Истоки Нашей Реальности
Астра вздрогнула от накатившей волны мурашек.
– Полагаю, тебе это знакомо.
Мелл усмехнулся, но в его серых холодных глазах сквозила невыразимая печаль.
* * *Библиотеку Норфолков без преувеличения можно было назвать книжным храмом – с расписанным под стиль Ренессанса куполом, песочного цвета колоннами, образующими длинный коридор, высокими старинными стеллажами с приставными лестницами, мозаичным полом и атмосферой торжественности. Даже Дирк, побывав в ней впервые, окрестил ее одной из жемчужин Делиуара и самым ценным наследием Норфолков. Однако у самого семейства эта роскошь давно не вызывала особых эмоций. У всех, кроме Мелла: в библиотеке он бывал нечасто и каждый поход в нее ощущал как погружение в магический мир, в котором легко потеряться среди стеллажей из черного дерева.
Мелл тихонько зашел внутрь и оглянулся. Древесный аромат с нотками ванили заполнил легкие.
Никого.
Он прислушался. Тишина.
Просто окликнуть Сашу, чтобы он сам вышел к нему, Меллу не представлялось возможным. Да и это будет признаком дурного тона, думал он, что вновь выставит его в плохом свете.
Шорох шагов. Где-то справа от входа. Обрадованный такой удаче, Мелл двинулся туда – в отдел с летописями десятого-одиннадцатого веков, – одновременно лихорадочно прокручивая приветствие и извинения.
– Ваше Высочество! – выглянул он из-за стеллажа.
От неожиданности Саша едва удержал равновесие на приставной лестнице.
– Ой, простите, – опешил Мелл. – Давайте я придержу. Или достану нужную книгу.
– Спасибо, – раздраженно бросил принц. – Я уже закончил.
– А-а-а… – Норфолк помедлил с ответом. – Если опять чего-то захотите, всегда рад помочь.
Саша спустился, взглянул на Мелла таким же отрешенным взглядом, что и накануне, повернулся к нему боком и принялся разворачивать сверток в руке.
– Ваше Высочество, я… хотел бы извиниться за испорченную рубашку.
– Ваша мачеха уже сделала это за вас и даже подкрепила извинения щедрым подарком, – ответил тот не глядя. – Так что не стоит.
– Простите.
– Хорошо.
– Что хорошо?
– Вы прощены.
– А-а-а… – Мелл переминулся с ноги на ногу. – Я могу вам чем-нибудь помочь или что-нибудь посоветовать из книг библиотеки?
Саша обреченно вздохнул и повернулся к нему. Его лицо ничего не выражало, и Мелл еще больше растерялся. Им овладело странное волнение, а сердце пропустило знакомый удар. Нечто подобное он испытывал в момент первой встречи, когда германский принц обернулся к нему на шум.
Саша заговорил сдержанным тоном:
– Что-то мне подсказывает, что вы в библиотеке нечастый гость, так что единственное, чем можете мне помочь, – это молчание.
Волнение Мелла усилилось. Взгляд скользнул по фигуре Саши сверху вниз.
– Вы угадали, – неуверенно усмехнулся он. – Захожу сюда, чтобы побыть одному, когда накатывает отчаяние или просто противоречивые эмоции. Захожу, смотрю на портреты выдающихся людей, и сразу становится легче от мысли: «Они вообще умерли, а ты еще живой».
– Да, действительно, единственное, чем вы можете похвастаться на их фоне, так это тем, что еще живы.
– Все равно я когда-нибудь умру.
– Тогда похвастаться нечем.
– Иногда вообще задумываюсь: вот жили все эти ученые, крутые политики и просто влиятельные люди, а потом бац – и нет их.
– Очень глубокая мысль.
– Вот, например, – Мелл подошел к портрету у стены напротив ряда стеллажей, – Христофор Колумб. Нет такого человека, который о нем не знает. А все благодаря тому, что он открыл целый новый континент. Это ведь настоящий подвиг.
– Мне он больше запомнился продажей женщин в сексуальное рабство, в том числе девочек, сожжением аборигенов, их расчленением, выставлением останков на всеобщее обозрение, испытанием остроты клинков на них же, когда людям вживую отрезали части тела, детям от скуки разбивали головы камнями, а потом насаживали их вместе с матерями на мечи. Еще охотой на людей ради забавы. – Принц упер руки в бока и обернулся к стеллажам. – Я как раз где-то видел копию письма священника, который все это застал. Почерк у него был такой, словно его трясло от страха.
