, стремление к знаниям мальчишки не проявляли, да и к работе тоже. Поэтому они сказали, что как только стукнет восемнадцать пойдут в армию, а потом останутся служить по контракту. Почему-то они решили, что служба – это не работа, хотя отец им много рассказывал про армию, про то, как почётно отдавать долг Родине, защищать страну, даже если тебе задерживают зарплату, ребята слушали, да видать не внимательно.

Времена были лихие, армия разваливалась, люди становились злыми и жестокими. Близнецы отслужили в армии положенный срок, но сверхурочно не остались: уж больно не привлекательная перспектива нарисовалась в их головах. Головы-то оказались пустые, зато мышцы рук и ног наполнились силой; в то время были популярны так называемые «качалки», вот ребята скуки ради интенсивно тренировались. А потом их заметил местный авторитет, и понеслось – грабежи, разборки, драки с поножовщиной, пьянки, девочки лёгкого поведения и деньги, очень большие деньги. Родители были не в курсе, чем занимались их чада, хотя отец догадывался, что мозоли натирали не на стройках и в цехах, но молчал. Они с матерью последнее время редко виделись со своими мальчиками, Зинаида Валентиновна надеялась, что в скором времени, те остепеняться и заведут семьи, деток. Но мечте не удалось сбыться, в один прекрасный день, им позвонили и попросили прийти в морг на опознание. Мать в полуобморочном состоянии сидела в обшарпанном коридоре и ждала супруга, запах формалина, гниения и разложения въелся в ноздри, но она как будто его не замечала. Через минут двадцать вышел отец и рухнул на свободный стул, только что он увидел своих мальчиков, оба с бесцветными, восковыми лицами, вытянувшись на носилках, накрытые грязно-белыми простынями лежали мёртвые, как две фарфоровые статуэтки.

А через несколько дней пришли два горилла образного вида парня и дали две недели на то, чтобы родители освободили квартиру. В трёхкомнатной квартире уже были прописаны другие люди и все юристы разводили руками, говоря «всё чисто, не придраться», их родные мальчики проиграли квартиру в казино, но рассчитывали впоследствии вернуть долги. Не успели. Так родители оказались на улице. Решили поехать к родне в Москву, но тут тоже оказались перед закрытой дверью. Долго скитались по разным углам. И вот уж пять лет они живут практически на улице, а последние две недели между гаражами. Но не сегодня-завтра придётся съезжать и отсюда, жильцы соседнего дома уже вызывали участкового и тот приказал убираться восвояси. Они показали их ложе, узкое пространство, в которое с трудом мог протиснуться средней комплекции человек. Проход с обоих торцов заделан картоном и досками, вместо крыши кусок фанеры, вместо кровати гора старых тюфяков, и гора старой одежды. Запашок прямо сказать – не очень. Я с натянутой улыбкой поблагодарила моих собеседников и пошла прочь.