История ростовского летчика. Домой сквозь годы
– Это по твою душу.
Я ответил:
– Ну что же, я готов.
Пилот-инструктор, замечательный был человек и летчик, настоящий учитель, сказал Миллеру:
– Я за своего курсанта даже не переживаю.
И вот – построение, приехал начальник училища Владимир Сергеевич Сулимин с «большими людьми» из управления Москвы. Наша эскадрилья, или летное звено, перелетела на полевой аэродром. Все распределены. На каждый самолет по шесть-семь экзаменуемых выпускников.
И начальник училища командует: «Ярошенко, в самолет!»
Мой пилот-инструктор меня подбодрил, но я был совершенно спокоен, думая так: все, поехали, какие проблемы. Сели в самолет, я спокойно отлетал. Приземлились. Сулимин вышел, ничего не сказал пилотам и командирам эскадрильи, затем сел в машину, дав другому пилоту-инспектору проверять остальных, и уехал. А предполагалось, что он будет сам всех семерых проверять! Потом ко мне подошли командир эскадрильи, командир звена и пилот-инструктор. Спросили, как все прошло. Я ответил: «Да вроде бы все хорошо». А они мне говорят, что директор училища злой какой-то уехал, и все подумали, что он меня завалил и летать я не могу.
В общем, закончился экзамен, мы вернулись обратно, привели себя в порядок и стали ждать, когда объявят результаты прохождения летного экзамена. Ко мне подошел командир и говорит: «Костя, пять баллов!» Технику пилотирования я откатал на отлично, не было никаких замечаний. Конечно, начальник училища был зол на меня, думал подловить на чем-то, давал кучу вводных в пилотировании, но я спокойно на все реагировал.
Все выпускники были в красивой форме, а у меня была простая летная форма, хлопчатобумажный летный комбинезон, тот, который мне с завода прислали. Ко мне подошли командиры, не знающие моих проблем, и спросили, почему я не переодеваюсь. А я говорю:
– Мне не дали ничего – ни денег подъемных, ни формы. У всех праздник, белые рубашки, кители красивые с погонами, летные фуражки, а я так и пойду.
Выпуск проходил в Доме культуры. Собралось много людей, гостей. На трибуне стоит стол. За ним сидят руководство училища, представители «высшей власти» из Приволжского управления гражданской авиации, из Москвы, из Министерства гражданской авиации. Курсантов вызывали по одному: «Курсант такой-то – в такое-то управление гражданской авиации». Кричали «ура!», вручали пилотские.
Меня вызвали самым последним:
– Пилот Ярошенко Константин Владимирович. Направляется в Министерство авиационной промышленности, в Ростовское вертолетное производственное объединение.
Я сидел в заднем ряду со своим командиром. Встал и пошел в своей хэбэшной форме. Там был какой-то инспектор из Приволжского управления, и когда я подходил к сцене, где располагался длинный стол с официальными лицами, он воскликнул: «О! МАПовского летчика видно издалека!» Сулимин, когда я проходил к столу, меня просто просверлил глазами. Я тихо сказал: «Вы же мне ничего не дали. Пришлось в этом». Посмеялись, вручили мне диплом.
Потом мы с ребятами скинулись на ресторан, заказали «Икарус», чтобы поехать в Саратов. Окончание училища – как же долго мы все к этому шли!..
И вот автобус уже стоит. Много людей вокруг. Заказали музыку – «Прощание славянки». Все радостные, открыли шампанское, командиры нас поздравляют. Ну и меня руководство училища поздравило. Потом приехали в Саратов, где ребятами были забронированы номера в гостинице «Словакия» и банкетный зал в ресторане.
Раз двадцать, наверное, заказывали мы песню Александра Барыкина: «Аэропорт! Стою у трапа самолета. Аэропорт! По мне скучает высота…»
Переночевали, а утром я отбыл домой. Радости было много, ведь я знал, что скоро буду летать, и не на Ан-2, прозванном в народе «кукурузником», а на одном из самолетов, которые имелись у завода.
4. Начало профессиональной и семейной жизни
Дня три-четыре, может, недельку отдохнул – и сразу на завод. А так как он относился к Министерству авиационной промышленности, летчики там проходили совершенно другие проверки, нежели летчики «Аэрофлота». На заводе меня официально оформили в АТЭ – авиационно-транспортную эскадрилью. Потом нужно было ехать в Центральную больницу экспертизы летно-испытательского состава в городе Жуковском: летчики Министерства должны были проходить более серьезную медицинскую проверку. Ее я прошел успешно. После медкомиссии меня направили в Москву переучиваться на АН-32. Завод тогда приобрел этот новенький самолет, кстати, впоследствии мой любимый, даже бортовой номер его до сих пор помню – 48983, заводской – 1603. Отличный был самолет. Дело в том, что Министерство авиационной промышленности эксплуатировало такие самолеты, которые не эксплуатировали ни военные, ни гражданские. Это такие суда, как Ан-8 и Ан-32 – чисто МАПовские машины. Переучиться на них можно было только в Москве, в учебно-тренировочном центре министерства. Раньше Ан-8 недолго использовался военными, а потом их отдали в министерство. С Ан-32 совсем другая история. Самолет в основном собирался силами и на средства ОКБ Антонова под индийские ВВС. Это самолет для высокогорья, жаркого климата и коротких посадочных площадок. Машина очень энерговооруженная, мощная, прекрасно летает. Индийцы называли Ан-32 «Серебряный конь». Но в СССР в Министерстве обороны и «Аэрофлоте» отказались от Ан-32 и эксплуатировали самолеты только подразделения МАП.