Мелла терзала холодная мерзкая дрожь. Саша продолжил как ни в чем не бывало:
– В общем, подвигов у него было много. Он был кровожадным психопатом, а так да, выдающимся, правда из по-настоящему выдающегося в нем только его необъяснимая жестокость.
– Мы с мамой в США праздновали День Колумба. Наш последний праздник.
Мимо Саши не могли пройти ни резкая смена тона, ни предпоследнее слово, но он решил не заострять на этом внимание.
Мелл напряг плечи и втянул в них голову так, что ворот толстовки скрыл его подбородок. Он продолжил подавленно:
– Вспоминать теперь тошно.
– Вы слишком впечатлительный. Таких «выдающихся» и «великих» людей было немало. Думать об их преступлениях страшно, а объяснить их невозможно, но просто стоит принять, что есть такие «герои».
– Знаю, но… Это же так несправедливо. Даже то, что происходит сейчас. Так много мирных людей страдают прямо сейчас, пока я стою в безопасности, и я не могу по-настоящему им помочь.
Саше показалось, в глазах Мелла сверкнули слезы. Он подался чуть вперед и взглянул ему в лицо. Не показалось.
Мелл смахнул слезы, глубоко вздохнул, как вдруг заметил на лице Саши безмерно искреннее удивление.
– Простите, такое бывает. Я просто ненавижу несправедливость и еще больше ненавижу, что ничего не могу с ней поделать. – Он ухмыльнулся. – Я в порядке.
Саша в очередной раз с грустью убедился в том, что не знает, как себя вести и что говорить людям – особенно едва знакомым – в моменты их печали. К счастью для него, Мелл справился со своими чувствами сам и уже улыбался новой мысли:
– Кстати, не могу не заметить, что вчера вы выглядели просто обалденно. Нет, вы и сейчас выглядите круто. Очень стильное пальто, но вам не жарко? В общем… Простите, я иногда несу бред, просто эмоции льют через край, я теряюсь и болтаю все подряд.
У Саши вытянулось лицо, а в голове проскочила мысль, что у этого парня каша вместо мозгов. Но все же его приятно удивила неподдельная, почти детская искренность Норфолка.
– Жаль, что так вышло с тем вашим образом.
– Сколько можно вспоминать о нем? – кинул Саша раздраженно. – Ущерб мне компенсировали, хоть я этого не ждал.
– Все равно это такой казус. Могу я как-то загладить свою вину?
– Учитывая, что вы и десять секунд помолчать не смогли, вам нечего мне предложить. И я уже сказал, что прощаю вас.
– Мне недостаточно слов. Давайте я… подарю вам что-нибудь? Или сделаю?
Из приличий Саша сдерживался, чтобы грубо не отмахнуться от такой назойливости.
– Пожалуй. Вы можете выйти отсюда прямо сейчас и оставить меня одного. Я хочу насладиться одиночеством.
– Конечно. – Мелл, казалось, совсем не почувствовал раздражения в голосе принца и счел это за искреннюю просьбу. – Понимаю, иногда нужно побыть одному. Я сейчас же уйду.
– Будьте любезны.
Мелл действительно направился к выходу. Напоследок он улыбнулся, закрыл за собой дверь, оставив принца в долгожданной тишине, и вернулся к себе в комнату с чувством сильной подавленности из-за всех странных слов, испортивших мнение Саши о нем, и другим не менее сильным чувством, разобрать которое он пока не мог.
Одиночество Саши продлилось недолго: не прошло и десяти минут, как в библиотеку зашла Анджеллина, найдя его сидящим за столом у колонны с раскрытым томом в руках.
– Уже? – спросил он, не отрывая взгляда от книги.
– Да, – она села напротив, – завтра утром я поеду на тщательное обследование.
– Вы не сказали им, что наше недавнее исследование не дало результатов?
– Сказала, но они… Как бы вам сказать… Хотят все перепроверить.
– Не доверяют мне, – подытожил Саша и перевернул страницу. – Держу пари, это была инициатива вашей матери.
Неловкое молчание он счел за утвердительный ответ.
– Что за центр?
– Nano Nano.
Шелест переворачиваемой страницы.
– Что-то не так?
– Этот центр работает при Бундестаге. Они забрали у меня Анко и тут же разобрали ее на части.
