Страж неугОМОНный

Глава 9. Победа!

Бандиты смотрели на холм, в это время из леса выскакивали оставшиеся негодяи. Я внимательно считал, насколько это было возможно на таком удалении. Плюс, вооружённые люди перемещались хаотично, орали что-то. Но получалось, что возле леса минимум восемьдесят бойцов. Рядом с павлинистым щёголем нарисовался ещё какой-то, отличный от всех по одёжке мужик. Павлинистый рявкнул, и тот быстро замахал руками, а потом вскинул их вверх, будто птицу в небо запускал. Я внимательно посмотрел на нашего мага и переспросил:

– Так мага среди них нет?

– Простите, – густо покраснел юноша, – Ошибся!

Я повернул голову к Болдырю и спросил:

– Отсюда сможешь снять колдуна?

Болдырь огладил бородку и еле пожал плечами:

– Шагов пятьсот получается. Можно попробовать!

– Добре, – я кивнул и скомандовал ему и Герани: – Цельтесь в колдуна, и по моей команде стреляйте! Даже если раним – уже польза будет!

– Его змей уже над нами, – виновато сказал Сергий.

Видимо, вражеский маг уже сосчитал, что нас всего два десятка, потому как павлинистый в шляпе заорал что-то злобно-торжествующе. А я скомандовал своим снайперам:

– Пли!

Два выстрела грянули почти одновременно, и кто именно попал в мага – загадка. Но попали удачно, прямо в голову. И тот даже без вскрика взмахнул руками и рухнул на землю, забившись в конвульсиях.

– Красавцы! – не удержавшись, заорал я, – Кто в голову целил?

– Я в туловище целил, ваше благородие, – смущённо ответил Болдырь.

– Я тоже, – призналась Герань.

– Неважно! – махнул я рукой, – Важно, что попали на таком расстоянии! А ну, заряжай!

А на представителей халифата выстрел на такое расстояние впечатление произвёл! Предводитель заорал резко, и по команде его все восемь десятков выстроились цепью и пошли на наш холм.

– Подпускаем ближе! – заорал я, – Кто выстрелит раньше команды – тому лично после боя ружьё в задницу засуну и так будет домой возвращаться! Ясно?

– Так точно! – прогудели дружинники.

– После первого залпа заряжаем и стреляем по готовности!

К тому моменту вражеская цепь почти подошла к холму. Бойцы мои изготовились, со страхом посматривая на внушительный строй бандитов.

– Болдырь, Герань! Выцеливаете вожака в шляпе с перьями. Остальные, по врагу – огонь!

Бахнул слитный залп, снова с десяток халифатовцев упали, а дружинники мои тут же принялись заряжать ружья. Бойцы халифата пошли по холму вверх, когда грянул второй залп, почти слитный. Скорость заряжания у моих ребят была высокой, и примерно одинаковой. В этот раз попадания были более точными. И враг приблизился, и бойцы, занявшись привычным делом, которому их учили много дней, стали справляться с волнением. А потом ружья забахали вразнобой, но почти с каждым выстрелом падали враги. В какой-то момент упал и пижон. А потом я метнул вниз две гранаты, предварительно подпалив шнур. Взрыв боеприпасов, разметавший ещё около десятка бандитов, стал последней каплей, оставшиеся в живых развернулись и бросились в бегство. Их оставалось около трёх десятков, и наши бойцы стали азартно стрелять в спины. К подножию холма скатилось около полутора десятков бандитов. До леса добрались всего семеро. Но двоих уже у самой кромки сумели подстрелить Болдырь и Герань, и я удовлетворённо потёр руки и тут же скомандовал:

– Болдырь! Заряжайте ружья и к лесу! Аккуратно, но оставшихся найти и уничтожить! Людей освободить! Маг с вами, пусть смотрит своим змеем, чтобы бандиты засаду не устроили!