Полтора месяца длилось мое переучивание, затем были тренировочные полеты, «ввод в строй» и наконец производственные полеты. Летная деятельность очень радовала меня, и профессия пилота стала для меня как хобби. Когда получил первую зарплату, немного удивился – работа в удовольствие, так еще и деньги платят! После каждого рейса с нетерпением ждал следующего.
В самом начале 1990-х годов работали много и достаточно насыщенно, летали по всей России. Помню первый свой производственный рейс в город Хмельницкий, на ткацкий комбинат, выпускавший технические ткани. Загрузили ими полный самолет. Работа была интересная, каждый раз – новое направление. Киров, Москва, Питер, Казань, Уфа… Я знал, кто поставщики, какие мы берем материалы, аппаратуру, агрегаты… Много мы привозили и «служебных пассажиров» – командированных, забирали их, ждали, ночевали. Силами экипажа грузили и разгружали самолет. Летали и по военной линии, и по гражданской. Перспективы ожидали хорошие, да еще можно было квартиру от завода скоро получить, и зарплату по тогдашним меркам очень большую платили. Но в целом уже тогда чувствовалось, что впереди не будет всё так радужно.
1991 год, преступные, незаконные Беловежские соглашения. Окончательно развалили страну, и она покатилась непонятно куда…
В том же 1991 году через моих друзей я познакомился с прекрасной девушкой Викторией. Красивая, маленькая, хорошенькая. Я жил в западном микрорайоне «Сказка», и наши дома находились недалеко друг от друга. В мае 91-го, когда я еще учился в училище и прилетел домой на несколько дней в отпуск перед полетами, друзья пригласили сходить в кинотеатр. Я нехотя согласился. Вместе с ними пришла и эта девушка. Мы немного пообщались, и я почувствовал, что в ней есть нечто такое, что меня притягивает. На следующий день она отмечала свое рождение и пригласила меня, практически незнакомого ей молодого человека, прийти к ней домой, где она жила с родителями. Я, даже не думая, согласился. Родители ее были очень порядочные люди: отец – машинист локомотива, а мама – бывший работник культуры. Узнать ближе друг друга времени не было, так как через пару дней я отбыл обратно в училище. Но после моего окончательного возвращения осенью, уже с дипломом, мы смогли с Викой чаще встречаться, узнавая ближе друг друга, хотя дома я все же находился нечасто – поездки, полеты… Так, в течение года, наши отношения постепенно развивались.
Я всегда очень любил автомототехнику, и у меня был красный мотоцикл «Ява», на котором я катал Вику. Молодые, красивые, беззаботные, влюбленные…
Через полтора года после знакомства мы поженились. Свадьбу сыграли осенью 1992-го. Несмотря на то, что время было тяжелое, нигде ничего толком достать было нельзя, а если вдруг можно, то цены астрономические, получилось торжественно: в администрации города я договорился с водителями на десяток белых и черных «Волг». Их вереница была необыкновенной. Да и Вика в свадебном платье выглядела просто роскошно.
А потом мы поселились в хрущевке, с моей мамой, на пятом этаже, в двухкомнатной квартире. В молодости не обращаешь особенного внимания на трудности, всё преодолимо. Мы жили дружно и весело и до сих пор вместе. А тогда, в 90-е, было очень тяжело: в магазинах пустые прилавки, задержки с зарплатами, инфляция. Люди годами копили – и в один миг деньги превратились в бумажки, а заводы, электростанции, нефть, газ стали собственностью неких нечестных людей.
После женитьбы Виктория тоже устроилась на наш завод и работала, пока в 1997 году не ушла в декрет, а когда пришло время ей возвращаться на завод, там уже работы было мало. Она так и не вернулась туда после рождения дочери.
Когда супруга забеременела, мы решили, что, если у нас будет девочка, назовем ее Дарьей. Дочка появилась на свет в роддоме на площади Карла Маркса. Я очень переживал, да и все переживали, но беременность и роды были под контролем, потому что моя кума Анна – врач, и она была рядом с женой.
День, когда дочка родилась, выдался такой солнечный, ясный и безоблачный. Я посчитал, что это хороший знак сверху: сами божественные силы благословляют ее рождение.