Анджеллина под столом сжала пальцы в кулак.
– Сочувствую.
– Астра, полагаю, по-прежнему не желает меня видеть?
– Уверена, вы обязательно помиритесь, просто…
Она вздрогнула от громкого хлопка закрывшейся книги. Саша взял со стопки новую, увесистую, с торчащими желтыми страницами.
– Я поеду с вами завтра. Хочу заодно увидеть плоды их стараний.
– Буду только рада… – томно вздохнула она, подыскивая новую тему для разговора. – Я смотрю, вам тут нравится.
– Да, очень красиво, словно в музее.
– Спасибо, мама сама выбирала дизайн. Это здание действительно когда-то предназначалось под музей, а до этого было особняком какого-то до боли опасливого аристократа, который спроектировал множество потайных туннелей. Я сама не знаю, где какие.
– Весьма любопытно.
– А Мелл не приходил?
– Приходил.
– У вас сложился диалог?
Саша скрестил ноги и вздохнул с разочарованием.
– Если бы я разговаривал с вами так, как с ним, вы бы прибили меня в середине беседы. Однако он оказался весьма глупым и не понял ни одной моей колкости, намекавшей на то, что вести диалог – совсем не его.
По затянувшейся тишине Саша понял, что Анджеллина раздумывает, обидеться на столь бестактные замечания или отнестись с пониманием.
– Мне тяжело с ним, – наконец призналась она с оттенком грусти. – Не могу воспринимать его как брата из-за того, что он появился в моей жизни после смерти отца. Он вел себя неприлично?
– Скорее назойливо. Даже всплакнул из-за несправедливости войны и жестокости некоторых людей.
– В нем правда есть такое. Он очень тонко чувствует чужие беды и принимает их слишком близко к сердцу. Мне кажется, на его месте я бы давно умерла от горя.
– Напомните, сколько ему лет?
– Девятнадцать.
– Странно. Ведет себя совсем как ребенок.
Анджеллину не переставала поражать критичность принца по отношению к себе и другим, но со временем она научилась не думать об этом, чтобы попусту не нервничать из-за того, что не может изменить.
– Пожалуйста, не будьте с ним так строги просто из-за того, что он чувствует все иначе. Он хороший, добрый человек.
– На свете полно хороших людей, и я не обязан относиться к каждому со снисхождением. Да и доброта, как неоднократно показывала практика, вещь относительная.
В другой ситуации Анджеллина не постеснялась бы оспорить его мнение, но в этот раз она снисходительно списала холодность Саши на злость из-за смены фамилии. Принцесса прекрасно понимала, что с возросшим грузом ответственности он уже не может полностью контролировать эмоции и неосознанно демонстрирует свое подлинное несчастье, прикрывая его нарочитой грубостью. Этот изощренный способ облегчения души сделал Сашу проще в глазах Анджеллины, но от этого она, однако, не почувствовала себя ближе к нему.
Все же, как и раньше, она не решилась его поддержать: сочла, что если не умеешь подбирать правильные слова, то лучше будет просто промолчать, позволив человеку самому осознать ошибки.
Безусловно, Саша заметил за собой беспочвенную грубость, но почему-то не хотел и не мог ничего с ней сделать. Сначала он даже решил, что при следующей встрече с Меллом извинится или постарается загладить свою вину, но почти сразу отмел эту мысль.
Анджеллина твердо решила, что подружит их, даже если для этого придется прибегнуть к самым рискованным методам.
8. Ночное происшествие
За окном прогремел гром и тут же хлынул дождь. Саша проверил прогноз погоды: вместо обещанных вчера пяти часов непогоды теперь стоял дождь на весь день, а также сообщалось о риске передвижения на самолете, что ставило крест на его возвращении в свой замок. Служанки-телохранительницы во главе с Джоан внимательно следили за Моникой Хьюз, отчитываясь о ее работе каждый день, но Саше не терпелось покончить с формальными объездами всех партнеров и знакомых Дирка, чтобы продолжить исследования и составить формулу вакцины от мужской болезни.
Благодаря рассказам Рейн Хьюз Саша узнал об отравлении воды в центральном водохранилище, из-за чего и началось вымирание мужчин. Зная о масштабах трагедии, власти должны были не просто обработать резервуары, а заменить их на новые. А это значило, что должны были остаться хотя бы обломки некогда отравленных частей резервуаров. Иных зацепок нет.
В библиотеку, не прерывая разговор, зашли Дирк и Лавиния.
– Погода совсем испортилась, – заметил мужчина.
– Как ты это понял: по громкому шуму дождя или темному небу? – надменно спросил Саша, откладывая книгу.
Анджеллина взглянула на него с легким испугом, будто намекая: «Ты перегибаешь палку».
Дирк хохотнул.
– В любом случае нам придется вас сегодня потеснить, Ваше Величество.
– Что вы, мистер Марголис. Вы можете оставаться здесь, сколько захотите.
– Благодарим.
– Скоро накроют стол к обеду. Предлагаю пройти в зал.
– Отлично. Я как раз проголодался. Идемте.
Все, кроме Саши, направились к выходу.
– Вы идите. Я догоню позже.
Но ни позже, ни через два, четыре, шесть часов Саша так и не подошел. Прислуга занесла ему обед, а когда пришел черед ужина, они обнаружили, что обед практически не тронут, а Саша все в той же позе сидит за стопкой старинных книг.
Когда стало ясно, что Марголисам придется остаться на ночь, заглянула Анджеллина и сообщила, где будет находиться его комната. Он невнятно пробормотал благодарность и не глядя махнул на нее, выпроваживая из библиотеки.
Позже его одолела усталость. Саша зевнул в ладонь и впервые за долгое время обратил внимание на время. 23:41. Тогда же голод дал о себе знать. Он окинул взглядом два подноса перед собой и взял с одного из них бутерброд и сок, а затем наконец направился к себе в комнату. Теплый душ, приятный шум воды, прохлада ванной, мягкий белый халат – и вот он стоял перед зеркалом над раковиной, всматриваясь в свое бледное осунувшееся лицо и отмечая темные круги под глазами.
С каждым днем он все больше чувствовал, как ЗНР разъедает его изнутри. Это происходило медленно и незаметно, но временами давало о себе знать неожиданной усталостью, беспричинной вялостью и головной болью. Положение ухудшали нездоровый сон, неполноценное питание и постоянный стресс. Ему вспомнились слова Моники Хьюз: «ЗНР стало частью вас, когда вам было восемь, и оно, как мне кажется, прижилось плохо. Оно, как вирус, засело в вас. Игнорирование лечения чревато… необратимыми последствиями».
Но опасность заключалась не только в этом.
«Незамененным осталось только сердце», – невольно напомнил он себе.
Впрочем, тут же решил Саша, это все неважно. Мысли вновь заняли вакцина, конец войны и спасение Анджеллины, хоть шансов на это было куда меньше, чем на его собственное выздоровление. Он вышел из ванной, выключил свет, прошел к широкой кровати и лег ближе к окну. Дождь заметно ослаб. Из-за туч выглянула луна. Завороженный ее тусклым светом, он погрузился в сладкий сон.
К тому моменту Мелл вернулся с позднего сеанса в кино. Он тихонько зашел во дворец и прошел к своей комнате. От усталости ему и в голову не пришло включить свет. Хотелось лишь одного – поскорее добраться до кровати и лечь спать, даже если это придется сделать прямо в уличной одежде. Так он и поступил: стянул кроссовки, снял куртку и лег на кровать. Приятная расслабленность разлилась по его телу с головы до пят, и он облегченно вздохнул.
«Марголисы уже наверняка уехали. – От этой мысли стало грустно, но он тут же успокоил себя: – Оно и к лучшему. Не придется вновь сталкиваться с принцем».
Он знал, что выглядел в его глазах полным дураком, и не мог перестать думать об этом.
Мелл повернулся к окну и замер. Сердце сжалось от страха, но уже через секунду он сменился новым приступом волнения и непонимания.
– Ваше Высочество? – прошептал он и тут же умолк.
Что будет, если Саша проснется и застанет его рядом с собой посреди ночи? Катастрофа. Пусть даже это комната Мелла и он не имел ни малейшего понятия, что германский принц делал на его кровати, он решил быстро уйти в другую свободную комнату. Он сел на кровать и в момент, когда уже собирался встать, услышал позади себя резкий шорох. Зажглась настенная лампа.
– Что вы здесь делаете? – Саша и не старался скрыть свое недовольство. – Как вы здесь оказались?
– П-простите, я сам не пойму, как такое получилось.
– С моей стороны странно было ждать от вас другого ответа.
– Это моя комната. Я открыл ее своим ключом.
Саша замер в раздумьях, оглянулся словно в поисках доказательств его слов, а затем вскочил с кровати, снял с передвижной вешалки вещи и принялся одеваться, бубня:
– Все ясно. Очень плохая шутка вашей сестры.
Мелл в смущении перевел от его полуобнаженного тела взгляд.
– Ч-что вы, не нужно одеваться. Я сам уйду.
– Мне претит мысль, что я буду спать на чужой постели.
– Ее сменили утром, и я на ней не спал. Более того, это моя новая комната, и в ней убираются утром и вечером. Я в ней живу сравнительно недавно, так что, пожалуйста, не брезгуйте и оставайтесь. – Мелл встал и поспешно направился к выходу. – Извините, что разбудил.
Саша остановился на застегивании ширинки брюк.
– Хорошо, – согласился он с натянутой вежливостью. – Я закрою за вами дверь.
– Конечно. Только заберу сменные вещи.
В спешке он взял в охапку почти все, что было на полке шкафа, и, роняя по пути некоторые вещи, вышел из комнаты, приговаривая:
– Еще раз извините!
За спиной послышались два яростных щелчка. Сердце все еще билось как ненормальное. Он зашел в соседнюю комнату, закрыл дверь на замок, небрежно бросил вещи на кресло и закрыл рот рукой, сдерживая в себе крик паники.
– Боже, какой ужас, – сдавленно произнес он. – Как стыдно. Провернуть такое. Чертова Анджеллина.
Мелл закрыл руками пылающее от стыда лицо. Не только оттого, что он совершил, но и оттого, что видел.
В память врезалось изуродованное шрамами тело. Особенно выделялся тот, что на руке: он выглядел свежим, особенно жутким, и Мелл боялся даже представить, после чего мог остаться такой след.
Так волнительно было видеть Сашу с распущенными длинными волосами, лежащими на плечах. То, как он, влиятельная королевская особа, без стеснения, с неприкрытым раздражением стоял перед ним почти обнаженным; то, как плавно покачивались его длинные волосы, которые он легким мановением руки спрятал за ухо, открывая суровое, но милое лицо; то, как Саша взглянул на него, когда ему предложили остаться, эта незабываемая смесь справедливого возмущения с толикой добродушного снисхождения в его глазах… Все это запомнится Меллу надолго.
Во всем происшествии было что-то комичное, недопустимое и возмутительное. Но присутствовало что-то еще, и это не давало Меллу покоя даже больше, чем все остальное.
В любом случае Мелл уже знал, что не выйдет из комнаты до тех пор, пока Марголисы не уедут.
9. Сожаление
В душе Саша радовался тому, что после ночного происшествия Мелл так и не решился спуститься на завтрак. Благодаря этому он смог спокойно, если забыть о сидевшем рядом Дирке, насладиться едой.
На частном самолете они вчетвером отправились в Nano Nano. Пока Дирк и Лавиния обменивались новостями, Саша подсел к Анджеллине, увлеченной сериалом на планшете.
– Вы ни в чем не хотите признаться?
Вопрос застал принцессу врасплох. Она медленно сняла оба наушника и поставила сериал на паузу.
– Вы о чем?
– О прекрасной ночной встрече, которую вы мне устроили.
– Я понятия не имею, о чем вы.
– Вот что, – продолжил он тише. – Никогда больше не шутите так надо мной. Я терпеть не могу пошлые шутки.
– Я вовсе не хотела шутить над вами, тем более пошло!
– Вот вы и признались, – расплылся он в улыбке.
Она отвернулась к окну и скрестила руки на груди.
– Да, я свела вас. Но мне хотелось, что вы подружились.
– Если бы вы проснулись посреди ночи в своей запертой комнате и увидели рядом с собой малознакомого человека, в вас проснулось бы желание с ним подружиться или же огреть чем-нибудь? Уверен, вы бы подняли такой крик, что бедолага умер бы от разрыва барабанных перепонок.
Анджеллине хотелось улыбнуться, но в силу своего временами капризного характера она сдержалась и продолжила деловито:
– По-человечески не получилось – в этом плане с вами всегда сложно. Вот я и решила попробовать нестандартный метод.
– Зачем вам все это? – Саша наклонился к ней, не переставая странно улыбаться. – Я же не стремлюсь познакомить вас со всем своим новоиспеченным развратным семейством.
– Я просто хотела, чтобы мои брат и друг познакомились. Разве должны быть какие-то серьезные причины для этого?
– В таком случае вы знаете меня хуже, чем я думал, ведь я не знакомлюсь с кем попало, особенно после всех неприятностей.
– Но мой брат не кто попало.
– То, что он ваш брат, не делает его ближе ко мне. Он просто родственник, с которым вы живете и не очень-то хорошо, как я понял, общаетесь.
– В таком случае и вы для меня просто коллега по статусу, который когда-то от скуки вызвался со мной потанцевать.
Саша криво ухмыльнулся.
– Так и есть. В любом случае воздержитесь от таких махинаций. Они лишь отталкивают друг от друга как ваших жертв, так и вас от них.
– Буду знать, – буркнула Анджеллина и вернулась к сериалу.
Просмотрев несколько минут, она выключила его и взглянула на часы. Скоро посадка. Принцесса убрала планшет и наушники в свою сумку, краем глаза поглядывая на Сашу. Он сидел с закрытыми глазами и сомкнутыми в замок пальцами.
– А что еще делают в этом центре? – тихонько спросила она.
– Исследуют людей, вирусы, аномальные явления и выполняют спецзадания Бундестага, – отвечал Саша, не открывая глаза. – Зависит от отдела.
– Спецзадания?
– Такие, как исследования Анко.
Вспоминать о подруге принцессе было больно.
До этого момента Анджеллина почти не переживала о том, как именно будут ее обследовать и что будут делать с результатами. Однако, вспомнив все предостережения Саши, она вдруг испугалась за свою жизнь.
– Мне немного страшно, – призналась она. – Мало ли что они сделают со мной.
– Поэтому я лечу с вами. Неприятно это признавать, но благодаря статусу Марголисов в этот раз ученые не посмеют и рта без разрешения раскрыть, не говоря уже о каких-то аферах.
В груди Анджеллины разлилось приятное тепло.
– Спасибо вам.
Саша помедлил с ответом:
– Пока не за что.
– А как, кстати, отнесся Бундестаг к… тому объявлению?
По-прежнему не открывая глаза, Саша лукаво улыбнулся.
– К сожалению, не знаю, но я хотел бы увидеть их вытянутые от удивления лица.
– У вас глаза болят или что?
– Нет, пытаюсь вздремнуть хоть пять минут. Видите ли, я плохо сплю, если меня разбудить посреди ночи.
– Простите меня за тот инцидент. Я хотела как лучше.
– С этой фразы и начинаются все мировые беды.
Научный центр находился неподалеку от Берлина. Уже на подлете из иллюминатора можно было заметить большую выложенную серым диким камнем площадку, ряд столбов с развевающимися европейскими флагами и в центре всего – застекленное десятиэтажное здание в форме кольца.
– Похоже на пончик, – отметила Анджеллина.
На площадке их уже ждали черные служебные машины с тонированными стеклами, на которых они и добрались до центра.
– Мы рады видеть вас, – приветствовала их на входе, кивая каждому гостю и пожимая руки, молодая женщина. – Я Эмилия Кайзер. Ваше Величество, Ваше Высочество Анджеллина, Ваше Высочество Саша, мистер Марголис, пройдемте.
Первой бросалась в глаза огороженная инсталляция из белых железных балок высотой в весь центр. Сплетаясь у основания, металлоконструкции образовывали подобие ствола дерева с раскинутыми «ветками», словно удерживавшими крышу.
– Основание нашего центра, – объяснила Эмилия, указывая на инсталляцию, – напоминает дерево, но если взглянуть на стены, – она махнула в сторону стены, усыпанной переплетающимися выпуклыми линиями, напоминающими нейронную сеть, – то можно решить, что мы в большом мозге. В каком-то роде так оно и есть.
Анджеллина запрокинула голову. Ученые с верхних этажей то и дело бросали на них любопытные взгляды. Не каждый день центр посещали Марголисы и делиуарская королевская семья, один из членов которой был носителем ЗНР.
Лавиния взяла дочь за руку.
Они спустились на этаж ниже и прошли к лаборатории с матовыми стеклами. Внутри ждали ученые. Анджеллина сжала руку матери крепче, стоило увидеть странный, похожий на большой стеклянный гроб аппарат в центре комнаты.
– Это наноблок, – обратилась к ней Эмилия. – Ни одна аномалия не пройдет мимо его лучей.