Болдырь кивнул, и с одним десятком побежал с холма к лесу. За ним вприпрыжку рванул и Сергий. А я с бойцами пошёл добивать раненых. Мерзко, муторно, но необходимо. Они хутор с мирными жителями уничтожили, потому приговаривались военно-полевым судом в моём лице к смертной казни. Кормить и поить раненых, да ещё и ухаживать за ними я не собирался. Бросать их мучаться… Тоже не по человечески. Потому приговор – самое гуманное для них, как бы дико это ни звучало! Подходил с ружьём, шевелил тело, и если оно стонало – бил штыком. Единственное, попросил Дамира, который знал язык халифата – найти более-менее легкораненого и допросить.

Когда мы спустились к подножию холма, мне трижды пришлось поработать штыком. Так же усердно старались и дружинники. Внизу я нашёл павлинистого, уставившегося застывшими глазами в голубое небо. Предводитель халифата был ещё очень молод. Я б ему дал максимум лет двадцать. Худой, смуглый, одет с шиком. На пальце золотые перстни. А на поясе красивый ремень с вязью и ножны с длинной саблей. Я осторожно расстегнул пояс, снял с убитого и вытащил клинок из ножен.

– Посеребрённый, – уважительно пробасил Ярёма, стоящий рядом со мной.

– Откуда знаешь? – требовательно спросил я здоровяка, и тот тут же ответил удивлённо:

– Так видно же!

– А, ну да, – закашлялся я, чтобы скрыть смущение. Повертел в руках саблю – что-то среднее между шпагой и мечом. Достаточно тяжёлая, но не чрезмерно. Полюбовался инкрустированной гардой, обмотанной кожаным ремешком рукояткой, удобно ложащейся в руку, и вкинул клинок в ножны, а их стал крепить к своему поясу.

– А с перстнями что делать, ваше благородие? – тихо спросил у меня Руслан.

– Что и со всеми трофеями, – я достал сигарету, подкурил и уселся прямо на траву: – Все трофеи в две кучи! В одну – военные. В другую – цацки и деньги!

Рыжий кивнул понятливо и прикрикнул на дружинников:

– Что стали? Собираем трофеи! – и первый бросился стягивать перстни с убитого халифатского военачальника.

Я уже докурил, лениво наблюдая, как растут две кучи трофейного добра, когда услышал в лесу выстрелы. Герань, сидевшая рядом со мной, дёрнулась, но я успокаивающе улыбнулся:

– Болдырь своё дело знает! Да и сомневаюсь, чтобы убежавшие упыри помышляли о сопротивлении.

– Ваше благородие! – ко мне подошёл Дамир, – Опросил одного из выживших, всё, как и думали – дружина халифата. Регулярные войска. Неделю назад прибыли из столицы, здесь переоделись и пошли в наше Приграничье.

– Какое задание-то у них было? – я медленно встал и подошёл к куче оружия, рассматривая трофейные мушкеты.

– Нападать на деревни и выманить из Мышинска дружину, – Дамир сплюнул, – Пленный пугал, что Мышинск наш с землёй сравняют. Мол, целый корпус придёт под стены и уничтожит всех, чтобы не было больше никаких гяуров, неверных, то есть. И, мол, корабли ихние ещё приплывут! Брешет, наверное.

– И сколько в их корпусе? – я повертел халифатское ружьё, заглянул в ствол, посмотрел цевьё и приклад и убедился, что халифатское оружие ничем не уступает нашему.

– Тысяча в их корпусе, – Герань подошла и озабоченно посмотрела на меня: – Если тысяча бойцов подойдёт к городу, да ещё и с пушками…

Девушка замолчала, но продолжать не было надобности. Против тысячи дружина даже вместе с ополчением ничего не сделает. Всё что нам останется – доблестно погибнуть. Я задумался на секунду и спросил Дамира:

– Тут село или хутор есть поблизости?

– В трёх верстах, ваше благородие, – раскосый дружинник махнул рукой куда-то за холм, видимо, направление показывал.

– Тогда бери с собой ещё одного бойца и дуй за телегой с лошадью! Пешком мы всё не потащим!

Когда Дамир убежал, я повернулся к Герани:

– А ты что стоишь? Ты тут одна грамотная. Бери лист, перо и записывай, что с бою взяли! Без записи как ты это всё делить собираешься?

В это время из леса вышел Болдырь со своим десятком…

Глава 10. Хочешь мира – готовься к войне!

Колеса телег мерно поскрипывали на пыльной дороге. Иногда всхрапывали кони, которые тащили эти телеги, а мы с двумя десятками гордо шагали возле подвод, нагруженных трофеями. Трофеев оказалось прилично, потому пришлось позаимствовать у крестьян сразу два воза. Сами колхозники, или как тут они называются, были очень даже рады, так как я им щедро заплатил из трофейных денег. И теперь оба крестьянина счастливо сидели на телегах и мурчали что-то себе под нос. А я шагал, держась за борт повозки, и слушал Гераньку, которая старательно зачитывала:

– Ружей разных калибров сто три штуки! Пистолетов одноствольных пятнадцать штук. Пистолетов двуствольных – четыре штуки.

– Перепиши! – распорядился я, любовно поправляя на поясе две кобуры с пистолетами: – Пистолетов двуствольных – две штуки!

Стрельчиха глянула на меня искоса, но смолчала. Послюнявила грифель и принялась исправлять. Потом посопела и продолжила:

– Сабель – восемь штук, – посмотрела на мою новую посеребрённую саблю, вновь вычеркнула что-то и поправилась: – Семь!

Я одобрительно хмыкнул и кивнул.

– Ваше благородие, что там ещё взяли, чтобы я сразу вычеркнула? – спросила меня Герань.

– Больше ничего, – я пожал плечами и посмотрел на возы: – Зачитывай дальше!

Девушка посопела, вглядываясь в бумагу, и продолжила:

– Пороховницы и мешки для пуль – сто пять штук. Алебарды – восемь штук…

Когда мы подъехали к городу, уже прилично стемнело. Но встречать нас вышли человек двадцать. В числе встречающих были и воевода с градоначальником. Ястребов откашлялся и спросил смущённо:

– Рейд удачный получился, смотрю?

– Супостатов побили, – кивнул я, – Только было их не двадцать, а сто три штуки. Все – бойцы халифата.

– Сотня? – распахнул глаза градоначальник и зашарил распахнутыми зенками по нашим рядам: – А у нас сколько погибло?

– А что, должны были? – тут же спросил я. Окружный закашлялся натужно, и тут же выговорил:

– Да я не в этом смысле, но… сотня янычар…

– У нас потерь нет, – сухо ответил я, – Все живы и даже здоровы. Окромя Ярёмы.

– Что с ним? – вскинулся воевода.

– Ногу растёр, ваше высокоблагородие, – я щёлкнул каблуками, – За ротозейство ему назначено два наряда вне очереди!

– Ногу растёр, – истерично хихикнул градоначальник, – Господин воевода, вы слышали? Они двумя десятками ухлопали сотню янычар, а у него боец ногу растёр!

– Слышал, и наказание одобряю, – хмыкнул Ястребов, – Вдруг в бой идти, а боец захромал али вовсе обезножил? За такое и батогов можно! Но за геройство и удачно выполненную операцию по уничтожению бандитов наказание отменяю! Всем бойцам по чарке вина лучшего из запасов города!

Ярёма молча сопел с подводы. Уже уяснили, проглоты, что нельзя влезать в разговор начальствующих субъектов. Были раньше, видите ли, прецеденты. Кто-то сразу в ухо получал, а потом весь десяток копал окопы от рассвета до заката. Нарушение субординации дело такое, мозолистое.

– В бою проявил себя хорошо, вашсокбродь! – я молодцевато тянулся во фрунт, разглядывая в сумерках довольное лицо воеводы, – Потому батоги отменил!

– Если вы сотню янычар уничтожили – все хорошо проявили себя, – Борис Ястребов уже улыбался вовсю. Потом спросил благодушно: – На подводах что?

– Трофеи, – я развёл руками: – Оружие всякое, ремни, сапоги. Больно уж хорошая кожа у супостатов оказалась.

– Кожу да, умеют в халифате выделывать, – протянул градоначальник Окружный и засуетился вдруг: – Что ж мы стоим? Трофеи пусть разгружают в склады городские, а солдаты отдыхать опосля похода. Вас же, господин Омон, прошу ко мне! В гости и с докладом подробным! Воевода нам компанию составит!

Минут через десять мы сидели уже в доме Ростислава Окружного, служанка накрывала на стол, а я подробно рассказывал воеводе и градоначальнику, как прошёл поход. Воевода лишь покрякивал, да щурился одобрительно. Лишь однажды нахмурился, когда я про тысячу янычар сказал, которые на Мышинск идут по словам пленного.

– А пленный соврать не мог? – побледнел градоначальник.

– Да кто ж его знает? – я пожал плечами. В это время мы сели за стол, и градоначальник махнул рукой, мол, кушайте! Я не заставил себя упрашивать, и тут же накинулся на еду. И проговорил уже с набитым ртом: – Мы пленного на всякий случай с собой взяли, завтра попытаем. Басурманин ведь, ему соврать – не грех.

– Это точно, – кивнул воевода, отпивая пиво, – Но готовиться всё равно надо! Если нечисть эта появилась в окрестностях – жди беды! Прошлый раз еле отбились от них! Почитай вся дружина полегла!

– А сколько нападающих было? – спросил я воеводу.

– Да сотни три, – поморщился Ястребов и снова хлебнул пива: – Понимаю, о чём думаешь.

– Сдюжим, ваше высокоблагородие, – я тоже потянулся к пиву, взял чашку и отхлебнул хороший глоток: – Если дадите сделать, как я задумал – точно сдюжим!

– Дадим? – повернулся воевода к градоначальнику, и тот кивнул весело:

– Обязательно дадим. И вот что, в исключительных условиях чин сотника могут и градоначальник с воеводой дать! Но дворянское звание, извини, токма из губернского города дожидаться!

– Да мне звание и не нужно, вроде бы.

– Не наследное, конечно, звание дворянское сотнику даётся, – хмыкнул воевода, – Да тебе, видать, и ни к чему? Родился с другим-то, судя по всему? Может и повыше простого дворянского?

– С чего вы взяли? – спросил я воеводу, но тот замахал руками:

– Молчу-молчу! Прошлое за Приграничьем остаётся! Для государя неважно, кем ты был там, важно, кем станешь здесь и как Отечеству послужишь!

– Виктор, – градоначальник ухватил куриную ногу и вгрызся в неё, будто оголодавший пёс: – Предлагаю в неформальной обстановке общаться по именам и только на людях соблюдать субординацию. Человек вы образованный, потому друг друга по званиям или титулам именовать…

– Я ему это давно предложил, – воевода вообще не ел, зато пива уже вторую кружку выхлебал, – Так что наедине мы давно друг к другу по имени.

– Вот и славно, – заулыбался и градоначальник испачканными в курином жире губами, – Тогда, Виктор, говорите, что он нас требуется!

– Во-первых, нам бы ещё пушек надо! – сказал я, и увидел, как моментально поскучнели лица воеводы и градоначальника.

– Да где их взять? – спросил Ястребов, – Да ещё и быстро?

– Я с гмурами говорил – они готовы четыре штуки выплавить! – я бахнул кружку о стол, – И цену возьмут символическую! Это и их город тоже.

Воевода с градоначальником переглянулись, и Острожский ухмыльнулся:

– А мне эти скоты второй год говорят, что не могут вот так взять и выплавить пушки. Ну, подлецы… Ну, если так, договаривайся! Что ещё?