Примерно через месяц после рождения дочери мама сказала: «Так, дети, месяц прошел, пора делать смотрины, накрываем стол и всех приглашаем». Мы жили в хрущевке, наш двор был очень дружный, люди сплоченные, все друг другу помогали. Мама распорядилась: «Сынок, пока мы с Викой стол накрываем и будем встречать гостей и родственников, сходи в загс и зарегистрируй Дашу». Все наши близкие, друзья и окружение уже знали и привыкли к тому, что нашу дочку зовут Дарьей. На всех домашних видео с момента, как забирали Вику из роддома и до смотрин, запечатлено, что дочку зовут Дашенькой. Ничто не предвещало никаких перемен. Хорошо помню, часов девять, утро, я пришел в загс и подал все необходимые документы. Женщина, работник загса, перед заполнением свидетельства спросила: «Ну, что, отец, как ребенка называем?» А я вдруг говорю: «Катя». Она несколько раз переспросила: «Екатерина или Катерина?», на что я не задумываясь уточнил: «Екатерина!» Она сделала запись, поздравила и с некоторой торжественностью вручила мне свидетельство о рождении. Иду я домой и думаю: «Что же я такое сделал? Как эту новость примут супруга и мама?»
Около моего подъезда я встретил мою одноклассницу Олю. «Ну что, – спросила она, – Дашеньку зарегистрировал?» «Да, но только теперь она Катя!» Оля в ответ улыбнулась: «Был бы ты мой муж, я бы тебя прибила». Поднимаюсь по лестнице и думаю, что сейчас будет дома. Позвонил в дверь. Мама открыла дверь, а позади нее Вика стоит, держа в руках Дашу-Катю. Гостей полный дом. Все в приподнятом настроении. Мама радостная, прямо с порога: «Ну что, сынок, получил Дашенькины документы?» Я отвечаю: «Да, получил!» Протянул ей свидетельство и сказал: «Читайте». Мама показывает Вике и всем гостям свидетельство и говорит: «Ну вот, Дашин первый документ». Разворачивает свидетельство и вслух перед всеми, театрально читает: «Екатерина Константиновна Ярошенко». В доме воцарилась тишина. Никто ничего не мог сказать – ни мама, ни Вика, ни гости. Мама с улыбкой разрядила тишину и обстановку: «Ну, Катя – так Катя». Так и приняли. Вика, как ни странно, не возражала. До сих пор не понимаю, почему так вышло и я назвал другое имя. Но ничего случайного не бывает…
Когда у нас родилась дочка, мы продали свою машину, так как денег не хватало, но и это не спасало ситуацию, мне приходилось «королей гонять», то есть таксовать, для чего были взяты «Жигули» тестя. Одно время с другом в моем гараже в свободное время мы занимались ремонтом машин: рихтовали, красили, перебирали – надо было как-то выживать. Ужас, конечно, но тогда со всеми так было – профессора на базарах торговали, инженеры пошли в таксисты… Вот такая демократия у нас царила при Борисе Ельцине, который разобрал на части великую страну, раздарил ее по кусочкам всем желающим. К величайшему сожалению, в 1991 году не нашлось никого, кто бы смог остановить его…
5. Времена меняются
Ростов, надо сказать, еще в 1987 году стал городом-миллионником и после развала СССР занимал 10-е место в Российской Федерации по численности населения. Жалко было смотреть на происходившее – на обнищание людей, на трудности, на жизнь, внезапно замененную на выживание.
Как и многие предприятия в стране, вертолетный завод стал невостребованным. Пошли сокращения, отсутствие заказов. Нужно было выстоять, удержаться. Чтобы сохранить предприятие, руководству Вертолетного объединения пришлось отказаться от многого, завод просто не в состоянии был потянуть целую эскадрилью. В середине 90-х все самолеты Ан-8 «попилили», потому что содержать их было сложно, и КБ им. Антонова отозвало сертификат типа воздушного судна, Ан-12 продали. Оставались только Ан-26 и Ан-32. Я еще в 1993 году переучился на транспортник Ан-26, который в основном до конца 90-х летал на Москву.
У нас в семье в середине 1990-х тоже начались проблемы. Деньги вмиг обесценились, ничего не купить в магазинах, в кооперативах (а их тогда развелось множество) заоблачные цены. В общем, зарплаты не хватало. Пришлось заниматься нелетной деятельностью. Я помогал зарубежным компаниям в поисках запчастей для самолетов. Ребята, которые приезжали из-за рубежа и эксплуатировали нашу технику – самолеты Ан-8, Ан-12, Ан-26, – просили меня быть их представителем именно в поиске запчастей и отправке их туда. Эти самолеты, особенно разработки КБ имени Антонова, я знал достаточно хорошо, не как простой пилот, а близко к инженерно-техническому составу: каждый их блок, агрегат, все тонкости любой аппаратуры. Я знал, как проводятся технические формы обслуживания, иногда сам участвовал в выполнении этих работ и устранении неполадок. А началось все с того, что у одной из компаний были Ан-8 и Ан-12, работающие в Шри-Ланке и в регионе. Они обратились ко мне, чтобы я подыскал и отправил им запчасти и оборудование. Потом меня просили другие компании отправить запчасти на Ан-12, Ан-24, Ан-26 в африканские страны, Европу и Арабские Эмираты. Так мои авиационные связи начали развиваться по миру.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги