Рассказы. И все-таки интересная это штука – жизнь…

Мне тридцать шесть лет… А скажите, у вас есть девушка? Ах есть, да, ага… А вот подружка у нее есть? Мне бы познакомиться…

Мне пришлось его разочаровать: подруги для знакомства у моей подруги не было.

– Жаль, но вы все же имейте в виду, может появится, так вы это… Понимаете, у меня некая проблема: у меня очень маленький член.

И сообщил точные параметры, включая и несколько миллиметров. Я испугался, что сейчас он снимет штаны и начнет демонстрировать свою проблему. Но, к счастью, до этого дело не дошло: он был настоящим интеллигентом!

– Познакомиться у меня всегда проблема. Я даже, знаете, один раз был женат: прожили с ней полтора месяца, и она сбежала.

Говорил он об этом совершенно равнодушно, без досады, без сожаления, горечи, гнева и даже без юмора – просто констатировал факт.

– В прошлом году записался в «Клуб знакомств», но меня оттуда со скандалом выставили (последним он был вроде даже доволен). Я там напился смертным боем, а оказалось, там так не полагается…

Вот тут-то на тротуаре с девицами я и вспомнил своего го-ре-мыку-соседа.

– Девочки, бегу, бегу по делам… Двигайте сейчас ко мне, часа через три я подойду, а до этого вас будет развлекать сосед – романтическая личность.

– Гарик, – говорил я из телефонной будки, – разгони на кухне тараканов и принимай гостей, сейчас к тебе явятся две феи.

С тараканами действительно была беда: по кухне они гуляли стадами. Периодически Гарик с тараканами боролся; вызывал сан-эпи-демстанцию, поливал всякой вонючей дрянью – бесполезно, бороться-то надо было со своим жизнепорядком. Я пользовался кухней в исключительных случаях, хотя именно там находился единственный в квартире телефон, перевязанный синей изоляционной лентой и густо заляпанный жиром. И если случалась нужда, то трубку приходилось брать салфеткой.

Придя с работы, Гарик сразу устремлялся в кухню; разворачивал пропитанные жиром свертки с колбасой, копченой скумбрией или чебуреками из кулинарии. Открывал заветную настольную записную книгу (толщиной с два пальца), заполненную сплошь дамскими номерами, и начинал звонить, одновременно поедая прямо из этих свертков, руками, принесенную еду. Во всем этом, конечно, принимали участие и тараканы. Книга, как и телефон, была также покрыта соответственной патиной. Кому он звонил, чаще всего было неизвестно, так как ежедневно набирал кучу телефонов у случайно подвернувшихся барышень. Разговоры длились часами и походили на концерты неплохого юмориста именно потому, что говорил он серьезно.

Как-то раз, придя домой поздно после общественной гулянки, Гарик по обыкновению засел за телефон. Я уже было начал засыпать, но представление из кухни победило сон. Гарик был в ударе. Пытаясь соблазнить свою жертву, выкладывал весь свой интеллектуальный потенциал, талант красноречия. Там были и приглашения поехать в Крым, и восторженные описания физических достоинств данного объекта, и прямые, настойчивые объяснения в любви. При этом было ясно, что на другом конце провода старались прекратить этот разговор, но Гарик уверял, что это первый и последний раз он отважился на такое признание, и умолял дослушать его до конца; говорил, что собирается совершить самый главный поступок в своей жизни…

Наутро Гарик хворал головной болью и провалом памяти. Вроде бы плюнуть и забыть, что там было вчера, но какой-то гвоздик застрял в голове, напоминая, что вчерашний разговор был какой-то не такой…

– С кем это я так долго вчера болтал? – решил выяснить Гарик.

Когда я ему сообщил (имя у дамы было редкое, запомнить было несложно), он был убит. Разговаривал он, как оказалось, со своей непрямой, но почти что начальницей – дамой значительно старше его и будучи к тому же замужней женщиной. Завоевание женских сердец происходило у Гарика своеобразно, как-то даже отчаянно.

– О, Гарик, это такой дамский угодник! – рассказывал зашедший его приятель. – Представь: вот заходит он в метро, плюхается на сиденье и тут же засыпает. Если перед ним оказывается старуха, инвалид, баба беременная – сон его одолевает еще сильней, иногда даже всхрапнет. Но только стоит в вагоне появиться молодой, смазливой заднице, как он мгновенно кидается даже в другой конец вагона и за руку тащит ее на свое место.

…И вот появилась ОНА. Ее имя быстро выскочило из памяти, но закрепилось то, которым мы, не сговариваясь, стали ее называть, – ГЕГЕЛЬ.

В тот вечер она осталась у соседа, и утром Гарик таинственно сообщил, что она всю ночь в постели говорила о предмете своего обожания. Она училась в МГУ на филфаке, и у нее был страстный роман – она была без ума от своего «тезки» Гегеля и была готова, по ее же словам, говорить о нем без конца, если б не встревали ничтожные житейские мелочи. Говорила она безостановочно, глядя в одну точку, не моргая и сквозь предметы, на которые падал взгляд; голос нарастал, ускорялся, и казалось, вот сейчас она то ли кого-нибудь зарежет, то ли расплачется.