– Люди нужны! – я пристально посмотрел на обоих начальников: – Надо ров хороший копать вокруг города, да ловушки ставить! Тот ров, что сейчас – курам на смех! Ежели конные янычары пойдут – попробуй их удержать. А так – остановятся возле рва, а дружинники будут их из ружей привечать из-за стен!

– Ну, про ров давно думали, – одобрительно кивнул воевода, – Только времени не хватало.

– Его и теперь нету почти, – я вновь хлебнул пива, – Но медлить нельзя! Завтра же мои дружинники начнут работу, но сто человек – это мало!

Острожский подумал немного и сказал:

– Полтысячи на пару дней подниму. Потом только ополчение, а это двести душ…

Глава 11. Корабли на горизонте.

С утра Мышинск бурлил и волновался: в море показались два халифских корабля. Рыбаки, которые собирались выйти в море, спешно бросали шлюпки и убирались подальше от порта. Мы подошли с воеводой поближе к причалу, и Ястребов хмуро произнёс:

– О как! Всё-таки решились на войну!

Я удивлённо посмотрел на него, и воевода пояснил хмуро:

– До этого они нападали без формы. И корабли не использовали. По кораблям сразу можно опознать, кто напал! А раз не побоялись корабли подвести…

– Встретим и корабли, – процедил я и любовно посмотрел на четыре пушки, уткнувшие стволы по направлению к морю. Слава Богу, понятие «скоро» в этом мире не означало сегодня или завтра. И в нашем случае растянулось на целый месяц. За это время гмуры успели отлить целых шесть пушек, итого у нас их было теперь десять. Четыре в порту, и по две на каждой из трёх крепостных стен Мышинска. Да ещё и рвы мы успели выкопать, да ловушки всякие. Кстати, возле пушек вместе с людьми стояли коротышки. Они оказались отличными бомбардирами. Снаряды в цель клали так, что любо-дорого посмотреть было. После недолгого совещания с воеводой и градоначальником я уговорил взять гмуров в пушкари. А наш гонец успел съездить в губернский город и вернуться обратно. Туда он отвёз послание воеводы о том, что на Мышинск вновь собираются напасть. Оттуда привёз ответ от губернского воеводы о том, что губерния запросила в столице целый корпус, и тот скоро должен прийти. Но про понятие «скоро» в этом мире я уже говорил, потому подозревал, что помощь может прибыть не так быстро, как хотелось бы. Мои опасения разделяли и воевода с градоначальником. А теперь ещё опасений добавили.

– Корабли встретить сложнее всего, – вздохнул воевода, – Ты видишь? Фрегаты к нам идут. Это по тридцать пушек у каждого!

– По сколько? – аж поперхнулся я, и поражённо уставился на парусники, маячившие на горизонте.

– По тридцать, – мрачно сказал градоначальник. – И сейчас по дуге подойдут и шарахнут с обоих бортов. А потом развернутся и снова. Пока от города пустого места не останется.

– А в это время полтысячи янычар, которые к городу идут, спокойно начнут город брать, вернее то, что от него останется, пока корабли нас с моря уничтожать будут! – воевода поморщился, будто зуб у него разболелся, и тоскливо глянул на наши четыре пушки.

– Ну, разведчики передают, что янычары ещё за день пути от нас. Будут хорошо, если завтра. А дальность у пушек корабельных какая? – я достал сигарету и нервно закурил.

– Как и у нас – миля-полторы, – воевода пристально вглядывался в море.

Я выругался, и градоначальник восхищённо присвистнул:

– А вот это слово, которое третьим шло, что обозначает?

– Когда мужик с мужиком. Обозначение, значит, обоих мужиков.

– Красивое, – кивнул воевода, – Мерзкое и красивое. А второе?

– Второе слово как раз означает, что они уже использованы по своему богомерзкому назначения, – я глубоко затянулся, – И потому используется дальнейшая фраза.

– Это я как раз понял, – кивнул воевода, – Только не понял, как можно ядро им в зад запихать. Порвёт же?

– На это и расчёт, – серьёзно кивнул я, – На это и расчёт…

И пошагал широко к бомбардирам. Воевода пошёл за мной, а градоначальник крикнул в спину:

– Я к себе! Ополчение поднимать и вообще!

Что «вообще» он не добавил, но мы поняли прекрасно – человек гражданский, а скоро тут, судя по всему, настоящий ад разверзнется. Потому воевода ему лишь рукой махнул. А я уже стоял перед командиром бомбардиров и наводчиками:

– Так, бойцы! Видите два фрегата?

– А кто ж их не видит? – сплюнул в пыль седоусый начальник батареи Никола Ярц, – Слепых в бомбардиры не берут, ваше благородие.

– Ты бы вчера про это сказал, когда ядра на ящик с капустой разгрузили, – буркнул воевода. Остальные хихикнули, но тихо. Старшего бомбардира тут уважали и побаивались. Кряжистый начальник береговой батареи мог не только выругать, но и затрещину отвесить. А учитывая, что руки у него были как кувалды, после его затрещин бедные бомбардиры ещё пару дней взгляд не могли сфокусировать.

– Никола, – я старался говорить максимально убедительно, – Я знаю, что в случае нападения двух кораблей по каждому должны работать пушки, но давай все четыре будут бить вначале по одному, а потом по второму?

– Так второй спокойно целиться будет по нам, ваше благородие, – Ярц непонимающе глянул на меня. Даже воевода глянул с удивлением, и я тут же постарался объяснить доходчивее:

– Сколько попаданий нужно, чтобы корабль потопить?

– Тут как повезёт, господин Омон, – старший бомбардир развёл руками, – Ежели под ватерлинию попадёт ядро – и пары попаданий хватит. Ежели по палубам да по мачтам – и десятка мало будет.

– Вот! – я поднял палец. – Минимум два попадания надо! В две пушки сколько по кораблю стрелять будете? По одному, да по второму? Сколько попаданий, опять же, будет? А ежели сразу четыре пушки в один корабль бахнут? Одна да попасть должна! Один залп, да второй, смотришь – и получится!

– А второй корабль спокойно будет по нам целиться и лупить? – спросил Никола.

– Спокойно? – удивился я, – Во-первых, откуда они поймут, по кому мы стреляем? Будут максимально быстро плыть и те и другие…

– Идти, – поправил меня щуплый бомбардир с косынкой на голове.

– Что? – опешил я.

– Корабли ходят, говно плавает, – развёл руками щуплый.

– Тебя как зовут, умник? – спросил я, сатанея.

– Гриша, Григорий, то есть, ваше благородие!

– Если ты ещё раз в разговор командиров влезешь без уважительной причины, то сам как говно поплывёшь! Понял?

– Так точно, ваше благородие! – рявкнул Гриша и спрятался за спину старшего бомбардира.

Я вновь уставился на командира батареи:

– А во-вторых, когда корабль ПЛЫВЁТ! – я особо выделил это слово: – Сильно прицелишься? Корабль болтает?

– Болтает, – кивнул Никола.

– И сам он движется?

– Несомненно!

– Ну, вот и пусть попробуют попасть! А мы будем бить прицельно! На упреждение! И заряжать максимально быстро! Если отобьёмся – лично каждому выбью у городского главы по три оклада!

– На каждого по три? – переспросил старший бомбардир и прояснел лицом: – Ну, что же, попробуем, ваше благородие!

– Люди ещё нужны для заряжания? – я требовательно посмотрел на Ярца.

– Только мешаться будут! – мотнул головой начальник батареи и повернулся к своим бомбардирам: – А ну, к орудиям, сукины дети! Если кто мне тройной оклад сорвёт – лично своими руками придушу!

– По какому первому стреляем, господин Ярц? – влез один из наводчиков гмуров, которого звали Валет.

– По левому! – махнул рукой кряжистый артиллерист, и заорал, глядя, как бегут к пушкам его бойцы: – Первому орудию, которое попадёт – после боя чарку лично наливаю!